бен внутри моего тела ни  к какому действию - и  это добровольно!
- и  тьма лишь  усиливала чувство  неуютности.   Было чувство, что страх
начнет  занимать  все  больше  пространства,  и  я ничего не смогу с ним
поделать.
     Я знал,  что опасность  была в  страхе.   Страх овладевал не только
разумом,  но  и  телом.  В  своей  высшей  точке он мог отнять сознание,
остановить  сердце...  И  тогда  ветер  уже не сможет контролировать мое
тело.  И  мы  оба  умрем.  В  туманности  Альциона я должен был потерять
сознание, прежде  чем ветер  мог вмешаться,  так как  я был  парализован
ужасом,  и  ветру  было  бы  не  справиться  с  моим  телом,  пока   мое
воображение питало его страхом.
     Если я позволю страху овладеть мною, произойдет что-то ужасное.
     Я боролся.
     Бок о бок с ветром мы боролись против обстоятельств и против  нашей
собственной  слабости.  Если  ветер  и  оказывал  мне какую -то активную
помощь, то я  этого не замечал.  Если я каким-то  образом помогал ветру,
то это происходило  как бессознательный акт  воли.  Но  даже если каждый
из нас  боролся сам  за себя,  влияние одного  на другого  было большим.
Это  сплачивало  нас  теснее,  чем  мы  достигли  бы  этого   когда-либо
разумными разговорами. Мы сплавились отчаянием и смертельным страхом.
     Когда  я  раньше  размышлял   о  ветре,  было  часто   появлявшееся
логические опасение, что телесная смерть была возможна только для  меня.
Он же мог бы просто перейти  к новому хозяину.  Я всегда  был обеспокоен
тем, что он обращается  с моей жизнью легкомысленнее,  чем я сам.   В ту
ночь я понял, что  был неправ.  Пока  он жил в моем  мозгу, ему - как  и
мне - грозила смерть.  Он  мог иметь девять жизней кошки, но  жил всегда
только одну. Приспособившись  к моему мозгу,  чтобы жить в  нем, он стал
совершенно человечным, если  этот процес не  был и обратным.   В природе
вещей было заложено, что  он умрет со мной,  если умру я. Это  я открыл,
когда мы вместе боролись в джунглях.
     После этого я долго не мог отделиться от ветра.  То мгновение  было
поворотным пунктом в истории моего собственного отчуждения.
     Я знал, что если мы выживем, я уже никогда не стану прежним.
     Я победил свой страх.

                                - 78 -

     Музыка  продолжала  звучать,  и  у  нас было достаточно стойкости и
решимости, чтобы играть  либо пока не  свилимся, либо пока  на пауков не
перестанут действовать гипнотические чары.
     Постепенно мы начали тосковать по утру. Это была осмысленная  цель.
Мы знали, что завтра будем  вынуждены играть целый день и  ждать вечера,
но  это  ничего  не  меняло.  Мы  могли править только к ближайшей цели,
которую сами  ставили перед  собой.   Бессмысленно думать  о бесконечном
или  безграничном.   Совершенно  определенно,  проблема  была  конечна и
ограничена.
     Ночь на  Чао Фрии,  конечно, не  такая длинная,  как на большинстве
других  планет,  с  которыми  я  познакомился  за годы моих странствий с
Лапторном, и так как мое  чувство времени было нарушено, она  прошла для
меня даже еще быстрее. Мне кажется, на те другие миры наша  коллективная
ментальная  сила  не  подействовала  бы.   Утренние  сумерки придали нам
новые силы.  Благословение снова видеть что-то, даже если мы и до  этого
знали, что увидим. Наша надежда выросла.
     Дополнительный квант надежды мог вполне даже спасти наши жизни.
     Через несколько минут после  наступления утра Майкл опять  пришел в
себя и тяжело откатился от моих  ног.  Он не вставал.   Видимо, вспомнил
о пауках  и остался  лежать, открыв  глаза.   Я был  рад, что  с ним все
хорошо.
     Мерседа  проснулась  тоже.   Прежде  чем  она успела открыть глаза,
Майкл схватил ее за руку и что-то  сказал.  Она поняла и не проявила  ни
следа паники, но не ответила и осталась спокойно лежать.  Криптоарахниды
лишь коротко шевельнулись.
     Когда Майкл повернул голову, чтобы поговорить с Мерседой, я уже  не
мог видеть его лица.  Поэтому  я не знал, каким было его  выражение. Что
он мог подумать, когда проснулся и узнал, что я наигрываю что-то на  его
флейте паукам, а они всю ночь находятся в трансе!
     Полагаю, Майкл собирался с  силами. Конечно, он попытался  бы, если
бы был  в состоянии,  что-то сделать.  Но что  это было  бы, не знаю. Он
знал пауков лучше меня и, возможно,  смог бы убивать их, не позволяя  им
освобождаться от транса,  как они делали  это до меня.  Нельзя исключить
также, что он намеревался убежать с Мерседой в лес, чтобы спасти себя  и
сестру.   Я  бы  не  упркенул  его  за  это. Вполне могло случиться, что
подобным образом повел бы себя и я.
     Но Майклу не понадобились его силы.
     Как  раз,  когда  я  заметил  в  жалобных  каденциях, что наигрывал
ветер,  первое  замедление,  сквозь  сумрачное  пурпурное  утро   ударил
световой луч, и один из пауков был  охвачен огнем.  Я был ослеплен и  не
смог отчетливо видеть того, что происходило следом за этим, но  заметил,
что луч заколебался, и пауки очнулись от своего оцепенения.
     Они двинулись  вперед, но  у них  уже не  было шансов. Огненный луч
лазера прервался только раз, когда Данель направлял его на место  позади
нас. Потом он сжег троих, что были за нашей спиной.
     В течение трех или четырех  секунд они все были охвачены  пламенем.
Это было прекрасное достижение в искусстве стрельбы.
     Вдруг мое тело снова стало  принадлежать мне, и я обернулся,  чтобы
убедиться, что  никакой опасности  больше нет.  Потом я  опять порывисто
повернулся назад, чтобы посмотреть на Данеля.
     Все происходило  слишком быстро.  Я рухнул.  В падении  я еще успел
заметить, что от деревьев к Данелю кто-то бежит.
     Это была Элина.
     Флейта выскользнула  из моих  пальцев, и  мое тело  погребло ее под
собой.
     Она сломалась.
     Я потерял сознание.

                                - 79 -

                               ---оОо---


                                  17.


     Когда я  опять пришел  в себя,  наше общество  значительно выросло.
Повсюду были люди, лесные жители и другие.
     Я почти ожидал обнаружить вокруг себя круг озабоченных лиц, но  мои
отрывочные сны  о людях,  пауках и  флейте заставили  время бежать.  Мне
сразу же пришло в  голову, что моя слабость  перешла в сон и  уже прошло
много времени.  Сейчас был почти вечер.

                 - 177 -
     Я был  привален к  куче камней,  а под  голову мне  сунули какую-то
скатанную одежду. Майкл и Мерседа лежали справа от меня. Оба спали.  Они
были закутаны  в одеяла  и чувствовали  себя, очевидно,  хорошо.   Между
ними сидели Линда и Данель и охраняли их.
     Надо мной дежурила Эва Лапторн и девочка, с которой я  познакомился
в холмах под Коринфом.
     -  Эй,  -  сказала  Эва,  когда  я  сел,  выпрямился  и   попытался
расправить затекшие мышцы. У меня все болело.
     - Добро пожаловать в нашу компанию,  - ответил я. - Как я  вижу, ты
доставила ребенка домой. Поздравляю.
     - Не совсем, - призналась Эва.  - Это ребенок доставил меня  домой!
Я заблудилась в лесу.
     - Меня  это удивляет!   - Конечно,  я ни  минуты не  думал, что все
получилось иначе.
     Я  посмотрел  на  Элину.   Она  подтянула  колени  к  подбородку  и
задумчиво ковыряла пальцы  ног. Пальцы на  ее ногах -  как и на  руках -
странным образом приспособлены для этого.
     -  И  все  вдруг  снова  здесь,  -  сказал  я про себя. - Не только
кавалерия Соединенных Штатов, но и золотистые девушки.  Столько  везения
в один день у меня не было с тех пор, как...
     Я остановился, так как мне  не припомнилось ни одного примера.   Но
то, что я пытался шутить, было хорошим признаком.
     Все, кажется,  было в  порядке.   Лесные жители  проделали отличную
работу.
     Эва смотрела на меня  со смесью растерянности и  веселья. Выражения
лица девочки я определить не мог.
     - С Майклом все в порядке?  - спросил я.
     Эва кивнула.
     Данель  покинул  брата  с  сестрой  и  подошел  ко мне.  Я поднял в
шутливом салюте руку, но сделал это вполне серьезно.
     - Большое, большое спасибо, - сказал я. - Вы стреляли классно.
     Он помедлил и кивнул. Мне  кажется, это было ответом скорее  на мое
приветствие, чем на мои слова.
     - Ты уверен, что с тобой снова все в порядке? - спросила Эва.
     - Совершенно уверен. Только я голоден, очень-очень голоден.   Кроме
того, мне нужен укол, но их у нас нет. Я удовольствуюсь едой.
     -  Нужно  минутку  подождать.  -  Эва  встала и пошла прочь.  Через
несколько шагов она обернулась  и сообщила:  -  Там кто-то хочет с  нами
поговорить.

                                - 80 -

     - Не Макс?
     - Похитительница, - пояснила Эва.
     - Пусть подождет!  Мы примем  ее после главного блюда и ни  минутой
раньше.   -  В  действительности  же  все  во  мне  жаждало поговорить с
кем-то,  кто,  вероятно,  мог   дать  объяснение  всей  этой   печальной
неразберихе; но протокол должен быть соблюден.
     Я  опять  направил  свое  внимание  на  Данеля и девочку. Так как я
знал, что никто их них не понимал ни слова из того, что я говорил, то  я
не особенно обращал внимание на свою речь. Мы втроем сидели рядом,  пока
не вернулась Эва.  Ничего не произошло6  и все-таки мне  показалось, что
это не  было потерянным  временем.   Это что-то  означало, что мы сидели
в_м_е_с_т_е.   Данель не  мог быть  благодарен мне  за спасение  брата и
сестры больше, чем я ему за свое спасение.  И для того, что мы  ощущали,
слова были не нужны.
     Как  я  и  потребовал,  женщина  появилась  сразу же после главного
блюда.   Данель  ушел,  но  девочка  осталась.  Она  не проявила никакой
реакции  на  приход  женщины.   Между  ними  не  было  видно  ни   следа
враждебности. С теорией о киднэппинге это как -то не согласовывалось.
     - Ваше имя Грейнджер, - сказала она.
     - Верно.
     - Вы здесь представляете Титуса Чарлота?
     - Это она.  - Я указал на Эву.  - Я только служащий.
     Женщина не почувствовала  шпильки.  Да  этого и нельзя  было от нее
ожидать.
     -  Вы  не  беспокойтесь,  -  успокоил  я  ее.  - Думаю, нет никакой
необходимости  доставлять  вас  снова  на  Нью  Александрию,  если вы не
хотите.  Мы должны взять только девочку. Пожалуйста, объясните нам  все.
Не для Титуса Чарлота. Для меня.
     - Что вы знаете о колонии?  - спросила она.
     - Ничего.
     - Элина вас знает.
     -  Да,  я  однажды  посадил  ее  в автомобиль на воздушной подушке.
Она, кажется,  попала тогда  в трудное  положение. Я  боялся, что мне не
удастся ее выручить.  Ее схватили полицейские.
     Она холодно и изучающе посмотрела на меня. Полагаю, ее  отталкивало
мое поведение. Очевидно, она знала  об этом деле намного больше  меня, а
о моей персоне вообще ничего не знала.
     -  Послушайте,  я  хочу  сказать  вам  откровенно, что мне нужно, -
попытался  я  снова.  -  Если  Эва  рассказала вам что-то другое, это ее
дело. Я  работаю у  Чарлота.   Но с  колонией я  не имею  никаких дел  и
ничего об этом не знаю. Только  ради точности: я не ценю ни  Чарлота, ни
его методы, но  это сейчас неважно.   Он сообщил мне,  что вы  подкупили
Тайлера и увезли девушку. Он не  знал, по какой причине. Он сказал,  что
вы не мать девушки, и поэтому может быть возбуждено дело по обвинению  в
похищении ребенка.   Я послан сюда,  чтобы вернуть девочку,  и я намерен
это  сделать,  если   вы  не  назовете   мне  несколько  очень   хороших
контраргументов, которые  подтвердит девочка.  Мне нет  никакого дела до
того,  чтобы  заставить  вас  предстать  перед  судом  - или что там еще
намерен  в  отношении  вас  сделать  Чарлот.  Вы  можете остаться, если,
конечно, сможете договориться с людьми "Зодиака". О'кей?
     - Элина может вернуться, - спокойно ответила она. - Мы уже  готовы.
Я взяла ее не против ее воли. Она знала, что я делаю и почему делаю.
     - Она поняла? - спросила Эва. - Она же еще ребенок.

                                - 81 -

     - Значение того, что я сделала, она понять не могла, -  согласилась
женщина. - Верно, она еще ребенок. Но она еще и индрис. Она это знала.
     - Хорошо,  - вмешался  я. -  Мы принимаем  это. Расскажите  нам всю
историю.
     Она сделала это, и история была следующей:
     Все люди,  завербованные в  колонию, были  добровольцами из района,
занятого  людьми  "Зодиака".  Нью-александрийцы  хотели  знать,  что они
могут показать нам, а мы хотели  знать, что могут показать нам они.  Мне
кажется,  большинство  из  нас  намеревались  вернуться,  не  думая, что
проведенные на  Нью Александрии  годы принесут  какую-либо пользу.   Так
оно  и  получилось.   Мы  вряд   ли  могли  чему-то  научиться  от   нью
-александрийцев, чему бы мы уже  давно не научились от людей  "Зодиака".
В принципе, мы поняли только, что вы не можете нас понять.
     Мы  непонятны  вам,  но  вы  нам  понятны. У нас совсем нет понятия
чуждости.   Мы  не  можем  себе  представить  разделительной линии между
личностями или вещами.
     Мы очень  легко приспосабливаемся.   Некоторые из  нас переняли  от
вас  человеческую  сущность.   Мы  не  можем  стать людьми в собственных
глазах  или  друг  для  друга,  но  в  ваших  глазах мы можем быть почти
людьми. Вы можете нам  доверять. Вы можете мотивировать  наше поведение.
Вы  можете  дать  нам  свое  "я".  Вы  можете дать нам все, что имеете и
насколько можете  понять нас.  Но вы  не можете  понять, что  мы такое в
нашем собственном языке и для нас самих. Вы можете объясняться только  с
человеческими  свойствами  в  нас,  которые  вы  же  нам  и  дали. Вы не
понимаете наш язык,  и не можете  понять, что он  означает, так как  это
совсем не то, что означает ваш язык.
     Некоторые из нас  как здесь, на  Чао Фрии, так  и в колонии  на Нью
Александрии, не могут  выучить ваш язык,  так как не  хотят воспринимать
человеческие свойства, без которых язык выучить невозможно. Это для  нас
единственная возможность.  Нельзя переводить  с одного  языка на другой.
А других средств к пониманию нет.
     В  анакаонском  языке  не  может  быть  никакого  обмана.  Никакого
недопонимания.  Никакой философии. Никакой онтологии.
     Колония на Нью Александрии - стеклянная клетка.  Мы наблюдаем и  мы
под  наблюдением.  Выигрыш  при  этом  очень  мал.   На  ваших людей это
действует  так,  что  они  под  наблюдением  еще больше стараются. Титус
Чарлот  никогда  не  сознается,  что  он  чего-то  не  понимает,  и   не
признается, что никогда не сможет понять.  Он делает опыты. Конечно,  мы
кооперируемся.
     Нью-александрийцы нас не любят.   Они пытаются любить, но у  них не
получается.  Мне  кажется, дело в  том, что мы  являемся оскорблением их
тщеславия. Мы  можем говорить  на их  языке, а  они на  нашем - нет.  Мы
можем интерпретировать мотивы в  вашем языке. Мы можем  интерпретировать
в вашем  языке философские  концепции. Ваши  люди не  понимают, что  это
связано с нашей приспособляемостью.  Дело не в нашем "Я", так как у  нас
нет  никакого  "я",  кроме  того,  что  дали  нам ваши люди.  Даже Титус
Чарлот, блестящий человек,  не может понять,  что мы можем  использовать
ваши  методы  взаимопонимания  лишь  пассивным  образом.  Его позиция не
позволяет ему рассматривать проблему общения правильным образом.  Он  не
понимает, как  это -  не быть  отделенным друг  от друга.   Он не  может
никак увидеть, что это мы отличаемся от него, а не он от нас.
     Элина  была  экспериментом,  на   который  Титус  Чарлот   возлагал
надежды, что он  перекинет мост через  пропасть, которую он  видел между
нами.   Она была  произведена в  машине. Она  росла в  машине, и  машина
манипулировала развитием  эмбриона.   Машина не  заменяла и  не изменяла
генов, но она реорганизовала их  порядок. Чарлот говорил нам, что  целью

                                - 82 -

эксперимента  является   подробное  изучение   биологического   развития
анакаона. Может быть,  это верно.   Но он знал  об индрис, поскольку  мы
сообщали ему  об этом.   Едва ли  он мог  создать индрис  случайно. Я не
знаю, как  много было  других эмбрионов.   Элина была  единственным, кто
родился из машины. Ее передали анакаонской супружеской паре. Не мне.
     Мне кажется, Чарлот  намеревался вызвать к  жизни расу, от  которой
произошли  мы.  У  него  было  предположение,  и  он  пытался   получить
подтверждение.  В  его представлении быть  без своего "я",  значит, быть
без души.  Он считал,  что индрис  имели свое  "я".   Он считал, что тот
факт, что мы не имеем своего "я", указывает на то, что индрис не  только
наши предки, но и наши создатели.
     Он   считал   нас   андроидами,   созданными   при  помощи  методов
культивирования тканей и генетических  манипуляций. Он думал, что  может
повернуть процесс вспять.  И эксперимент был успешным.
     Элина - индрис.  Она говорит на нашем языке, но говорит  по-своему.
Ее  язык  можно  перевести,  и  поэтому  Титус Чарлот считает, что она -
искомое связующее  звено и  ключ к  проблеме анакаона.  Мне кажется,  он
прав. Элина имеет  наши средства, но  ваши методы взаимопонимания.   Она
сможет научить вас. Но она может научить и нас. Люди "Зодиака" дали  нам
человеческую  сущность.  Мне  кажется,  нам  точно так же нужна сущность
индрис. Возможно, я никогда бы не додумалась до этого, если бы до  этого
не восприняла сущность человечества.
     Титус Чарлот создал для себя доступ к нашим фальшивым богам.  Я  же
хочу иметь  его и  для нас  и прежде  всего для  лесных жителей.  Люди в
колонии уже  все восприняли  сущность человечества,  поэтому мы  не были
уверены, сможет ли  Элина передать сущность  индрис с помощью  н_а_ш_и_х
средств коммуникации,  или взаимопонимание  возможно только  с анакаона,
которые  отпечатали  в  себе  человеческую  сущность.  Установить это мы
могли  только  здесь.   Это  объяснить  почти  невозможно, так как вы не
имеете представления о средствах коммуникации, о которых я говорю.  Речь
при  этом  идет  не  о   взаимопонимании  между  двумя  или   двумястами
персонами.  Эта коммуникация включает и слова, и музыку, и другие  вещи,
и все эти вещи сами по себе, а не в кодирующих символах.
     Это должно было произойти  с_е_й_ч_а_с . Это должно  было произойти
прежде,  чем  Чарлот  начал  сам  говорить  с  Элиной.   Это должно было
произойти до того, как она станет достаточно взрослой, чтобы  воспринять
сущность  человечества.  Чарлот  сказал:  "Не  теперь  -  позже".  Он не
понимал. Я повезла  Элину на Чао  Фрию. Я должна  была это сделать.  Она
должна была пропеть перед лесными жителями.  Она должна была  поговорить
с  ними.   Она  должна  была  стать  частью  этого мира и вселенной. Она
должна  была  побывать  дома,  прежде  чем  вообще  должна была б_ы_т_ь.
Прежде, чем Титус Чарлот превратит  ее в человеческое существо.   Я хочу
вернуть моим людям сущность индрис.
     Вы знаете, какие  свойства индрис дают  моим людям, и  мне кажется,
что вы знаете также,  по какой причине. По  крайней мере, это вы  должны
понять.  Индрис находятся  внутри пределов вашей духовной  деятельности,
даже если  анакаона вне  ее. Вы  можете соощущать  намерения индрис.  Вы
знаете, почему  они не  дали нам  никакого "я".   Вы знаете,  почему они
сделали  нас  такими  подверженными  влияниям.  Вы  знаете,  почему  они
сделали  нас  неспособными  лгать.   Вы  знаете,  почему они создали нас
такими, что мы стали частью  этого мира и частью существования,  которое
делим с вами.  Не правда ли, уж это-то вы понимаете?
     Это-то я понимал хорошо.
     Это было что-то вроде рая.   Сами себя они называли богами.   Людям
однажды  тоже  могли  прийти  такие  мысли.  Если нам однажды надоели бы

                                - 83 -

покорения, владычество и преобразования, мы назвали бы себя богами.  Это
было неизбежно.  Уже сейчас у нас было название этого синдрома.
     Земля обетованная.


                               ---оОо---