ал номер Чарли.


   34. ОДИНОКАЯ СОСНА.


   С помощью примитивного бинокля Кэт смотрела на
людей, которые копошились за рекой возле мертвого
пришельца. Невозможно было разобрать, что они там
делают. Единственное было понятно, что с помощью
каких-то пил они вырезали из его тела большие куски.
Видимо, готовили образцы для отправки в Лондон,
Вашингтон или куда-то еще для тщательного
анализа. Люди использовали приборы и аппараты. На
таком расстоянии нельзя было разобрать, какие
именно. И невозможно было найти кого-то, кто ответил
бы на ее вопросы. Правила безопасности и режим
секретности выполнялись строго. Мост, наведенный
через реку армейскими инженерами, тщательно охранялся
постом Национальной Гвардии. Патрули гвардейцев
охраняли и берега, чтобы никто не мог перейти
вброд на ту сторону.
   Другие пришельцы не обращали ни малейшего внимания
на активную деятельность людей вблизи тела
их товарища. Они продолжали все так же крушить деревья
и выплевывать позади себя тюки целлюлозы.
   Кое-кто из них начал почковаться и дюжина малышей
сновала по просеке, поедая целлюлозу.
   Кэт опустила бинокль на колени.
   - Что-нибудь видно? - поинтересовался Нортон.
   - Не могу разобрать ничего определенного, - пожаловалась
Кэт, передавая ему бинокль. - Хотите
попробовать?
   - Если бы я что-то увидел, - сказал Нортон, - то
все равно ничего бы не понял. Я предполагал,
что они перевезут тело куда-нибудь для исследований,
например, в университет. Но, видимо, оно
слишком большое и весит много тонн.
   - Наверное, они потом так и поступят, - предположила
Кэт. Сейчас им, по-моему, гораздо важнее
взять анализы тканей, если только это можно назвать
тканью.
   Нортон поднес бинокль к глазам, довольно долго
смотрел, потом снова передал его Кэт.
   - Я еще никогда не видела, - сказала девушка, - чтобы
так быстро устанавливали такие строгие меры
безопасности и секретности. Мы с Четом были тут
через несколько часов после вашего звонка, а они
уже успели застегнуться на все пуговицы. Нам не
осталось ни единой лазейки. Обычно для прессы делают
какие-то исключения, чтобы мы могли получить
представление о том, что же все-таки происходит.
Но на этот раз ничего подобного. Каменная стена. И
нет никого, кто мог бы сказать, будет ли информация
по этому поводу. Нас просто вывели из игры.
   - В Вашингтоне, видимо, это считают крайне важным
делом. Полная секретность.
   - Наверняка, - согласилась Кэт. - Более того,
эта новость заставила их действовать быстро, поймала
врасплох. Кто мог бы подумать, что один из
пришельцев вдруг умрет и им попадет в руки такой
лакомый кусок. Если же мы напишем, что уровень
секретности слишком высок, правительство всегда
сумеет откреститься, сказав, что мы преувеличиваем.
   - Очень скоро, - сказал Нортон, - Одинокая Сосна
будет полна репортеров. Как это уже было раньше.
Может, кто-то окажется удачливее.
   - Я пыталась, - сокрушалась Кэт, - но тут просто
не за что уцепиться. Даже эти плосколицые охранники
у моста наотрез отказываются разговаривать.
Обычно офицеры хоть что-то сообщают, чтобы
показать, какие они важные особы. В общем, Френк,
мне здесь делать нечего. С таким же успехом я могла
бы оставаться в редакции. Здесь от меня никакой
пользы. Я даже представить себе не могу, что скажу
Джонни. Может, кто-то другой справился бы лучше...
Может, Джей...
   - Не может, - успокоил Кэт Нортон. - Ты же сама
сказала, что здесь никто не хочет разговаривать.
   - Что меня убивает, так это отсутствие хотя бы
слухов, - в отчаянии сказала Кэт. - В такой ситуации
всегда появляются хотя бы слухи. Даже на самом
высоком уровне секретности. Кто-то что-то слышал,
добавил что-нибудь от себя, рассказал кому-то, тот
еще кому-то, и пошло-поехало. А здесь полнейшая
тишина. Стеффи знает столько же, сколько и я. Салли
тоже ничего не знает. Если бы она что-то услышала,
то наверняка поделилась бы со мной новостью...
   - Нужно подождать, - сказал Нортон. - Если
подождать, то...
   - Мы с Джерри хотели поужинать вместе, - сокрушенно
сказала Кэт. - Мы рассчитывали, что удастся
поехать и приятно провести время. Бедный Джерри,
ему так тяжело сейчас. Шесть лет учебы, перебивается
кое-как случайными заработками, живет в маленькой
ужасной комнатушке. Наверное, нам нужно
было пожениться, тогда у него было бы хотя бы приличное
жилье. Но Джерри не пойдет на это. Он не
может позволить женщине содержать его. У него есть
мужская гордость, и я уважаю его за это. Но все
равно мне его жалко. Правда, ему бы не понравилось,
если бы он узнал, что я его жалею. Он был бы
ранен в самое сердце. Поэтому я не показываю своих
чувств. Правда, мы могли бы жить вместе, тут нет
ничего ужасного, многие так делают, но мы оба против
этого. Нам это как-то не очень нравится, и мы
согласились, что...
   - Ничего, все устроится, - сказал Нортон, стараясь
утешить ее. - Еще немного, и он станет доктором,
получит диплом, найдет хорошую работу...
   - Не знаю, зачем я все это вам рассказываю,
как-то само вырвалось. Не стоило этого делать.
Френк, зачем я все это вам рассказала?
   - Не знаю, - сказал Нортон, - но хорошо, что вы
высказались. Вам стало легче, и я рад.
   Некоторое время они сидели молча под нежарким
солнцем осеннего дня.
   Наконец, Нортон сказал:
   - Через день-другой я уеду на несколько дней. Я
всегда беру такой небольшой отпуск. Обычно раньше,
но сейчас меня задержали события с пришельцами...
Еду куда-нибудь в глушь, цепляю на крышу машины
каноэ. Останавливаюсь у небольшой речки, которую
знаю, плаваю и отдыхаю. Своего рода прощание с
хорошей осенней погодой, пока не настали дожди и
слякоть. Я просто отдыхаю, смотрю на приближение
осени, ничего не делаю, немного рыбачу.
   - Да, это, должно быть, превосходно, - согласилась
Кэт.
   - Я подумал... Может, вы позвоните Джерри и
пригласите его сюда. Скажете, что хотите взять
несколько дней отпуска, и присоединяйтесь ко мне.
Сделаем великолепную вылазку на природу. Вы отдохнете
от своей репортерской спешки, Джерри от занятий.
Вам обоим это пойдет на пользу.
   - Я бы не прочь, - сказала Кэт, - но не могу. Я
уже использовала все отпускное время в июле, а
Джерри нужно писать дипломную работу.
   - Жаль, - вздохнул Нортон. - Было бы превосходно,
если бы мы отправились втроем.
   - И мне жаль, - сказала Кэт. - Но спасибо вам
за приглашение.


   35. ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛУМБИЯ.


   Президент вошел в пресс-центр как раз в тот момент,
когда Портер собирался выйти. Пресс-секретарь
удивленно поднялся из-за стола.
   - Вы еще работаете, сэр?
   - Как и вы, - ответил президент. - Увидел свет
и решил зайти.
   - Чем могу быть полезен?
   - Выслушайте меня, - сказал президент. - Иногда
мне нужен человек, с которым можно было бы посидеть
и спокойно, без напряжения поговорить.
   Он подошел к стоящему у стены дивану, опустился,
вытянул ноги и сцепил руки на животе.
   - Дэйв, - сказал он, - неужели все это происходит
в действительности или это лишь кошмарный
сон?
   - Боюсь, - ответил Портер, - что это происходит
на самом деле. Хотя временами и я задаю себе этот
вопрос.
   - Вы видите какой-то конец этому? Какое-то логическое
завершение?
   Портер показал головой.
   - Пока нет, но у меня какая-то неистребимая
внутренняя надежда, что все образуется. Даже в
самых тяжелых ситуациях.
   - День за днем, - пожаловался президент, - меня
трясут, как грушу, требуют от меня активных действий.
Все от меня чего-то требуют. Мне эти требования
кажутся глупыми, но те, кто требует, считают
их очень важными. У меня лежат пачки писем, в которых
просят назначить день всенародного молебна.
Мне звонят люди, которых я всегда считал вполне
разумными, и предлагают по всей стране сделать молебен
в один день. Черт меня подери, если я соглашусь!
Правда, иногда президенты обращались с подобными
предложениями к стране, но в случаях, которые
действительно к этому вынуждали. Сейчас же я
не думаю, что ситуация действительно настолько
плоха.
   - Тут виной религиозный чад, поднявшийся из-за
посещения, - сказал Портер. Когда люди не понимают,
что надо делать, они всегда обращаются к религии.
Мистическое отступление в нереальное. Поиск
понимания сил вне пределов нашего понимания. Поиск
какого-то символа, места через расщелину непознаваемого.
   - Я все это понимаю, - сказал президент, - И в
некотором смысле, даже симпатизирую таким побуждениям.
Но сейчас общенациональная молитва была бы
нагнетанием напряжения, искажением проблем, которые
стоят перед нами. Все происходящее по чертиков
выбивает меня из колеи, но паники я не чувствую.
Дэйв, должен я паниковать или не должен?
   - Не думаю, - сказал Портер. - И дело тут не в
панике. Просто эти люди, подталкивая вас к общенациональной
молитве, действуют, побуждаемые стремлением
превратить всех окружающих в охваченных верой
людей.
   - Примерно час назад я пробовал сесть, - сказал
президент, - и разобраться, с чем же мы имеем дело
в действительности. Я подумал, что если разберусь,
то наверняка придумаю что-нибудь соответственное.
Первое, что я сказал себе - это то, что мы, по
крайней мере, не имеем дело с угрозой или физическим
насилием, или какой-то другой опасностью со
стороны пришельцев. Пришельцы, собственно, оказались
весьма воспитанными парнями. Мне представляется,
что они пытаются понять, что мы такое, что
мы за общество, хотя некоторые аспекты нашего общества
должны быть чрезвычайно трудными для их понимания.
И если это так, значит, они намерены действовать
внутри параметров нашего общества максимально
приемлемым образом. Конечно, я в этом не
уверен на все сто процентов, но эта мысль придает
мне некоторый оптимизм. Но, конечно, в любой момент
может произойти нечто сразу, меняющее ситуацию.
Полиция в городке Алабамы, где пришелец занял
новый стадион, в последний момент успела арестовать
группу каких-то сумасшедших, пробивавшихся к
пришельцу с ящиком динамитных шашек. Подозреваю,
что они, не больше, не меньше, как хотели взорвать
пришельца.
   - Даже если их бы не задержали, - сказал Портер, - у
них бы ничего не вышло. Чтобы нанести
ощутимый вред пришельцу, нужно что-то посерьезнее
простых динамитных шашек.
   - Ты прав, Дэйв. Если результаты испытания,
проведенного Уайтсайдом, верны, а я не думаю, что
генерал ошибается... Но этот случай мог изменить
отношение пришельцев к нам. Это был бы акт откровенной
агрессии. Пока мы не узнаем больше, чем
знаем до сих пор, мы не можем позволить себе никакого
насилия, даже случайного и непреднамеренного.
Подозреваю, что пришельцы, если серьезно займутся
этим, дадут нам сто очков вперед по любому виду
агрессии. И в соревнования по стрельбе я бы с ними
вступать не стал.
   - Да, нам действительно не мешает побольше узнать
о них, - согласился Портер. - Как там дела у
Аллена с мертвым пришельцем? От него были какие-ибудь
сообщения?
   - Только рапорт о начале работ. Пока они делают
то, что нужно сделать сразу на месте. Потом попробуют
переместить тело в более выгодные для работы
условия.
   - Да, это будет работа - тащить такую махину.
   - Мне доложили, что способы имеются. Как я понял,
инженерный армейский корпус работает над этой
проблемой.
   - Есть какие-нибудь указания на возможные
причины смерти пришельца?
   - Забавно, что ты, наконец, задал этот вопрос,
Дэйв. Лично мне он пришел в голову в первую очередь.
Как только речь заходит о смерти, мы тут же
интересуемся причиной. Все мы очень озабочены вопросами
жизни и смерти. Мне, например, сразу вспомнился
Герберт Уэллс. Его марсиане умерли беззащитными
перед болезнями землян, и в нашем случае пришельца
тоже убила какая-то болезнь, вирус, грибок.
Но причина смерти - вопрос, который Аллена вообще
не интересует. Так мне кажется. По крайней мере,
он не упоминал о ней, просто выразил живейшую радость,
что в лапы попался целый пришелец. Что-то в
этом парне есть такое, от чего у меня иногда пробегают
мурашки по коже. Мне иногда кажется, что он
вообще не человек. Слишком много в нем от ученого.
Для него ученые - особый союз, отделенный от всего
человечества. Такой подход не может не беспокоить.
Очень может случиться, что Аллен узнает нечто, не
подлежащее широкому разглашению. Мы пытались внушить
ему эту идеи, и он, кажется, понял. Я знаю,
как ты к этому относишься, Дэйв, но...
   - Если информация имеет значение для безопасности
страны, - сказал Портер, - то я всегда буду
за ее неразглашение. Я против секретности ради
секретности. Я уверен, что результаты работы над
телом мертвого пришельца можно будет обработать.
Наверняка будет что-то, что мы сможем спокойно огласить.
Если сведений будет достаточно, пресса
удовлетворится. Конечно, некоторые заподозрят, что
это не весь материал, но жаловаться будет не на
что. Меня волнуют те люди, которые проводят работу.
Пресса может добраться до кого-то из них.
   - Я предупреждал об этом Аллена. Он использует
людей только своего отдела. Никаких посторонних.
Он клянется, что им можно доверять. Маловероятно,
что кто-то может войти с ним в контакт или выудить
что-то достаточно важное. Мы набросили на Одинокую
Сосну надежную сеть. Служба безопасности работает,
как надо. - Президент встал, направился к двери,
потом вернулся и снова сел. - Вот что мне еще не
нравится, - сказал он. - Чертова ООН. Появились
тенденции объявить пришельцев не нашим сугубо
внутренним делом, а международным. Но ты об этом,
конечно, уже осведомлен.
   Портер кивнул.
   - Сегодня на брифинге я получил несколько трудных
вопросов. Некоторое время ребята заставляли
меня катиться по очень тонкому льду.
   - Резолюция будет утверждена голосованием, - сказал
президент. - Это как пить дать. Лишь с пяток
государств будут на нашей стороне. Мы пытались
применить давление, небольшое, но ничего не смогли
сделать. Все эти меньшие братья будут голосовать
против нас.
   - Они могут провести резолюцию, а мы сможем ее
игнорировать.
   - Конечно, но мы должны думать и о своем
международном авторитете.
   - Возможно, наступит момент забыть о престиже.
Это наша игра. Пришельцы сидят на нашей шее.
   - Может, ты прав, Дэйв, но есть и другие соображения.
Госсекретарь приходит в отчаяние от такой
перспективы.
   - Он всегда от чего-то приходит в отчаяние.
   - Я знаю, но сейчас мы имеем дело не только с
ООН. Против нас экологическое движение. Говорят,
что мы ничего не делаем для защиты лесных массивов,
для сохранения лесных богатств. Компания лесотехнических
изделий подняла вой до небес. Фермеры,
видя, как пришельцы устраиваются отдыхать на
их полях, начинают волноваться. Деловой мир бурлит.
Биржа в лихорадке. Иногда я ловлю себя на
мысли: ну, почему именно мы? Почему не Европа, не
Южная Америка, не СССР, наконец?
   - Я понимаю, что вы хотите сказать, - кивнул
Портер. - Такое давление...
   - Как было бы хорошо, если бы мне удалось выиграть
хотя бы раз, - сказал президент, - если бы не
приходилось так драться за каждый шаг вперед.
Возьми энергетический билль, наконец. Все это имеет
смысл? В настоящее время все это уже возможно.
Можно ввести в дело сотню высококлассных инженеров,
которые присягнут, что план реален. Еще год и
несколько миллионов - вот все, что нам требуется.
Достаточное количество энергии, чтобы снабдить всю
страну, система электропередач, распределяющая
энергию почти без потерь. А что говорит Конгресс?
Черт, ничего подобного они не видят. Половина из
них в тисках больших электрокомпаний. Вторая половина
имеет куриные мозги, и даже удивительно, как
они находят дорогу домой, покидая Капитолий.
   - Когда-нибудь, - сказал Портер, - настанет
день, и они сами придут к этой мысли. Рано или
поздно, но им придется прозреть...
   - Конечно, - сказал президент, - я тоже верю в
это. Когда бензин будет стоить пять долларов за
галлон и придется часами стоять в очереди, чтобы
получить три галлона по карточке. Когда зимой будет
холодно, потому что нельзя будет позволить себе
обогревать дом природным газом. Когда начнут пользоваться
только двадцатипятиваттными лампочками,
чтобы иметь возможность оплатить счет за электричество...


   36. АЙОВА.


   Солнце село и уже сгущались ранние сумерки,
когда машина Джерри Конклина свернула к заправочной.
   - Наполните бак и проверьте уровень масла, - сказал
Джерри служащему заправочной.
   Пока тот следил за счетчиком насоса, Джерри
отошел к обочине. Заправочная станция находилась
на краю небольшой деревушки. Таких деревень Джерри
миновал за день множество - тихий торговый центр
для ближайшего фермерского района. Сам поселок
состоял из ряда аккуратных домов и небольшого делового
центра. Кое-где в домах зажигались огни,
движение на шоссе было небольшое. Над поселком нависла
вечерняя тишина, время от времени нарушаемая
лаем собак.
   Джерри стоял на краю деревни, глядя вдаль, напряжение
постепенно исчезало. Глупо он поступил,
поддавшись иррациональному побуждению. Глупо было
думать, что 101 узнает его, хотя в некотором смысле
он действительно мог его узнать. Но если бы это
было только узнавание, в нем Джерри не нашел бы
успокоения.
   Он подъехал к той ферме уже далеко после полудня,
потратив несколько часов на неудачные попытки
отыскать это место.
   Фермер работал во дворе, чиня с помощью молотка
и гвоздей ограду для свиней.
   - Да, она еще там сидит, охраняет поле, - сказал
он. - Только пользы не будет никакой, если вы
туда пойдете. Это бесполезно. Заранее скажу вам,
что будет. Я бы вас проводил, но у меня работа.
Свиньи вчера вырвались во двор, нужно починить загородку.
   Джерри пришел в поле. Старый знакомый 101 сидел
на лугу рядом со вспаханным полем. Пришелец не
тронулся с места, чтобы отогнать Джерри. Он обошел
вокруг черного блока, стараясь припомнить, каким
увидел его в первый раз. И хотя воспоминание о
том, как этот пришелец лежал поперек реки, раздавив
в щепки мост, было еще ясным, теперь он почему-о
не мог соединить его с тем, что видели глаза.
Пришелец почему-то казался меньше, хотя, бог
свидетель, он все еще был огромным.
   Джерри обошел черный, нависающий бок пришельца,
тронул его ладонями, испытав ощущение приятной живой
теплоты. Он ласково погладил, затем слегка
ткнул черный бок кулаком. Пришелец его полностью
игнорировал.
   - Скажи мне, - попросил Джерри, - скажи мне,
что я должен знать.
   Пришелец ничего ему не сказал и вообще не
обращал на него внимания. Но Джерри почему-то был
уверен, что он знает о его присутствии, но откуда
появилась такая уверенность, объяснить он не мог.
   Он дал пришельцу достаточно времени. Он разговаривал
с ним, опираясь на него ладонями. Наконец,
он пошел прочь, время от времени оборачиваясь на
пришельца, но тот продолжал неподвижно лежать на
лугу, словно находился тут с начала времен.
   Хотя, успокаивал себя Джерри, пришелец не прогнал
меня. Он отгонял всех, кто пытался приблизиться
к полю, кроме меня. И это было знаком того, что
он меня узнал.
   - Мистер, - сказал работник заправки, подойдя к
машине и протягивая Джерри измерительный прут, - вам
нужно добавить кварту масла.
   - Отлично, залейте, - распорядился Джерри, - это
никогда не помешает.
Он расплатился, вывел машину на шоссе и направился
в сторону городка.
   Но достигнув деловой части, он сделал поворот и
снова выехал на шоссе, двигаясь теперь уже в
противоположную сторону. Он возвращался на ферму.
Зачем он туда возвращался - этого он и сам не мог
объяснить. Очевидно, врожденное непреодолимое
упрямство, нежелание сдаваться, подумал он.
Необъяснимая уверенность в том, что он не ошибся в
своем убеждении - пришелец 101 даст ему ответ.
Разворот был сделан практически машинально, без
всякой борьбы с собой, и лишь оказавшись на
автостраде, направляясь туда, откуда приехал,
Джерри вдруг осознал, что возвращается. Перед
лицом уже свершившегося факта он не стал бороться,
решив, что нужно дать свободу событиям - пусть
развиваются, как захочет случай.
   Джерри понимал, что возвращ