олубиной тоже неплохо. Во-
обще, ерунда лезет в голову. Неуверенность в собственных мыс-
лях.
     - Это что, Надя? Шакалы?
     Вокруг мигали красные огоньки.  Парные, они придвигались
ближе и ближе.
     - Зайцы,  -  сразу  ответила Надежда.  Не спит.  Пусть и
вправду постережет. Мало ли...
     - Чего это они?
     - Зайцы всегда к экипажам жмутся. Наверное, принимают за
Больших Зайцев,  защищающих от шакалов.  Или просто тепло ма-
нит. Они любят тепло.
     - На них,  наверное, просто охотиться? Сиди да пострели-
вай себе.
     - Мы на них не охотимся.  Я не  охочусь,  -  поправилась
она.  Существенная поправка.  Значит, другие охотятся. Да что
далеко ходить, других искать, он, капитан Шаров охотится пре-
имущественно на зайцев. Во-первых. это просто, во-вторых, бе-
зопасно, а в-третьих - служба такая. Да-с.
     Было действительно тепло,  неудивительно,  что  зверькам
манило погреться.  Там,  снаружи, мороз градусов за тридцать,
не до гуляний.  Опять же темнота. Спи, капитан, отдыхай. Копи
силы на день завтрашний. Уже сегодняшний? Тем более копи.
     - Надя,  только не стреляйте, если кого-нибудь заметите.
Меня разбудите прежде.
     - Хорошо.
     - Я ведь тоже - стрелок отменный. Когда вижу цель.
     Так можно всю ночь впустую проболтать. Тары-бары на Мар-
се.
     Он закрыл глаза,  удобнее устроился в кресле. Будем счи-
тать слонов.  Марсианских. Мохнатых-мохнатых, неслышно трубя-
щих за триста верст своим собратьям по хоботу.  Такая  у  них
особенность - у слонов,  трубить. Даже во вред себе. Не могут
они иначе.  А приметить слона довольно просто.  Нужно  только
немножко отступить назад и поднять голову.


                           ГЛАВА 8

     Уют кресла оказался обманчив. Тело страдало и плакалось.
Совсем не хочет долг исполнять. Не хочет - заставим.
     Марсианский рассвет не бодрил, не вдохновлял. Причем тут
рассвет? Честно надо признаться - годы. На диванчике надо ле-
жать, или на печи,  а не шастать в поисках  шпионов.  Ничего,
лет через  двадцать уйдет в отставку с полным пенсионом и ме-
далью за выслугу лет.
     Шаров посмотрел на часы.  Пять часов сна,  однако. Ровно
на пять больше,  чем он заслужил.  И еще жалуетесь,  капитан?
Стыдно, стыдно, батенька.
     - Проснулись?
     А Надежда вот не поспала. Охраняла сон мужественного ка-
питана Департамента.
     - Проснулся.  Давайте, Надя, назад двигать. В город. Ве-
ликие дела ждут.
     Она ни о чем больше не просила,  не напоминала. Интерес-
но, что думалось ей ночью? Поняла бессмысленность просьб, или
просто разозлилась? Да будет ей Земля, будет. Служба в Депар-
таменте имеет много гитик.  Объявить, например, ее свидетель-
ницей на процессе.  Правда, как минимум, нужен процесс. Хоро-
ший такой показательный процесс. Или, напротив, тайный: никто
ничего толком не знает, никому ни о чем не известно.
     Они въехали в шлюз. Надя, пряча глаза, попрощалась. Сты-
дится.
     Он успел написать рапорт и попользоваться водичкой. Вес-
товой невозмутимо приветствовал Шарова и подал завтрак:  яич-
ницу с салом и большой термос сбитня. На третей кружке подос-
пел и Лукин со своим списком.  Большой получился  список,  на
двадцать листов.  Земля, наверное, тоже до этого додумалась и
уже готовится их проверять.  Сколько там за два  года  набра-
лось?  Сто восемьдесят человек ровно. После эффективного доп-
роса в империи прибавится сто восемьдесят  сломленных  людей.
Рутина, повседневная работа.
     - Вот,  -  протянул  он подпоручику пакет с рапортом.  -
Отправьте. И подождите ответа.
     - Ответа? С Земли?
     - Откуда же еще?
     - Слушаюсь,  - подпоручик, наверное, ждал другого. Заду-
шевного разговора,  посвящения в тайны  ремесла,  или  просто
предложения присесть. Все, все будет - потом.
     Он допил сбитень - все-таки здорово сушит Марс, почечный
курорт открывать можно, - когда пожаловал Спицин.
     - Слышал, вы поездку предприняли, ночную?
     - Так, идейка в голову пришла, пришлось проверить. Ниче-
го особенного, но любой пустяк может оказаться важным. А что,
имеются возражения?
     - Помилуйте,  какие возражения?  Просто  я  беспокоился.
Случись что - мы и на помощь придти не смогли бы.
     - Обошлось, как видите.
     - Да, еще Александр Алексеевич просил, как выпадет у вас
минутка, навестить его.
     - Обязательно зайду. Немножко попозже.
     - Я так и передам.
     - Вы меня очень обяжете.
     Приятно, что ни говори, быть представителем Земли. Какие
люди захаживают.  И не приказывают - просят.  Интересно,  что
Ушакову нужно?  Дела интересуют, или жениться заставит? Какая
он партия...
     Запасы белья подходили к концу.  Пора, пора, друг милый,
покончить с этим делом.  Пережил два покушения,  не дожидайся
третьего. Для здоровья вредно.
     В переходах он встретил человек тридцать. Час пик. Похо-
же, он приладился к ритму Алозорьевска,  начинает жить в ногу
со всеми.
     Научный корпус он нашел легко. Скоро сам сможет работать
чичероне. Посмотрите налево, милостивые государи: здесь ровно
два дня назад впервые побывал капитан Шаров, исполненный рве-
ния и отваги. Где тот капитан теперь, никому не известно. По-
тому что неинтересно.
     Наверное, сработала какая-то система оповещения: магистр
Семеняко перехватил его почти у самого входа.
     - Опять в наши края? Чем могу помочь?
     - Опять. Директор у себя?
     - Кирилл Петрович на полигоне. Испытывает аэростат.
     - Далеко этот полигон?
     - Версты две.  Вы подождете,  или необходимо подготовить
парокат?
     - Пешочком пройдусь. Ножками. Что две версты, пустяк. Вы
только направление укажите.
     - У нас свой выход из города. Пройдемте. Я только распо-
ряжусь, чтобы для вас подготовили костюм.
     Шлюз, декомпрессия, облачение в костюм. Положительно, он
превращается в обывателя города Алозорьевска.
     Трубочка привычно скользнула в ноздрю.
     - Надолго хватит батареи?
     - Да,  часов на двенадцать. Плюс часовая резервная. Вый-
дете наружу - и направо, там колея наезжена. Вы полигон заме-
тите непременно,  по аэростату.  Или все-таки дать вам сопро-
вождающего?
     - Не стоит. Хочется немного побыть одному.
     Магистр попрощался - начиналась  декомпрессия.  Присядем
на дорожку, подумаем. Полчаса туда, с запасом, пол - обратно.
как раз успеет ответ придти с Земли.
     Вот, капитан,  ты и на вакациях. Дорога - словно в Айда-
ровке, пыльная,  неширокая.  Того и гляди, на коровьи лепешки
наткнешься, да на конские яблоки.  Или баба погонит  гусей  к
речке,  купаться.  Удочки  не хватает,  да самой речки.  Зато
здесь грязи не бывает,  не развозит шлях.  Ступай  и  ступай,
хоть до самой станции Берд.
     Он приблизился к щиту - большому, на бетонном основании,
возвышающемуся над округой на три сажени.  Дитя  департамента
пропаганды. Большими,  аршинными  буквами  выведен был призыв
превратить Марс в рукотворный сад, за буквами ветвились ябло-
ни с  налитыми румяными яблоками.  То есть можно было догады-
ваться, что это - румяные яблоки:  краски выцвели,  выгорели.
Солнце, хоть и слабое, а злое.
     Он подошел поближе,  желая попробовать,  из чего  сделан
щит - дерево,  пластик, железо, ногтем провел по поверхности.
Похоже, пластик.
     Что-то громко  треснуло,  и  в щите - на два вершка выше
его головы - появилась аккуратная круглая дырочка. Трехлиней-
ка, однако.
     Шаров быстро побежал,  огибая щит. Быстро, да не очень -
еще одна дырочка,  и опять выше.  Наконец, он укрылся за ним,
для верности присел - бетон понадежнее пластика будет.
     Стреляли в спину. Издалека - верста, не меньше. Он осто-
рожно выглянул. Никого. Так и станут тебя дожидаться.
     Кому-то он здорово мешает. Или просто - нелюбовь. Не лю-
бит его стрелок хороший,  даже отличный, но к Марсу непривыч-
ный, иначе сделал бы поправку на низкое притяжение, и была бы
у Шарова лишняя дырка.
      Ничего, не поздно еще.  Подойдет поближе, только и все-
го. А  у него,  у Шарова,  всего оружия,  что фига в кармане.
Беспечный и самоуверенный болван. Если бы.
     Подумалось, что он теперь может объяснить поведение  ге-
нералов-заговорщиков. Ведь знали, что ожидает их,  а никто не
то что поднял верные полки - положим,  не было никаких верных
полков, -  но  и просто не бежал,  не отстреливался,  в конце
концов. Им просто не хотелось жить.  Устали. Сколько сил хва-
тало - жили, а потом устали.
    Так то  генералы.  Ему  не по чину уставать.  Лорд Байрон
Мценского уезда,  понимаете ли,  нашелся. Фаталист на жалова-
нии. Вверяю себя судьбе и все такое.  Больно ты нужен судьбе,
милый. Дешевое кокетство младого юнкера. Стыдно.
     Он не устыдился,  но разозлился.  Немного, но лучше, чем
ничего. Можно под прикрытием щита отбежать подальше,  а потом
попытаться кружным путем вернуться в город.  Воздуху  хватит,
он нынче запасливый.
     Из-за горизонта вынырнул парокат. Кавалерия. Как всегда,
вовремя.  Парокат подъехал прямо к щиту.
     - Что-то случилось?  - парокат вез двоих.  Патруль.  Ну,
правильно,  регулярное  патрулирование.  Еще Зарядин говорил.
Никакого рояля в кустах.
     - Стреляли. Со стороны города.
     - Стреляли?
     - В меня целили, но промахнулись.
     Патрульные спешились, осмотрели щит.
     - Да, похоже, стреляли. Сейчас проверим.
     Один из патрульных пустил в небо ракету,  зеленый огонек
завис в небе.
     - Подкрепление зовем,  - пояснил патрульный. - Вы подож-
дите, пока не разберемся.
     Карабины у них были кавалерийские, ладные, удобные. Око-
ротят плохого человека, эти смогут.
     Ответные огоньки зависли в воздухе.
     - Ну, мы пошли. А вы ждите, экипаж скоро подойдет.
     Парокат покатил к городу. Храбрые ребята, не боятся, что
стрелок их снимет.  Или боятся, но службу исполняют. И ты да-
вай, служи.
     Шаров отряхнулся от пыли, оглянулся. Где ж полигон?
     Полигон оказался почти рядом.  Шаров вышел на него через
четверть часа и едва не опоздал: пузырь уже надували.
     - Пришли полюбопытствовать?  Я тоже,  -  директор  стоял
чуть поодаль от воздушного шара.  Три человека возились около
газовой установки.  - С детства люблю,  с ярмарки. Счастливые
люди - воздухоплаватели. Высоко, в тишине, над нами, суетными
грешниками.
     Пузырь раздулся до размеров хорошей избы,  но все не мог
оторваться.
     - Мы наполняем его раскаленным гелием.  Все равно, подъ-
емная сила мизерна.  Всей аппаратуры два фунта,  а поди ж ты,
подними.
     Стенки пузыря были полупрозрачными, и сквозь них прогля-
дывали горы, проглядывали мутно и неясно.
     Пузырь увеличивался на глазах,  вдвое,  втрое, вчетверо,
наконец, он  начал  медленно  подниматься.  Кто-то отсоединил
кишку, обрубил балласт, и шар устремился вверх.
     - Далеко улетит? - спросил Шаров Леонидова.
     - Увы.  Как только газ остынет, пойдем ловить. На версту
поднимется, если повезет. Сглазил!
     Шар передумал. Не поднявшись и на сто саженей, он замер,
а потом мало-помалу начал опускаться.
     - Оболочка старая,  пропускает.  Новую нужно варить.  Из
топора не сваришь, придется у Земли просить, а Земля - барыш-
ня капризная. Ладно, капитан, так что же вас привело сюда, на
полигон, помимо зрелища?
     - Служба, Кирилл Петрович. Разговор у меня к вам.
     - Прямо здесь разговор? А то я мерзнуть начал. Давайте в
город сначала вернемся.
     Шар пошл вниз быстрее.  Его отнесло немного в сторону, и
люди побежали за ним вслед.  На руки хотят принять,  что  ли?
Муравьи и арбуз.
     - Давайте вернемся,  - согласился Шаров. Он тоже замерз.
Во всяком случае, дрожал.
     - Только придется подождать,  пока не сложим баллон. Ге-
лий газ благородный, не след терять.
     - Неужели без вас не управятся, господин директор?
     - Управятся,  безусловно управятся. Но у нас с транспор-
том, не как у вас. Плохо с транспортом. Один экипаж, и на нем
установлен компрессор. Придется ждать.
     - А мы пешочком.  Я вот прошелся,  знаете  -  благодать.
Просторы наши, российские. Мысли в голову приходят всяческие,
мечты. Право, пойдемте, Кирилл Петрович.
     - С людьми вашего ведомства спорить трудно. Если вы нас-
таиваете...
     - Не то, чтобы я. Опять служба.
     - Тогда, с вашего позволения, я  распоряжусь...
     Шаров смотрел,  как Леонидов подошел к вожатому экипажа.
Хорошо бы послушать,  что в таких случаях говорят  академики.
Оставляет научное завещание? Просит не поминать лихом? Прика-
зывает почистить экипаж по возвращении,  чтоб блестел и свер-
кал?
     Но возвращаться пешком не пришлось:  подоспел броневичок
Департамента.
     - Иван Иванович,  вы рискуете просто безрассудно! - Спи-
цин выговаривал не шутейно, похоже, он в самом деле волновал-
ся. - Мы бы вам любую охрану дали, эскорт, а вы...
     - Кого-нибудь нашли? - невежливо перебил его Шаров.
     - Нет.  Ищем.  И подпоручик с вас пример берет - пешком.
Неужели трудно приказать подать экипаж?
     - Лукин здесь?
     - Так точно,  камрад капитан, - Лукин показался в проеме
люка. - Вам депеша с Земли. Сказали, вы в научный корпус пош-
ли. Я туда.  Там узнал про полигон, подумал, за четверть часа
добегу, что возиться с колесами. А по пути меня нагнали.
     Шаров взял конверт, сломал печать. Так, пришло время де-
лить пироги.  А пирог у него еще в печи, и удастся, нет - не-
известно.
     - Видите, Кирилл Петрович, все и уладилось. Поедем с ши-
ком, за броней.
     Академик молча полез внутрь.
     Лучше бы шли пешком.  Хотя...  Психическое давление, оно
разным бывает.
     Спицин тоже помалкивал,  сказал лишь, что местность про-
чесывать будут, пока не найдут стрелявшего. Третий вожак явно
верил в вечную жизнь.
     По просьбе Шарова, их высадили у шлюза Научного Корпуса.
И костюм наружный отдать нужно, и просто удобнее.
     - Вот вы и дома,  господин директор. Не пригласите к се-
бе? Сушит очень Марс, пить хочется. Опять-таки - разговор, не
забыли?
     - Забудешь с вами,  - академик,  похоже, успокоился. Или
плюнул на все. Кончился страх ожидания страха.
     Подлетел магистр Семеняко, Но остановился, словно лбом о
ворота. Ну и чутье у малого!
     Сэр Исаак Ньютон по-прежнему грустил, обделенный истори-
ческим оптимизмом славян. Не повезло ему, не в той стране ро-
дился.
     Леонидов помешкал мгновение, затем решительно сел в свое
кресло.
     - Чайку нам,  - прокричал в переговорную трубку. - Моего
чаю, и заварите в автоклаве.
     - Под давлением завариваете? Любопытно.
     - Иначе какой чай,  декохт. Ну, начнем разговор, или по-
дождем? Ждать недолго, автоклав маленький, быстро поспеет.
     - Начнем,  Кирилл Петрович.  А поспеет,  так вот мы, все
здесь.
     - Значит, начнем... Так чем же я могу быть вам полезен?
     Шаров не спешил с ответом.  Действительно, чем? Небо та-
кое большое,  палец такой маленький. Что, если догадка невер-
на? Да ничего.  Ничего особенного.  Эка невидаль - ошибка. Не
римский папа, позволено и согрешить.
     - Вы уже помогли, Кирилл Петрович.
     - Да? Не припоминаю...
     - В прошлый мой визит вы заметили,  что знать  вопрос  -
все равно, что знать ответ. И я начал искать не ответ, а воп-
рос. Думаю, вы знаете причину, по которой я нахожусь здесь, я
имею ввиду - на Марсе.
     - Представьте - нет.
     - Ой, лукавите. Ладно. Но про аварию на Свотре хоть слы-
шали?
     - Да.
     - Спустя несколько дней об этом сообщили в одной из анг-
лийских газет.  Как просочилась к ним информация?  Узнать это
поручили мне. Не только мне, многим, но на Марс послали имен-
но меня.  И я начал искать: кто. Кому удалось передать инфор-
мацию в Англию?  И никак не мог найти,  не мог даже понять, с
какого боку подступиться.
     - Это бывает.
     - Сплошь и рядом. Но потом вспомнил ваш совет и склонил-
ся к тому, что главное -ї1 ї0понять, ї1какї0 кому-то удалось передать
сообщение.
     - Разумно.
     - Рад,  что вы так считаете. Итак, прежде всего приходит
в голову,  что некто,  пока неважно,  кто,  передал  сведения
обычным путем - через канал перемещения. Увы, ему бы потребо-
вался сообщник,  если не здесь, то на Земле обязательно. А на
Земле проверили всех,  имевших отношение к каналу.  Проверили
самым тщательным образом. Вы понимаете: самым. Мы же Департа-
мент, а не Смольный институт. И - ничего.
     Академик не ответил.  Ничего, уважаемый Кирилл Петрович,
это - даже не цветочки, а завязь.
     - Тогда  закономерно предположить,  что некто смог сооб-
щить о происшествии англичанам на станцию Берд,  а уж  те  по
своему каналу  на Землю.  Опять не получается:  триста верст.
Транспорт более, чем на сутки, поселения не покидал, пешком -
несерьезно, да и по времени не получается, успехи воздухопла-
вания вы сегодня продемонстрировали.
     - Какой же вывод? - академику чая явно не хватало. Пере-
сохло горло, руки беспокойно трутся друг о дружку.
     - Заговор. Документы подделаны, а кто-то из вожаков, или
даже может быть все санкционировал-таки переход на Берд.
     - Сложно все это.
     - Но единственно возможно. Если бы не то обстоятельство,
что никто из вожаков не имел никакой причины сообщать об ава-
рии на Свотре англичанам. Это абсурд. Сообщил человек совест-
ливый, непрактичный,  донельзя наивный.  В чем-чем,  а в этих
пороках упрекнуть вожаков нельзя.
     - По вашему, получается, что никаким образом сообщение о
катастрофе в поселении до англичан дойти не могла?
     - Получается, Кирилл Петрович.
     - И в то же время англичанам о катастрофе известно?
     - Вне всякого сомнения.
     - Парадокс.
     - И еще какой, Кирилл Петрович.
     Принесли чай:  фарфоровый с заваркой, медный самовар ки-
пятку, сахарницу,  щипчики,  и даже сливочник.
     - Поспел, поспел. По запаху чую: липтон. Угадал?
     - Что? Ах, чай... Да, липтон.
     - Позвольте поухаживать за вами.  Устали,  наверное, мои
разглагольствования выслушивать. Вам со сливками? - Шаров за-
ученно скупыми движениями разлил заварку по чашкам. Два меся-
ца половым у Палкина служил,  под конец даже на  чай  давали.
Тогда  он был подпоручиком,  молодым и смышленым.  Но Рейли в
трактире так и не появился.
     Чай удался средненько. Староват. И лист пересушен. Но он
похвалил:
     - Отменный у вас чай,  Кирилл Петрович. Берите патент на
автоклав  заварочный.  Большущие деньги получать будете,  как
Марс заселим.
     Леонидов на шутку не отозвался. Он, похоже, ее и не слы-
шал, прихлебывал себе чай,  не замечая ни вкуса,  ни аромата,
как пьют купчики поутру с похмелья.
     - Признаться,  вы заинтриговали меня, капитан. Не думал,
что в вашем Департаменте решают подобные головоломки.
     - Департамент,  Кирилл Петрович, столько же мой, сколь и
ваш. А насчет головоломок - это запросто.  Не приходилось ви-
деть, как мужик локомотив чинит,  или веялку заграничную?  Не
подходит деталь,  или передача капризничает, так он ее ломом,
ломом. На удивление, иногда помогает.
     - Где же ваш лом?
     - Придет черед и  лому.  Но  -  вдруг  детали  подойдут?
Очень,  знаете,  хотелось бы. Так вот, я подумал: раз никаким
известным способом весть до англичан дойти не  могла,  а  она
все-таки дошла,  значит,  дошла она способом доселе неизвест-
ным. Меня учили: если все варианты, кроме одного, невозможны,
то этот единственный вариант,  каким бы невероятным он не ка-
зался, и произошел в действительности.
     - Неизвестный способ... Знаете, не убеждает.
     - Был неизвестный, станет известным. Шило в мешке утаить
можно, если постараться, но способ передачи информации - нет.
Потому, что о нем знают минимум двое - передающий и принимаю-
щий. Тайна  двоих  - уже не тайна.  А если до газет дело дош-
ло...
     - А какой способ, все-таки?
     - Почти волшебный. Способ, в который никто не верит, по-
тому и не ищет. Беспроволочный телеграф.
     - Экий вы сочинитель,  господин капитан! Таланты в землю
зарываете.
     - Бывает, и зарываем. По вынесении приговора.
     - Пугаете.
     - Предупреждаю. Впрочем,