прогресс,  как вам известно. Лейф поспешно
встал из-за стола и подошел к иллюминатору. Снаружи раздавалось какое-то
жужжание. Он снял трубку переговорного устройства:
     - Куда полетел вертолет?
     - На  борту Гарсайд и  Уолтерсон,  -  прозвучал голос в  трубке.  -
Первый  хочет  наловить побольше козявок,  а  второго интересуют образцы
горных пород.
     - Хорошо. Фильм уже обработан?
     - Да,  командор.  Получился хороший и четкий. Если хотите, я отнесу
его в проекционную.
     - И,  пожалуйста,  побыстрее.  Я  прямо сейчас иду  туда.  Поручите
кому-нибудь заняться пленкой из разведывательного вездехода.  Мы отсняли
около половины катушки.
     - Вас понял, сэр.
     Для   просмотра  фильма,   сделанного  Огилви,   Лейф  собрал  всех
присутствовавших в тот момент на корабле специалистов, которых набралось
более  шестидесяти.  Когда  просмотр  закончился,  все  угрюмо  молчали.
Никаких комментариев. Все было понятно и так.
     - Хорошо же мы вляпались,  -  нашел,  наконец,  что сказать Пэскью,
когда они  вернулись в  командирскую рубку.  -  За  последние тысячу лет
человеческая  раса  стала  полностью  технологизированной.   Даже  самые
простые  наши  космические  корабли  в   значительной  степени  являются
автоматами, особенно, если судить по более ранним стандартам.
     - Да, конечно, - Лейф хмуро изучал стену.
     - Мы представляем собой мозг,  - вел дальше Пэскью, решив подсыпать
соли на больное место.  - И то, что мы представляем собой мозг, вызывает
у  нас естественную антипатию к работе мышцами.  Мы стоим перед выбором:
без всяких сложностей таскать бревна или ситом черпать воду.
     - Говорите яснее.
     Желая все-таки пояснить свою мысль, Пэскью продолжил:
     - Мы  держим своих поселенцев на  тысячах планет.  И  что же это за
поселенцы?   Хозяева,   надсмотрщики,  парни,  которые  учат,  советуют,
показывают и указывают, в то время как менее развитые работают руками.
     Лейф не обмолвился ни единым замечанием.
     - Допустим,  Уолтерсон и остальные обнаружат, что этот паршивый мир
богат необходимыми нам ресурсами,  -  не  отступал от  своего Пэскыо.  -
Неужели мы сами опустимся в  карьер и начнем их разработку?  Неспешиты -
подходящая и,  возможно,  старательная рабочая сила.  Но  какая  от  них
польза, если самые элементарные действия занимают у них десять, двадцать
или  даже  пятьдесят  лет?  Кто  готов  сидеть  здесь  в  роли  вьючного
животного,  потому что  это  единственный путь решить все проблемы одним
махом?
     - Огилви   видел   большую   плотину  и   сооружение,   похожее  на
гидроэлектростанцию,   -  задумчиво  проговорил  Лейф.  -  На  Земле  ее
строительство заняло бы максимум два года. Сколько времени требуется для
этого  здесь,  можно  только  гадать.  Может,  двести лет.  А  может,  и
четыреста,  -  он нервно забарабанил пальцами по столу. - Меня это очень
беспокоит.
     - Это не беспокойство, а досада. Это разные вещи.
     - Я  же  сказал вам,  что  обеспокоен.  Эта  планета напоминает мне
горящий  бикфордов шнур,  который мы  длительное время  не  замечали,  а
теперь вдруг увидели.  Я не знаю,  куда он ведет и какой силы потрясение
нас ожидает.
     - Это досада,  - настаивал Пэскью, все еще не желая вникать в смысл
сказанного Лейфом.  -  Нам помешали осуществить наши планы, и нам это не
нравится.  Мы - несокрушимая сила и рано или поздно, но, к конце концов,
добиваемся,  чего хотим.  Мы  вполне можем контролировать этот зажженный
шнур.  Никогда эта  форма  жизни  не  подарит нам  настоящего,  большого
потрясения.  Они слишком медлительны,  чтобы иметь возможность совершить
это.
     - Я не это хотел сказать. Меня беспокоит само их существование.
     - Заторможенных лентяев хватало и раньше, даже на Земле.
     - Именно! - воскликнул, соглашаясь, Лейф. - И именно поэтому у меня
уже сейчас начинают трястись поджилки.
     Динамик прервал его вежливым покашливанием, а затем сообщил:
     - Докладывает  Огилви,  сэр.  Я  сейчас  на  высоте  четыре  тысячи
девятьсот метров,  хоть и  далеко,  но  вас вижу.  Что-то мне все это не
нравится.
     - А в чем дело?
     - Город обезлюднивается. То же и в ближних поселках. Они в огромном
количестве стекаются к  дороге и начинают двигаться в вашем направлении.
Передние могут достичь вас примерно через три часа.  - Короткая пауза. -
Ничто   не   указывает  на   враждебные  намерения,   никаких  признаков
организованного  выступления.  Просто  побуждаемая  любопытством  толпа,
насколько я  могу судить.  Но если это сборище столпится вокруг корабля,
глазея на вас, вы не сможете взлететь, чтобы не спалить их тысячами.
     Лейф  погрузился в  размышления.  Корабль  имеет  в  длину  полтора
километра. Его подъем сопровождается двумя почти километровыми огненными
смерчами со  стороны каждого борта и  еще  одним сзади.  Для безопасного
взлета ему необходимо около четырех с половиной квадратных километров.
     На борту "Громовержца" - тысяча сто человек. Шестьсот из них должны
обеспечивать подъем.  Оставшимся пятистам  придется сдерживать толпу  по
периметру этой  площадки.  Потом  их  нужно  будет по  несколько человек
перевозить вертолетом к новому месту посадки. Возможно ли это? Возможно,
но очевидно, что глупо.
     - Мы  взлетим  сделаем  посадку  в  двухстах  километрах отсюда,  -
передал он Огилви. - Это задержит их на пару дней.
     - Мне возвращаться, сэр?
     - Решайте сами.
     - Пассажиры недовольны,  они хотят еще пополнить свои коллекции.  Я
остаюсь. Если потеряю вас из виду, найду по маяку.
     - Ладно.
     Лейф повернулся к микрофону внутреннего оповещения:
     - Включить сирену.  Проверить наличие всех членов экипажа на борту.
Приготовиться к подъему.
     - Правило  Седьмое,   -   усмехнулся  Пэскью.   -  Любое  действие,
причиняющее  неоправданный ущерб  невраждебной форме  жизни,  признается
самым большим нарушением Кодекса Контакта.  - Он иронично развел руками.
- Итак,  они ползут к  нам,  как огромная армия ленивцев,  а  мы  должны
бежать, поджав хвост.
     - Вы придумали что-то лучше? - раздраженно спросил Лейф.
     - Нет, ничего. Что за черт!
     Завыла  сирена.   Вскоре  "Громовержец"  стало  слабо  трясти,  что
указывало на  то,  что камеры сгорания и  стартовый ускоритель находятся
уже в  разогретом состоянии.  Внезапно в  рубку с  диким выражением лица
влетел Хоффнэгл.  В  одной руке он сжимал скрученные в рулон таблицы для
контакта.
     - Это,  наверное,  шутка?  - заорал он, размахивая таблицами и даже
забыв добавить "сэр". - Мы успешно проработали здесь две вахты, потратив
на эти беседы все свободное от дежурства время, и один из них уже только
что закончил рисовать орбиту. Теперь вы отзываете нас.
     Он ожидал ответ, весь кипя от негодования.
     - Мы меняем место.
     - Меняем место?  -  Он посмотрел так, как будто никогда не слышал о
подобных вещах. - На какое?
     - В  двухстах километрах отсюда.  Хоффнэгл недоверчиво уставился на
Лейфа, громко глотнул, открыл рот, затем закрыл его и снова открыл.
     - Но это значит,  что нам нужно будет начинать все сначала и  уже с
другой группой?
     - Боюсь,  что так,  -  согласился Лейф.  -  Те,  с кем вы пробовали
говорить, могли бы лететь с нами, но попытка заставить их понять, что от
них требуется, займет слишком много времени. Ничего не остается, как все
повторить заново.
     - Нет!  -  завопил Хоффнэгл,  совершенно обезумев.  - Нет! Все, что
хотите, но не это!
     За его спиной неожиданно возник Ромеро.
     - Что  не  "это"?  -  Он  тяжело дышал и  выглядел,  как  загнанная
скаковая лошадь.
     Пытаясь рассказать ему недобрую весть,  Хоффнэгл,  казалось,  забыл
все   слова;   все,   что   ему   удалось  сделать,   было   несколькими
невразумительными жестами.
     - Специалист по контакту,  не способный установить контакт с другим
специалистом по  контакту,  -  заявил Пэскью,  продемонстрировав научный
подход к происходящему.
     - Они меняют место, - с большим усилием выдавил из себя Хоффнэгл.
     Получилось очень испуганно.
     Испустив отчаянное "Что?!",  Ромеро побагровел в  два раза сильнее,
чем неспешиты.  Несколько секунд он действительно выглядел одним из них,
стоя окаменевший, с остановившимся взглядом.
     - А ну,  давайте отсюда! - взорвался Лейф. - Давайте, давайте! Пока
сюда не явился Нолан.  С меня уже хватило вас двоих.  Идите куда-нибудь,
где сможете немного остыть.  И  запомните,  не  вы  одни попали в  такое
положение.
     - Да,  не мы одни,  -  обозленно проронил Хоффнэгл.  - Но только мы
несем такое бремя ответственности за...
     - Все несут бремя ответственности,  кто за что, - резко оборвал его
Лейф.  -  И  всех они утомили предостаточно.  Убирайтесь отсюда,  пока я
окончательно не вышел из себя и не вызвал для вас конвой.
     Они  удалились с  нескрываемым пренебрежением.  Лейф сел за  стол и
покусывая нижнюю губу,  занялся своими бумагами.  Прошло двадцать минут.
Он  посмотрел на хронометр на стене,  включил переговорное устройство и,
обращаясь к Бентли, спросил:
     - Почему до сих пор не взлетаем?
     - Нет  сигнала  с  поста  контроля,  сэр.  Он  перезвонил  на  пост
контроля:
     - Чего вы ждете?
     - Та группа из поезда все еще околачивается в  пределах реактивного
следа, командор. Или им никто не говорил отойти, или же, если и сказали,
они еще не успели сообразить.
     Лейф  редко  неприлично  ругался,  но  сейчас  крепкого  словца  не
сдержал. Он позвонил в третий раз, вызывая Хардинга:
     - Лейтенант, быстро пошлите два взвода ваших людей наружу. Посадите
всех  этих инопланетян опять в  поезд.  Позаталкивайте их  внутрь и  как
можно быстрее возвращайтесь.
     Он  снова занялся документами.  Пэскью сидел в  углу  рубки,  грызя
ногти и  улыбаясь сам  себе.  По  прошествии получаса Лейф опять хлестко
выругался и включил переговорное устройство:
     - Ну, в чем там дело?
     - Все еще нет сигнала, командор, - покорно ответил Бентли.
     Звонок на пост контроля:
     - Я  отдал  приказ  после  очистки  территории немедленно взлетать.
Почему он не выполнен?
     - Один инопланетянин все еще находится в зоне поражения, сэр.
     Следующий звонок Хардингу:
     - Разве я не говорил вам порассаживать инопланетян в поезд?
     - Так точно,  сэр, говорили. Все пассажиры возвращены на свои места
пятнадцать минут назад.
     - Не  городи  ерунды!  Твои  люди  оставили  одного,  и  теперь  он
болтается вокруг и задерживает корабль.
     - Этот не из поезда, сэр, - спокойно возразил Хардинг. - Он приехал
на машине. Относительно него вы никаких распоряжений не давали.
     Лейф двумя руками сгреб все,  что лежало на  его столе,  после чего
раздался его рев:
     - Уберите его отсюда к  черту!  Посадите его в его приспособление и
спихните по дороге. Немедленно!
     Он откинулся на своем кресле, что-то бормоча себе под нос.
     - Как вам нравится идея подать в  отставку и  купить себе ферму?  -
поинтересовался Пэскью.

     Новое  место  посадки  было  выбрано  на  гребне  единственного  на
километры  вокруг  лысого  холма.   Обгоревшие  пни   на   нем   служили
напоминанием  о   лесном   пожаре,   который,   начавшись  на   вершине,
распространился вниз по склонам,  пока, возможно, не был затушен сильным
дождем.
     Поросшие  густым   лесом   холмы   простирались  отсюда   во   всех
направлениях.  Железной дороги поблизости не было, но внизу через долину
проходило шоссе, за которым змеилась небольшая река. На расстоянии шести
километров виднелись два  поселка,  а  также  средней  величины город  в
восемнадцати километрах к северу.
     Некоторый опыт пребывания на  планете значительно ускорил разведку.
Орншоу,  дежурный пилот,  поднял в  воздух свой вертолет,  взяв на  борт
Уолтерсона и  еще  четырех специалистов,  превысив тем  самым допустимую
норму грузоподъемности. Разведывательный вездеход поехал в город, приняв
в себя целое войско исследователей,  включая Пэскью. Три ботаника и один
лесовод отправились в лес,  сопровождаемые десятком пехотинцев,  которым
также полагалось нести их трофеи.
     Хоффнэгл,  Ромеро и  Нолан побрели к ближайшему поселку,  разложили
свои  таблицы посреди небольшой площади и  молились на  сельского гения,
способного постичь  значение основных жестов  быстрее,  чем  за  неделю.
Группа  инженеров  корабля  направилась изучать  провода,  натянутые  на
ажурных столбах и  пересекавшие холмы в  западном и  южном направлениях.
Специалист по  гидрофауне,  говоривший,  что  его  выбор был определен с
рождения прозвищем Угорь,  просиживал часами на  берегу реки  со  своими
удочками, не зная, какую наживку выбрать, какова может быть его добыча и
вообще, хватит ли ему целой жизни, чтобы поймать здесь хоть что-нибудь.
     Во время всей этой оргии сбора данных Лейф оставался на корабле.  У
него  было  мрачное предчувствие относительно дальнейших событий.  Время
показало,  что  он  не  ошибся.  В  течение тридцати часов Орншоу дважды
менялся с  Огилви и теперь заступил на дежурство в третий раз.  Находясь
на  высоте четыре тысячи пятьсот метров над "Громовержцем",  он вышел на
связь:
     - Командор,  мне очень жаль, что приходится сообщать такие новости,
но они опять идут.  Кажется,  они стали соображать быстрее.  Может, были
оповещены по своим системам визоэкранов?
     - За сколько, по вашему, они доберутся сюда?
     - Жители поселков примерно через два  часа.  Толпе из  города нужно
часов пять-шесть. Впереди них возвращается вездеход.
     - Верните на корабль,  кого вы там взяли, и слетайте за этими тремя
контактерами,  -  приказал Лейф.  -  Потом  подберите еще  какого-нибудь
любителя прогулок.
     - Есть, сэр.
     Над долиной кошмарно застонала сирена.  В  поселке Хоффнэгл прервал
свое  замедленное  жестикулирование  и   разразился  страстной  тирадой,
которая изумила неспешитов двумя днями позже.  В чаще лесовод свалился с
дерева и  придавил собой пехотинца,  тоже  обладавшего,  как  оказалось,
мощным голосом.
     Это походило на эффект брошенного в пруд камня. Кто-то нажал кнопку
тревоги и волна последовавших за этим событий разошлась по окрестностям.
     Уже  порядком обозленные,  они  поменяли место еще раз.  Этого было
достаточно,  чтобы,  по крайней мере, изменить положение солнца, которое
упрямо зависло посредине неба и переместилось за это время не более, чем
на один градус земного дня.
     Третья вахта,  устав, как собаки, улеглась спать. Если судить по их
угрюмому виду,  они только и мечтали,  чтобы забыться в сладких объятиях
сна.  Охотники за  данными  умерили  свой  пыл,  чувствуя,  что  времени
катастрофически не  хватает,  и  это  на  планете,  где  оно  течет  так
медленно.  Огилви на  своем жужжащем аппарате слетал на  ночную сторону,
обнаружив половину этого мира впавшим в  глубокую спячку.  Вся жизнь там
замерла, нигде не прослеживалось даже малейшего движения ни человека, ни
машины.
     Подобное  состояние  сохранялось  двадцать  один  час,  после  чего
обитатели   окрестностей  вновь   отправились  посмотреть  на   дармовое
представление.  Еще раз взвыла сирена, подбадривая землян обогатить свой
лексикон.  "Громовержец" поднялся в  воздух и  опустился уже  на  ночной
стороне в шестистах километрах от ее края.
     Тактика,   по   мнению  Лейфа,   вполне  отвечала  обстоятельствам.
Бодрствующим жителям дневной стороны теперь  понадобилось бы  двенадцать
дней,  чтобы дошагать до них.  И  то только в том случае,  если какой-то
неспешит,  страдающий бессонницей,  успел  разглядеть их  и  сообщил  по
телефону  теперешнее  местонахождение  корабля.   Такого  доноса  вполне
хватило   бы:   ослепительное   сияние   длинных   рядов   иллюминаторов
"Громовержца" прорезало темноту ночи и величественным заревом отражалось
в небе.
     Но  скоро Лейф убедился,  что  возможность такого разоблачения была
невелика.  В рубку вошел Нолан,  пальцы на его руках нервно подрагивали,
как будто он очень-очень медленно, намного медленнее неспешитов, тянулся
кого-то  задушить.  Это впечатление усиливалось при взгляде на  его лицо
неудачника.  Никто  на  борту "Громовержца" не  имел  большей,  чем  он,
схожести с распространенным типажом убийцы.
     - Вы должны принять во внимание,  командор, - очень сдержанно начал
Нолан,   -   крайнюю   затрудненность  втолковывания  каких-то   понятий
созданиям,  которые часами раздумывают над тем, что должно занимать доли
секунды.
     - Мне  известна  эта  неподатливость,  -  посочувствовал  Лейф.  Он
внимательно наблюдал за собеседником. - И что вы придумали?
     - Я  полагаю,  -  сообщил  Нолан,  постепенно повышая  тон,  -  что
существует одна вещь,  которую нужно сказать в  пользу ранее происшедших
событий.  -  Его пальцы продолжали подергиваться.  - В конце концов, они
уже проснулись.
     - Именно поэтому мы и  должны были перелетать с  места на место,  -
заметил  Лейф.  -  Они  не  досаждают нам,  пока  спят  мертвым  сном  в
кроватках.
     - Тогда,  -  просто вспыхнул Нолан,  -  как же,  тысяча чертей,  вы
хотите, чтобы мы установили с ними контакт?!
     - Я уже оставил эту затею. Если вам так хочется продолжать попытки,
это ваше дело.  Но никто вас не заставляет,  -  пройдясь взад-вперед, он
говорил уже более мягко. - Я послал длинный сигнал на Землю, объяснив во
всех  деталях,  почему мы  против этого.  Их  ответ  должен прийти через
несколько дней.  А пока что мы никуда отсюда не двинемся, будем собирать
всю информацию, какую только сможем, а что не сможем, оставим, как есть.
     Совершенно подавленный этим заявлением, Нолан произнес:
     - Мы тут с  Хоффом ходили вниз по дороге в дальний поселок.  Они не
просто спят,  их нельзя разбудить. Их можно тормошить, как кукол, им все
равно.  После того,  как мы  рассказали нашим врачам об  этом поголовном
каталептическом ступоре, они их осмотрели.
     - И что они сказали?
     - Они  придерживаются мнения,  что  неспешиты  активны  только  под
воздействием солнечного света.  Когда  солнце  прячется,  их  активность
исчезает вместе с  ним,  -  в этом затруднительном для него положении он
нахмурился и  вдруг с  надеждой предложил:  -  Но если бы вы согласились
провести шнур энергопитания наружу и  дали бы  нам  пару ламп солнечного
света, мы смогли бы расшевелить их и поработать.
     - Не стоит, - ответил Лейф.
     - Но почему?
     - Нас  отзовут домой скорее,  чем вы  сможете добиться каких-нибудь
видимых успехов.
     - Но послушайте,  сэр, - взмолился Нолан, делая последнее усилие. -
Все остальные гребут результаты лопатой. Что-то измеряют, подсчитывают и
тому подобное. У них есть клопы, орехи, фрукты, растения, деревья, кора,
древесина,  большие камни,  маленькие,  образцы грунта, фотографии - все
что  угодно,  просто  голова  пухнет.  Только  специалисты  по  контакту
единственные попросили отнестись благосклонно к их поражению, которое мы
потерпели только из-за того,  что у  нас не было достаточной возможности
для работы.
     - Ладно,  -  принял вызов Лейф. - Сейчас самое время для вас троих,
чтобы все  точно рассчитать.  Ну  так скажите мне:  сколько,  по-вашему,
должна длиться такая достаточная возможность?
     Нолан совсем растерялся.  Шаркнул ногами, покосился на стены, потом
занялся изучением своих пальцев.
     - Пять лет? - подсказал Лейф.
     Тот не ответил.
     - Может, десять?
     Опять молчание.
     - Или двадцать?
     - Вы победили, - проворчал Нолан и направился к выходу. На его лице
все еще было написано страстное желание оживить усопшего.
     "Вы  победили",  -  подумал Лейф.  Он  чувствовал себя,  будто  его
сначала  обманули,  а  потом  еще  и  показали  язык.  Победителями были
неспешиты. Они обладали грозным оружием, которое заключалось в простом и
неотвратимом признании того, что жизнь может быть слишком коротка.
     Четыре дня спустя Девятый Сектор передал послание с Земли.

     ["Внеземное пространство.  Ш