из  четырех  складов,  до
которого еще не дошли руки.
   Приближалась волна тумана и благоразумнее  было  бы  вернуться  в  шлюз
корабля, но Иван хотел кое-что проверить.
   Прошло несколько  секунд,  и  на  него  бесшумно  навалилась  пушистая,
молочно-радужная стена. Зримый мир без следа растворился в  ней,  а  звуки
приглушились,  словно  уши   заложило   ватой.   Он   насторожился,   весь
превратившись в слух: "это" всегда случалось в тумане. И все-таки, услышав
мягкий оклик "Иван!" и тихий женский смех, невольно вздрогнул.
   Причудливые звуки, похожие на смех, шушуканье, оклики, Иван  слышал  не
первый раз. Они рождали беспокойство и тревожные темные мысли,  в  которых
было нечто от настроений, навеянных страшными сказками детства.  Сказками,
которые пугают и стирают грани между вымыслом и реальностью. Вот и сейчас,
наверное, потому что смех  чудился  женским,  Лобову  вспомнилось,  что  в
составе научной группы "Метеора" была молодая женщина. Дина Зейт,  биолог.
Вглядываясь  в  туман,  сквозь  который  просвечивал  близкий   кустарник,
казавшийся еле намеченным кружевом, Иван думал о том, что, возможно, с ума
сошел не один Майкл Дивин, а весь экипаж "Метеора". И теперь эти бедолаги,
как призраки, бродят вокруг "Торнадо". Ничего не могут вспомнить,  гукают,
перекликаются и истерически хохочут.
   Лобов с некоторым усилием  усмехнулся,  стараясь  прогнать  эти  мысли.
Полно! У подозрительных звуков могло быть и куда более простое объяснение.
Разве на Земле не плачут шакалы, как маленькие дети?  Разве  хохот  филина
или жуткий вопль лемура не леденят кровь?
   Туман  протянуло,  и  Иван  прямиком  отправился  к  запертому  складу.
Распахнув  дверь,  он  некоторое  время  стоял  неподвижно,  давая  глазам
привыкнуть к тусклому свету, которым освещался  сводчатый  коридор.  Когда
глаза привыкли, Лобов удивился - по полу  тянулись  грязные  следы,  очень
похожие на те, какие Клим и Поль видели на "Метеоре". Лобов хорошо  помнил
их по отчетным снимкам. По середине коридора тянулась грязная полоса,  как
будто тащили что-то волоком.
   Чувствуя все нарастающую, полуинстинктивную тревогу, Иван пошел по этим
следам.  Они  обрывались  возле  рефрижераторной,   где   обычно   хранили
скоропортящиеся  продукты.  "Запасы  пищи  для  животных  вивария?"   Иван
осторожно толкнул дверь. Она подалась. Тогда  он  рывком  распахнул  ее  и
остановился на пороге.
   Мгновение стоял, напрягшись как  струна,  потом  шагнул  назад,  рванул
дверь так, что она захлопнулась с сочным шлепком, и прислонился  к  стене,
чувствуя тошноту и противную слабость в коленях.



7

   Барту был так увлечен работой, что не заметил вошедшего Лобова.
   - Поль!
   Барту вздрогнул от неожиданности, но, обернувшись, поспешно поднялся со
стула и заулыбался.
   - Чудеса! Настоящие чудеса, Иван!
   Он живо подошел к Лобову и невзирая на его легкое сопротивление потащил
к лабораторному столу.
   - Животные, которых вы принесли мне, оказались типичнейшими моделями! -
не переставая говорил он.  -  В  том  смысле,  разумеется,  что  их  ткани
полностью лишены наследственного вещества. Казалось бы, все ясно, но...  -
Барту показал рукой на трех зверюшек, рядком лежащих  в  прозрачном  боксе
друг подле друга: ящерицу со  свиным  рыльцем,  зайца  с  длинной,  как  у
лебедя, шеей и голенастую, с ногами-ходулями крысу.  -  Кому  понадобилось
моделировать этакую дребедень?
   Он посмотрел на Лобова веселыми глазами, засмеялся и живо продолжил, не
давая ему раскрыть рта:
   - Разумеется, предположение, что все живое на Юкке - модели, биороботы,
попросту нелепо, следует искать иного, более рационального  объяснения.  И
вот, когда я окончательно укрепился в этом намерении,  мне  фантастически,
уникально повезло!
   - Поль, - вклинился наконец в этот нескончаемый поток слов Лобов, - вам
Приходилось раньше осматривать убитых?
   По лицу Барту скользнуло недоумение, снова сменившееся улыбкой.
   - Вы имеете в виду этих зверюшек? - спросил он.
   - Я имею в виду не зверюшек, - устало проговорил Лобов.
   - А кого же? - поднял свои густые брови Барту.
   - Людей. Погибших людей.
   - Приходилось, - Барту посерьезнел окончательно. -  Но  что  случилось?
Неужели с униходом?
   -  Нет,  не  с  униходом.  Возьмите  все  необходимое  для   детального
обследования двух тел. И пойдемте со мной. Это недалеко, в научном лагере.
   Лобов распахнул дверь склада.
   Барту молча вошел.
   Опустилась очередная волна тумана, и Лобов, как ни тяжко было у него на
душе, машинально прислушался. Но  на  этот  раз  лишь  звучал  стандартный
приглушенный хор юккийской ночи, ни шепота, ни  смеха,  ни  оклика.  Лобов
очнулся от своего мрачного  раздумья,  когда  услышал  позади  звук  шагов
Барту.  Тот  отсутствовал  минут   двадцать.   Встретившись   взглядом   с
командиром, он глухо сказал:
   - Такого не приходилось видеть даже мне. Это инженер корабля Аллен Рисе
и биолог Ватан Рахимов.
   - Вы их знали?
   - Когда выяснилось, что с "Метеором" случилась беда, я счел необходимым
изучить характеристику каждого члена экипажа.
   - Что с ними?
   - Не  знаю.  -  Барту  посмотрел  на  свои  тщательно  вымытые  руки  и
поморщился,  словно  сдерживая  приступ  тошноты.  -  Однако  могу  вполне
определенно утверждать: это не несчастный случай. Их умертвили.  Умертвили
медленно,  садистски.  Им  переломали  все  кости:  руки,   ноги,   ребра,
размозжили мягкие ткани. Нетронутыми остались лишь черепа.
   Но и это не все, - голос Барту  стал  еще  глуше.  -  Тела  их  покрыты
соленой грязью. Скорее всего поливали соленой водой  из  какой-то  грязной
лужи. Внутренние  органы  не  повреждены  совершенно,  оба  скончались  от
болезненного шока.
   Лобов облизал пересохшие губы.
   - Пора на корабль. Наверное, Клим и Алексей уже беспокоятся.
   На полпути к "Торнадо" Лобов неожиданно спросил:
   - Помнится, когда я вошел в лабораторию, вы начали говорить о  каком-то
фантастическом везении.
   Барту нервно передернул плечами, словно ему было холодно.
   -  Удивляюсь  я  вам,  -  сказал  он  почти  враждебно,   -   произошла
непоправимая трагедия, а вы спокойны, как... как камень!
   Приостановился и Лобов.
   - Успокойтесь, - мягко посоветовал он и,  медленно  двинувшись  вперед,
уже суше добавил: - Надо больше думать о  живых,  а  не  о  мертвых.  Ведь
погибшим уже не поможешь.
   Торопливо догнав Лобова и заглядывая ему сбоку в лицо, Барту спросил:
   - Так вы надеетесь? Вы и после всего этого, - он махнул рукой в сторону
склада, - надеетесь, что  Дина  Зейт  и  Вано  Балавадзе  могут  оказаться
живыми?
   - Надеюсь. - Лобов помолчал. - Итак, в чем состоит ваше везение?
   - Когда я не обнаружил даже следов наследственного  вещества  в  тканях
животных и, честно говоря, не знал, что и  думать,  мне  пришло  в  голову
взять пробу мозга юкантропа. Каково же было  мое  изумление,  когда  проба
оказалась целиком состоящей из дезоксирибонуклеиновой кислоты!
   Они дошли до "Торнадо", и Лобов приостановился, держась одной рукой  за
ступеньку трапа и  незаметно,  чтобы  не  обидеть  Барту,  оглядывался  по
сторонам. А тот, начав вяло, неохотно, быстро  увлекся,  даже  на  бледных
щеках проступил легкий румянец.
   - Для меня было совершенно очевидно, - продолжал Барту, - что весь мозг
только из ДНК состоять не может, поэтому я  взял  серию  контрольных  проб
вокруг исходной точки. Мне быстро удалось установить, что  ДНК  содержится
лишь в своеобразном мозговом придатке размером с  лесной  орех.  От  этого
ДНК-образования, которое я позволил себе назвать геноидом, тянулись стволы
и ветви, - для наглядности Барту пошевелил длинными пальцами расставленных
рук, - которые сливались с нервными стволами. Так вы понимаете, Иван,  как
уникально мне повезло? Возьми я первую пробу сантиметром левее или  правее
- и ничего бы мне не удалось обнаружить!
   - Понимаю, - серьезно сказал Лобов.
   - Остальное, - продолжил свой рассказ Барту, - было делом  элементарной
логики. Конечно, размножение и  рост  организма  на  основе  нескончаемого
деления наследственного вещества естественны.  Но  как  нерационален  этот
путь! Какой колоссальный избыток информации несет,  -  Барту  не  лишенным
изящества жестом провел по своим бокам,  -  наш  многоклеточный  организм!
Ведь каждая клеточка нашего  тела  в  своем  хромосомном  наборе  содержит
потенциальный фенотип. И я подумал, что возможен другой, неизмеримо  более
рациональный с информационной точки зрения путь развития. Это путь  живого
мира Юкки. Организм имеет единственное  ядро  наследственности  -  геноид,
расположенный в головном  мозге.  И  вся  информация,  которая  нужна  для
конструирования  частей  организма,   его   жизнедеятельности,   поступает
централизованно.  Хотя,  возможно,  клетки  и  сохраняют   некий   минимум
биохимической   автономии,   который   будет   обнаружен   более   тонкими
исследованиями.
   Барту не без торжества взглянул на Лобова:
   - Что вы скажете на это?
   - Вы молодчина.
   Лобов хотел сказать еще, что гипотеза Барту  с  совершенно  неожиданной
точки зрения освещает все события на Юкке, включая и  трагедию  "Метеора",
но в этот момент  из  низких  облаков  бесшумной  черной  птицей  вынырнул
униход.
   Приближаясь к товарищам, Клим с укором проговорил:
   - А мы чего только не передумали! Неужто было трудно продиктовать ответ
автомату?
   - Извини, вылетело из головы, - ответил Лобов.
   - Вылетело, - Клим внимательно разглядывал своего командира, -  сколько
мне помнится,  это  всего  второй  случай,  когда  у  тебя  вылетело.  Что
случилось?
   - Сначала расскажите о поиске.
   Клим коротко доложил о том, как был обнаружен  искалеченный  глайдер  и
расстрелянные из лучевого оружия юкантропы.
   - Все верно, - устало подтвердил Кронин, когда штурман замолчал, - я бы
хотел обратить внимание на одну деталь. Все юкантропы, а их  шесть,  убиты
выстрелом в голову.
   Лобов промолчал, погрузившись в размышления.  Клим,  словно  извиняясь,
продолжил:
   - Может быть, случайно взял прицел слишком высоко, вот луч  и  пришелся
по головам?
   - Сомнительно, - вздохнул инженер,  -  они  же  стояли  рядом,  как  на
смотре. Скорее всего били из скорчера - прицельно, аккуратно и  на  выбор.
Может  быть,  это  Майкл?  Иначе  трудно  объяснить  такую  жестокость  по
отношению к антропоидам. Да и не в наших это обычаях, Иван, сам знаешь.
   Клим хмуро  молчал.  Барту  посмотрел  на  его  склоненную  голову,  на
измученное лицо инженера и зло сощурил глаза.
   - А если это лишь ответ на другую жестокость?
   Кронин удивленно посмотрел на него и перевел взгляд на Лобова.
   - Может быть, ты все-таки расскажешь, что тут у вас случилось?
   - Плохо, ребята. Мы нашли погибших  Аллена  Рисса  и  Ватана  Рахимова.
Скорее всего они... - Лобов замялся и  с  некоторым  трудом  продолжил:  -
Скорее всего они погибли при аварии  глайдера,  может  быть,  и  юкантропы
приложили руку. Майкл подобрал их, перевез сюда  и  спрятал  в  том  самом
складе, который мы с Климом не осмотрели своевременно.
   - Они сильно пострадали, Иван? - с неожиданной  проницательностью  тихо
спросил Кронин.
   Лобов отвел взгляд.
   - Во  всяком  случае,  Майклу  Дивину  было  за  что  мстить,  -  глухо
проговорил Барту.
   - Об этом позже, - твердо проговорил Лобов. - Сейчас нужно думать не  о
погибших, а о живых. Что с Вано Балавадзе и Диной  Зейт?  Где  искать  их?
Возле разбитого глайдера или здесь?
   - И там и здесь! - решительно проговорил Клим.
   Кронин прислонился спиной к корпусу  корабля,  видно,  ноги  совсем  не
держали его, и предложил:
   - Надо разбудить Майкла и расспросить.
   Барту с некоторой обидой взглянул на него:
   - Вы не верите моему заключению? Он способен сейчас только бредить.
   - Ну и что ж? - Кронин был невозмутим. - Надо внимательно выслушать его
бред, в нем не может как-то не отражаться реальный ход событий.
   - Мы можем ухудшить его состояние.
   - Иногда жертвы необходимы, - вздохнул инженер, - или вы  думаете,  что
мне приносит большую пользу непрерывное трехсуточное бдение?
   - Решено,  -  Лобов  повернулся  к  Барту,  -  надо  разбудить  Майкла,
осторожно  расспросить,  а  разговор  записать   и   проанализировать   на
логомашине. Займитесь этим немедленно. Помощь вам нужна? Тогда действуйте.
   Барту начал подниматься по трапу, а Лобов обернулся к штурману:
   - По ходу поиска мне не понятна одна деталь,  Клим:  почему  вы  начали
розыск возле той купы деревьев, а не  какой-нибудь  другой.  Ведь  упавшее
дерево вы увидели уже потом, сначала  вас  заинтересовало  что-то  другое.
Что?
   - Сработал биолокатор, - подсказал инженер.
   - Верно! Но, - Клим поморщился, - не то чтобы он наверняка сработал,  а
так...
   - Да, - согласился инженер, - отметка была очень неуверенной.
   - По какому же объекту он сработал?
   Клим пожал плечами:
   - Наверное, простые помехи. Это случается не так уж редко.
   - Помехи, - почти про себя проговорил Лобов, - а если не помехи?
   Он поднял глаза на товарищей:
   - Идите на корабль. Ты, Алексей, немедленно  и  без  всяких  разговоров
ложись отдыхать, прими на свой вкус препарат, чтобы углубить сон, и  через
два-три часа быть в рабочем состоянии. Ты, Клим, помоги Барту.  С  Майклом
будет нелегко, а Поль перенервничал и выбился  из  колеи.  Если  выяснится
что-нибудь важное, передавай на борт унихода немедленно.
   - Мы тебя проводим,  Иван.  -  Кронин  оттолкнулся  спиной  от  корпуса
унихода и повел усталыми плечами.  -  Двигатель  немножко  барахлит,  надо
прибавить усиление.
   - Что ж, прибавь, - улыбнулся Лобов.
   Пока Кронин возился в отсеке двигателя, Клим склонился к командиру, уже
сидевшему на рабочем сиденье унихода.
   - Может быть, все-таки возьмешь меня на подстраховку?  Как-то  нехорошо
на этой планете.
   - Присматривай за Барту. И береги корабль.  Будь  осторожен.  Во  время
тумана без особой нужды не  выходите  из  корабля  даже  с  подстраховкой.
Кто-то прячется в кустарнике, прячется и следит за каждым нашим шагом.
   Подошел инженер:
   - Двигатель в самом оптимуме, можешь спокойно опуститься на дно морское
и взлететь под облака. -  Он  улыбнулся  одними  глазами.  -  Может  быть,
возьмешь меня? Что мне стоит еще раз подремать в униходе?
   Лобов покачал головой:
   - Отдыхай, - и мягко добавил: - Ты  сейчас,  как  наш  левый  двигатель
неделю назад. Можешь отказать в любой момент, а когда  -  неизвестно.  Ну,
удачи.



8

   Лобов вел униход к месту биоконтакта по приборам.  На  Юкке  начиналось
утро. Солнечные лучи уже легли на облачный  лик  планеты,  поэтому  облака
теперь были  насыщенно-желтыми.  Казалось,  униход  повис  где-то  в  гуще
апельсинового сока и, покачиваясь с крыла на  крыло,  тихонько  ворчит  от
удовольствия.  Иван  испытывал  сложное   чувство   тревоги,   подъема   и
возбуждения. Он знал, что тайна Юкки вместе с  судьбой  Вано  Балавадзе  и
Дины Зейт где-то рядом. Для  ее  раскрытия  оставалось  сделать  последний
решающий шаг. Но последний шаг бывает всегда  и  самым  трудным,  и  самым
опасным.
   Сколько сомнений, сколько в обстановке  неясного,  фрагментарного,  как
будто и не связанного между собой, а на самом  деле  тесно  переплетенного
незримыми пока нитями. Взять хотя бы гибель юкантропов. Майкл  или  кто-то
другой из землян мог сделать это лишь в состоянии аффекта или  безумия,  а
разве в таком состоянии будешь  тщательно  выцеливать  и  бить  наверняка?
Стало быть, это не земляне? Кто же?
   В районе биоконтакта Лобов сбросил скорость и вывел машину под  облака.
Он сразу увидел причудливую купу деревьев, похожую  на  готический  замок,
рухнувшее на землю дерево и  смятый  искалеченный  глайдер.  Ему  невольно
припомнилась тяжелая картина, виденная им в рефрижераторе, заныло  сердце,
но он одернул себя. Надо думать о живых, а не о мертвых. Иван твердил себе
это все время, пока выписывал петли и восьмерки, прислушиваясь к  сигналам
биолокатора и надеясь на удачу.
   Надежда надеждой, но, когда биолокатор сработал слабо и неуверенно, как
и рассказывали его друзья, Ивану даже жарко стало. Он резко повалил униход
на крыло и увидел под собой мелкое грязное озерцо с  соляными  отложениями
на берегах и редким кустарником.
   Развернувшись, Лобов снизился до высоты нескольких  метров  и  тихонько
пошел вдоль берега. Грязь, мелководье,  самое  раздолье  для  земноводных,
которыми заполнена Юкка. Но берега пустынны, ни малейших признаков  жизни.
Может быть, вода озера слишком солена  или  даже  ядовита?  И  вдруг  Иван
увидел такое, от чего сжалось и екнуло сердце, -  сразу  за  кустами,  над
которыми он пролетел, наполовину в прибрежной воде,  наполовину  в  грязи,
рядом лежали несколько неподвижных тел. Трудно было понять, кто это,  люди
или юкантропы, живы  они  или  мертвы.  Лобов  завесил  униход  немного  в
стороне, до боли в глазах вглядываясь вниз. Струя воздуха от машины рябила
воду и колыхала ветви кустарника. Лобов внутренне вздрогнул, когда увидел,
как одна из неподвижных фигур шевельнулась  и  тяжело  приподняла  голову,
разглядывая униход. Это был юкантроп. Лобов  встретился  с  ним  взглядом.
Долю секунды поддерживался  зрительный  контакт,  потом  голова  бессильно
откинулась назад,  по  воде  пошли  круги.  Лобов  передохнул  и  вдруг  с
фотографической отчетливостью припомнил, что тела  Аллена  и  Ватана  были
покрыты солью и грязью.
   Когда, набрав высоту, Лобов делал круг,  выбирая  удобное  для  посадки
место поближе к берегу, послышался сигнал видеофонного вызова и на  экране
появилось  лицо  Клима.  Лобов  с  беспокойством  отметил,   что   штурман
взволнован и расстроен.
   - Иван, - начал тот и замолчал.
   - Ну, что случилось? - Лобов тоже начал нервничать.
   - Иван, Майкл признался, что это он убил Аллена Рисса,  -  Клим  провел
рукой по лицу, - не знаю, можно ли ему верить, но он только и  твердил  об
этом. Через какую-нибудь минуту пришлось его усыпить.
   - Я думаю, это бред, Клим.
   Клим с благодарностью взглянул на командира:
   - Правда? И я так думаю. Да  что  там  думаю,  я  просто  уверен,  что,
больной или здоровый,  безумный  или  небезумный,  Майкл  не  способен  на
преступление. Я же его хорошо знаю, мы учились вместе!
   - Помню.
   - И еще, не знаю только, пригодится ли тебе это сейчас.  Майкл  твердил
про какую-то пленку, которую он спрятал в  пистолете.  Так  вот,  я  нашел
капсулу с пленкой. Собираюсь ее прослушать.
   - Понятно, - Лобов ненадолго задумался, - пусть пленку прослушает Поль.
А ты готовь глайдер и жди  сигнала.  По  моей  команде  вылетишь  к  точке
биоконтакта. Я обнаружил ее. Это озеро, сейчас  я  над  ним,  фиксируй  по
телеметрии. В озере у самой воды лежат не  то  больные,  не  то  умирающие
юкантропы. Захожу на посадку.
   - Не рискуй понапрасну.
   Лобов улыбнулся:
   - Не буду. Готовь глайдер и жди сигнала, Клим.
   Иван посадил униход не на самом берегу, возле юкантропов, а поодаль, на
плоском пригорке, открытом со всех  сторон.  Достав  из  кобуры  пистолет,
Лобов задумчиво взвесил его на  ладони,  примкнул  к  нему  дополнительный
магазин с ампулами снотворного и положил обратно. Все небо от края до края
светилось насыщенным  оранжево-красным  огнем  и  ощутимо  дышало  теплом;
растаяли тени, мир стал бестелесным, плоским и тревожным. Было почти тихо,
лишь издалека доносились резкие беспокойные павлиньи вскрики.
   С минуту постояв возле машины и освоившись, Лобов аккуратно  прихлопнул
дверцу и неторопливо  пошел  по  направлению  к  озеру,  от  которого  его
отделяла полоска чахлого кустарника. Кустарник был неподвижен,  но  именно
это и настораживало. Чем ближе Иван подходил к нему, тем острее он  ощущал
разлитую повсюду скрытую  опасность.  Из-за  кустарника  одним  длиннейшим
прыжком вылетел юкантроп. Казавшийся темно-бронзовым в апельсиновом свете,
он упруго стоял на полусог