ей.
   Победить можно силой. Дружить силой нельзя. Чтобы дружно жить,
требуется взаимное уважение и понимание.
   От природы нам и без того все дано: воздух, вода, земля и разные блага.
Нам остается научиться быть внимательными к природе, понимать ее.
   С вековой мерзлотой особенные хлопоты. Ее и увидетьто непросто. Тот,
кто впервые попадает в эти края, которые мы изучаем, может удивиться: где
тут вечная мерзлота? Кругом кусты и деревья, птицы поют, солнце светит,
ручьи журчат. На горе - небольшая нашлепка льда. Но это пустяк. Совсем не
то, что в горах Кавказа. Там вечные снега и льды громадными шапками
нахлобучены на горные вершины; в долины медленно сползают ледники и,
трескаясь, грохочут, как орудийная канонада. Еще внушительнее ледяная
пустыня Антарктиды.
   А здесь все тихо и спокойно. Летом тепло, а то и жарко, снег и лед
увидишь нечасто. Разве такое должно быть царство Снежной королевы?
   Оказывается, оно бывает и таким. Здесь ледяные дворцы подземные,
потаенные. И устроены они очень интересно.
   Если бы земля вдруг стала прозрачной, то мы увидели бы настоящий облик
подземных владений Снежной королевы - вековой мерзлоты: слои льда,
тоненькие, как листы бумаги, и толстые пласты, вертикальные жилы льда,
ледяные бугры, подобные вулканам. Колоннами высятся ледяные столбы и
стены, словно подземные дворцы и крепости. Толщина таких стен достигает
десяти, а высота - тридцати метров. Точнее, пожалуй, говорить о глубине:
сооружения-то подземные!
   Подобную картину вообразить нелегко. А увидеть и вовсе нельзя. Хотя в
некоторых краях догадаться о ледяных подземных сооружениях можно, глядя на
земную по
   Когда я работал в тундрах Чукотки, меня не раз поражали необычные
картины. Летишь на самолете, внизу расстилается низменность. Она там и тут
покрыта какими-то замысловатыми узорами. Как будто здесь великаны
разучивали азбуку, чертили огромные буквы на непонятном языке.
   В некоторых местах эти письмена очень похожи на древнюю клинопись.
Такие знаки наносили древние египтяне на каменные плиты, глиняные дощечки.
   Можно ли прочесть гигантские письмена тундры? Оказывается - можно, если
побродить по этим письменам вдоль и поперек, подобно букашке, ползающей по
клинописи древних египтян. Надо приглядеться к береговым обрывам, чтобы
увидеть письмена вечной мерзлоты в разрезе. Надо копать и долбить землю, а
прежде всего совершенно необходимо познакомиться с мерзлотоведением.
   Только тогда начинаешь поне^ многу читать клинопись вечной мерзлоты.
   Полосы на поверхности земли возникают над подземными ледяными клиньями
(вертикальными жилами). Они появляются там, где от мороза растрескивается
земля. В трещины проникает вода - подземная и наземная. Замерзая, она
становится льдом, расширяется в объеме, расклинивает трещины.
   Получается действительно ледяная клинопись. Клинья льда рассекают
землю, проникают на многие метры вглубь и протягиваются на сотни метров в
длину. Пересекаясь, мерзлотные трещины и клинья как бы нарезают тундру
крупными ломтями - полигонами. Образуется целая сеть - полигональная
тундра. По узорам этой сети можно определять, где находятся подземные
ледяные жилы и в каких грунтах они залегают.
   В некоторых местах на речной террасе земля вспучена. Подобные бугры
иногда бывают высокие, как многоэтажные дома (но чаще не выше двух-трех
этажей).
   На вершинах они разбиты зияющими трещинами. Иногда здесь возникают
впадины, подобные жерлам вулканов.
   Впрочем, это и есть вулканы. Только не огненные, а ледяные. Между
слоями горных пород внедрилась вода.
   Превращаясь в лед, она увеличивается в объеме, приподнимая вышележащие
слои. Сходным образом внедряется из глубин, разрывая и расплавляя горные
породы, вязкая раскаленная магма, создающая вулкан.
   Подземные льды могут вторгаться в подвалы домов, приподнимать
инженерные сооружения, выдавливать из земли тяжеленные столбы, сваи. Или
так вспучить дорожную насыпь, что никакой транспорт не пройдет.
   Мы учимся использовать мерзлоту. Устраиваем в мерзлых грунтах
холодильные помещения. Намораживаем ледяные склады. Но все-таки главная
наша забота: уберечься от коварства Снежной королевы. Много она доставляет
хлопот. Особенно теперь, когда мы очень быстро осваиваем ее владения.
Именно здесь проходит трасса БАМа, расположены многие месторождения
полезных ископаемых, ведется добыча нефти и газа, строятся города,
плотины, заводы и фабрики.
   Знание вечной мерзлоты может пригодиться даже в космосе. Потому что на
Марсе, по мнению ученых, распространена вечная мерзлота. В крупных
марсианских ущельях, провалах, на крутых склонах удается различить нечто
очень похожее на следы ледяных жил. Об этом свидетельствуют, в частности,
геометризм обрывов и трещин, а также следы увлажнения грунтов на дне
каньона. Во всяком случае, уже сейчас ясно, что космонавтам, которые
отправятся на Марс, надо знать мерзлотоведение.


   УВИДЕТЬ, ПОНЯТЬ, ПРЕДУСМОТРЕТЬ


   Я стою перед береговым обрывом. За спиной плещется река Утук. Надо мной
грозно нависли глыбы мерзлого торфа, с которых струится капель.
   Сейчас моя забота - получше расчистить ледяную жилу. Она повыше моего
роста и немногим толще руки.
   Светлая полоска, рассекающая темные слои торфа и песка.
   Два часа я копошусь возле этой жилы. Зачищаю склон лопатой, соскребаю
мерзлый грунт, царапаю ножом, осматриваю так и эдак, поливаю жилу из
чайника (специально притащил его сюда), измеряю линейкой, зарисовываю и
записываю в полевую книжку. Со стороны может показаться, что я, как
садовник, выращиваю диковинное деревце. Однако никто на меня со стороны не
смотрит: вокруг безлюдно.
   Ледяные жилы чем-то действительно напоминают деревья. От главного
ствола отходят в обе стороны "отростки", тонкие жилы. Вроде детского
рисунка елочки.
   Так выглядит ледяпая жила в обрыве. А вообще-то она тянется в глубь
обрыва. Сколько ее ни срезай, она сохраняется. Только внешне немного
меняется: расширяется или сужается, обзаводится новыми ответвлениями. И
лед в ней то белый, с пузырьками воздуха, то прозрачный, без пузырьков.
   Я стараюсь как можно точнее, в мельчайших подробностях рассмотреть
ледяную жилу и зарисовать ее - целиком и отдельными фрагментами,
увеличенно. Мне хочется понять, как образовалось это чудо природы.
   Почти все ученые уверены, что подобные жилы растут сверху. Они как
будто вклиниваются в землю. Трещины, в которые проникает вода, зимой
расширяются. Лед в них из года в год накапливается вертикальными слоечками.
   Эти слоечки неплохо видны в жиле. Но если приглядеться, то они не
похожи на тонкие клинья: в жиле тянутся вертикально, а у ее края
изгибаются и переходят в тоненькие горизонтальные полоски. Как это понять?
На мой взгляд, образование ледяных клиньев могло происходить не так, как
обычно предполагается. У меня на этот счет своя гипотеза.
   Когда-то, в разгар ледникового периода, здесь стала властвовать вечная
мерзлота. Она сковала землю вглубь на десятки, сотни метров.
   Но вот началось потепление климата. Верхняя часть мерзлой толщи стала
протаивать. Вместо льда в ней накапливалась вода . - в слоях торфа, песка.
   Когда вновь наступили холода, сверху возникла "корка" мерзлых пород. А
снизу мерзлота сохранилась. Между этими льдистыми слоями оставалась
"начинка" талых грунтов, насыщенных водой.
   Из этих пористых слоев, как из губки, вода просачивалась в трещины,
замерзала и расклинивала их. Так возникали тонкие вертикальные слоечки
льда. Выходит, ледяные жилы, клинья растут не только сверху, а со всех
сторон и, возможно, снизу.
   Полезно вспомнить: в скалах, в гранитных массивах нередко встречаются
каменнью жилы. Обычно они похожи на ледяные, состоят пз белого или
полупрозрачного кварца. Кварц прочен (тверже стали). В жилы он проникает
чаще всего снизу или из боковых слоен и трещин.
   По трещинам циркулируют горячие подземные воды, содержащие растворенный
кварц. Он оседает на стенках трещин, и получаются кварцевые жилы. Кстати,
в них содержится немало пузырьков воздуха. А еще - что более важно для
практики - прекрасные кристаллы драгоценных камней и рудные минералы.
   В ледяных жилах полным-полно воздушных пузырьков. Правда, ценные
полезные ископаемые здесь очень редко встретишь (хотя и попадаются порой
золотинки).
   Но все-таки имеется нечто общее между рождением кварцевых и ледяных жил.
   Так думаю я. Так думает еще один мой знакомый опытный мерзлотовед. У
подавляющего большинства специалистов на этот счет иное мнение. Вот мне и
хочется разобраться: как растут ледяные жилы - сверху или со всех сторон?
И попытаться доказать свое мнение. Убедительно доказать. Или отказаться от
него, если факты заставят.
   Невдалеке от нашего обитаемого острова мне попался внушительный обрыв с
тремя интересными ледяными клиньями. К ним я старался наведываться как
можно чаще. Обычно приходилось посещать их после маршрутов по тайге или в
плохую дождливую погоду, когда маршруты отменялись.
   Каждая ледяная жила по-своему интересна. Одна внизу расходится на
несколько отростков. Похоже, что с этихто отростков она и началась: от
слоя песка, из которого сюда выжималась вода.
   Второй ледяной клин вверху раздвоен. Как бы это произошло, если бы он
рос сверху? Разве могли тогда два ледяных клинышка найти друг друга и
слиться вместе, да так, что никакого шва не видно. Резонно считать, что
рос клин снизу, а вверху, наткнувшись на преграду, раздвоился.
   Третий клин с одной стороны как бы размочален - переходит в сотни
ледяных слоечков. И тут получается, что тонкие ледяные слоечки протянулись
к трещине и слились в одну жилу.
   Чем больше я возился с ледяными клиньями, тем больше к ним
приглядывался, узнавал много нового и, казалось, все лучше их понимал.
   Но тут это знакомство разом прервалось.
   Произошла катастрофа.
   Всемирный потоп!
   Нет, не совсем всемирный. Только на реке Утук. Но для нас это был наш
обжитой мир. И все в нем вдруг полетело кувырком.
   Началось, как обычно, с пустяков. Пошел дождь. Он не переставал всю
ночь и весь день. Дальние маршруты пришлось отменить. Я отправился к моим
знакомым жилам. Под мерзлый козырек торфа дождь не попадал. Можно было
работать.
   К вечеру быстро стемнело. Дождь усилился. Река набухла от воды. Течение
убыстрилось. От берега наш остров отрезала основательная протока. Но
все-таки остров оставался солидным, надежным.
   До полуночи мы пили горячий чай в просторной продуктовой палатке. Дождь
стучал по брезенту, а в палатке было светло от свечи и уютно. Мы
балагурили: мол, утром от нашего острова останется одна макушка, и мы
будем топтаться на ней, как зайцы деда Мазая.
   ...В два часа ночи меня разбудил тревожный голос:
   "Вставайте, вода поднимается!"
   Я выполз из спального мешка и привычно сунул ноги под раскладушку, где
стояли ботинки. Угодил прямо в воду. В темноте наскоро натянул брюки,
рубашку, носки, болотные сапоги (привык вещи складывать так, чтобы можно
было одеться ночью). Мои сонные товарищи по палатке не торопились вылезать
из теплых мешков.
   Шлепая по воде, я взял свой рюкзачок и вышел из палатки.
   Черное небо, потоки дождя и черная вода вокруг.
   У соседних палаток юркали по воде пятна света от фонарей. Я побежал к
ближайшей затопленной лиственнице и забросил рюкзак на ее вершину,
торчащую наклонно.
   Закричал: "Тащите вещи сюда!"
   Никто меня не слышал. Я побежал, загребая воду ногами, обратно. Острова
уже не было - одна река. Вытащенные из палатки вещи грудой лежали прямо в
воде. Ребята стояли рядом. Двое спешно надували резиновую лодку.
   Палатки одна за другой наклонялись, падали. Вода поднялась до колен.
Плыли какие-то предметы. В стороне на вздувшейся стремнине реки
проносились коряги, похожие на драконов. Кажется, на свете не осталось
ничего, кроме воды: потоки сверху, из тьмы небес; поток внизу - из тьмы во
тьму. Настоящий всемирный потоп.
   Груда вещей зашевелилась. Мы пытались удерживать рюкзаки, ящики -
напрасно. Поток слизнул остатки нашего скарба. Остались только какие-то
ящики в резиновой лодке, за которую все мы ухватились.
   Стоять в ледяной воде вовсе было невмоготу. Того и гляди сведет ноги.
   - Что в лодке? - спросил я.
   - Приборы. Ценные. Из ГДР.
   Тут я разозлился, стал вытягивать из лодки ящики и пускать их по
течению. Надо же додуматься: спасать приборы, когда люди вот-вот погибнут.
   В лодку завалились семь человек. Трое остались за бортом, держась за
веревку, опоясывающую лодку. Надо было спешно плыть к берегу. Моя нога
угодила в палатку, которую волокло по дну. Сбоку выплыла коряга и
навалилась на меня. Нога застряла, как в капкане - не выдернуть. Страшно
стало: неужели конец?!
   В этот миг сзади накатился водяной вал, отбросил корягу, подхватил нас,
поднял и толкнул вперед. Я почувствовал, что свободно болтаюсь в воде, а
лодка тянет меня за собой. Мы проплывали мимо вершины затопленной
лиственницы. Луч фонаря выхватил мой рюкзак, торчащий на ветке, как
невиданный плод. Под ним качался на шнурке нож (я его держал "на привязи",
чтобы не потерять). Кто-то с носа лодки дотянулся до ножа и дернул его.
Рюкзак полетел в воду. Мы продолжали плыть. Я оказался под падающим
рюкзаком и успел отбросить его рукой в лодку. Хоть какие-то вещи
сохранятся на первое время!
   Нас отнесло в протоку и тащило все быстрей и быстрей. Мы колотили по
воде что было сил - веслами и руками, гребя к правому берегу. Иначе на
повороте стремнина выбросит нас на завалы коряг. Лодку волокло мимо
кустов. Кто-то ухватился за них. Подтянули лодку к берегу, привязали к
кустам и вскарабкались на берег.
   Спаслись!
   Лил дождь. Темень и холод. Под ногами хлюпала вода.
   Мы радовались: живы. Вообще-то для радости не было других причин. Внизу
болото, сверху льет дождь, вокруг мрачная мокрая тайга. Продолжался
всемирный потоп, и ничего не было сухого и теплого вокруг. Мы были
полуголые, продрогшие, усталые... Правда, оставался еще один рюкзак и
целлофановый пакет со спичками.
   Костер затеплился не сразу. Он постепенно разгорался, раздвигая тьму.
Дождь уже не казался сильным. Мы поворачивались перед огнем, от одежды шел
пар. Вскоре запахло паленым: самые торопливые обзавелись дырками на одежде.
   Сухие вещи из рюкзака разделили на всех: кому свитер, кому шерстяные
носки, кому ковбойка... Наступил рассвет - холодный и мутный. Спать не
хотелось. Да и негде было спать. Есть не хотелось. Да и нечего было.
   Чайку бы горячего! Да где его взять: ни чая, ни кипятка.
   Мы без посуды.
   Темная широкая река несла стволы деревьев, сор. Показалась лысая
макушка острова. Наводнение длилось недолго.
   Так получилось, что мы на собственном опыте испытали нрав реки Утук.
Ничего хорошего в этом не было. Наша обязанность - заранее знать о
подобных явлениях природы, предвидеть их, уметь теоретически предсказывать
природные катастрофы. Именно такова цель инженерно-геологических и
географических исследований.
   Нам довелось убедиться воочию, как опасно быть непредусмотрительными.
Бывает, во время работы приходится рисковать. Но не просто так, а с
пользой для дела. На этот раз риск был велик, неприятностей и тягот много,
а результата - научного и практического - никакого. Мы даже не можем точно
узнать, почему произошло наводнение.
   Возможно, этот потоп был вызван прорывом горного озера. В верховьях
реки Утук и ее притоков есть несколько округлых озер - на месте бывших
вулканических кратеров. Может быть, виноваты грязевые потоки.
   А я вспомнил, что нечто подобное уже испытал на себе двадцать лет назад
на Чукотке. Тогда я и коллектор отправились в маршрут, перешли речку вброд
(вода была ниже колен) и весь день работали. Вернувшись к реке, увидели,
что она вздулась, стала полноводной и бурной.
   Мы попытались перейти ее. Меня снесло, и я едва выбрался на островок.
Там мы вдвоем и остались. Дальше начиналась бурная протока. Вода в реке
поднималась на наших глазах. Островок уменьшался. Пошел снег с дождем, и
мы тряслись от холода. К счастью, наши товарищи начали нас искать и сняли
с островка, который вскоре исчез под водой.
   Мне тогда объяснили, что это - проделки вечной мерзлоты. В верховьях
реки прошли дождп. В обычных условиях часть дождевой воды впитывается в
землю, часть задерживается в понижениях, часть испаряется. А на вечной
мерзлоте и без того обилие болот, ручейков. Вся дождевая вода прямиком
стекает в ручьи и реки. Поэтому после недолгого дождя (одни - двое суток)
случаются сильные и быстрые наводнения. Не так ли было и на Утуке?
   Оставалось только строить догадки, предполагать. Накрепко запомнили:
никогда не выбирать для стоянки опасное место, каким бы прекрасным оно ни
казалось. Вот и вся наука. Знаниями этот опыт нас не обогатил. Совсем даже
наоборот.
   Потеряли мы свои записные книжки, а также карты.
   Пропали труды прежних дней. Мы ведь постоянно осматривали местность,
изучали рельеф, наносили сведения на карты, зарисовывали. Река в один
прием слизнула и унесла все результаты наших исследований.
   В первые дни после потопа нам было не до работы.
   Наловили рыбы, насадили ее на палочки и стали обжаривать на костре.
Готовили сразу завтрак, обед и ужин из одного блюда, а блюдо - каждому по
одной рыбине обгорелой и несоленой. Мы были похожи на первобытных людей.
   Мы бродили вдоль берега и по острову в поисках вещей. В корягах
обнаружили две палатки. Спать в них было почти невозможно из-за сырости и
холода. Но появилось укрытие от дождя.
   Общее несчастье сближает людей. Объединил нас и общий очаг. До потопа
мы собирались у костра в свободные минуты для еды и сушки. Хлопот было
много: починка и стирка одежды, подготовка инструмента и образцов,
переписка полевых дневников, испорченных водой...
   Теперь вещей не стало, а с ними отпали и многие заботы. Мы заботились
друг о друге.
   Наш остров на Утуке из необитаемого превратился в остров сокровищ. Мы
находили на нем много своих вещей, консервных банок, инструменты.
Постепенно обрастали вещами, налаживали быт и, несмотря на непогоду и
сырость, устроились вполне сносно.
   Начали ходить в маршруты.
   Через неделю к нам прибыл вертолет с новыми вещами, приборами.
Наверстали упущенное быстро. Вскоре перебрались к устью реки, впадающей в
Большое Токо.
   Здесь уже разбили лагерь почвоведы. Мы устроились рядом с ними.
   На новом месте мне опять повезло. Недалеко от лагеря находился обрыв. А
в обрыве - если не лениться и поработать лопатой - имелись превосходные
ледяные жилы.
   Они были еще более выразительные, чем прежние.
   Один клин был особенно хорош. К нему с обеих сторон тянулись ледяные
слоечки и прожилочки - сначала горизонтально, вдоль пластов торфа и песка.
У трещины они задирались вверх, образуя клин, похожий на морковку. А
загнутые кверху слоечки - это было отлично видно, когда отмоешь лед водой,
- продолжались в клине, тянулись вверх и пересекались.
   Я стал докапываться до нижней части этого клина и получил хорошую
награду за труд. Оказалось, что эта жила вверху похожа на морковку, а
внизу - на репу. Там было расширение. К нему со всех сторон стягивались
ледяные жилки. Выходит, этот клин рос от притока подземных вод!
   Соседний ледяной клин толщиной в метр припас свой сюрприз. Он рассекал
слои торфа и лежащий ниже слой песка. Отдельные комки песка были подняты
клином и находились выше песчаного слоя, на уровне торфа. Так могло
произойти только в одном случае: ледяная жила росла снизу и приподнимала
над собой комочки песка. Если бы она росла сверху, то было бы наоборот:
торф вдавливался бы в песок.
   Я не торопился с окончательным выводом. Приводил к ледяным жилам своих
коллег. Они смотрели, пожимали плечами, соглашались со мной без особых
споров. А когда пет серьезных споров, то и нового ничего не узнаешь, и
старое заново не продумаешь. Пришлось мне переключиться на другие работы.
   Жаль, что мерзлотоведы мало спорят о происхождении ледяных клиньев. Без
долгих раздумий соглашаются с