отой в семьдесят  миль  и
толстым слоем пыли для защиты от радиации.  Со  временем  Древний  Народ
приспособился к жизни в пылевых глубинах, они уже не могли  выходить  на
поверхность. Представьте, что им удалось перестроить свою физиологию для
жизни без воздуха... Когда-то они  были  очень  сильны.  Вы  же  знаете,
Цивилизация построила свои поселения на самом  верху.  Они  не  решились
спуститься вглубь кратера, опасаясь... того, что  внизу.  А  теперь  они
намного слабее. Им нужен только покой. Они  никому  не  хотят  причинять
зла, но тех, кто  подходит  слишком  близко,  они  убивают  -  быстро  и
незаметно. За те пять веков, что здесь живут люди,  скопилось  множество
слухов, легенд, неподтвержденных свидетельств, тайн океана, хотя  ничего
достоверного среди них вы не найдете. Может, они уходят, а может, просто
спят.  Но  они  существуют,  это  точно!  Пока  он  говорил,  лицо   его
раскраснелось от возбуждения. Закончив, он со вздохом уселся на стул.
   - Мерфиг, - сокрушенно признался я, - это самая  дурацкая  бредятина,
которую мне только доводилось выслушивать.
   Я думал, он кинется на меня с кулаками, но он просто схватил маску и,
сверкнув глазами, выбежал вон.

Глава 9

Новая беседа с наблюдателем

   После ужина, главным блюдом  которого,  несомненно,  явился  крабовый
суп, на камбуз заглянул юнга Меггль с известием, что меня ждет  капитан.
Десперандум сидел во вращающемся кресле за заваленным  бумагами  столом.
Единственная  масляная  лампа  под  потолком  отбрасывала   на   широкое
бородатое лицо капитана дрожащие тени.
   Он оторвался от работы и закинул руки за голову.
   - Ты, Ньюхауз, последнее время интересовался  наукой,  верно?  -  без
предисловий начал он. - Вот я и решил  разъяснить  тебе,  что  произошло
сегодня и как это следует понимать.
   - Польщен вашим доверием, сэр.
   - Попробуем беспристрастно рассмотреть имеющиеся факты,  -  приступил
Десперандум несвойственным ему лекторским тоном. - Леска останавливалась
несколько раз на различной глубине, а затем была перерезана. О  чем  это
может говорить?
   - Кто-то играет с нами? - попробовал угадать я.
   Капитан свирепо зыркнул на  меня  и  оставил  мое  предположение  без
комментариев.
   - Я тут произвел необходимые расчеты, - продолжил  он,  обведя  рукой
гору бумаг на столе. Я подошел поближе.
   - За основу  вычислений  я  взял  свойства  гранулированной  скальной
породы. Стоит отметить, что я  рассматриваю  плотность  камня,  а  также
электростатические  и  химические  связи  в  нем  как  функцию   площади
поверхности.  Я  подставил  данные  в  известную  формулу,   описывающую
изменения в геологических структурах под воздействием внешних факторов.
   Я никак не мог вникнуть в его каракули.
   - Оказалось, что в Море Пыли имеют место процессы более сложные,  чем
предполагалось ранее, - Десперандум  разгорячился.  -  При  определенных
условиях,  которые  невозможно  воспроизвести   на   поверхности,   пыль
оказывается спрессована до плотности камня, причем образования принимают
вид  длинных  и  плоских  горизонтальных  полос.   Эти   пласты   крайне
нестабильны, они постоянно перемещаются  и  разрушаются.  Но  их  вполне
хватает на то, чтоб остановить глубиномер, а их края - острые и твердые,
как кремень. Они разрежут все что угодно.
   - Вон оно что... - наконец до меня дошло, что бумаги,  на  которые  я
все это время пялился, сплошь усеяны цифирью  без  малейшего  намека  на
вычисления. Я видел несколько знаков умножения тут и там,  пару  больших
интегралов, но они никак не  соотносились  со  всем  остальным.  Никаких
результатов и в помине нет, только разрозненные числа -  большие  числа,
миллионы  и  миллиарды,  словно  каждый  разряд  увеличивал   значимость
записей,  помогая  их  создателю   крепче   уцепиться   за   реальность.
Бессмысленные, случайные наброски.
   -  Именно,  -  подытожил  Десперандум.   -   Есть   также   косвенные
доказательства. Не  исключено,  что  подобный  феномен  служит  причиной
необычайно сильных течений. Представь, что случается, когда барьер между
разнотемпературными слоями внезапно исчезает.  Возникшая  турбулентность
способна породить даже бурю.
   -  Звучит  убедительно,  -  заверил  я.  Мы  с  капитаном  обменялись
недоверчивыми взглядами.
   Глубоко заполночь я проснулся от  шепота  шагов  по  лестнице.  Никто
другой не мог так ступать - только Далуза.
   Открыв глаза, я почти ничего не увидел: темнота, заполнявшая  камбуз,
клубилась  неясными  фиолетовыми  пятнами,  да   сквозь   открытый   люк
заглядывала еле различимая звездочка.
   Ночи в Море холодные: пыль держит тепло хуже, чем вода. Я поежился  и
натянул свое старое шерстяное одеяло до подбородка.
   - Далуза, - позвал я, удивившись звуку собственного голоса.
   - Я ненадолго, - отозвалась она. Я услышал, как она  приблизилась  ко
мне. Похоже, она видела в темноте лучше меня -  или  чувствовала  тепло,
или ей хватало света одной-единственной звезды. Как бы там ни было,  она
легко добралась до моего матраса, поправила одеяло и  устроилась  рядом,
примостив голову у меня на плече. Сквозь тонкую преграду я ощутил жар  и
невесомость ее тела.
   Сердце заколотилось, и я постарался отвлечься:
   - Как тебе сегодняшнее представление с измерением глубины?
   -  Старый  спектакль,  -  пробормотала  она,  забираясь  на  меня   и
просовывая руку под одеяло. Мне отчаянно захотелось дернуть Пламени,  но
я не сдавался:
   - О чем ты?
   - Я же с ним третий рейс. Он это проделывал раз  двадцать,  и  всякий
раз беcтолку.
   Иной раз по полдня убивает - но  двух  одинаковых  измерений  еще  не
случалось.
   - В каждом рейсе?
   - Ага. Сменит всю команду, кроме меня, и снова за старое.
   Я расхохотался так, что Далуза чуть  не  свалилась.  А  что  мне  еще
оставалось - или  посмеяться,  или  напиться.  Учитывая  мое  положение,
уместен был лишь первый вариант.
   - Пора бы ему завязать с этим. Чего он уперся?
   Далуза потянулась, и я не увидел, а почувствовал, как ее лицо застыло
в паре дюймов над моим. Ее горячее,  нездешне-пряное  дыхание  коснулось
моих губ.
   - А ты не думал, что, возможно, капитан не в своем уме?
   Мне показалось, что я уже слышал нечто подобное.
   - Только не говори мне, что у него мания.
   - Но ведь так оно и есть, - удивилась она. -  Ты  же  знаешь,  что  у
глубоких стариков тяга к смерти непреодолима, хотят они того или нет. Но
считается, что можно продолжать жить,  если  у  тебя  есть  цель,  столь
значительная, что каждая клеточка твоего тела знает о ней и  живет  ради
нее. Я потянулся  обнять  ее,  но  наткнулся  на  расправленные  крылья,
тянувшиеся по бокам до самой поясницы. Пришлось сомкнуть руки у  нее  на
ягодицах.
   - Этого и хочет Десперандум, -  продолжала  Далуза,  делая  вид,  что
ничего не заметила. - Жить, жить и жить. Но себя не  перехитришь.  Когда
воюешь сам с собой, от пораженья не уйти.
   Я  раздвинул  колени,  чтобы  Далузе  было  удобнее.   Она   ткнулась
подбородком мне в грудь и прошептала:
   - Я люблю тебя.
   - Я тоже тебя люблю. - Это по-прежнему было правдой.
   Некоторое время мы молчали.
   - Я слышу, как в тебе кровь ходит, - сказала она.
   На несколько минут я совершенно потерялся,  а  затем  меня  заполнила
доселе неведомая, пугающая смесь вожделения и гнева,  нашедшая  выход  в
боли - я до хруста сжал локоть Далузы, и ее  сдавленный  крик  прозвучал
для меня музыкой. В тот же  миг  я  осознал  дикость  своих  действий  и
выпустил ее. Она чуть отстранилась и тихонько всхлипнула.
   - Я не получил от этого удовольствия, - выговорил я, придя в себя.  -
Ни малейшего...
   Мои признания оборвались на полуслове - Далуза двинула меня в  живот,
вложив в удар всю силу своих летательных мышц. Я  захлебнулся,  а  перед
глазами заплясали красные сполохи.
   - Так лучше? - участливо поинтересовалась она.
   Я сжал кулак, намереваясь как следует врезать ей, но вдруг понял, что
мне действительно стало легче. Впервые я получил удовольствие от боли.
   - Ты чуть не убила меня, - сказал я.
   - Прости, - виновато отозвалась она, -  но  ты  же  первый  начал.  Я
решила, что  тебе  хочется  именно  этого.  Пожалуйста,  не  сердись.  Я
задумался.
   - Мы разные, - наконец сказал я. - Не думай, что я собираюсь страдать
вместе с тобой. Я не вскрою себе вены, Далуза, ни сейчас, ни потом. Если
тебе это не нравится - лучше нам сразу разбежаться.
   - Там видно будет, - прошептала она, и ее  густые  волосы  защекотали
мое лицо.

Глава 10

Летучие рыбы

   Следующие несколько дней я почти безвылазно провел на камбузе. Немало
времени потратил на изучение особенностей сушняцкой  кухни,  предвкушая,
как по возвращении ошарашу  друзей  каким-нибудь  замысловатым  туземным
блюдом. Кончилось тем, что Далуза, прибираясь, ненароком смахнула в  кан
с почти готовым обедом банку какой-то  пряности,  по  виду  напоминавшей
сушеную редиску. Едва отведав этого неожиданного  произведения,  я  часа
два не мог перебить вяжущий вкус во рту, от которого  буквально  сводило
челюсти. Естественное желание -  выплеснуть  отраву  за  борт  -  мне  в
последний момент удалось побороть.  Матросы  не  проявили  ни  малейшего
недовольства и, по обыкновению, вычистили тарелки до блеска. Если бы  на
Сушняке росли деревья, я бы обязательно попробовал подсунуть им  опилки.
Ветер ушел - мы приблизились к  экватору.  Полоса  почти  полного  штиля
протянулась в обе стороны до самых стен кратера. Здесь пролегала граница
двух воздушных течений, определявших климат Сушняка. Воздух  стал  чище,
открыв  взгляду  дрожащую  в  жарком  мареве  поверхность  пыли.  Стоило
прищуриться, и начинало казаться, что "Выпад" покоится в бескрайнем море
ртути. Небо, непривычно синее над головой, ближе к горизонту приобретало
пурпурный оттенок, а низкая  гряда  утесов  далеко  на  западе  казалась
фиолетовой. Нам пришлось поднять все до единого паруса,  даже  на  самом
верху, где реи не толще ручки метлы,  полоскали  крохотные  брам-лиселя.
Едва уловимое дуновение толкало нас вперед, и  корабль  нехотя  подминал
милю за милей. Я  просто  плавился  под  маской,  приходилось  постоянно
встряхивать головой, чтобы пот не застилал глаза. Команда не  испытывала
подобных неудобств - брови у местных куда гуще моих. Спрятавшись в тени,
я рассеянно водил взглядом по пыли, все еще во власти принятого по  утру
Пламени. В этом есть своя  прелесть,  думал  я,  и  даже  принялся  было
слагать поэму о том, что видел. Впрочем, вскоре мне это наскучило.
   Далуза вернулась с облета и  скользнула  надо  мной;  слабый  ветерок
коснулся моих волос. Я махнул в ответ. Мне  пришло  в  голову,  что  она
по-своему загорела - на солнце ее кожа становится все бледнее. Что же, в
этом смысла больше, чем  в  том,  как  загораю  я  сам.  Все-таки  белая
поверхность лучше отражает свет. Я осторожно выглянул из своего  укрытия
и с облегчением убедился, что  Мерфига  поблизости  нет.  Отчего-то  мне
представилось, что он околачивается неподалеку, наблюдает.
   Попробовать, что ли, подружиться с ним? Он  хваткий  малый,  пусть  с
заскоками, но голова у него варит.  Если  представить,  что  Десперандум
пойдет вразнос, от помощников-подпевал и  тупорылой  матросни  толку  не
дождешься. Они скорее отравят собственную мать, чем осквернят свои  души
помыслом о бунте. Калотрик тоже не в счет. С тех пор, как я не  позволил
ему заначить часть Пламени, мы на ножах - в очередной раз я  убедился  в
этом вчера, когда он приперся заряжать  три  своих  пакета.  К  тому  же
парень вконец опустился - волосы сбились в  грязный  колтун,  молнии  на
маске облезли. Доверять ему нельзя.
   Конечно, и вдвоем капитана не  утихомирить,  а  вот  убить,  пожалуй,
получится. Если воспользоваться гарпунами.  За  Далузу  я  тоже  не  мог
поручиться. Она любит меня, спору нет.  Но  что  это  значит?  Насколько
любовь  важна  для  нее?  Ответа  я  не  знал,  поскольку  она   наотрез
отказывалась  обсуждать  свое  прошлое.  Далуза  пленила  меня,  но   не
ослепила.
   В тот же день мы забили двух китов и опустили за борт шесть  яиц.  На
ужин я  приготовил  китовые  отбивные,  отвратительные  на  вкус.  Утром
следующего  дня  на  юге  показалось  облако.  Ничего  хорошего  это  не
предвещало,  ибо  на  Сушняке  не  встретишь  тех  милых   облачков   из
безобидного водяного пара, коими украшены небеса приличных планет.
   - Что вы на это скажете, мистер Флак? -  спросил  капитан,  передавая
бинокль первому помощнику.
   - Летучие рыбы, сэр, - отозвался немногословный китобой.
   - Славно, просто славно,  -  оживился  Десперандум.  -  Мистер  Флак,
организуйте двоих помочь мне с  оборудованием.  Остальных  -  вниз.  Два
матроса взялись  выносить  из  капитанской  каюты  устройства  слежения;
остальные поспешно спускались в  убежище.  Прежде,  чем  отправиться  за
ними, я огляделся в поисках  Далузы.  Видно  ее  не  было.  Заглянув  на
камбуз, я с облегчением убедился, что она уже там. Я занял стул у входа,
мимо подтягивались опоздавшие. Одарив меня застывшим желтозубым оскалом,
прошел Калотрик. Пока матросы рассаживались вдоль стен, я спорил  сам  с
собой, не пора ли  принять  небольшую  дозу.  Сторона,  выступавшая  за,
одерживала верх, когда в люке показалась маска Флака.
   - Коку явиться на палубу, - без выражения произнес он.
   Я подчинился. Десперандум с двумя матросами натягивал  между  мачтами
сети. Перед ними, на расстоянии нескольких футов друг от  друга,  стояли
шесть коробок,  увенчанных  проволочными  тарелками  радаров.  Спутанные
красные и синие провода тянулись к небольшому укрытию, собранному  прямо
на палубе из металлических листов. С южной  стороны  поблескивало  узкое
оконце толстого стекла. Паруса свернули и убрали; даже  при  желании  мы
уже не успеем разминуться с надвигающейся стаей.
   - Все вниз, - приказал Десперандум, закончив с работой. Оба  матроса,
не теряя времени, нырнули  в  люк  и  захлопнули  крышку.  Туча  на  юге
достигла устрашающих размеров.
   - Ньюхауз! - позвал капитан. Я подошел и отдал честь. - Прошу сюда, -
он отворил низкую дверцу в одной из стен коробки и мы втиснулись внутрь.
Десперандум щелкнул выключателем, на потолке замерцала тусклая лампочка,
загудели воздушные фильтры.
   Большую часть каморки занял сам капитан. В углу приткнулся столик, на
котором я заметил бинокль и осциллограф; две белых точки,  подергиваясь,
медленно двигались  сверху  вниз.  Из  ящика  стола  Десперандум  выудил
записную книжку и ручку и протянул их мне.
   - Можешь снять маску, - подбодрил он, - воздух  уже  очистился.  -  Я
сунул маску в стол.
   - Полагаю, ты умеешь писать?
   - Разумеется, капитан.
   - Хорошо. Я буду диктовать числа, а ты будешь заносить их  в  колонку
"особи". Все ясно?
   - Да, сэр. - Я примостил блокнот на сгибе левой руки и приготовился.
   - Два, - начал Десперандум. - Еще несколько минут мы  будем  на  краю
стаи, так что сильно не напрягайся, однако будь начеку. Хочешь взглянуть
поближе, пока не началось?
   Не дожидаясь ответа,  он  передал  мне  бинокль.  Пригнувшись,  чтобы
выглянуть в смотровую щель, прорезанную по росту капитана,  я  подстроил
резкость.  Облако  распалось   на   тысячи   рыбин   с   тонкими,   ярко
взблескивашими крыльями. Они ныряли из  стороны  в  сторону  в  каком-то
броуновском танце.
   - Будто бабочки, - вырвалось у меня.
   - Что такое бабочка?
   - Земная фауна. Шестиногие беспозвоночные с  разноцветными  крыльями.
Иногда тоже путешествуют стаями.
   - Они обитают в воде?
   - Нет, сэр.
   - Аналогия, возможно,  заслуживает  внимания,  -  пробормотал  он.  -
Восемьдесят семь.
   Я  записал.  На  экране  пульсировал  рисунок,  образованный   бешено
мельтешившими точками. Десперандум быстро зарисовывал основные  формы  в
своем блокноте.
   - Посмотри, сколько мы поймали, -  распорядился  он.  Я  склонился  к
окну.
   - Э... капитан...
   - Что такое?
   - Они там изорвали сеть в клочья. У них крылья как лезвия.
   Кровь отлила от лица Десперандума.  Он  кинулся  к  щели  и  крякнул,
словно его ударили в живот. Потом с озабоченным видом вернулся к прибору
и нажал пару кнопок.
   - Триста девяносто три, - продиктовал он.
   Звякнув, за наше укрытие задела рыба. Капитан  поморщился.  Раздалось
еще несколько ударов. Похоже, передовые отряды уже над нами.
   - Один четыре девять четыре три, - зачастил Десперандум,  сам  что-то
лихорадочно записывая. Экран кишел точками. - Мы что, так ни одной и  не
поймали? - рявкнул он. Я выглянул и тут же отпрянул, когда одна из  рыб,
в фут длиной, врезалась прямо в стекло.
   - Нет, сэр, - доложил я. - Сети валяются на  палубе.  Хотя  у  бизани
упало несколько штук. Секундочку... нет, они уже улетели.
   - Пять пять шесть два семь, - продолжал капитан.  Ощутимо  потемнело.
Не удивительно, их там миллионы.  -  Ладно,  обойдемся,  -  утешал  себя
Десперандум. - Нам пока достаточно данных, полученных с радаров. Я знаю,
они нерестятся  за  Крошащимися  Островами,  мы  просто  придем  туда  и
возьмем, сколько надо.
   - Это значительное отклонение от курса, - опрометчиво возразил я.
   - Буду очень признателен, если вы вспомните, кто из нас капитан.
   - Прошу прощения, сэр, я забылся.
   - Два ноль пять, восемь восемьдесят три.
   По крыше теперь колотил настоящий град,  рыбы  десятками  налетали  и
отскакивали.
   Внезапно  часть  экрана  потемнела   -   слева   образовалась   узкая
вертикальная полоса. Десперандум озадаченно нахмурился и принялся тыкать
в кнопки своим толстым пальцем. Полоса оставалась на месте.
   - Должно быть, они перерезали провода у одного из  радаров,  -  решил
он, - теперь все значения придется увеличивать на  одну  шестую.  Пометь
это у себя. Один восемьдесят пять, девять сорок один.
   Я  присмотрелся  к  происходившему  на  экране.  Яркие  точки  целыми
группами  уходили  из  области  наблюдения  и  гасли.  Обратно  они   не
возвращались.
   - Что они там делают? - Десперандум  выглянул  в  оконце.  Сразу  три
рыбины, сверкнув тонкими прозрачными крыльями в красно-желтых  разводах,
врезались в стекло. Капитан отскочил.
   Помертвела еще часть экрана.
   - Один ноль один три два... Их действительно  стало  меньше  или  они
уходят в мертвые зоны?
   - Снаружи вроде стало почище, капитан, - сообщил я.
   - В сетях ничего?
   - Нет, сэр. Но несколько десятков упало у радаров, одна не шевелится.
У нее крылья как-то сморщились, похоже, ее  ударило  током.  О!  Большая
группа прошла на бреющем. Они опрокинули радар!
   Я повернулся к экрану - показания тарелки, смотревшей теперь прямо  в
небо, разрушили целостную картину - появилась полоса,  в  которой  точки
беспорядочно появлялись и исчезали.
   - Мы слепнем! - воскликнул Десперандум.
   - Похоже, они специально атакуют приборы, -  предположил  я.  Погасла
еще часть экрана.
   - Точно. Наверняка,  они  сами  ориентируются  способом,  похожим  на
радарный. Наши сигналы сбивают их толку, и они летят прямо  на  источник
излучения. Интересно взглянуть на их оборудование...
   Вышел из строя еще один радар. Я выглянул в окно:
   - Остались только первый, четвертый и пятый, капитан. Там же, кстати,
и все рыбы, возле остальных чисто. Хм, и та рыба не убита, капитан.  Она
пытается взлететь.
   - Я обязан получить хоть одну, - угрюмо заявил  Десперандум,  щелкнув
выключателем монитора. - Надевай маску, Ньюхауз. Я выхожу.
   - Не надо, капитан! - крикнул я, лихорадочно  шаря  в  столе.  -  Они
разрежут вас на куски.
   - Не пытайся меня остановить, - вспылил Десперандум, -  если  я  хочу
что-то узнать, никто не вправе  стоять  у  меня  на  пути.  -  Небрежным
движением он смахнул меня в сторону. Я приложился об стену так,  что  из
глаз  брызнули  искры.  Поспешно  натянув  маску,  я,  как  мог  быстро,
захлопнул за капитаном дверь. Где-то рядом  послышался  шелест  крыльев.
Одной из этих проклятущих тварей удалось-таки  пробраться  в