что они запустили ракеты, запустили их в
Облако.
   - Дураки непомерные! Когда это случилось?
   - На этой неделе.
   - Пойдемте к Марлоу и Лестеру и подумаем все вместе, что можно
предпринять, чтобы предотвратить катастрофу.
   Мак-Нейл был в это время у Марлоу, и он тоже принял участие в
обсуждении. Когда Паркинсон повторил свой рассказ, Марлоу сказал:
   - Свершилось. Это то, чего я опасался, когда мы ругались с вами на
днях, Крис.
   - Вы хотите сказать, что предвидели это?
   - Ну, неточно, если говорить о деталях. Я не представлял себе, что они
так далеко продвинулись со своими злосчастными ракетами. Но я печенкой
чувствовал, что-нибудь такое должно случиться. Видите ли, вы слишком
увлекаетесь логикой, Крис. Вы не знаете людей.
   - Сколько этих ракет было послано? - спросил Лестер.
   - По нашим сведениям, больше сотни.
   - Ну, не думаю, чтобы это имело особое значение, - заметил Лестер. -
Энергия сотни водородных бомб может казаться огромной для нас, но она
ничтожна по сравнению с энергией Облака. Помоему, это так же глупо, как
пытаться убить носорога зубочисткой.
     Паркинсон покачал головой.
   - Насколько я понял, они не пытаются разнести Облако в клочья. Они
пытаются его отравить!
   - Отравить! Как?
   - Радиоактивными веществами. Вы слышали, как Облако рассказывало, что
может случиться, если радиоактивные вещества проникнут сквозь его экран.
Они все это узнали из слов самого Облака.
   - Да, я думаю, несколько сот тонн сильно радиоактивного вещества - это
совсем другое дело. Заговорил Кингсли.
   - Радиоактивные частицы могут вызвать ионизацию в очень неприятных
местах. Вернемся к старому разговору о том, что мы работаем на постоянном
токе, а Облако на переменном. Для работы на переменном токе на больших
расстояниях необходимы высоковольтные системы. В нашем теле не может
возникать высокое напряжение, поэтому оно может работать только на
постоянном токе. Но Облако должно иметь высокие напряжения, чтобы
осуществлять высокочастотную связь на больших расстояниях. А при больших
напряжениях несколько заряженных частиц в определенных местах в
изолирующем веществе могут привести к чертовски серьезным повреждениям.
   - А экран? Может быть, он не пропустит ракеты внутрь Облака? - спросил
Марлоу.
   - Видно, в этом заключается самая мерзкая часть плана, - ответил
Кингсли. - Экран, вероятно, действует на газ, а не на твердые тела, так
что он не может остановить ракеты. А пока они не взорвутся, не будет
никаких радиоактивных веществ, и я думаю, главное в том, чтобы они не
взрывались, пока не проникнут сквозь экран. Паркинсон подтвердил это.
   - Верно, - сказал он. - Они должны автоматически направляться к любому
твердому телу значительных размеров. Таким образом, они попадут прямо в
нервные центры Облака. По крайней мере, таков замысел.
   Кингсли вскочил и зашагал по комнате, продолжая говорить:
   - Все равно, это дикая глупость. Действительно, во-первых, это может
не сработать, или, предположим, это принесет Облаку серьезный ущерб, но
не убьет его. Последуют ответные действия. Облако может уничтожить всю
жизнь на Земле так же безжалостно, как мы давим муху. По-моему, оно
никогда не выказывало особого восторга по поводу жизни на планетах.
   - Но оно бывает всегда так рассудительно во время бесед, - вставил
Лестер.
   - Да, но из-за неистовой боли оно может потерять всю свою
рассудительность. Во всяком случае, не думаю, чтобы разговоры с нами
занимали хоть сколько-нибудь значительную часть мозга Облака. Оно,
вероятно, одновременно делает тысячи других дел. Нет, я не думаю, что мы
можем надеяться на сколько-нибудь деликатное отношение. Но это только
одна сторона дела. Ничуть не лучше, если удастся убить Облако.
Прекращение его нервной деятельности приведет ко взрывам колоссальной
силы - назовем это его предсмертной агонией. По нашим масштабам, запасы
энергии Облаке неимоверно грандиозны. В случае неожиданной смерти вся эта
энергия высвободится - и опять у нас ни малейшего шанса выжить. Все
равно, что вас запрут в загоне с бешеным слоном, и еще похуже, как сказал
бы ирландец.
   Наконец, и от этого тоже можно с ума сойти, если Облако убито и нам
настолько повезло, что мы избежали всех этих возможностей подохнуть, мы
вынуждены будем жить постоянно с диском газа вокруг Солнца. И все мы
знаем, чем это пахнет. Таким образом, со всех точек зрения эти действия
непонятны. Вам ясна психологическая подоплека этого дела, Паркинсон?
   - Как это ни странно, но, по-моему, ясна. Несколько минут тому назад
Джефф Марлоу заметил, что вы всегда мыслите логически, Кингсли, но здесь
нужна не логика, нужно знание людей. Возьмем для начала ваш последний
аргумент. Из того, что мы узнали от Облака, можно заключить, что оно
собирается оставаться около Солнца примерно от пятидесяти до ста лет. Для
большинства людей это все равно, что навсегда.
   - Это совершенно разные вещи. За пятьдесят лет произойдут значительные
изменения в земном климате, но не произойдет столь коренных перемен, как
в случае, если бы, Облако осталось здесь навсегда.
   - Я в этом не сомневаюсь. Я только говорю, что для подавляющего
большинства людей совершенно все равно, что произойдет через пятьдесят,
или, если хотите, через, сто лет. Что до двух других возможностей, то тут
уж идут на риск.
   Значит, вы согласны со мной?
   - Нисколько. При каких обстоятельствах вы пойдете по пути,
сопряженному с громадным риском? Нет, не пытайтесь отвечать. Я скажу вам.
Ответ таков: вы пойдете на опасные действия, если все другие возможности
будут казаться еще худшими.
   - Но другие возможности не хуже. Была возможность ничего не
предпринимать, и это не было связано ни с каким риском.
   - Это было связано с риском, что вы станете всемирным диктатором!
   - Чепуха! Я не из того теста, из какого делаются диктаторы. Моя
единственная агрессивная черта - я терпеть не могу дураков. Разве я похож
на диктатора?
   - Да, Крис, - сказал Марлоу. - Не с нашей точки зрения, конечно, -
добавил он поспешно, пока Кингсли не успел взорваться, - но с точки
зрения Вашингтона - да. Когда человек разговаривает с ними, как с
умственно отсталыми школьниками, и когда оказывается, что этот человек
обладает невиданной мощью, можете ли вы осуждать их за несколько
поспешные выводы?
   - И еще есть причина, по которой они никогда не пришли бы к другому
решению, - добавил Паркинсон. - Можно, я расскажу историю моей жизни? В
детстве я учился в привилегированной школе. В таких школах особенно
способных ребят обычно поощряют к изучению классиков, и, хотя, может
быть, нескромно с моей стороны так говорить, я тоже этим занялся. Я
получил стипендию в Оксфорде, учился довольно хорошо и обнаружил на
двадцать втором году жизни, что голова моя нашпигована бесполезными
знаниями, во всяком случае для человека, не обладающего особо выдающимися
способностями - а я ими не обладал. Ну, я и поступил на административную
службу. И она привела меня к теперешнему моему положению. Мораль этой
истории такова: я пришел в политику совершенно случайно, а не
преднамеренно. То же самое случается и с другими - я не уникум и не
претендую на это. Но нас, случайных рыбешек, ничтожное меньшинство, и мы
обычно не занимаем особо влиятельных постов. Почти все политики избирают
политическую карьеру потому, что она их привлекает, потому, что они
стремятся быть в центре внимания, потому, что им нужно чувствовать свою
власть.
   - Какая исповедь, Паркинсон!
   - Теперь вы видите, куда я клоню?
   - Пока еще весьма смутно. По-вашему, ход мыслей у ведущих политиков
таков: они не могут себе представить, что кому-то перспектива стать
диктатором может казаться совершенно неприемлемой. Но почему перспектива
нашей диктатуры над миром, пусть совершенно нелепая, как мы знаем, могла
показаться им худшим вариантом, чем те пагубные действия, которые они
предприняли?
   - Полная и окончательная потеря власти - самая ужасная перспектива,
которую политики могут вообразить. Все другое перед этим меркнет.
   - Паркинсон, вы меня убили. Видит бог, я весьма невысокого мнения о
политиках, но я не могу себе представить человека, сколь бы плох он ни
был, для которого личное честолюбие значит больше, чем судьба всего
живого.
   - О мой дорогой Кингсли, как мало вы знаете людей! Вам известно
библейское изречение: "Да не будет знать твоя правая рука, что творит
левая"? А известно вам, что оно означает? Оно означает - держите свои
мысли в маленьких, удобных непроницаемых отделениях, никогда не давайте
им взаимодействовать и противоречить друг другу. Оно означает, что можно
ходить в церковь один раз в неделю и грешить все остальные шесть дней. Не
воображайте, что кто-нибудь предвидит, как эти ракеты могут принести
гибель человечеству. Ни в коем случае. Это рассматривается как смелый
удар по агрессору, который уже однажды причинил столько вреда населению
Земли и привел даже сильнейшие нации на грань гибели. Это дерзкий ответ
демократии на угрозу потенциального тирана. О, я не смеюсь, я говорю
совершенно серьезно. - Но это же такая нелепость!
   - С нашей точки зрения - да. С их - нет. Не приписывайте своего образа
мыслей другим.
   - Откровенно говоря, Паркинсон, по-моему, эта передряга лишила вас
здравого смысла. Не может быть, чтобы все было так скверно, как вы
думаете. Откуда вы узнали об этих ракетах? Из Лондона?
   - Да, из Лондона.
   - В какой-то степени это честно с их стороны?
   - К сожалению, я должен вас разочаровать, Кингсли. Я не могу этого
доказать, но думаю, никогда бы мы об этом не узнали, если бы Британское
правительство могло присоединиться к США. Вы должны понять, эта страна
менее других обеспокоена вашим предполагаемым господством над миром.
Нечего себе глаза закрывать, Британия неуклонно и быстро теряет положение
одной из ведущих стран мира. Возможно, Британское правительство не очень
бы огорчилось, если бы США, Советы, Китай, Германия и остальные страны
оказались в подчинении у группы людей, обосновавшихся на Британских
островах. Возможно, они думают, что будут ярче сиять в лучах вашей, или,
если позволите, нашей славы. Они надеются, быть может, обвести вас вокруг
пальца так, чтобы вы передали эффективный контроль в их руки.
   - Как ни странно, Паркинсон, но было время, когда я считал себя
сверхциником.
   Паркинсон усмехнулся.
   - Впервые в вашей жизни, Кингсли, мой дорогой друг, я скажу вам с
жестокой откровенностью то, что вам должны были сказать много лет назад.
Как циник вы никуда не годитесь - вас кто угодно заткнет за пояс. По
существу, и я говорю это совершенно серьезно, вы - неисправимый идеалист.
   Марлоу вмешался в разговор.
   - Может быть, все-таки, когда вы покончите с самоанализом, мы обсудим,
что делать дальше?
   - Совсем как в чеховской пьесе, - заметил кто-то.
   - А все-таки интересно и весьма тонко, - сказал Мак-Нейл.
   - Что нам делать, решить очень просто, Джефф. Расскажем все Облаку.
Это единственное, что нужно сделать, как ни крути.
   - Вы уверены в этом, Крис?
   - Конечно, какие могут быть сомнения? Сначала я изложу наиболее
эгоистические соображения. Мы, видимо, сможем предотвратить гибель всего
живого на Земле, так как Облако, возможно, смягчится, если мы его
предупредим. Но, несмотря на то, что говорил Паркинсон, я сделал бы то же
самое, даже если бы этого мотива и не существовало. Пусть это звучит
странно, и слова не совсем точно передают мою мысль, я считаю, что
поступить так значит поступить человечно. Но я думаю, что этот вопрос мы
должны решать сообща и, если не все с этим согласны, будем голосовать. Мы
могли бы спорить еще много часов, но мне кажется, каждый уже все обдумал
и решил про себя. Итак, голосуем. Лестер?
   - Я за.
   - Марлоу?
   - Согласен.
   - Мак-Нейл?
   - Да.
   - Паркинсон?
   - Согласен.
   - Для интереса, хотя это опять похоже на Чехова, объясните нам,
Паркинсон, почему вы согласились? С нашей первой встречи и по сей день я
считал, что мы с вами по разные стороны баррикад.
   - Меня обязывала работа, а я хотел выполнять ее добросовестно.
Сегодня, кажется, я освободился от этой добросовестности и обрел новую,
истинную добросовестность. Возможно, я и сам становлюсь идеалистом, но я
согласен с тем, что вы понимаете под человечностью.
   - Итак, договорились, мы вызываем Облако и сообщаем ему об этих
ракетах.
   - Может быть, посоветоваться с другими? Как вы думаете? - спросил
Марлоу. Кингсли ответил:
   - Пусть это звучит по-диктаторски, но я решительно против какого-либо
расширения дискуссии. Во-первых, если мы посоветуемся со всеми и в
результате будет вынесено противоположное решение, я наложу на него
запрет - придется стать диктатором. Но есть и еще одно обстоятельство -
нам всем могут просто перерезать глотки. Мы всегда презирали
общепризнанные авторитеты, но выражали это в полушутливом тоне. Обвинить
нас в нарушении законов нельзя, суд такого иска и рассматривать не
станет. Но тут дело обстоит иначе. Если мы передаем Облаку эту
информацию, а ее можно назвать военной информацией, мы берем на себя
громадную ответственность, и я против того, чтобы другие делили с нами
эту ответственность. Я не хочу, например, чтобы Эйн была к этому
причастна.
   - А вы что думаете по этому поводу, Паркинсон? - спросил Марлоу.
   - Я согласен с Кингсли. Вспомните, фактически мы совершенно бессильны.
Мы даже не можем воспрепятствовать полиции арестовать нас, когда им
вздумается. Конечно, Облако, быть может, захочет нас поддержать, в
особенности после этого случая. Но потом мы опять можем оказаться без
поддержки; или же Облако вообще прекратит всякую связь с Землей. И
останется у нас в руках только блеф. Пока блеф проходит успешно, и нет
ничего удивительного, что он удается. Но мы не можем блефовать всю жизнь.
Более того, даже если нам удастся заполучить Облако в качестве союзника,
в нашей позиции все равно остается губительная брешь. Это звучит очень
лихо: "Я могу стереть с лица земли Американский континент", но ведь вы
прекрасно знаете, что никогда мы на такое не пойдем. Так что в любом
случае нам остается блеф и только. Эти слова несколько умерили пыл
собравшихся. - Тогда совершенно ясно: мы должны держать свой план в
строжайшем секрете. Кроме нас, никто о нем ничего не должен знать, -
заметил Лестер.
   - Соблюдать секретность не так просто, как вы думаете.
   - Что вы имеете в виду?
   - Вы забываете, что информация была получена мной из Лондона. В
Лондоне уверены, что мы собираемся известить Облако. Поэтому все будет в
порядке, пока идет наш блеф, но если он не...
   - Раз уверены, значит надо действовать. Уж если нас все равно ждет
наказание, то можно пойти и на преступление, - прервал Мак-Нейл.
   - Да, надо действовать. Хватит разговоров, - сказал Кингсли. - Гарри,
наговорите на пленку объяснение. Затем начинайте его непрерывно
транслировать. И не бойтесь, что ктонибудь, кроме Облака, перехватит нашу
передачу.
   - Ну, Крис, объяснение лучше составьте вы. Вы лучше умеете говорить,
чем я.
   - Ладно, начнем.
   После пятнадцати часов передачи пришел ответ от Облака. Лестер отыскал
Кингсли.
   - Оно хочет знать, как мы такое допустили. Ему это не нравится.
   Кингсли вошел в отдел связи, взял микрофон и продиктовал следующий
ответ:
   - Нападение предпринято вне всякой связи с нами. Я думал, это будет
ясно из моего предыдущего послания. Вам известны основные факты,
касающиеся организации человеческого общества, которое разделено на
множество групп, имеющих самостоятельное управление, так что ни одна
группа не контролирует деятельность других. Следовательно, вы должны
понять, что ваше прибытие в солнечную систему не было воспринято другими
группами так же, как это восприняли мы. Вам, может быть, будет интересно
знать, что, предупредив вас, мы очень сильно рискуем не только своей
безопасностью, но, возможно, и своей жизнью.
   - Господи! Вы не должны были говорить этого, Крис. Вы не смягчите его
гнев такими разговорами.
   - Почему бы и нет. Во всяком случае, если нас подвергнут репрессиям,
так хоть выскажемся напоследок.
   Вошли Марлоу и Паркинсон.
   - Вам будет приятно узнать, что Крис сейчас пытался умилостивить
Облако, - заметил Лестер.
   - Господи, он что, пошел по стопам Аякса? Паркинсон внимательно
посмотрел на Марлоу. - Вы знаете, это очень похоже на идеи древних
греков. Они верили, что Юпитер мечет молнии, восседая на грозовом облаке.
Совсем как у нас сейчас.
   Удивительно, правда? Только бы это не кончилось для нас в духе
греческой трагедии.
   Однако трагедия была ближе, чем кто-либо предполагал.
   Пришел ответ на послание Кингсли.
   - Сообщение и аргументы поняты. Из того, что вы сказали, я заключил,
что эти ракеты не были посланы из близкой к вам части Земли. Если в
течение следующих нескольких минут я не получу опровержения этому, то
буду действовать согласно выработанному мною решению. Вам, быть может,
интересно узнать, что я изменю направление движения ракет относительно
Земли на противоположное. Направление будет изменено на обратное, но
скорость останется та же. Это будет сделано в момент, когда каждая ракета
пролетит целое число дней. Когда ракеты повернутся, к их движению будет
добавлено небольшое возмущение.
   Облако смолкло. Кингсли тихонько свистнул.
   - Господи, ну и решение, - прошептал Марлоу.
   - Простите, я не совсем понял, - проговорил Паркинсон.
   - Ну, изменение движения ракет на обратное означает, что они полетят
назад по своим траекториям - заметьте, что все это относительно Земли.
   - Вы хотите сказать, что они попадут в Землю?!
   - Конечно, но это еще не все. Если они повернут назад через целое
число дней, чтобы лететь обратно по тем же траекториям, то, когда они
достигнут Земли, они попадут точно в те же точки, из которых были пущены.
   - Почему точно в те же?
   - Потому что через целое число дней Земля будет находиться в той же
фазе своего вращения.
   - А что значит "относительно Земли"?
   - Это значит, что учитывается вращение Земли вокруг Солнца, - сказал
Лестер.
   - И движение Солнца вокруг центра Галактики, - добавил Марлоу.
   - И, значит, те, кто послал ракеты, получат их назад. О, боги,
воистину соломоново решение.
   Кингсли сначала только слушал этот разговор. Теперь он сказал:
   - Еще одна последняя пикантная подробность для вас, Паркинсон: к
движению будет добавлено малое возмущение, так что мы не можем точно
знать, куда они попадут. Мы знаем лишь приближенно, с точностью до сотен
миль, или, возможно, до тысяч миль. Я выражаю вам соболезнования по этому
поводу, Джефф.
   Казалось, Марлоу постарел сразу на много лет.
   - Могло быть хуже; можно утешаться хоть этим. Слава богу, хорошо еще,
что Америка - большая страна.
   - Ну, вот и конец нашей секретности, - заметил Кингсли. - Я никогда не
верил в секретность, и теперь это ударило по мне. Еще одно соломоново
решение.
   - Что вы, имеете в виду, какой конец секретности?
   - Гарри, мы должны предупредить Вашингтон. Если сотня водородных бомб
упадет через несколько дней на США, они, по крайней мере, должны
рассредоточить население больших городов.
   - Но если мы расскажем, что мы сделали, нас просто разорвут в клочья.
   - Знаю. Все равно мы должны идти на риск. Как вы думаете, Паркинсон?
   - Вы правы, Кингсли. Мы должны их предупредить. Но нельзя допустить
ошибки, иначе наше положение будет совершенно безнадежным. Нужно
продолжать этот блеф, иначе...
   - Не к чему выпутываться из беды, в которую мы еще не попали. Первое,
что надо сделать - это связаться с Вашингтоном.
   Кингсли включил десятисантиметровый передатчик. Марлоу подошел к нему.
   - Не так просто с этим справиться, Крис. Если вы не возражаете, я это
сделаю. И я бы хотел беседовать с ними наедине. Не хочу попадать у вас на
глазах в унизительное положение.
   - Нелегко вам будет, Джефф. Но если вы так решили, что ж, валяйте. Мы
вас оставим, но помните, мы будем рядом на тот случай, если вам
п