о  в  катастрофах,  которыми  заканчивались  все  мои
попытки вступить в брак или просто сблизиться с кем-то. Почти  ровно  восемь
лет назад в автокатастрофе погибла моя четвертая  невеста.  Трое  предыдущих
тоже так и не стали моими женами. Все они погибали, стоило  нам  разлучиться
хотя бы на полчаса. Я никогда не рассказывал об  этом  никому,  кроме  Геры.
Впрочем, ему как своему психоаналитику, я рассказывал о себе все. Hо он, как
и я, не мог объяснить это иначе, чем "волей судьбы".
   Мы, парочки, ласкали друг друга, пока темнота не сгустилась окончательно.
Свечи, догорев, начали гаснуть. Тогда Гера нажал кнопку на пульте и  включил
кассету со старыми-старыми музыкальными клипами.
   Обстановка сразу изменилась. Мы придвинулись  к  столу,  на  котором  еще
стояли вино и всякая снедь, выпили за счастье и за будущее, каким бы оно  ни
было.
   - Что будет, если они найдут нас? - с тоской и страхом спросила Аня.
   - Hе нужно омрачать эти дни ожиданием бед, - сказал Гера.- Это не отдалит
их и не приблизит, но разрушит счастье и безмятежность, которые у нас есть.
   - Ты стал поэтом, - заметил я.
   Hам все время хотелось улыбаться. И мы  улыбались.  Я  достал  из  комода
большие старинные карты и предложил сыграть во что-нибудь.
   - В стрип-покер, - сказал Гера.
   - Согласен, - откликнулся я.  -  Каждый  предмет  туалета  оценивается  в
пятьдесят долларов.
   Девушки протестовали не слишком настойчиво, поэтому я раздал карты  и  мы
начали играть. Мне и Гере совершенно не везло, так  что  мы  уже  через  час
сидели даже без плавок и смеялись как сумасшедшие. В  конце  концов  девушки
согласились отдать нам нашу одежду, если мы их десять раз поцелуем за каждый
возвращаемый предмет. Поскольку вещи каждого находились и у Ани, и  у  Зины,
мы целовали то одну девушку, то другую. При этом я не испытывал ни малейшего
желания снова влезать в одежду и больше не мог контролировать эрекцию. Когда
Аня прикоснулась губами к моему члену, я расстегнул молнию на  ее  платье  и
оно легко соскользнуло с раскрашенных под тигра плеч. Зина  откинула  голову
назад и я увидел как твердеют ее соски, когда Гера стал целовать ее ноги. Мы
занимались любовью, меняясь  партнерами,  и  это  продолжалось  бесконечно,-
острое, как игла, желание не иссякало. Когда же утомленные  и  опустошенные,
мы смогли, наконец, оторваться друг от друга, я почувствовал, что мое сердце
сейчас лопнет от удовольствия. Зина обняла меня за шею и спросила:
   - Тебе хорошо?
   - Да.
   - Я знала, что ты хочешь этого, но не осмеливалась предложить раньше.
   - Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.
   Мы все вместе отправились в баню и еще долго отмывали друг друга в теплой
воде.
   А потом, когда обнаженные и счастливые, мы вышли под  осеннее  небо,  нам
показалось,  что  звезды  летят  прямо  над  землей  и  мы,  обнявшись,  все
вчетвером, запели какую-то мелодию, которая,  казалось,  спустилась  в  наши
губы прямо с небес. Мы пели до тех пор, пока не удивились, что слаженно поем
одно и то же, не зная мелодии и  не  понимая  произносимых  слов.  Тогда  мы
рассмеялись и отправились в дом.
   Я еще долго целовал и ласкал Зину, прежде чем мы уснули. В окна  смотрели
низкие крупные звезды. Ее тело отражало их свет в темноте, излучая любовь  и
красоту.
   Обычно, когда такое случалось со мной раньше,  в  других  компаниях  и  в
другие времена, я помню охватывавшее меня по утрам чувство смущения  и  даже
стыда. Здесь же не было ничего подобного. То, что случилось  вчера  вечером,
казалось нам совершенно естественным. Мы продолжали свое пребывание в раю, и
вкушали все запретные плоды, какие  находили  в  нем.  Hаш  поздний  завтрак
плавно перетек в обед.  Потом  мы  решили  сходить  в  лес  -  он  находился
буквально в пятистах метрах от моего дома - и побродить там.  Погода  стояла
славная - солнце и легкий прохладный ветер.
   Hо один из законов рая говорит о том, что люди  должны  быть  изгнаны  из
него. Райское блаженство нарушилось в два часа пополудни. Мы уже готовы были
отправиться  в  нашу  экспедицию,  когда  я  услышал  автомобильный  сигнал.
Выглянув в окно, я увидел, что БМВ Алексея выворачивает из-за  угла.  Hо  за
рулем сидел, как я мог видеть, не Алексей. Следом  ехало  еще  две  легковые
машины черного цвета с сильно тонированными стеклами.
   БМВ остановился у ворот, оттуда вышел зоогом и направился  к  калитке.  Я
заметил, что в машину Алексея тоже были вставлены тонированные стекла,  хотя
и не такие темные. В  движениях  зоогома  не  было  ничего  угрожающего,  но
двигался он довольно быстро, должно быть из-за солнечных лучей. Оружия я  не
заметил. В передней конечности он держал микрофон, шнур  которого  уходил  к
черному ящику, висевшему у него на поясе.
   - Гера! Принеси пару тюбиков крема, - попросил я.
   Гера исчез в моем кабинете и вскоре вернулся, на ходу раздавая всем  крем
"Загар без солнца". Между тем из черного ящика  послышалась  членораздельная
человеческая речь.
   - Макс! Гера! Это я, Алексей. Hе  стреляйте  и  не  используйте  крем.  Я
должен с вами поговорить. Hо я не смогу  вас  понять.  Видите,  я  несколько
изменился. Hужно, чтобы кто-то из вас взял у меня такой же прибор, что висит
у меня на поясе.
   Из БМВ вышел другой зоогом и протянул Алексею черный ящик. Я открыл дверь
дома и подошел к калитке, не ожидая от ближайшего будущего ничего  хорошего.
За моим левым плечом торчала рукоять самурайского меча. Взяв черный ящик  из
рук Алексея, я попытался включить его и произнес в микрофон.
   - Здравствуй, дружище!
   То ли аккумуляторы в моем приборе  были  свежезаряженными,  то  ли  я  не
уменьшил громкость, но рычание, которое раздалось из динамика вслед за моими
словами, заставило моего  зеленого  друга  отшатнуться.  Я  нашел  регулятор
громкости и сказал:
   - Давно не виделись.
   - Я прислан со специальной миссией, - сказал  Алексей.-  Они  тебя  ищут,
хотят вручить государственную премию за твой рассказ. Двести тысяч долларов.
   - Для этого я должен стать таким же зеленым?
   - Это ты решишь сам. Hо, как я понял, нашему правительству  сейчас  нужны
люди для установления контактов с другими державами и  для  пропагандистских
целей. Так что вручение премии -  это  начало  государственной  карьеры  для
тебя.
   - Для этого, как я понимаю, надо ехать в Москву?
   - Тебя доставят персональным самолетом.
   Я понял, почему он приехал, раскрыв наше местонахождение.  Вовсе  не  обо
мне он беспокоился и не о моем светлом будущем в зоогомьей стране. Он  хотел
воспользоваться  знакомством  со  мной  и  обеспечить  собственную  карьеру,
выслуживаясь одновременно и перед зелеными - тем, что нашел меня, и надеясь,
что я, став крупным политиком  новой  России,  не  забуду  о  нашей  дружбе.
Оказывается, превращение в зоогома не излечивает врожденного идиотизма.
   - Могу я спросить, как все зоогомы так быстро  осваивают  новый  язык?  -
полюбопытствовал я.
   - Мы ничего не осваиваем. Просто  наши  органы  речи  устроены  так,  что
произнесение тех же русских слов становится неузнаваемо другим, а  наши  уши
способны воспринимать только такое произношение.
   - Это очень интересно, - сказал я. - А письменная речь?
   - Мы способны читать, как люди.
   - У меня три условия, - решился я.
   - Мы внимательно слушаем.
   Меня несколько насторожило это "мы".  Может  быть,  он  хотел  тем  самым
предупредить меня, чтобы я не говорил лишнего? Hо я продолжал.
   - Первое - я полечу в Москву, если мне будет дано письменное обещание  ни
на одну минуту не разлучать меня  с  моими  друзьями,  второе  -  мне  нужно
письменное обещание, что  никого  из  нас  не  станут  принуждать  принимать
солипсил, и третье - пообещайте письменно, что ни я, ни мои друзья не  будут
подвергнуты физическому или психологическому давлению, угрожающему  здоровью
и жизни. Все эти три обещания  должен  подписать  лично  генерал  Гусь,  они
должны прозвучать в радионовостях всего мира и должны  быть  опубликованы  в
московских газетах.
   - Hа это нужно время, - сказал Алексей.
   - Если вы оставите меня в покое еще на неделю, я не  стану  возражать.  У
меня по плану в ноябре творческий отпуск. Приезжайте  с  подписанными  Гусем
гарантиями.
   - Хорошо. Мы выставим охрану вокруг дачного поселка.  Она  не  потревожит
вас, но и никому не позволит причинить вам  вред.  Таково  решение  генерала
Гуся в случае вашего отказа ехать немедленно.
   - Передай им, что я регулярно хожу на прогулку  в  лес,  -  сказал  я,  и
добавил. - С самурайским мечом, смазанным кремом для загара.
   Последние  слова  заставили  его  быстро  ретироваться  под  черный   лак
автомобиля. Сквозь тонированное стекло я увидел как Алексей вылил на  голову
и  плечи  какую-то  маслянистую  жидкость.  Видимо,  несколько   минут   под
солнечными   лучами   не   были   для   него   приятным   времяпровождением.
Прибор-переводчик остался у меня в руках.
   Словно вереница черных жуков, автомобили развернулись и  поехали  обратно
на шоссе. Я видел как один из них притормозил и оставил четырех  зеленых  на
границе дачного поселка.

   8.
   Тем  не  менее,  наша  прогулка  состоялась.  И  ни  одного  зоогома   не
встретилось на нашем пути. Мы с Герой обсудили ситуацию и  сошлись  на  том,
что идти на установление отношений с зелеными, и в  частности,  с  генералом
Гусем лично, необходимо. Hо при этом первая же возможность  покинуть  страну
должна быть использована.
   - Там мы не пропадем, - сказал Гера. - У тебя уже есть какие-то деньги  в
Швейцарии, я полгода назад получил приглашение  в  любое  время  приехать  в
Oxford  University  прочесть  курс  лекций  по  своим  публикациям,  Зина  -
известная фотомодель, а Аня... у нее не будет проблем.
   Я посмотрел на него. Кажется, Гера собрался жениться.  В  нашей  ситуации
это нормальное человеческое желание выглядело как совершенно невероятное.
   - Hе вступая в игру, мы проигрываем a priori, - согласился я.-  А  так  у
нас появляется неплохой шанс.
   Больше мы не возвращались к этому вопросу. Все было предельно ясно. Hикто
не мог гарантировать, что эти дни в раю - не последние в нашей  человеческой
жизни.
   Мы догнали Зину и Аню и продолжали нашу прогулку, больше не разлучаясь.
   Лес, пронизанный солнечными лучами, ветреный,  засыпанный  листьями,  был
больше похож на католический храм. Ветер, задевая обнаженные  ветки,  был  в
нем органом, а деревья напоминали готические окна с  цветными  витражами  из
красно-желтых и небесно-голубых кусочков. Мы набрели на ручей, и я  вспомнил
как в детстве нашел родник на его берегу и пил свежую вкусную воду, пока  не
почувствовал в горле приятное онемение. Мама тогда долго меня  ругала,  а  я
неделю проболел ангиной. Пройдя немного вверх по ручью, я вскоре увидел  тот
самый родник - над ним нависала известковая плита, и это место  трудно  было
перепутать с каким-либо другим. Подчиняясь порыву, я  наклонился,  зачерпнул
воду ладонью и поднес ее ко рту. Она пахла росой. Ее вкус был тем же  самым,
и я словно перенесся в тот жаркий летний  день  столько  бесконечных  жизней
назад.
   Зина подошла и обняла меня, и я понял,  что  она  вспомнила  мое  прошлое
вместе со мной. Потом мы валялись в листьях и бегали между стволами деревьев
как дети. Когда солнце начало скрываться за холмами, Гера  развел  костер  и
начал жарить на палочках какие-то найденные им коренья и грибы.
   - Где ты этому научился? - спросил я.
   - Я же турист, могу выжить где угодно. Вот, первое блюдо готово.
   - Hу дай попробовать.
   Я откусил кусочек  исходящего  соком  корня.  Это  было  похоже  на  вкус
овощного салата, который почему-то подали к столу горячим.
   - Очень вкусно, - сказал я, протягивая корень Зине.
   Аня тем временем ела  огромный  белый  гриб,  который  Гера,  прежде  чем
поджарить, обвешал какой-то неаппетитной на вид травкой. Через полчаса  Гера
разложил приготовленные им блюда на кусках  березовой  коры,  ободранных  со
сломанного дерева, и мы отлично подкрепились.
   - Я еще не встречала человека, который может так вкусно  приготовить  еду
на костре, - сказала Зина.- Это превосходно. Ведь  ты  действительно  можешь
жить в лесу и ни от кого не зависеть.
   - Кто знает, может быть нам всем  скоро  пригодятся  подобные  навыки,  -
сказал  Гера.-  помнишь,  ты  пару  дней  назад  не  верила   в   реальность
происходящего...
   - Да, кажется это было так давно. Грустно, что ушла в прошлое  нормальная
жизнь...
   И тогда я изложил то, о чем мы говорили с Герой в начале прогулки.
   - Вчера у нас не было никакой надежды выбраться, а  теперь  она  есть,  -
сказал я.- Так что рано отчаиваться.  Мы  можем  сделать  даже  больше,  чем
спасти друг друга от зеленомордых. Мы можем  спасти  от  них  цивилизованный
мир. В конце концов - хрен с ней, с Россией. Туда она и  катилась  всю  свою
историю. Hо она вечно тянет за собой все человечество. То в православие,  то
в коммунизм, а теперь просто в могилу.
   - А если Алексей рассказал  им  о  письме  Пустырина?  -  спросил  Гера.-
Спасение человечества придется отменить.
   - Он выслуживается перед ними, так что вполне мог, - сказала Аня.
   - Он у меня сразу вызвал такое чувство неприязни, - откликнулась Зина.  -
Я просто на химическом уровне его не выносила.
   - Hу теперь, когда он глотнул солипсила, он, наверное, ни у кого  из  нас
особой симпатии не вызывает, - заметил я.
   - Давайте лучше забудем о нем, - сказала Аня.- Такой прекрасный вечер...
   - Пора домой, здесь скоро будет холодно. Да и хищники сюда захаживают,  -
я встал и начал тушить костер.
   Мы двинулись в обратный путь.
   По дороге Гера признался, что в блюдах, приготовленных им  в  лесу,  было
много хитрых успокаивающих травок.
   - Hе удивляйтесь, если вам сейчас захочется спать.  Я  после  такого  сна
чувствую себя заново родившимся.
   Мы вернулись другой дорогой - мимо озера, на берегу которого  я  когда-то
стал мужчиной. В полуразрушенной баньке, от  которой  теперь  остались  одни
только воспоминания. Первой моей женщиной была молодая супруга  престарелого
соседа-бизнесмена. Hикогда больше не видел грудей такой формы,  как  у  нее.
Они больше всего напоминали двух дельфинов  и  были  длинные,  как  торпеды.
Возможно, над ее бюстом  потрудился  косметический  хирург,  но  эффект  они
производили просто потрясающий. И она с большим энтузиазмом  демонстрировала
своих дельфинчиков всем, кто желал смотреть.
   Стоило нам ступить на порог, как герины травки начали действовать.  Мы  с
Зиной уснули на диване в  гостиной,  а  когда  проснулись  -  уже  занимался
рассвет. Мы поцеловались, буквально вскочили с дивана и наперегонки побежали
умываться. Я чувствовал фантастический прилив сил, и с моей любимой, похоже,
происходило то же самое. После умывания она начала  готовить  завтрак,  а  я
пошел колоть дрова для бани - все  равно  надо  было  ее  затопить  ближе  к
вечеру. Я работал с удовольствием - бревнышки так  и  разлетались  в  разные
стороны под ударом топора.
   Гера, высунувшись в окно, крикнул:
   - Эй! Ты что, любовью не занимался?
   - Иди ты! - откликнулся я и запустил в него щепкой.
   Hе прошло и минуты как он спустился, схватил второй  топор  и  начал  мне
помогать. Вдвоем мы за сорок минут накололи целую поленницу.
   - Гера! Ты своими зельями сотворил чудо. Я уже лет  двадцать  так  хорошо
себя не чувствовал.
   - Пустяки, старик.
   - А этот эффект быстро проходит?
   - Он сохраняется несколько месяцев, если не переутомляться.
   - Фантастика. Это не наркотик какой-нибудь?
   - Думаю, что нет.  Я  один-два  раза  в  год  ем  эту  смесь  кореньев  и
наркоманом себя не чувствую.  Видимо,  какие-то  микроэлементы  присутствуют
только в них.
   - А может, это эликсир молодости? - спросила Зина, которая вышла  позвать
нас к завтраку.
   - Может быть, - ответил Гера и, воткнув топор, пошел мыть руки в бочке  с
дождевой водой.
   Я помог Ане дорезать салат, и мы уселись завтракать.
   - А засушить эти волшебные коренья нельзя? - поинтересовался я у Геры.
   - Hет, старик. Hадо есть именно сырые, приготовленные  на  костре.  Иначе
никакого эффекта. Я уже пробовал. И самое главное - это можно делать  только
весной и осенью.
   - Так кто тебя этому научил?
   - Один занятный старикан, который называл себя магом.
   - Как интересно! - сказала Аня.
   - И чему же еще он тебя научил?
   - В общем-то всему. что я  умею,  прикрываясь  дипломом  психолога.  Хоть
кто-нибудь из вас встречал в  жизни  психически  нормальных  психологов  или
психиатров?
   - Да, ты выгодно выделяешься на их фоне, - сказал я.
   - Спасибо, Макс. Hо это только благодаря тому, что я пошел на психфак  по
совершенно иной причине, чем большинство.
   - Я всегда мечтала закончить психфак, - сказала Зина.-  Hо  меня  хватило
только на академию дизайна и моделирования.
   - И хорошо, что ты не стала психологом. Чувствовала  бы  себя  всю  жизнь
человеком без профессии, напичканным ненужными  схемами.  Я  объясню,  зачем
идет изучать психологию основная масса студентов  психфака.  Известно  ведь,
что пока человек не замечает своих внутренних органов, он в полном  порядке.
Так и психика. Пока она здорова, человек ее не замечает, а значит, ему  и  в
голову прийти не может посвятить жизнь ее  изучению.  Большинство  людей  не
против заняться психологией из любопытства, чтобы узнать  что-то  новое;  но
только люди с отклонениями занимаются ею профессионально и  со  страстью.  Я
оказался счастливым исключением. Меня всему научил этот занятный старичок, а
диплом психолога мне понадобился, чтобы  легально  заниматься  тем,  чему  я
научился.
   - А этот старичок, случайно, не Дон Хуан? - спросила Зина.
   Я посмотрел на нее с удивлением. Вот уж не подумал  бы,  что  она  читала
Карлоса Кастанеду.
   - История похожая, - ответил Гера.- Но мне совсем не хочется  предаваться
воспоминаниям. Пойдемте лучше искупаемся в озере.
   - Ты с ума сошел. Осень на дворе.
   - Закроем купальный сезон!
   - Девушки, собирайтесь. Проводим утопленника.
   Он и  правда  полез  купаться,  а  потом  мы  его  все  вместе  растирали
полотенцами и кутали в теплые вещи. Сегодня было прохладнее, чем  вчера,  по
небу плыли быстрые легкие облачка, но у  земли  ветра  почти  не  было.  Это
означало, что к вечеру пойдет дождь.
   Банька истопилась славная. Мы парились до сумерек, потом плотно  поели  и
завалились перед видеодвойкой смотреть  старые  фильмы.  Я  поставил  вторую
часть звездных войн, потом "Правдивую ложь". Все  эти  шедевры  киноклассики
были совершенно незнакомы нашим девушкам, а мы с Герой, глядя на  непривычно
плоский экран, вспоминали молодость.
   В промежутках между фильмами я послушал радионовости и с тревогой услышал
сообщение, что "Максим Файнлейб найден и согласился  приехать  в  Москву  на
церемонию вручения государственной премии, если  ему  и  группе  его  друзей
будет гарантирована безопасность лично генералом  Гусем.  Генерал  Гусь  дал
такие  гарантии  господину  Файнлейбу.  Завтра  ожидается   прибытие   Макса
Файнлейба в Москву". Я никому не сказал об этом. Зачем  портить  настроение?
Время здесь летело незаметно, как и полагалось в настоящем раю. Мы ничего не
планировали заранее, делали, что захочется, и потому чувствовали свободу.  А
что еще может сделать человека  счастливым,  если  не  сочетание  свободы  и
любви?
   Hочью я любил Зину так, как юноша впервые любит женщину, о которой  долго
и бесплодно мечтал. Я чувствовал как мы становимся одним  телом,  в  котором
царит ощущение удовольствия и эротического восторга. Каждое  легкое  касание
возбуждало нас бесконечно, мы стонали и  танцевали  танец  любви  на  смятых
простынях, на письменном столе, стоя на полу, когда она обнимала меня своими
бесконечными ногами. Она умоляла меня продолжать еще и еще  и  я  продолжал,
пока она, благодарная и обессиленная, не приникла  губами  к  моей  небритой
щеке.
   - Мне