ое
большее через две недели. Не исключалась вероятность  того,  что  все  эти
события произойдут одновременно.


     Скоро Мирр обнаружил, что он, как и его  товарищи,  часто  плачет,  с
каждым днем теряет в весе и постоянно оглядывается через плечо.  К  исходу
первого  месяца  от  пухлости  Райана  не  осталось  и  следа,  а  обрывки
блестящего  зеленого  костюма,  свисавшего  с   его   скелета,   создавали
впечатление, будто он весь покрыт неизвестными науке водорослями.  Рядовой
Динкль, проведший в  боях  времени  больше  остальных,  приобрел  привычку
креститься и по всякому поводу поминать Судный День.
     - Послушать, как он твердит про Армагеддон, - прошептал как-то  Райан
Мирру за завтраком, - так это прямо конец света!
     - Я предупреждал тебя насчет идиотских шуток! - ответил Мирр,  хватая
подходящий лоскут костюма Райана и оборачивая его вокруг шеи  собеседника.
Он начал уже затягивать его, но вовремя опомнился и  ужаснулся  тому,  что
собирался совершить. - Прости, Верни! Не знаю, что на меня нашло...
     - Ладно уж, - пробормотал Райан, массируя горло. - Знаешь, я ведь был
профессиональным комиком, но почему-то даже в  лучшие  времена  мои  шутки
действовали на людей точно так же.
     - А я вот не помню никаких лучших времен... В этом-то и беда. По мне,
времена всегда были одинаковыми...
     Мирр нащупал в кармане голубого  лягушонка,  маленького  товарища  по
несчастью, подарившего ему проблеск надежды.
     - ...но все равно, это не повод душить меня.
     - Забудем об этом, ладно?
     С несчастным видом Мирр кивнул и погладил ровную  пластмассу,  словно
надеясь вызвать таким образом исполняющего любые желания джина.
     Полотнище, закрывающее вход в палатку, откинулось,  и  в  треугольном
просвете появился  лейтенант  Хихикинс.  Что-то  в  нем  показалось  Мирру
странным и,  приглядевшись,  он  заметил,  что  лейтенант  сменил  грязные
лохмотья на новенький сверкающий мундир. Его сопровождал запуганного  вида
сержант, который держал  заполненный  маленькими  конвертиками  деревянный
ящик и кипу каких-то тонких тряпок голубого цвета.
     - Все ко мне! - крикнул Хихикинс. - Наконец-то! Настал день, которого
мы все так ждали!
     - А что это за день, сэр? - осторожно полюбопытствовал Райан.
     - День отдыха! Разве я не говорил?
     - Нет, сэр. Неужели нам положены выходные?
     - Что за вопрос! - Рот Хихикинса попробовал растянуться в улыбку,  но
так как это  вызвало  чрезмерное  напряжение  в  коротковатых  губах,  ему
пришлось ограничиться подергиванием  уголков.  -  Что  за  глупый  вопрос!
Неужели  вы  могли  подумать,  что  ваши  офицеры   настолько   ленивы   и
бессердечны, что не сознают, как вы  устали?  Нет,  ребята,  мы  прекрасно
понимаем, что вы не можете сражаться бесконечно, что вам нужно  отдохнуть,
расслабиться, подлечить душевные раны!
     - Прекрасно, сэр. Сколько продлится наш отпуск?
     Хихикинс взглянул на часы.
     - Вы, Райан, служите в Легионе тридцать дней,  значит,  вам  положено
три часа отдыха.
     Райан отступил на шаг.
     - Чтоб меня вши сожрали!
     - Следите за выражениями! - нахмурившись, сказал Хихикинс.  -  Однако
не беспокойтесь: я вправе добавить вам и  Мирру  еще  кое-какое  время  за
безупречную службу. Именно это  я  и  собираюсь  сделать.  Вы  насладитесь
максимально возможным периодом отдыха вместе со всем взводом. Четыре часа!
     - Четыре часа... - прошептал Райан. - Даже не  верится.  Это  слишком
много...
     - Да нет же, Райан, вы заслужили  это,  а  кроме  того,  знайте,  что
дорога к месту отдыха не входит в отпущенное время!  -  Благожелательность
так и перла из Хихикинса. - Эти четыре часа даже не начнутся, пока  вы  не
ступите на Аспатрию!
     Сердце Мирра, с интересом прислушивавшегося к разговору, замерло  при
последних словах лейтенанта. Он твердо решил не делать ничего,  что  могло
бы привлечь к нему нежелательное внимание, но в ту же самую секунду пальцы
его  ослабли  и  выпустили  котелок  с  овсянкой.  Лейтенант  Хихикинс   с
неодобрением наблюдал, как Мирр встал и принялся  счищать  липкую  кашу  с
лохмотьев костюма.
     - Чего это вы  так  разволновались,  Мирр?  -  спросил  лейтенант.  -
Задумали дезертировать на Аспатрии?
     - Ни в коем  случае,  сэр!  -  забормотал  Мирр,  стараясь  выглядеть
воплощением преданности долгу.
     - Это меня радует, потому  что...  -  Хихикинс  ласкательно  погладил
опухоль на горле, - я приказываю всем вернуться на корабль не  позже,  чем
через четыре часа после приземления в Пионер-сити...  А  теперь  стройтесь
получать деньги и выходные костюмы.
     Отстояв очередь, Мирр получил конверт, на котором стояло его  имя,  и
костюм, сработанный из материи, весьма напоминавшей гофрированную бумагу.
     Порадовавшись тому обстоятельству, что  Легион  снабжает  отпускников
чистой одеждой, Мирр вскрыл конверт и обнаружил, что из причитающихся  ему
трехсот монет сто вычтены за бумажный костюм, а еще  сорок  перечислены  в
полковой пенсионный фонд. Последнее,  учитывая  среднюю  продолжительность
жизни легионера, прямо намекало на коррупцию в высших сферах.  Мирр  решил
не задавать  лишних  вопросов,  поскольку  оставшихся  денег  должно  было
хватить на приличный обед в "Голубой лягушке".
     Если повезет, то за два часа,  что  он  проведет  в  ресторане,  Мирр
нападет на какой-нибудь важный след. Он не вполне  представлял  себе,  что
это  будет  -  узнавший   его   официант,   имя   или   адрес   в   памяти
кредит-компьютера - но это  был  единственный  шанс,  и  Мирр  намеревался
ухватиться за него обеими руками. Как только всплывет  факт  дезертирства,
ему потребуется укромное местечко, но за три столетия своего существования
Пионер-сити разросся  до  такой  степени,  что  без  труда  вмещал  четыре
миллиона человек, и Мирр был уверен, что сможет прятаться столько времени,
сколько понадобится. Не исключено, что времени этого хватит, чтобы  пройти
по следам, ведущим из шикарного ночного клуба Конечно,  есть  вероятность,
что в прежней жизни опии разу не был на Аспатрии, что  лягушонок  попал  к
нему каким-то неведомым путем, но Мирр поскорее прогнал эти мысли.
     Под бдительным взором  лейтенанта  Хихикинса  разношерстная  компания
уселась в звездолет. Пассажирское отделение в нем оказалось побольше,  чем
в уже знакомых Мирру кораблях, и включало душевую с туалетом.  Как  только
прогудел клаксон и звездолет отправился в свой безынерционный полет,  Мирр
устремился в душевую. Сержант, он же сортирный смотритель,  предложил  ему
на выбор холодный душ за пять монет или горячий за двадцать.  Мирр  выбрал
удовольствие подороже, но сэкономил на бритве,  решив  сохранить  короткую
золотистую бородку,  отросшую  за  месяц.  Лицо,  смотревшее  на  него  из
зеркала, казалось тверже  и  взрослее,  чем  запомнившееся  из  недалекого
прошлого.
     - Как тебе моя борода? - спросил он  Райана,  натягивавшего  бумажный
костюм.
     - Она придает тебе je ne sais quoi, - ответил Райан, -  только  я  не
знаю, что, это такое.
     Мирр уставился на товарища.
     - Еще одна так называемая шутка?
     - Что значит "так называемая"? - негодующе переспросил  Райан.  -  Ты
даже не понимаешь, как тебе повезло, что я рядом и всегда готов подбодрить
тебя!
     - Ну что ж, может ты и прав...
     Мирру пришло в голову, что Райан -  единственный  его  друг  в  целом
свете, и что если его план сработает, они расстанутся навеки. В  том,  что
именно Мирр, вступивший в Легион, чтобы служить в нем до  скончания  дней,
собирается дезертировать, заключалась  какая-то  зловещая  ирония  -  ведь
Райану, представлявшему службу недельным отпуском в  горах,  суждено  было
тянуть  солдатскую  лямку  до  самой  своей   недалекой   смерти.   Быстро
убедившись, что никто не смотрит в их сторону, он вытащил из  ячейки  шлем
Райана и заменил его своим собственным. Райан  с  удивлением  наблюдал  за
этими манипуляциями.
     - Что это ты задумал?
     - Дарю тебе микроплеер.  -  Мирр  показал  пальцем  на  нейтрализатор
команд и перевернул шлем. - Он мне больше не понадобится.
     - А когда ты вернешься, он тебе тоже не... - Заметив, что Мирр трясет
головой, Райан вытаращил глаза: - Войнан, неужели ты имеешь в виду то, что
я думаю, что ты имеешь в виду? Я всегда говорил, что ты гений, но  это  уж
слишком!..
     Мирр приложил палец к губам и  чуть  слышным  шепотом  объяснил,  как
работает его изобретение.
     - Эта штука поможет  тебе  остаться  в  живых,  пока  не  подвернется
возможность смыться. Постарайся проделать это во  время  боя,  тогда  тебя
сочтут убитым и никому в голову не придет заниматься поисками.
     - Почему ты сам не смылся?
     - У меня есть кое-какие дела на Аспатрии, по крайней мере, я  надеюсь
на это. Может еще увидимся.
     - Надеюсь... А еще, Войнан, желаю тебе найти то, что ищешь.
     С чувством, близким к отчаянию, мужчины пожали друг другу руки.  Мирр
выскочил в общий зал и плюхнулся на скамью рядом с тупо  глядевшим  в  пол
Динклем. Динкль тут же вскочил и перекрестился, затем уселся и вновь  впал
в мрачное оцепенение.
     - Очнись, Малыш, - сказал ему Мирр, - ведь ты идешь в увольнение!
     Динкль слегка шевельнулся.
     - На Аспатрию? Боже спаси и сохрани!
     - Плохой пейзаж?
     - Теперь уже хороший - с  тех  пор,  как  в  восемьдесят  третьем  мы
вышибли мозги из туземцев.
     - Но тебя почему-то совсем не тянет туда?
     Динкль кивнул:
     - Слишком много воспоминаний.
     - Везет некоторым! У меня-то их нет!
     - Вот пристрели приятеля, которого жрет ковер-самолет, сразу  запоешь
по-другому.
     Мирр похолодел. Короткая служба в Легионе приучила его к  мысли,  что
существует  бесчисленное  множество  способов  перехода  в  мир  иной,  но
история, рассказанная Динклем, каждый раз оказывала на него одно и  то  же
действие: красные кровяные тельца превращались в крохотные звенящие кубики
льда. Уняв дрожь, Мирр попробовал успокоить Динкля:
     - Сделанного, - сказал он, - не вернешь.
     Динкль уставился на него свинцовыми глазами.
     -  Это  что,  новое  течение  в  философии?  Ты  раздвигаешь  границы
человеческого познания?
     - Не вижу оснований для подобных высказываний! - вспылил оскорбленный
Мирр. - Я хотел только сказать... прошлое ушло... его нет...
     - Но оскары-то не ушли и продолжают здравствовать,  сынок,  -  молвил
Динкль и перекрестился.
     Сверхъестественный ужас с новой силой охватил Мирра,  но  любопытство
превозмогло.
     - Что это за оскары, про которых ты все время твердишь?
     - Сверхчеловеки, сынок. Здоровенные лысые ребятки с мускулами в самых
невероятных местах. Кажется, что они сделаны из полированной бронзы.
     - Статуи?
     - Статуи не двигаются. - Голос Динкля звенел бездонной пустотой. -  А
вот оскары бегают быстрее ветра, ломают голыми руками  деревья,  и  ничто,
н_и_ч_т_о_ не берет их - радиация, пули, бомбы - все отскакивает! Они-то и
кончили войну на Аспатрии. Их даже офицеры боялись, поэтому нас  и  вывели
из лесов.
     - Я что-то не совсем понял, -  сказал  Райан.  -  Оскары  -  коренное
население Аспатрии?
     - Вы, головастые ребята,  ничегошеньки  не  знаете,  что  творится  в
реальной галактике! - Динкль оторвался от  горестных  воспоминаний,  чтобы
бросить на Райана презрительный взгляд. - Аспатрия - одна из самых древних
земных колоний. В общем-то, война  из-за  этого  и  началась.  Аспатрианцы
сидят на своей планете вот уже триста лет, им и взбрело в  голову  вкусить
независимости и не платить налогов. Что будет с  Федерацией,  если  каждый
недоумок...
     - Но кто такие оскары? - не сдавался Мирр. - Откуда они взялись?
     - Никто толком не знает, они просто вынырнули на Аспатрии в 82-ом или
в 83-ем. Кое-кто утверждает, что они мутанты, но мне-то все ведомо! - Лицо
Динкля начало подергиваться, голос окреп. - Солдаты Дьявола, вот  кто  они
такие! Грядет последняя битва добра со злом, и мы в лагере  проигрывающих!
Слушайте! Близится Судный День и мы не переживем его!
     - Успокойся, успокойся...  -  залепетал  Мирр,  заметив,  что  головы
обитателей самых дальних скамеек уже начинают поворачиваться в их сторону.
Единственное, что хотелось  Мирру,  -  остаться  незамеченным  до  момента
побега, но история Динкля загипнотизировала его. - Почему ты  так  уверен,
что оскары - это зло?
     - Я видел их в действии... - Динкль снова  перекрестился,  глаза  его
остекленели. - Однажды я отстал от взвода  пробирался  один  через  лес  и
услышал какой-то шум. Я встал на карачки... дополз до слушки поглядеть,  и
увидел... увидел пятерых оскаров... они схватили наших парней...  раненых.
Я  слышал,  как  они  стонут  и  молят  о  пощаде...  бесполезно!   Оскары
преспокойно занимались своим делом... - Динкль закрыл лицо руками. -  Нет,
не могу!
     - Продолжай! - Казалось,  ледяной  ветер  шевелит  волосы  на  голове
Мирра, но разум его никак  не  мог  освободиться  от  пут  душераздирающей
истории Динкля. - Что делали оскары?
     - Они кормили чудовищ... нашими ребятами!
     Желудок Мирра подпрыгнул до самого горла.
     - Боже мой! Не хочешь же ты сказать.
     - Хочу, Войнан! Оскары притащили несколько ковров-самолетов - они это
могут, ничто им не страшно! - и набрасывали их на лежащих на земле  ребят.
Я все еще слышу их вопли и мольбы о быстрой смерти! Я все  еще  вижу,  как
они извиваются, а их переваривают...
     Стальные пальцы Динкля впились в колени Мирра.
     - И еще, знаешь что, Войнан? Оскары смеялись!  Они  радовались  тому,
что хороших парней жрут живьем! Будь я храбрецом,  я  поднял  бы  ружье  и
прекратил страдания ребят, но я жалкий трус, Войнан!  Я  перепугался,  что
меня ждет такая же судьба, уполз и спас свою шкуру! С тех пор я живу не по
праву...
     Мирр, у которого молотком стучала в голове кровь, встал.
     - Послушай, Бад, - сказал он  в  отчаянной  попытке  переменить  тему
разговора, - почему бы тебе не помыться и не переодеться?
     Динкль помотал головой.
     - Не нужен мне никакой костюм. Я останусь  на  корабле,  пока  он  не
взлетит с Аспатрии.
     - Почему?
     Динкль тяжело оперся на странный винтовочный приклад.
     - Чтобы не налететь на оскара. Они ведут себя как хозяева, и  все  их
боятся. Говорят даже, что они могут читать чужие мысли! Если бы они  тогда
увидели меня...
     Динкль несколько раз  истово  перекрестился  и  бессвязно  забормотал
что-то про Армагеддон, искупление грехов и Судный День.
     Последние минуты полета Мирр прятался за кофеваркой, но  вот  клаксон
объявил, что звездолет входит  в  фазу  приземления.  Как  только  корабль
знакомо рухнул на пару сантиметров, Мирр присоединился  к  столпившимся  у
выхода отпускникам. Прошло несколько волнующих секунд, и дверь  скользнула
вбок, явив страждущим взорам зеленую лужайку, похожую больше на  пастбище,
чем  на  космодром.  В  теплом  воздухе  носились  разнообразные  приятные
ароматы, а вдали, сияя  гармоничными  полутонами,  просматривались  здания
грациозной архитектуры.
     Увиденный  кусочек  Аспатрии  понравился  Мирру  с  первого  взгляда.
Неужели это знак того, что он бывал  здесь  раньше?  Вместе  со  всеми  он
ступил на мягкую почву и наполнил легкие  благоухающим  воздухом.  Пьянило
ощущение  отсутствия  физической  опасности...   Но   надвигалась   другая
опасность - лейтенант Хихикинс решил обратиться к  своим  солдатам,  чтобы
еще раз предупредить их о вреде табака и алкоголя, а так как все сказанное
он  повторял  дважды,  то  наверняка  должен  был  повторить  и  приказ  о
возвращении на корабль по  истечении  четырех  часов.  Нейтрализатор  Мирр
отдал Райану и, услышав приказ, обязан будет выполнить его.
     - Вон там ждет автобус, он  отвезет  вас  в  Пионер-сити,  -  говорил
Хихикинс. - Постарайтесь осмотреть как можно  больше  музеев  и  картинных
галерей, и не забывайте, что...
     Мирр в панике зажал уши руками и, вереща от  страха,  бросился  прочь
вдоль борта корабля. Заворачивая за угол передающей башни, он оглянулся и,
хотя трудно было быть в чем-то уверенным, увидел, что некоторые из голубых
фигур обратили в его сторону любопытные, если не  сказать  подозрительные,
взгляды. Проклиная  себя  за  неосторожность,  он  лихорадочно  осмотрелся
периметр космодрома не так уж далеко. Он побежал, с  ужасом  ожидая  сзади
крика "Держи его!" - и за несколько  секунд  достиг  проволочного  забора.
Молясь, чтобы проволока не оказалась  под  напряжением,  он  раздвинул  ее
руками и вывалился в высокую траву за забором. Впереди был небольшой холм.
Достигнув  его  вершины  с  олимпийской  скоростью,  Мирр   оглянулся,   с
облегчением убеждаясь, что ни лейтенант Хихикинс, ни кто-нибудь другой так
и не показались из-за корабля и не глядят ему вслед.
     Слегка успокоившись, Мирр обозрел окрестности.  Лежа  ищи  перед  ним
склон холма был довольно крут. По ложбине в сторону города уходила дорога.
Лимузин, в котором Мирр по ярко-желтой окраске безошибочно узнал такси, не
спеша катил по ней. Мирр подумал,  что  это  самый  быстрый  и  безопасный
способ попасть в город,  но  решил  все-таки  отказаться  от  него,  желая
сэкономить свои скудные финансы.  Спускаться  он  начал  медленно,  однако
росистая трава оказалась скользкой, и скоро ноги его заболели  от  усилий,
прилагаемых, чтобы держаться прямо и с  достоинством.  Он  пошел  быстрее,
потом еще быстрее, с каждым шагом теряя контроль над своими движениями,  и
не успел он осознать, что происходит, как  мчался  во  весь  дух  вниз  по
склону.
     "Надо будет учесть эту ошибку, - подумал Мирр, стараясь сохранить  на
лице холодный и безучастный вид. Ветер свистел в ушах, контакты  с  почвой
становились все мимолетнее. - Всегда следует ожидать неожиданного".
     Словно в подтверждение  этой  теории,  неожиданное  случилось  снова.
Водитель ползущего по дороге такси решил, что бегущий вниз и размахивающий
руками человек желает привлечь его внимание и остановил машину в точке,  в
которой, по его расчетам, должен был закончиться спринтерский забег Мирра.
     Очевидно, глазомер у него был великолепный, потому что  Мирр  увидел,
что несется прямо на такси, не имея ни  малейшей  возможности  не  то  что
остановиться или притормозить, но даже свернуть.
     - Не надо! - закричал он. - Убирайся, кретин!
     Изготовившись сердечно приветствовать пассажира, водитель выглянул  в
окно, но сразу понял опасность, и челюсть его отвисла. Он все еще сражался
с тормозами, когда Мирр с вытянутыми вперед руками врезался в автомобиль и
вышиб стекло, окатив водителя дождем осколков.
     Сам Мирр, чей подбородок весьма болезненно проконтактировал с  крышей
такси, навзничь рухнул на траву.
     - Ты, маньяк! - завопил водитель, трясущимися руками выметая из волос
стеклянное конфетти. - Зачем тебе понадобилось это делать?
     - Что мне понадобилось... - Мирр недоуменно уставился на водителя.  -
А зачем тебе понадобилось здесь останавливаться?
     - Да ты же меня звал! А останавливаться я могу где пожелаю!
     - Я не звал тебя, а ходить я тоже могу где пожелаю!
     - И ты это называешь ходьбой? - Водитель  злобно  ухмыльнулся  сквозь
новообразовавшееся отверстие. - Все вы  одинаковые,  синежопики  с  Земли!
Никак не можете простить нам 83-ий  год  и,  когда  прилетаете  отдохнуть,
сразу распаляетесь и начинаете крушить все вокруг...  Ну  так  вот  что  я
скажу тебе, Мистер-Голубая-Задница, - придется раскошелиться!
     -  Чего  это  мы  не  можем  простить?..  И  что  значит:   "Придется
раскошеливаться?"
     - Сто монет за стекло, двадцать - за потерянное время.
     Настал черед Мирра злобно ухмыльнуться.
     - Когда рак на горе свистнет!
     - Договорились! Только свистнуть придется мне!
     С этими словами водитель взялся за большой,  сложной  формы  свисток,
свисавший на цепочке с его шеи.
     - Мне нравится дудеть в эту штучку. Никогда  не  знаешь,