Юрий Тупицын.
    Химеры далекой Юкки

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "В дебрях Даль-Гея". М., Центрполиграф, 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 28 December 2000
   -----------------------------------------------------------------------


1

   Коридор космического корабля был пуст, грязные следы, правда, не  очень
отчетливые, тянулись  вдоль  него.  Почувствовав  прикосновение  к  своему
плечу, Клим обернулся и увидел, что Барту молча  показывает  на  что-то  в
нижней части стены. Клим наклонился, присматриваясь.  Похоже  на  ожог  от
скользящего  лучевого  удара.  На  прикрытой  двери  шлюза  выжжено  пятно
величиной с хороший арбуз.
   - Да-а, - протянул Клим.
   Рука его замедленным движением извлекла из  кармана  скафандра  лучевой
пистолет. Секунду Клим раздумывал,  взвешивая  на  ладони  оружие,  потом,
вглядываясь в следы, оставленные на полу, решительно двинулся вперед.
   - Приотстань шагов на пять, - не оборачиваясь, бросил  он  Барту,  -  в
случае чего - вались на пол.
   Барту пошел вслед за штурманом, послушно соблюдая дистанцию. Следы были
достаточно  четкими;  никуда  не  сворачивая  и  не  петляя,  они  привели
космонавтов прямо к ходовой рубке корабля.
   - Здесь, - констатировал Клим, оглянувшись на Барту, - но кто он?
   Барту  молча  покачал  головой.  Клим  осторожно  потянул  дверь.   Она
подалась. Штурман недоуменно пожал плечами, он полагал, что дверь окажется
запертой. Снова  оглянувшись  на  Барту,  приказал,  показывая  на  стену,
прилегающую к двери:
   - Стань здесь. Прижмись плотнее и без дела не суйся.
   Барту  кивнул  и  выполнил  приказание,  а   Клим   снял   пистолет   с
предохранителя и мягко открыл дверь. Его  глазам  предстала  загаженная  и
захламленная ходовая рубка. Повсюду валялись остатки пищи, обрывки бумаги,
какие-то тряпки, пустые банки и упаковка от аварийного  запаса  продуктов.
Командирский сейф, где хранятся корабельные документы, открыт, а  все  его
содержимое разбросано по полу. Не успел Клим как следует  рассмотреть  эту
тоскливую картину, как над креслом командира корабля поднялась  призрачная
человеческая фигура.
   - Кто тут? - прозвучал сдавленный голос и сорвался  на  дикий  крик:  -
Кто?!
   Человек был в изорванной грязной одежде. Он страшно  исхудал,  кожа  да
кости, лицо заросло  спутанной  бородой,  всклокоченные,  белые  как  снег
волосы. И все-таки острый взгляд Клима разглядел под этой страшной  маской
знакомые черты.
   - Майкл! - с болью тихо проговорил он.
   Перед ним был Майкл  Дивин,  штурман  "Метеора",  отличный  специалист,
остроумный собеседник, спортсмен и охотник.  Они  вместе  учились,  вместе
проходили практику, но в последнее время встречались редко,  только  разве
во время отпуска на Земле.
   Майкл стоял, всем телом подавшись назад, отчего спина легла на  верхнюю
панель пульта управления, руки беспорядочно шарили по складкам одежды,  по
пульту, по столику возле него. Широко открытые глаза с ужасом смотрели  на
Клима. Каким-то наитием Клим понял, что  дрожащие,  неверные  руки  Майкла
ищут пистолет,  который,  по  счастью,  лежал  на  соседнем  пульте.  Надо
действовать. В любой момент Майкл мог заметить оружие, кинуться к нему,  и
что тогда произойдет,  -  сказать  трудно.  Конечно,  нейтридный  скафандр
выдержит прямой лучевой удар, но что будет с ходовой рубкой  корабля?  Что
будет с самим Майклом?
   В такой ситуации можно действовать по-разному, но Клим, как  в  всегда,
избрал самый рискованный, хотя и самый эффективный путь. Он подсознательно
не верил, что Майкл забыл его, забыл их старую  дружбу.  Штурман  поставил
пистолет на предохранитель, сунул за пояс, шагнул вперед и стал так, чтобы
лицо его было хороню освещен".
   - Майкл, это же я! Клим Ждан! Разве ты не узнал меня?
   - Клим? - медленно, с трудом выговаривая слова,  переспросил  Дивин.  -
Клим Ждан?
   - Конечно! Разве ты не  узнаешь  меня?  -  подтвердил  Клим,  осторожно
приближаясь к штурману "Метеора".
   Лицо Майкла напряглось и вдруг исказилось  гримасой  боли,  отчаяния  и
радости.
   - Клим!
   Он кинулся к Ждану, но споткнулся о  кресло,  упал  да  так  и  остался
лежать, не имея сил подняться. Рыдания сотрясали  исхудавшее  тело.  Клим,
опустившись на колени, осторожно и неумело гладил его седые волосы. Он  не
заметил, как в дверь гибкой тенью  скользнул  Барту,  и  почувствовал  его
присутствие лишь в момент, когда тот опустился на колени за спиной Дивина.
Клим приложил палец к губам, сделав страшное лицо. Барту согласно  закивал
головой и протянул инъектор. Это было сильнодействующее снотворное.
   - Клим, - бормотал Майкл, мотая головой, - это ты!  А  я  думал,  опять
они! - И, борясь с душившими его спазмами, пожаловался:  -  Они  приходят,
говорят, что им холодно. Я запер дверь, а они все равно приходят.
   Голова его снова бессильно упала на пол. Выждав,  когда  Майкл  немного
успокоился, Клим осторожно спросил:
   - Кто приходит и жалуется?
   - Аллен и Ватан.
   Клим понял, что Майкл имеет в виду  инженера  корабля  Аллена  Рисса  и
биолога Ватана Рахимова.
   - А где они?
   - Там, на Юкке.
   Клим закусил губу.
   - А где командир?
   - Не знаю.
   - Так ты бросил их? - хмуро спросил Клим.
   Дивин испуганно поднял голову.
   - Нет! Что ты?! Просто ушел в космос. Я не мог там.  -  Он  заглянул  в
глаза Клима, лицо его исказилось. - Там пробуждаются мертвые!
   - Что?
   - Мертвые! Пробуждаются! И  начинают  хватать.  -  Дивин  снова  уронил
голову на пол. - Я не мог! Я стал стрелять!
   Клима довольно невежливо толкнули в плечо. Это  Барту  энергично,  даже
свирепо показывал мимикой, что надо немедленно делать  инъекцию.  Конечно,
Барту прав, Майкл явно невменяем, и самое лучшее усыпить его, а  потом  уж
поставить точный диагноз и начать лечение. Помедлив, Клим  осторожно  ввел
снотворное. Напряженное тело Дивина  расслабилось,  стало  упорядочиваться
дыхание. Еще несколько судорожных вздохов, и Майкл Дивин успокоился.  Клим
уложил  его  поудобнее,  поразившись  тому,  как   неправдоподобно   тонка
исхудавшая шея. И, подняв голову, сказал, не  столько  спрашивая,  сколько
утверждая:
   - Он сошел с ума?!
   - Да, - ответил  Барту,  -  и  скорее  всего  от  сильнейшего  нервного
потрясения. Надо немедленно доставить его на "Торнадо".
   - Судя по всему, на Юкке случилось что-то страшное.



2

   Юкка была шестой планетой в системе жгучего голубого солнца. Если бы не
протяженная атмосфера  и  не  мощный  слой  облаков,  сплошь  затягивавших
планету, пламень этого солнца испепелил бы, выжег на  Юкке  все  живое.  А
так, под благодатной  водяной  шубой,  на  Юкке  процветала  земноподобная
жизнь. Открытие  было  значительным,  и  "Метеор"  получил  разрешение  на
первичное обследование планеты.
   Результаты  обследования  полностью  подтвердили  данные  дистанционных
наблюдений. Юкка окружена кислородной  атмосферой,  вполне  пригодной  для
дыхания  человека,  сорок  процентов  ее  поверхности  занимают  материки,
пересеченные невысокими горными хребтами, большая часть материков  покрыта
растительностью тропического типа, что совершенно естественно для  теплого
влажного климата планеты.
   Леса на Юкке располагались не сплошными  массивами,  как  на  Земле,  в
бассейнах Конго и Амазонки, а совсем  небольшими  островками.  Но  что  за
деревья росли в этих купах! Экземпляры в сотню метров высотой были обычным
явлением, а отдельные гиганты вздымались до двухсот пятидесяти метров,  их
вершины прятались в облаках. Но экипаж "Метеора" больше всего поразили  не
эти исполины, а самое заурядное деревце, которое было так похоже на земную
юкку, что голографии вводили в  заблуждение  даже  опытных  ботаников.  По
названию этого дерева планета и получила свое имя.
   Большую часть открытых пространств между  лесными  островками  занимали
непроходимые болота с озерами и озерцами самой разной  величины  и  формы.
Остальная безлесная местность была увлажнена  заметно  меньше  и  получила
название мокрых степей. Степи были покрыты  невысокой,  но  очень  плотной
травой.  Попадались  и  заросли   кустарников,   среди   которых   кое-где
формировались будущие древесные исполины.
   Экипаж "Метеора" обратил внимание, что животный мир Юкки как бы избегал
соседства древесных исполинов, концентрируясь в зоне  болот  я  степей.  В
болотах водилось множество мелких, поразительно разнообразных по облику  и
экологии амфибий, а в  степной  зоне  обитали  более  крупные  животные  -
травоядные и хищники,  -  занимавшие  морфологически  некое  промежуточное
положение между земными амфибиями и  млекопитающими.  Но,  пожалуй,  самым
важным достижением было открытие антропоидов, стоящих на  самых  начальных
ступенях разумности. Это были двуногие и двурукие прямоходящие существа  с
развитой черепной коробкой  и  прямо  посаженными  глазами.  Пожалуй,  они
напоминают земных питекантропов, только  более  приземистых,  массивных  и
уродливых, с человеческой точки зрения.
   Юкантропы, как назвали антропоидов исследователя Юкки, жили  небольшими
стадами, а может быть, лучше сказать, общинами,  и  в  отличие  от  других
животных жались поближе к купам деревьев-великанов. Они сообща  охотились,
применяя   примитивные    орудия,    обнаруживали    зачатки    социальной
организованности, но их прогрессу сильно мешало незнание огня. Да и откуда
они могли познакомиться с ним в этом мире вечных облаков и туманов?
   В  целом  операция  по   первичному   обследованию   Юкки   развивалась
планомерно, спокойно, и ничто не предвещало крутого и трагичного  поворота
событий. Тем большую тревогу вызвал на  базе  короткий  отчаянный  сигнал;
"Терплю бедствие, прошу помощи!" Он особенно тревожил  потому,  что  подан
был не с поверхности планеты, а  с  юккоцентрической  орбиты,  на  которую
"Метеор"  вывели  без  предупреждения.  На  запросы  базы  корабль   давал
стереотипный ответ: "Терплю бедствие, прошу помощи!" Похоже  было  на  то,
что сигналы подает не живой  человек,  а  автоматика,  запрограммированная
поспешно и примитивно.
   Патрульный  корабль  "Торнадо",  оказавшийся  ближе  других  к   району
бедствия, немедленно изменил курс и пошел на помощь, хотя из двух  ходовых
двигателей один был неисправен и давал всего пятьдесят процентов мощности.
   Незадолго до встречи связь  с  "Метеором"  прекратилась  вовсе,  он  не
отвечал на запросы, даже когда "Торнадо" подошел к нему вплотную. И  тогда
командир патрулей Иван Лобов  для  обследования  погруженного  в  странное
молчание  аварийного  корабля  направил  своего  штурмана  Клима  Ждана  и
инспектора службы безопасности Поля Барту.
   Выслушав  короткий  радиодоклад  Клима  о  состоянии  "Метеора",  Лобов
приказал взять стандартную серию проб корабельной микрофлоры, сам  корабль
опечатать,  а  Майкла  Дивина  с   соблюдением   всех   мер   инфекционной
предосторожности  доставить  на  "Торнадо".  Когда  Майкла  разместили   в
изоляторе госпитального отсека, Лобов обратился к Барту:
   - Вы кандидат медицинские наук, я не ошибаюсь?
   - Не ошибаетесь, - с некоторой запинкой ответил Барту, - но, видите ли,
мои знания носят несколько специфический характер.
   Лобов позволил себе чуть улыбнуться.
   - Надеюсь, их хватит, чтобы разобраться в  состоянии  Дивина?  Главное,
что вам нужно выяснить немедленно,  нет  ли  у  него  следов  текущей  или
перенесенной инфекции.
   Проводив глазами Барту, Лобов обернулся к Кронину:
   - А ты, Алексей, займись пробами корабельной микрофлоры.
   Инженер недовольно хмыкнул:
   -  Ты  полагаешь,  что,  почувствовав  изменение  ситуации,  наш  левый
двигатель проявит сознательность и сам начнет исправляться? Или ты намерен
странствовать с неисправным двигателем?
   - Работа с пробами много времени не займет. Закончишь с ними, вернешься
к ремонту.
   - Слушаю и повинуюсь,  -  меланхолично  проговорил  Кронин,  выходя  из
рубки.
   Лобов положил руку на плечо штурмана.
   - Подготовь на всякий случай данные для посадки на Юкку по  координатам
"Метеора".
   - Есть! - бодро ответил Клим, довольный решением командира.
   Задача была несложной, и Клим  справился  с  ней  за  несколько  минут.
Подойдя к задумавшемуся Лобову, он не без  гордости  своей  оперативностью
доложил:
   - Данные готовы, можно садиться хоть сейчас.
   - Данные? Отлично. Вот что, Клим, расскажи мне ваш разговор  с  Майклом
со всеми подробностями, постарайся не упустить ни одной детали.
   Командир выслушал очень внимательно, задал несколько вопросов, а  потом
снова погрузился в раздумье. Клим подождал,  походил  вокруг  него  и,  не
выдержав в конце концов, с оттенком нетерпения спросил:
   - Иван, чего ты тянешь?
   Лобов поднял на него спокойные глаза:
   - Жду. И думаю.
   - О чем тут думать? Думай не думай, а надо садиться на Юкку и искать.
   - И все-таки подождем.
   Клим секунду смотрел на  углубленного  в  себя  Лобова,  потом  сердито
фыркнул и демонстративно плюхнулся в кресло спиной к нему.  Лобов  грустно
улыбнулся, подошел к Климу:
   - Интересно, будешь ты когда-нибудь по-настоящему взрослым?
   Клим повернул голову, заглянул Лобову в глаза и спросил:
   - А это нужно?
   Лобов помолчал, легонько шлепнул его  по  крепкой  спине  и  ничего  не
ответил.
   Кронин и Барту вошли в ходовую рубку вместе, будто сговорившись.
   - Все в  порядке,  -  сообщил  Кронин,  усаживаясь  на  диван  и  уютно
устраиваясь  в  уголке,  -  самая  обычная  микрофлора.  Та   самая,   что
сопровождает нас во всех наших радостях и горестях.
   - У Майкла Дивина нет  никаких  признаков  инфекции,  -  Барту  остался
стоять,  прислонившись  к  стене,  -  во  всяком  случае  таких,   которые
обнаруживаются нашими средствами. - Он помолчал и, решив,  что  высказался
уж слишком осторожно, добавил: - И вообще, судя по ритмике мозга,  у  него
просто  функциональный  сдвиг   мышления,   вызванный   неким   сильнейшим
потрясением.
   Лобов обвел глазами присутствующих.
   - Клим предлагает садиться на Юкку.
   Кронин улыбнулся и легонько пожал плечами,  как  бы  говоря,  мое  дело
инженерное, подневольное, как решите, так и будет.
   - А все-таки твое мнение, Алексей.
   - Что мое мнение? Я ведь не совет базы и не квалифицированная комиссия,
- он потер рукой высокий лоб, - ну а если серьезно, то, конечно,  лезть  с
неисправным двигателем на рожон неразумно, но что поделаешь? Не бросать же
ребят в беде? Надо садиться.
   Лобов обернулся к Барту:
   -  Есть  какая-нибудь  возможность  получить   у   Дивина   информацию?
Разумеется, такую, которой можно верить.
   Барту медленно покачал головой:
   - Судя по контрольной энцефалограмме - нет. - И, помолчав,  уточнил.  -
Во всяком случае, в течение ближайших часов.
   Лобов поднялся на ноги.
   - Вопрос о посадке будем считать решенным.
   Барту полагал, что после этих  слов  командира  экипаж  займет  рабочие
места в "Торнадо", начнет посадочное маневрирование, но оказалось,  что  в
космосе решения проводятся в жизнь не так-то просто. Разрешение на посадку
давала база, и ни о каком своеволии тут не  могло  быть  и  речи.  Поэтому
Лобов установил с базой гравитосвязь и  вызвал  на  переговоры  начальника
летной службы Снегина. Минут двадцать, пока Всеволода не подняли с постели
и не доставили на узел связи, пришлось ждать. Услышав наконец его,  как  и
всегда  при  гравитосвязи,  обезличенный  голос,  Лобов  коротко   доложил
обстановку и запросил разрешение на посадку. Снегин ответил не сразу.
   - Ты уверен, что у Майкла не инфекция?
   - Практически уверен.
   Снегин хмыкнул:
   - Что значит практически?
   - Уверен.
   - Ну а все-таки? - хладнокровно настаивал Всеволод.
   - Пробы на инфекцию отрицательны, Майкл в строгой изоляции.
   - Так, а двигатель? - после легкой паузы спросил Снегин.
   - Неисправен.
   - Сколько времени потребует ремонт?
   - От нескольких часов до нескольких суток.  Все  зависит  от  состояния
пятого блока.
   Снегин молчал.
   - Прошу посадку  на  одном  двигателе,  -  настойчиво  повторил  Лобов,
чувствуя, что молчание начальника летной службы затягивается,  -  я  знаю,
это категорически запрещено. Но времени терять нельзя. Отремонтируемся  на
Юкке.
   - Да, времени терять нельзя, - согласился Снегин и опять замолчал.
   Лобов пожалел, что они говорят не с глазу на глаз и не  по  лонг-линии,
на худой конец. Ему хотелось видеть выражение лица Всеволода. Он  знал,  о
чем сейчас думает его старый товарищ. Иван  должен  провести  операцию  на
Юкке безупречно, только тогда они со Всеволодом имеют шансы оправдаться на
совете  базы,  несмотря  на  нарушение  инструкции.  Иначе  за  посадку  с
неисправным   двигателем   на   неосвоенную   планету   экипаж   "Торнадо"
дисквалифицируют, а Онегину придется навсегда распрощаться с базой.  Лобов
понимал, что это справедливо.
   Суровые    пункты    инструкции    написаны    жизнями     тех,     кто
легкомысленно-благородно шел на  выручку,  а  в  результате  погибал  сам,
втягивая в опасный водоворот все новые и новые жизни. Но  нет  правил  без
исключения, рядом с инструкцией бьется живое сердце и стоит трезвая оценка
своих сил и возможностей.
   -  Победителей  не  судят?  -  спросил  наконец  Снегин.  Даже  в   его
обезличенном голосе Лобов уловил легкую усмешку. И улыбнулся сам.
   - Не судят.
   - Тогда садись. Желаю удачи.
   - Спасибо!



3

   Лобов неторопливо проверил снаряжение,  расстегнул  кобуру,  в  которой
лежал лучевой пистолет, и обернулся к Климу:
   - Готов?
   - Всегда готов, -  засмеялся  Клим,  пряча  за  этим  смехом  волнение,
которое всегда сопутствует первому выходу на неосвоенную планету.
   - Прошу выход, - проговорил Лобов.
   - Выход разрешаю, - ответил ему в пикофонах  голос  Кронина,  -  вокруг
спокойно.
   - Понял, - ответил Лобов и отворил входную  дверь.  В  шлюзовую  камеру
упал сноп радужного нереального  света.  Иван  до  половины  высунулся  из
двери, разглядывая низкое диковинное  небо,  траву  и  кустарник,  уступом
подбиравшийся вплотную к "Торнадо". Да, все было спокойно.
   - Я продолжу ремонт, - Лобов услышал, как инженер сладко зевнул, - если
так пойдет дальше, скоро закончу.
   - Трудись.
   Покосившись на Клима, который с азартным огоньком в глазах  разглядывал
незнакомый мир, Лобов коротко напомнил ему:
   - Прикрывай.
   И принялся опускаться по ступеням трапа на землю. Странно, он думал  не
о планете, на которую вот сейчас впервые станет его нога,  а  о  том,  как
измучился Алексей. Шутка ли, третьи сутки без сна.
   С предпоследней ступени Лобов мягко спрыгнул вниз. Густая влажная трава
спружинила так, что Ивану показалось, будто  спрыгнул  он  не  на  твердую
землю, а на спортивный ковер. Какая-то живность, вроде  мышей,  с  птичьим
посвистом и щебетом врассыпную кинулась  из-под  ног.  Лобов  было  поджал
брезгливо ногу, но потом усмехнулся собственной чувствительности.  Храбрые
зверюшки: и получаса не прошло после громовой посадки, а они уже рядом.
   - Все спокойно, - доложил сверху Клим.
   - Спускайся, - разрешил Лобов, не оборачиваясь.
   Он уже впитывал в себя новый чужой мир, пока еще не принимая его.
   Низко, лениво  тянулись  над  землей  облака,  игравшие  всеми  цветами
радуги,  как  перья  сказочной  жар-птицы.  Это  сквозь   многосотметровый
облачный  слой  пробивались  сполохи   неистового   ионосферного   сияния,
вызванного мощнейшим  излучением  голубого  солнца.  Если  мерить  земными
аршинами,  то  на  Юкке  постоянно  бушевала  сильнейшая  солнечная  буря.
Немудрено, что сияния, свойственные на Земле лишь полярным  областям,  тут
заполняли  собой  всю  атмосферу.  Ночь   была   разноцветная,   радужная,
непрерывно меняющая свои то резкие, яркие, то почти неуловимые оттенки.
   - Карнавал, - с иронией, в которой, впрочем, было и восхищение,  сказал
за спиной Ивана Клим.  И  Лобов  в