аниченное количество.
   - Дураков?
   - Да, людей вроде нас с вами, Джефф. Мы дураки. Мы предоставляем свои
мыслительные способности в распоряжение толпы ничтожеств; допускаем, что
они вовлекают нас в свои сделки.
   - Ученые всех стран, соединяйтесь! Такова ваша мысль?
   - Не совсем. Ученые против остальных - это не совсем то. Суть дела
глубже. Это столкновение между двумя совершенно различными формами
мышления. Современное общество зиждется в области техники на
математическом мышлении. С другой стороны, по своей социальной
организации оно основано на мышлении, облеченном в слова. Конфликт
возникает, таким образом, между мышлением словесным и математическим. Вам
нужно бы встретиться с министром внутренних дел. Вы бы тогда увидели, о
чем я говорю.
   - И вы представляете себе, как все это изменить?
   - Я представляю себе, как помочь математическому мышлению. Но я не
такой осел, чтобы воображать, будто какие-либо мои действия могут иметь
важное значение.
   - Я думал, в случае удачи я смогу показать хороший пример того, как
накручивать политикам хвосты.
   - Боже мой, Крис, вы говорите о числах и словах, но я никогда не видел
человека, который употребляет столько слов. Можете вы попросту объяснить,
что вы замыслили?
   - Говоря "попросту", что вы подразумеваете "с помощью чисел"?
   - Что же, попробую объяснить. Предположим, что когда Облако окажется
здесь, мы сможем уцелеть. Все равно, конечно, условия жизни будут отнюдь
не из приятных. Мы будем либо мерзнуть, либо задыхаться от жары. Крайне
маловероятно, что у людей при этом сохранится возможность нормального
передвижения. Самое большее, на что можно надеяться, - это пещеры и
подвалы, спрятавшись, мы как-нибудь продержимся. Другими словами, всякое
нормальное передвижение из одного места в другое будет прекращено.
Поэтому вся связь и человеческая деятельность будут целиком зависеть от
радио.
   - Вы говорите, что согласованность общества - та согласованность,
благодаря которой оно не распадается на множество разобщенных
индивидуумов, будет зависеть от радиосвязи?
   - Совершенно верно. Газет не будет, так как все газетчики попрячутся.
   - И тут появляетесь вы, Крис? Вы собираетесь устроить в Нортонстоу
пиратскую радиостанцию? Ух, ты! Где моя накладная борода?
   - Подождите. Когда радиосвязь приобретет такое громадное значение,
жизненно важной станет проблема количества информации. Власть постепенно
перейдет к людям, у которых будет возможность управлять наибольшими
потоками информации. Согласно моим планам, Нортонстоу будет в состоянии
оперировать Количеством информации, по крайней мере, в сто раз болшим,
чем все остальные радиопередатчики на Земле, вместе взятые.
   - Но это же немыслимо, Крис! Откуда вы, например, возьмете столько
энергии?
   - У нас есть собственный дизельный генератор и большой запас топлива.
   - Но вы не в состоянии будете производить то колоссальное количество
энергии, которое вам понадобится.
   - А нам не нужно колоссальное количество энергии. Я не говорю, что у
нас будет в сто раз большая мощность, чем у всех других передатчиков,
вместе взятых. Я сказал, что мы будем передавать в сто раз больше
информации, а это отнюдь не то же самое. Мы не будем передавать программы
для отдельных людей. Мы будем вести передачи на очень малой мощности для
правительств всего мира. Мы станем как бы международным центром по обмену
информацией. Правительства будут сообщаться друг с другом через нас.
Вскоре мы станем нервным центром всемирной связи и именно в этом смысле
будем контролировать мировые события. Наверное, после моего вступления вы
ожидали чего-нибудь более потрясающего, но я не склонен к
мелодраматическим эффектам.
   - Да, вижу. Но каким же образом вы предполагаете обеспечить передачу
такого количества информации?
   - Давайте, я сначала изложу вам теорию. На самом деле все это хорошо
известные вещи. Причины, по которым они до сих пор не применялись, -
частично инертность, капиталовложения в уже существующее оборудование, а
частично некоторые неудобства: все программы записываются на магнитную
ленту, а потом передаются в эфир.
   Кингсли уселся в кресле поудобнее.
   - Конечно, вы знаете, что вместо того, чтобы передавать радиоволны
непрерывно, как это обычно делается, их можно передавать прерывисто,
импульсами. Предположим, что мы можем передавать три сорта импульсов:
короткие, средние и длинные. Практически длинный импульс может быть,
вероятно, вдвое больше по продолжительности, чем короткий, а средний -
соответственно в полтора раза больше. С помощью передатчика, работающего
в диапазоне от семи до десяти метров - обычный диапазон при дальней
радиосвязи, - при обычной ширине интервала частот можно было бы
передавать около десяти тысяч импульсов в секунду. При этом три вида
импульсов могут быть расположены в любом заданном порядке, и таких
импульсов будет десять тысяч в секунду. Теперь предположим, что мы
используем средние импульсы для обозначения конца каждой буквы, слова и
предложения. Один средний импульс обозначает конец буквы, два средних
импульса, следующих друг за другом - конец слова, три средних импульса
подряд - конец предложения. Для передачи букв остаются длинный и короткий
импульсы. При этом можно использовать, например, азбуку Морзе. Тогда в
среднем на каждую букву понадобится около трех импульсов. Положив в
среднем по пять букв на каждое слово, получим, что для передачи одного
слова нужно около пятнадцати длинных и коротких импульсов. Если учесть
еще средние импульсы, обозначающие концы букв, получим около двадцати
импульсов на каждое слово. При скорости в десять тысяч импульсов в
секунду это дает скорость передачи порядка пятисот слов в секунду, в то
время как при обычных радиопередачах скорость не достигает и трех слов в
секунду. Итак, выигрыш в скорости по крайней мере в сто раз.
   - Пятьсот слов в секунду. Боже мой, вот это скороговорка!
   - В действительности мы, вероятно, расширим интервал частот и сможем
посылать более миллиона импульсов в секунду. Мы полагаем, что можно
передавать сто тысяч слов в секунду. Ограничения возникают только из-за
необходимости предварительной обработки. Очевидно, никому не под силу
произнести сто тысяч слов в секунду; даже, - слава тебе, господи! -
политикам. Поэтому программы придется записывать на магнитную ленту и
затем считывать с огромной скоростью на специальном магнитофоне. Однако
скорость считывания при современном оборудовании ограничена.
   - Может быть, тут все-таки дело не так просто? Что помешало
правительствам обзавестись таким оборудованием?
   - Тупость и инертность. Как обычно - ничего не делается, пока не
наступает кризис. Единственное, чего я опасаюсь, это, что политики со
своей апатией не удосужатся изготовить даже по одному экземпляру
приемника и передатчика, не говоря уже о целых радиостанциях. Мы нажимаем
на них, как можем. Они ведь хотят получать от нас информацию, и мы
отказываемся передавать ее иначе, чем по радио. Но тут есть еще одна
трудность: в ионосфере могут произойти такие изменения, что станет
необходимо перейти на более короткие волны. Мы здесь готовим оборудование
для работы на волнах до одного сантиметра и все время предупреждаем их об
этом. Но ведь они дьявольски медлительны и еле-еле поворачиваются.
   - Да, кстати, кто здесь всем этим занимается?
   - Радиоастрономы. Вы, вероятно, знаете, что у нас тут их собралась
целая орава из Манчестера, Кембриджа и Сиднея. Их стало слишком много, и
они наступали друг другу на пятки. Так было, пока нас не заперли на
замок. Эти ослы чуть не спятили от злости, словно не было ясно с самого
начала, что мы окажемся за решеткой. Тогда я разъяснил им с присущим мне
тактом, что единственное, что мы можем сделать, это причинить политикам
как можно больше неприятностей, для чего часть радиоастрономов должна
заняться вопросами радиосвязи. Выяснилось, что у нас имелось, конечно,
гораздо больше всякого электронного оборудования, чем нужно для радио-
астрономических целей. Итак, скоро у нас уже работала целая армия
радиоинженеров. И если бы мы захотели, то могли бы переплюнуть даже Би-
би-си по количеству передаваемой информации.
   - Знаете, Кингсли, я совершенно ошеломлен тем, что вы мне рассказали
об этом импульсном методе. Я никак не могу поверить, что наши
радиостанции посылают всего два-три слова в секунду, когда они могли бы
передавать пятьсот.
   - Но ведь это очень просто, Джефф. Человеческий рот может произносить
около двух слов в секунду. Человеческое ухо способно воспринимать
информацию лишь со скоростью менее тр„х слов в секунду. Великие умы,
которые вершат нашими судьбами, решили, что электронное оборудование
также должно быть сконструировано в соответствии с этими ограничениями,
хотя с точки зрения электроники таких ограничений не существует. Ведь я
же все время говорю - наша социальная система архаична, люди знающие
находятся внизу, а на вершине - толпа недоумков.
   - Мне кажется, - засмеялся Марлоу, - вы все-таки слишком упрощаете
действительное положение вещей.

           ГЛАВА ШЕСТАЯ

        ОБЛАКО ПРИБЛИЖАЕТСЯ

   Все следующее лето Облака не было видно, так как оно находилось на
дневном небе, однако его весьма интенсивно исследовали с помощью
радиотелескопа в Нортонстоу.
   Положение было лучше, чем ожидал премьер-министр. Новости из
Нортонстоу позволяли надеяться, что Облако не вызовет острой нехватки
топлива, чем премьер был очень доволен. Пока что не грозила и паника.
Кроме Королевского астронома, в котором он был полностью уверен,
опасность исходила от ученых, в особенности от Кингсли, но все они были
надежно закупорены в Нортонстоу. И уступки, на которые пришлось пойти,
были поистине смехотворные. Хуже всего было то, что он лишился
Паркинсона. Пришлось послать Паркинсона в Нортонстоу, чтобы там не
выкинули какого-нибудь фокуса. Но там, судя по сообщениям, ничто не
давало поводов для подозрений, и поэтому премьер-министр решил не трогать
лиха, покуда оно спит, невзирая на возражения со стороны некоторых
министров. Иногда премьер-министр колебался в своем решении, в
особенности когда ему приходилось проглатывать весьма часто поступавшие
от Кингсли послания, в которых тот призывал сохранять государственную
тайну.
   В действительности намеки Кингсли были вполне оправданы: правительство
не проявляло должной осторожности. На каждом уровне политической иерархии
вышестоящие считали допустимым передавать информацию своим
непосредственным подчиненным. Информация об Облаке медленно спускалась по
политической лестнице, и к началу осени она уже почти достигла уровня
парламента. Вскоре она чуть не стала достоянием прессы. Но еще не настал
подходящий момент, чтобы Облако сделалось сенсацией.
   Всю осень погода стояла очень плохая и небо над Англией хмурилось.
Поэтому, хоть Облако и закрыло часть созвездия Зайца, до ноября тревоги
не возникло. Первые вести пришли оттуда, где было ясное небо, - с
Арабского Востока. Инженеры большой нефтяной компании бурили скважины в
пустыне. Они заметили, что рабочие пристально вглядываются в небо. Арабы
показывали на Облако, или, вернее, на темное пятно на небе, которое было
теперь около семи градусов в поперечнике и походило на округлую зияющую
яму. Они сказали, что такой ямы здесь не должно быть и что это небесное
знамение. Что это знамение означает, никто не знал, но рабочие
испугались. Конечно, никто из инженеров не видал до этого таких темных
пятен, но они не достаточно хорошо знали расположение звезд и не могли с
уверенностью определить, что это такое. У одного из них была, однако,
звездная карта на базе. Закончив бурение и вернувшись на базу, он
посмотрел звездную карту и понял - что-то в небе не так. Полетели письма
в английские газеты.
   Газеты не предприняли никаких немедленных действий. Но в течение
недели поступило еще несколько подобных сообщений. Как часто бывает, за
одним сообщением последовало множество других - так одна дождевая капля
предвещает начало ливня. Лондонские газеты послали специальных
корреспондентов с фотоаппаратами и звездными картами в Северную Африку.
Репортеры выехали в отличном настроении, радуясь возможности удрать от
ноябрьской непогоды. Они возвращались обескураженными. Оказалось, что с
черной ямой в небе не так-то просто совладать. Ни одной фотографии не
удалось сделать. Редакторы газет не знали, что фотографировать звезды
обычными камерами дело не из легких.
   Британское правительство не давало прессе никаких указаний о том,
публиковать сообщение об Облаке или нет. Было решено ничего не
предпринимать, так как любое давление лишь повысило бы интерес к этому
делу.
   Тон поступавших сообщений удивлял редакторов. Они отдали распоряжение
сделать его более легким и беззаботным, и к концу ноября в газетах
появились такие довольно банальные заголовки:

   ПРИЗРАК В НЕБЕ.

   В СЕВЕРНОЙ АФРИКЕ ОБНАРУЖЕНО ЗВЕЗДНОЕ ЗАТМЕНИЕ. ЗВЕЗД НА
РОЖДЕСТВО НЕ БУДЕТ, ГОВОРЯТ АСТРОНОМЫ.

   Лед тронулся. Фотографии поступали из многих обсерваторий и в
Великобритании, и в других странах. Они появлялись на первых страницах
ежедневных газет (но, конечно, на последней странице газеты "Тайме"),
иногда основательно отретушированными. Помещались статьи известных
ученых.
   Читателям сообщалось, что существует сильно разреженный газ,
занимающий огромные пространства между звездами. Указывалось, что в этом
газе взвешены мириады мельчайших частичек, вероятно, частичек льда, не
более стотысячной дюйма в диаметре. Именно эти частички создают десятки
темных заплат, которые можно наблюдать вдоль Млечного Пути. Помещались
снимки этих темных заплат. Новое небесное явление - просто одна из
заплат, которую нам видно с близкого расстояния. Такие скопления иногда
подходят близко к солнечной системе или даже проходят через нее. Это
давно известно астрономам. Встречи такого рода даже послужили основой для
одной широко известной теории происхождения комет. Снимки комет также
помещались.
   Научные круги не были полностью удовлетворены такими объяснениями.
Облако стало темой разговоров и размышлений в научных лабораториях всего
мира. Соображение, высказанное Вейхартом за год до этого, было снова
выдвинуто. Вскоре стало ясно, что все зависит от того, какова плотность
облака. Общей тенденцией было преуменьшать ее, но некоторые ученые
вспомнили замечания, высказанные Кингсли на собрании британской
астрономической Ассоциации. Обратили внимание и на исчезновение из
университетов группы ученых. Миром овладело вполне понятное беспокойство.
Без сомнения, тревога росла бы день ото дня, если бы правительства всех
стран не обратились за помощью к ученым.
   Ученых призывали принять участие в работе, связанной с подготовкой
запасов пищи, горючего и строительством убежищ.
   Однако страх непрерывно рос. В течение первых двух недель декабря
появились признаки нетерпения. Известные фельетонисты требовали от
правительства разъяснений в таком же резком тоне, как в период дела
Берджесса-Маклина несколько лет назад. Но эта первая волна тревоги
схлынула весьма любопытным образом. Третья неделя декабря была морозной и
ясной. Несмотря на холод, люди на машинах и автобусах устремились из
городов, чтобы посмотреть на небо. И никакой ямы в небе они не
обнаружили. Всего-то из-за яркого лунного света было видно несколько
звезд. Напрасно пресса пыталась втолковать, что Облако можно увидеть
только на фоне звезд. Как газетная сенсация, на время по крайней мере,
Облако умерло. К тому же до рождества оставалось всего несколько дней.
   У правительства были все основания радоваться, ибо в декабре оно
получило весьма тревожный доклад из Нортонстоу. Но сначала нужно
упомянуть о событиях, предшествовавших этому докладу.
   В течение лета организация дел в Нортонстоу окончательно устоялась.
Ученые разделились на две группы, одна из них занималась "изучением
Облака", а другая - вопросами

           Соединение Солнца
           Назвался груздем - полезай в кузов.

   - Хорошего мало, не правда ли?
   - Да. Если вы уж очень падете духом, советую поговорить с одним из
садовников, Стоддардом. Он такой тугодум, что его невозможно вывести из
равновесия, хоть вся атмосфера взорвись.
   С третьей недели января судьбу рода человеческого можно было уже
прочесть на небе. Звезда Ригель в созвездии Ориона исчезла. В последующие
недели то же произошло с мечом и поясом Ориона и яркой звездой Сириус.
Исчезновение любого другого созвездия, кроме разве Большой Медведицы,
могли бы и не заметить, но исчезновение Ориона и Сириуса заметили все.
   Пресса снова заинтересовалась Облаком. Ежедневно публиковались
сообщения о происшедших изменениях. Чрезвычайно возросла популярность
"ночных путешествий в погоне за тайной" на автобусах. Количество
слушателей лекций Би-би-си по астрономии увеличилось втрое.
   К концу января, наверное, уже каждый четвертый видел Облако. Но и всем
остальным тоже захотелось увидеть его собственными глазами. Так как
большинству горожан было трудно выезжать ночью за город, решили выключать
в городах по ночам на некоторое время уличное освещение. Сначала это
вызвало протест со стороны городских властей, но он только привел от
вежливых просьб к студенческим демонстрациям. Первым городом в Англии, в
котором стали каждую ночь тушить свет, был Вулвергемптон. За ним быстро
последовали другие, а к концу второй недели февраля капитулировали и
лондонские отцы города. Теперь наконец большинство населения могло само
видеть, как Черное облако, подобно жадной руке, сжимало Орион - небесного
охотника.
   То же происходило в США и во всех других развитых странах. Соединенным
Штатам пришлось, кроме того, заняться эвакуацией населения большинства
западных штатов, так как значительная часть их территории лежит выше 1500
метров - предела, указанного в докладе Нортонстоу. Правительство США
справилось, конечно, у своих собственных экспертов, но их заключения
почти не отличались от полученных в Нортонстоу. США организовали также
эвакуацию в высокогорных республиках Южной Америки.
   Аграрные страны Азии были удивительно безразличны к тому, что сообщила
им Организация Объединенных Наций. Их политика "жди и наблюдай" была в
действительности, может быть, самой мудрой. За тысячи лет восточные
народы привыкли к стихийным бедствиям - "божьей воле", как их называют на
Западе. Жители Востока привыкли смиренно встречать и наводнения, и
грабительские набеги, и налеты саранчи, и болезни, так же они отнеслись и
к новой небесной напасти.
   С приходом весны в северное полушарие Облако все больше и больше
перемещалось с ночного неба на дневное. Поэтому хотя оно быстро затянуло
часть неба уже вне созвездия Ориона, которое полностью скрылось, его
присутствие стало менее заметным для случайного наблюдателя. Англичане
все еще играли в крикет и копались у себя в садах; то же самое делали и
американцы.
   Широкий интерес к садоводству был вызван необычайно ранним летом - оно
началось в середине мая. Мрачные предчувствия, конечно, жили повсюду, но
они принимали с каждой неделей необычайно ясной, солнечной погоды все
более смутные очертания. Овощи поспели к концу мая.
   Правительства прекрасной погоде отнюдь не радовались - в ней таилась
зловещая причина. С того времени, как его увидели в первый раз, Облако
прошло около девяноста процентов своего пути до Солнца. Было ясно, что по
мере приближения к Солнцу Облако должно отражать все больше и больше
солнечных лучей, и это приведет к повышению температуры на Земле. Как и
предсказывал Марлоу, количество видимого света не возросло. В течение
всей чудесной весны и раннего лета заметного увеличения яркости неба не
наблюдалось. Та часть, света от Солнца, которая попадала в Облако,
переизлучалась им в форме невидимых инфракрасных тепловых лучей. К
счастью, не весь падающий на Облако свет переизлучался, иначе Земля стала
бы необитаемой. И к счастью, значительная часть инфракрасных лучей не
проникала внутрь