принюхаться и  внимательно  рассмотреть  Финна,  и  может  даже  останется
поблизости в надежде, что еда еще останется, когда  Финн  заснет.  И  пока
Финн не станет опасным для медведя, зверь не станет опасным для него.
     И все-таки, ведь  в  лесу  нужно  быть  осторожным.  Он  потянулся  к
огненному копью и подтащил его поближе.
     Он взял огненное копье с собой. С тех пор он каждый вечер изучал  его
и упражнялся - не так уж великое искусство нужно было,  чтобы  прицелиться
смертельным сжигающим лучом. Но до сих пор он пользовался  им  только  для
тренировки и для того, чтобы быстро разжечь костер. Когда он добывал  себе
еду на вечер, он пользовался своим собственным оружием: у него было  такое
ощущение, что это будет неправильно, неестественно, охотиться  на  жителей
дикого леса оружием чужаков.
     Медведь, или что это там, подошел ближе и  теперь  обходил  маленький
пруд. Рыба была готова. Финн снял ее с огня и отставил в  сторону  немного
охладиться, и снова внимательно вгляделся  в  листву  в  том  направлении,
откуда доносился треск.
     Ну вот... кусты слегка задрожали. Он не  смотрел  прямо  на  них,  но
уголком глаза продолжал следить, а сам наклонился, чтобы взять кусок рыбы.
     А когда он наклонился, существо, столь шумно пробиравшееся через лес,
наконец полностью вышло из кустарника.
     Не медведь. И вообще не животное.
     Это был массивный полуобнаженный зверочеловек Рабовладельцев  -  и  в
его глубоко посаженных глазах, казалось, сменяются любопытство и ярость.
     На какое-то мгновение Финн, потрясенный, оцепенел. Зверочеловек  тоже
не двигался и изучал Финна.
     Он был невысок, но неестественно широк  и  силен,  слегка  сутул,  на
толстой шее и спине  буграми  вздымались  могучие  мускулы.  На  нем  были
мешковатые штаны и высокие, до колен башмаки: за спиной в  кожаных  ножнах
висело оружие с длинным лезвием, похожее на мачете, так, что его  рукоятка
выдавалась из-за широкого плеча. Обнаженное туловище было покрыто длинными
свалявшимися волосами, довольно светлыми,  почти  желтыми,  а  лицо  почти
скрывалось в большой темной бороде. Тяжелые валики надбровных  дуг  делали
глазные впадины похожими на  пещеры,  однако  его  лоб  был  на  удивление
высоким и казался еще выше от того, что волосы на голове  были  редкими  и
далеко отступали назад.
     Этот лоб покрылся  морщинами,  когда  зверочеловек  осторожно  шагнул
вперед.
     Финн вскочил на ноги и вскинул огненное  копье.  Зверочеловек  увидел
оружие,  и  глаза  его  расширились.  Он  остановился,  согнулся,   словно
собирался броситься назад. И Финн направил на него огненное копье,  и  его
большой палец скользнул в неглубокую выемку.
     Металл  на  кончике  копья  засветился  алым.  Но  больше  ничего  не
произошло. Из копья не вылетели убивающие лучи.
     Финн, обезумев, все нажимал и нажимал на выемку. Ничего.  Что  бы  ни
случилось с оружием, разбираться ему было уже поздно.
     Со  скоростью,   удивительной   для   такого   массивного   существа,
зверочеловек выхватил мачете из ножен. Блеснуло  ужасное  лезвие,  и  враг
бросился вперед на него со звериным рыком.
     Нож Финна лежал на траве у огня, и схватить его он бы уже  не  успел.
Перехватив бесполезное копье как дубинку, он сжался в комок и  собрал  все
свои силы, чтобы выдержать чудовищный натиск. Они сошлись, как  два  диких
зверя - Финн, быстрый, проворный и жестокий, как кугуар,  и  зверочеловек,
массивный и сильный, как взбесившийся медведь.
     Мачете  свистнуло  над  головой  Финна  и   оглушительно   зазвенело,
наткнувшись на копье, отразившее удар. Снова мелькнуло мачете,  казавшееся
невесомым в огромном кулаке зверочеловека. Финн нырнул в сторону  и  нанес
ответный удар, слегка задев ребра зверочеловека.
     Так они фехтовали, нападая и защищаясь, но большей частью  защищаться
приходилось Финну от смертоносного лезвия мачете. Куртка из грубой кожи, в
которую был одет  Финн,  была  уже  прорезана  в  нескольких  местах,  как
бумажная. Но Финн был очень быстр, и чаще всего ему  удавалось  уклониться
от мелькающего клинка. И несколько его ударов тоже оставили свои отметины,
хотя, казалось, зверочеловек никак не реагировал на глухие удары копья  по
животу или ноге.
     Битва длилась всего несколько мгновений, они ходили по кругу, нападая
и защищаясь от ударов. Первым сменил тактику  зверочеловек.  Рубящий  удар
оказался ложным выпадом и последовал свирепый пинок. Но Финн увернулся  от
огромного башмака и неистово хлестнул  копьем  по  руке,  в  которой  было
зажато мачете.
     Металл  ударился  по  волосатому  запястью,  зверочеловек  взревел  и
выронил  мачете.  По-змеиному  быстро  и  гибко  Финн  развернул  копье  и
нацелился в голову зверочеловека. Но со стремительностью зверочеловека  не
смог бы сравниться никто. Он схватился голой рукой за копье,  с  ужасающей
силой вывернул его из рук Финна и отбросил прочь.
     Зверочеловек бросился на Финна. Финн сражался, как взбесившаяся дикая
кошка кулаками, коленями, ногами. От некоторых его особенно ужасных ударов
зверочеловек только хрюкал, но не более того. У Финна было такое  чувство,
словно он лупил кулаками по древесному стволу.
     Ужасные руки вцепились в куртку Финна. Они вывели его из равновесия и
они оба упали, сцепившись, на землю - Финн оказался под зверочеловеком.
     Всем своим огромным весом зверочеловек рухнул на  Финна  и  вышиб  из
него весь дух. Полуоглушенный, Финн мог  только  корчиться  и  извиваться,
прижатый к земле огромными руками и ногами.
     Наконец, он  понял,  что  спасения  нет,  расслабился  и  взглянул  в
звериное лицо, ожидая смерти.
     Но, к его удивлению, на лице зверочеловека не было написано победного
выражения или жажды убийства. Напротив, на губах, виднеющихся  под  густой
бородой, было нечто странное - вроде кривой улыбки и насмешливого  огонька
в глубоко посаженных глазах.
     - Ну, вот.
     Финн удивленно моргнул. Голос зверочеловека не походил на хрипящие  и
лающие голоса чудовищ, с которыми Финну уже приходилось  сражаться.  Голос
был  глубоким  и  богатым,  словно   мелодичный   гром   перекатывался   в
бочкообразной груди.
     - Ну, вот, - повторил он, - если тебе надо еще попытаться  прикончить
меня, может быть, потолкуем вначале?



                                8. МЕДВЕДЬ

     Финн  почувствовал,  что  его  челюсть   по-дурацки   отвалилась.   А
зверочеловек улыбнулся и обнажил не  клыки,  а  обыкновенные  человеческие
зубы, разве что великоватые и слегка желтые.
     - Здорово я перепугался твоего  огненного  копья,  -  это  прозвучало
почти как извинение. - Я  решил,  что  чуть  не  потерял  свою  голову,  и
собрался вместо того снести твою голову с плеч.
     Глухой грохочущий смешок.
     - Вот так и подрались. Ну, если  я  отпущу  тебя,  ты  будешь  сидеть
спокойно, вести  себя  прилично  и  мы  немного  поговорим?  А  ты  можешь
говорить?
     Финн моргнул несколько раз, будто не веря, что все это происходит  на
самом деле, и обрел голос:
     - Да, - сказал он хрипло.
     - На оба вопроса? - ухмыльнулся зверочеловек. - Хорошо.
     Он освободил Финна и встал, осторожно отошел назад, но скрашивая  эту
осторожность улыбкой. Финн сел, ошеломленный, растирая синяки,  оставшиеся
на теле от огромных рук зверочеловека.
     Финн напрягся, когда его бывший противник подошел к своему мачете, но
клинок тут же скользнул в ножны  за  широкой  спиной.  Потом  зверочеловек
поднял огненное копье. Он что-то там повертел, и к удивлению  Финна  копье
распалось на две половинки. Зверочеловек заглянул в трубку.
     - Кончился заряд, - сказал он. - К моему счастью. Запасной есть?
     Финн в замешательстве покачал головой.
     - Я так и думал. Подобрал где-то?
     Финн был слегка удивлен, и у него снова прорезался голос:
     - Я отобрал его у Рабовладельцев.
     - Вот как? - зверочеловек с новым интересом взглянул на Финна  своими
глубоко посаженными глазами. - И что же случилось с Рабовладельцами?
     - Сдохли, - сказал Финн, слегка вздрогнув  от  гордости.  -  Их  было
двое... и шестеро... ну, других.
     На бородатом лице появилась мрачная, но одобрительная улыбка.
     - Ах, как мне нравится слышать такое!  -  Тут  ему  в  голову  пришла
какая-то мысль. - Так это ты устроил ту шумиху? Я что-то слышал, так  было
много дыма и огня - вон там, в том направлении, в нескольких днях пути?  -
и он махнул рукой в сторону долины, где Финн получил свое боевое крещение.
     Финн кивнул.
     - Там жили Рабовладельцы, в  двух  таких  больших  штуковинах,  вроде
домов. Они сгорели.
     - Я так и думал, - снова сказал зверочеловек. - Я  был  поблизости  и
видел, что там происходило что-то веселенькое.
     Все это время он внимательно изучал Финна.
     - Это что-то новенькое, мальчик. Никогда не слышал, чтобы  кто-нибудь
из вас поднял руку на Рабовладельцев. И уж, конечно, не видел никого,  кто
бы сделал это и остался в живых.
     Финн слегка покраснел.
     - Я не совсем понял, что случилось тогда. Мне повезло.
     - Да, удача помогает, если схватишь ее за хвост, - дружелюбно  сказал
зверочеловек. - Но и ты должен быть ловким и стойким,  чтобы  сразиться  с
Рабовладельцами. Похоже, ты такой и есть... - Снова  вспыхнула  кривоватая
улыбка. - Я уже понял, что ты сильнее, чем кажешься.
     Финн почувствовал, что  эта  грубая  похвала  ему,  как  ни  странно,
нравится.
     Зверочеловек подался вперед и протянул свою огромную руку.
     - Пожмем руки, мальчик, и помиримся. Похоже, что мы  с  тобой  одного
поля ягода. Как тебя зовут?
     - Финн Феррал, - сказал Финн, осторожно протягивая руку, и  его  руку
так энергично пожали, что он тут же вскочил на ноги.
     - Зови меня Медведем, - сказал  зверочеловек,  и  тут  же  его  глаза
блеснули, когда он увидел,  как  Финн  пытается  сдержать  улыбку.  -  Что
смешного?
     - Не обижайся, - сказал Финн, пытаясь согнать с губ улыбку, - но я...
я думал, ты и был медведем, когда услышал, как ты идешь. А когда я  увидел
тебя, я...
     - Подумал, что я похож на него, да? - сказал Медведь со смешком. -  Я
понял. А ты слышал, как я шел, да? А я-то думал, что я иду  очень  тихо  и
осторожно. - Он удрученно покачал большой головой. - Не везет мне  в  этом
проклятом лесу. Но ты-то, Финн Феррал, тебе-то кажется здесь хорошо?
     - В своей деревне я был охотником, - сказал Финн просто.  -  Лес  для
меня - дом родной.
     - Вот как? - с  интересом  сказал  Медведь.  Он  пнул  что-то  носком
башмака, и Финн увидел, что это  были  куски  жареной  рыбы,  которую  они
втоптали в землю во  время  своей  яростной  схватки.  -  Похоже,  что  ты
раздобыл хорошую еду, - продолжал Медведь. - А я вот так и не помню, когда
мой живот был полон. Как ты думаешь, можно еще наловить рыбы?
     Финн смешался. Уж о еде-то он думал сейчас в последнюю очередь.
     - Там ее много, можно наловить, - сказал  он,  указывая  на  пруд.  -
Но...
     - Не знаю, - перебил Медведь,  поднимая  руку.  -  У  тебя  на  языке
вертится куча вопросов - мне тоже любопытно узнать побольше о тебе, как  и
тебе обо мне. Но моя голова говорит мне, что для разговоров у нас  впереди
целая ночь и чуточку времени перед  тем,  как  станет  слишком  темно  для
рыбалки. А мое брюхо говорит мне, что я могу беседовать  с  тобой  куда  с
большим толком, если я сначала набью его.
     Финн огляделся. Солнце почти село, тени были очень длинными.
     - Хорошо, я приготовлю ужин. Только нужен хворост для костра.
     - Уж с этим-то я справлюсь, юный Финн, - пророкотал  Медведь.  -  Две
вещи может сделать старый Медведь... - он  выразительно  погладил  рукоять
своего мачете... - рубить дрова и убивать Рабовладельцев.
     Под эти зловещие слова, эхом прокатившиеся по лесу. Финн  вернулся  к
пруду. У него в голове все перепуталось. Странный гость казался ему слегка
нереальным.
     Они еще не кончили есть, когда на лес опустилась кромешная тьма. Финн
принес к костру гору рыбы и с удивлением наблюдал, как Медведь управился с
большинством из нее. Когда они поели, Финн по просьбе Медведя рассказал  о
себе. Медведь оказался чудесным слушателем: слегка наклонившись над огнем,
он напряженно вглядывался в лицо Финна, словно  опасаясь  пропустить  хоть
одно слово, и издавал ворчание и рычание в знак  понимания,  сочувствия  и
симпатии. Финн и не заметил, как выложил ему все, начиная  с  подробностей
своего странного появления в деревне, до последних  событий,  приведших  к
яростному преследованию вихревых саней и ужасающему столкновению в долине.
     Когда отзвучали последние слова его повествования,  наступило  долгое
молчание,  прерываемое  только  хрустом  пережевываемой  большими   зубами
Медведя рыбы.
     - Ну, вот, - сказал, наконец, Медведь,  -  такие  истории  я  называю
достойными рассказывания. Слушать было так же хорошо, как есть эту рыбу.
     Финн озадаченно покачал головой.
     - Я до сих пор не могу поверить, что все это происходит  со  мной,  -
сказал он. - Совсем недавно я дрался за свою жизнь с...  как  я  думал,  с
одним из монстров Рабовладельцев. А теперь я сижу рядом с ним, ем  рыбу  и
рассказываю ему о себе.
     Медведь кивнул и перебил:
     - Звучит забавно. Но я не монстр Рабовладельцев, как ты говоришь, уже
много долгих лет.
     - Теперь твоя очередь, - сказал ему Финн, - рассказывать,  кто  ты  и
что здесь делаешь.
     - Так я что - просто Медведь. И делаю то,  что  делал  уже  несколько
лет. Брожу, гуляю по этому миру, стараюсь остаться живым, - голос его стал
глубже, задрожал, подобно отдаленному грому, - и убиваю Рабовладельцев.
     - Почему? - настороженно спросил Финн.
     - Сам знаешь, почему. Потому, что они - _м_о_н_с_т_р_ы_. Потому,  что
одно из двух: ты убиваешь их, или они убивают тебя. Ведь они убивают людей
гораздо больше лет, чем я могу сосчитать.
     - Но ты же... - Финн запнулся, скрывая смущение.
     - Не  принадлежу  к  роду  людскому?  Не  человек?  -  Глаза  Медведя
сверкнули в свете костра. - Может быть, и не похож. Может быть те, другие,
похожие на меня, поступали не как люди. Но мы существуем. Мы,  как  и  вы,
происходим от доброго людского корня.
     - Не понимаю... - начал Финн.
     - Как же, - сказал Медведь. - Да можешь ли ты понять? Эти  твои  люди
прятались в своих деревеньках, крепко зажмурив глаза и думая, что  пришлые
пугала не тронут их. Люди слишком перепуганы, чтобы  даже  защитить  себя,
слишком напуганы даже для того, чтобы  разузнать  что-нибудь  о  врагах  и
попытаться защищаться. Все они такие - перепуганные и невежественные. - Он
взглянул на Финна со своей кривой усмешкой. -  Кроме  старого  Медведя.  А
теперь в это исключение попадаешь и ты, я думаю.
     На лице Финна было написано смятение.
     - Я такой же невежественный и перепуганный, как и  любой  из  них.  Я
видел Рабовладельцев, сражался с ними, но узнал лишь, как много я не знаю.
А мне нужно знать.
     Медведь обсосал косточки последней рыбы и швырнул их в  огонь,  после
чего он уселся поудобнее и удовлетворенно отогнул.
     - Ага, нужно. Или ты не выживешь и месяца. А старый Медведь  как  раз
тот парень, который научит  тебя.  Как  ты  заметил,  теперь  моя  очередь
рассказывать. - Снова кривая усмешка. - Но не  жалуйся,  если  тебе  целый
месяц будут сниться кошмары.
     Медведь оказался таким же хорошим  рассказчиком,  как  и  слушателем.
Время шло, наступила глубокая ночь, луна своим серебряным светом  смягчила
тени  вокруг  костра,  а  Финн  сидел  неподвижно,   едва   дыша,   словно
загипнотизированный рокочущей басовой мелодией голоса Медведя. Он  всецело
обратился в слух и не пропускал ни единого слова.
     Медведь сначала рассказал о себе.
     - Начнем с малого, - сказал он со своей кривой усмешкой, - и  оставим
мировые проблемы на потом.
     Он  действительно  был  рожден  и  рос,   как   один   из   "монстров
Рабовладельцев"  далеко  на   западе,   в   одном   из   главных   Центров
Рабовладельцев, окруженном высокой горной цепью. Это был один  из  главных
Центров, сказал он Финну, возможно, самый  большой  из  всех:  он  занимал
большую площадь и был густо населен.
     Как и все, подобные ему, он служил "хозяевам". Когда  он  вырос,  он,
как и его соплеменники, стал  сторожить  -  или  пасти  -  большую  группу
людей-рабов.  Но  тот  факт,  что   Медведь   продолжал   исполнять   свои
обязанности, не помешал ему увидеть, как безнадежно и беспомощно они жили.
     Медведь видел, как люди, ковыляя, выполняли  работу,  будто  тягловый
скот, каковым они и стали. Он видел, как людей изучают  и  жестоко  гоняют
зверолюди - включая его самого. Он видел, как люди  старели  и  умирали  с
ужасающей легкостью, а их  заменяли  другими  -  такими  же  беспомощными,
жалкими и обреченными.
     Но с самого начала Медведь знал, что в  нем  есть  какое-то  отличие,
которое отделяло его  от  диких  соплеменников.  Возможно,  более  высокий
уровень интеллекта, возможно, зарождающиеся ростки сострадания. Как бы  то
ни было, но он почувствовал вину по отношению к людям-рабам.  И  он  задал
себе вопрос, которого никто никогда не задавал. Вопрос - _п_о_ч_е_м_у_?
     И еще он понял, вопрос этот будет терзать  его,  пока  он  не  найдет
ответа. Втайне, украдкой, он начал изучать Рабовладельцев.
     Несколько лет он подсматривал, подслушивал, учился, копил  информацию
- медленно складывал ее частички  воедино,  он  строил  подробную  картину
того, кем и чем являются Рабовладельцы, почему  они  появились  на  Земле,
каковы их долгосрочные  планы.  Никто  не  замечал,  что  позиция  Медведя
изменилась, никто и на мгновение предположить не мог, что он делает.
     - Так я потерял осторожность, - пророкотал Медведь. - Я выбрал  время
и проскользнул в те помещения Центра, куда не пускают таких, как я. Многое
я там узнал. Там меня и поймали.
     За  преступное  проникновение  в  запретную  зону   его   приговорили
Рабовладельцы к смерти. А зверолюди - его братья и товарищи -  решили  для
забавы медленно забить его силовыми кнутами.
     - Когда все  кончилось,  они  швырнули  меня  со  склона  горы,  куда
сваливали мусор, - голос Медведя стал скорбным и глубоким, как  похоронный
звон. - Но я одурачил их. Я не умер. Я лежал там несколько дней. Без воды,
без пищи, раны мои загнили, я лежал неподвижно,  лишь  только  страдал  от
боли. Но я не умер. Со временем я смог шевелиться и стал рыться в отбросах
в поисках кусочков еды. Позже, когда мои раны стали заживать,  я  уполз  в
лес, где и живу до сих пор.
     Но даже  когда  он  совсем  выздоровел,  остались  внутренние  рубцы,
которые никогда не  заживут.  Они  породили  глубоко  укоренившийся  гнев,
дьявольскую жажду наносить ответные удары,  и  только  это  позволило  ему
выжить, когда он лежал, истекая кровью на груде отбросов.
     - Так я объявил войну рабовладельцам, - пророкотал Медведь. -  Смешно
звучит?  Старый  Медведь,  совершенно  один,  объявил  войну  целой   расе
завоевателей, со всем их заумным оружием и машинами. Но я их знаю. Я  знаю
их слабости, их уязвимые точки. Я  знаю,  как  укрываться  от  них  и  как
убивать их. Вот чем я занимаюсь с тех самых пор. Вот чем я буду заниматься
до своего последнего дыхания. Убивать Рабовладельцев.
     - А своих, таких, как ты? - поколебавшись, спросил Финн.
     - Ага. Не прорвешься через того - не убьешь этого.  Но  я  больше  не
держу их за подобных  себе.  Знаешь,  они  считают  себя  существами  иной
породы, чем люди. Называют себя _б_р_а_т_ь_я _п_о _к_р_о_в_и_ - будто  все
они  кровные  братья.  Они  только  и  умеют,  что  выполнять   приказания
Рабовладельцев - делают это так жестоко  и  уродливо,  как  только  они  и
умеют. А что до меня, так я считаю себя человеком, хотя большинство  людей
бросится бежать со всех ног, если увидят меня.
     Финн нахмурился:
     - Но как ты... как они стали такими? Откуда они появились?
     Медведь не