ные
исследования заняли  семь  часов  двадцать  две  минуты.  За  это  время
продольное смещение  выбранной на  экваторе точки  составило около  трех
десятых градуса.  Это значит,  что период обращения планеты вокруг своей
оси приблизительно равен одному земному году.  Их день и  ночь длятся по
шесть месяцев.
     - Спасибо,  Шэллом,  - нисколько не удивившись подобному сообщению,
закончил разговор Лейф.
     Он связался с главным машинным отделением и приказал Бентли открыть
силовые замки люков и шлюзов.
     Потом  позвонил  лейтенанту  Хардингу,   командиру  пехотинцев,   и
разрешил выйти наружу четвертой части его  личного состава при  условии,
что  они  возьмут  с  собой  оружие  и  будут  отходить дальше  пределов
досягаемости орудий "Громовержца".
     После  этого  он  развернулся  на  своем  пневматическом  кресле  к
иллюминатору, разместил ноги на небольшом выступающем подоконнике и стал
спокойно созерцать инопланетный пейзаж. Уолтерсон и Пэскью с видом людей
наблюдавших за  огоньком,  бегущим  по  потянувшемуся к  пороховой бочке
бикфордову шнуру, нетерпеливо топтались рядом.
     Снова   позвонил  Шэллом   и   доложил   о   результатах  измерений
гравитационного и  магнитного полей.  Через несколько минут он  уже  сам
пришел в командирскую рубку с более подробной информацией об атмосферной
влажности,  барометрических колебаниях и уровнях радиации. Казалось, ему
безразлично,  что творится на окружающих корабль холмах, до тех пор пока
это  не  зафиксируют  его  датчики.  По  его  мнению,  никакой  реальной
опасности  не  существовало,  если  она  не  отражалась на  подрагивании
стрелок или на светящихся бликах экранов.

     Снаружи две  сотни парней карабкались вниз  по  склону утеса и  уже
добрались до небольшой поляны со светло-зеленой растительностью;  но это
была не трава, а что-то похожее на стелющийся, переплетенный между собой
стеблями клевер.  Затем они стали гонять мяч, бороться, играть в чехарду
или просто довольствоваться тем,  что лежали на  земле,  глядя в  небо и
наслаждаясь солнечным днем. Маленькая группа отправилась к расположенной
в километре безмолвной железной дороге. Люди обследовали ее, походили по
рельсам,   балансируя,   как  канатоходцы,   вытянув  руки  в   стороны,
раскачиваясь и пытаясь сохранить равновесие.
     Из  команды Шэллома наружу вышли  четверо.  У  двоих  в  руках были
лопаты и ведра, как у детей, собравшихся на пляж, третий нес ловушку для
всяких козявок,  четвертый тащил светоскоп.  Первая пара занялась рытьем
земли и  выкапыванием клевера,  затем приволокли все это на  корабль для
своих анализов и  изучения бактерий.  Ловец букашек поставил свой ящик и
уснул  радом с  ним.  Светоскоп аккуратными зигзагами продвигался вокруг
подножия утеса.
     Спустя  два  часа  прозвучал  свисток  Хардинга,   приказывая  всем
возвращаться,  и  солдаты с  неохотой поплелись назад.  Теперь они снова
были  заперты в  тесном пространстве корабля,  где  провели уже  столько
времени.  За  ними высыпали вторые двести человек и  точно так  же,  как
первые, дурачились, включая и эквилибристику на рельсах.
     Когда  и  эта  компания  уже  насладилась  своей  порцией  свободы,
зазвонил колокол кухни, возвестивший, что готов обед. Экипаж поел, после
чего караул ј  1  завалился на  свои койки и  уснул без  задних ног.  На
лужайку  выбежала третья  партия  солдат.  Неутомимый Шэллом  сообщил об
обнаружении  девяти  новых  разновидностей  блох,  ожидающих,  чтобы  их
представили энтомологу Гарсайду, и тот каждый раз снисходил до того, что
вылезал из постели.
     Когда четвертая и  последняя команда пехотинцев вернулись со  своей
двухчасовой прогулки, Пэскью уже все здесь осточертело. От недосыпания у
него под глазами образовались круги,  но  его любопытство так и  не было
удовлетворено.
     - Более семи часов ожидания на орбите,  - пожаловался он Лейфу, - и
еще восемь здесь. Всего около пятнадцати часов. Где это видно?
     - Людям необходим был  отдых,  -  ответил Лейф.  -  Первая заповедь
капитана -  забота  о  людях,  которая  должна  превалировать над  всеми
другими заботами.  Без  этого нельзя решить ни  одну задачу.  Люди стоят
больше,  чем корабль.  Они могут строить корабли,  но  корабли не  могут
создавать людей.
     - Ну  хорошо.   Парни  получили  отдых,  немного  проветрились,  их
моральное   состояние  улучшилось,   все   в   соответствии  с   лучшими
психологическими методиками. Что дальше?
     - Если  ничего не  случится,  у  них  будет  возможность выспаться.
Сейчас отдыхает первый караул, два других тоже имеют право на это.
     - Но  это  значит,  что  мы  будем сидеть без дела еще восемнадцать
часов, - запротестовал Пэскью.
     - Необязательно.  Неспешиты могут появиться в любой момент.  Нельзя
предположить,  сколько  их  будет,  какие  у  них  намерения и  как  они
собираются осуществить их.  В  этом случае все поднимутся по тревоге,  и
может завязаться такой бой, что вы запомните его на всю жизнь.
     Лейф сделал рукой жест в направлении двери.
     - А  пока все тихо,  ложитесь спать.  Если заварится каша,  другого
такого  случая,  возможно,  придется  ждать  долго.  В  нашем  положении
вымотанный человек - это бессильный человек.
     - А как же вы?
     - Как только Хардинг сможет меня сменить,  я тоже упаду в кровать и
попытаюсь сладко выспаться.
     Пэскью недовольно фыркнул,  вопросительно посмотрел на  Уолтерсона,
но с его стороны поддержки не получил.  Уолтерсон засыпал стоя при одном
упоминании о кровати. Пэскью снова хмыкнул, на этот раз громче, и вышел.
За ним отправился и Уолтерсон.
     Они   вернулись  в   рубку   через  десять  часов  и   нашли  Лейфа
свежевыбритым и  отдохнувшим.  В иллюминаторе был все тот же вид,  что и
раньше.  Два  десятка человек забавлялись на  свежем воздухе под  лучами
солнца,  которое,  казалось,  совсем не изменило своего положения. Та же
безлюдная дорога и  холмы,  те же молчаливые,  бесстрастно хранившие дух
заброшенности железнодорожные пути.
     - Вот  хороший  пример  того,  как  из  ничего  получить  нечто,  -
поучительно произнес Пэскью.
     - О чем это вы? - осведомился Лейф.
     - Город  находится в  четырнадцати километрах отсюда.  Мы  могли бы
дойти до  него за  два часа.  У  них было больше чем достаточно времени,
чтобы поднять тревогу,  собрать войска и атаковать нас.  - Он показал на
мирный пейзаж снаружи: - Где же они?
     - Так может, вы нам скажете? - подбодрил его Уолтерсон.
     - Всякая  форма  жизни,  способная  построить  дороги  и  проложить
рельсы,  несомненно,  должна  обладать  глазами  и  мозгами.  Поэтому  с
достаточной уверенностью можно сказать,  что они видели нас и на орбите,
и потом, когда мы снижались. Я не поверю, что они не подозревают о нашем
существовании.  -  Он  посмотрел  поочередно  на  Лейфа  и  Уолтерсона и
продолжал:  -  Они не показываются, потому что умышленно держатся от нас
на расстоянии.  А значит,  они нас боятся.  Следовательно,  считают себя
гораздо слабее,  как по тому,  что они видят перед собой, так и по тому,
что они узнали о нас, войдя в контакт с Бойделлом.
     - Я не согласен с последним замечанием, - прервал его Лейф.
     - Почему?
     - Что же они видят,  глядя на нас? Космический корабль и все. Ничто
не указывает на то, что Бойделл представлял именно нас, хотя до этого не
так  уж  сложно  додуматься.  Фактически  мы  остаемся  для  них  кучкой
неизвестных существ.
     - Эта ложка дегтя абсолютно не портит мою бочку меда.
     - Этот факт портит ваши заключения в двух пунктах, - доказывал свое
Лейф.  -  Во-первых,  как могут они считать себя слабее,  не попытавшись
даже взглянуть на нас?  Во-вторых, Бойделл сам назвал их непобедимыми. А
это наводит на мысль об их силе. И силе значительного порядка.
     - Послушайте,  -  не унимался Пэскью.  -  Неважно,  сильнее они или
слабее  в  их  собственном понимании.  В  конечном счете  они  не  могут
противостоять  могуществу  человеческой  расы.   Главное  сейчас  знать,
дружественны они или враждебны по отношению к нам.
     - Ну и что из этого?
     - Если дружественны,  то давно бы уже пытались договориться с нами.
Но даже намека на это нет, ни малейших признаков. Отсюда следует, что мы
им  не  нравимся.  Они забились в  свои норы,  потому что им  не хватает
мускулов,  чтобы достойно ответить нам. Они нырнули под одеяла, надеясь,
что мы уберемся и позабавимся где-нибудь в другом месте.
     - Есть  иная точка зрения,  -  перебил его  Уолтерсон,  -  что  они
достаточно сильны,  как  и  дает  нам  понять  Бойделл.  А  держатся  на
расстоянии  потому,   что  вполне  осознают  выгоду  драться  на   своей
территории,  диктуя нам свои собственные условия.  Если они отказываются
прийти сюда,  то  нам  нужно идти  к  ним,  или  смириться с  теперешним
положением вещей.  Если так,  то  сейчас они готовятся к  нашему визиту,
после чего,  -  он выразительно провел указательным пальцем, по горлу, -
ж-ж-и-к!
     - Чушь! - вспыхнул Пэскью.
     - Скоро мы узнаем,  сильные мы или слабые,  -  произнес Лейф.  -  Я
приказал Уильямсу приготовить вертолет.  Неспешиты не  могут не заметить
эту  жужжащую машину.  И  нам  удастся много узнать о  них,  если его не
собьют.
     - А если собьют? - спросил Пэскью.
     - На этот вопрос ответ будет тогда,  когда он возникнет,  - заверил
его Лейф.  -  Ведь вам,  равно как и мне,  хорошо известен принцип,  что
враждебность нельзя  распознать до  тех  пор,  пока  она  сама  себя  не
проявит.

     Он  подошел  к  иллюминатору  и  стал  пристально  всматриваться  в
поросшие лесом холмы.  Потом,  как будто что-то увидев,  поднес к глазам
бинокль.
     - Святое провидение! - воскликнул он. Пэскью бросился к нему.
     - Что случилось?
     - Наконец хоть что-то  происходит.  По крайней мере,  это поезд,  -
Лейф передал ему бинокль. - Посмотрите сами.
     Десяток   человек   экипажа   старательно   спиливали   с   рельсов
металлический порошок для проведения анализов в лаборатории.  Как только
до них донеслись незнакомые звуки,  они бросили свое занятие и,  прикрыв
от  солнца глаза руками,  застыли,  открыв рты  и  глазея в  направлении
востока, как парализованные.
     На расстоянии нескольких километров,  огибая холм,  со скоростью не
больше и  не  меньше,  как  два  с  половиной километра в  час,  тащился
обтекаемой формы экспресс. Около десяти минут люди недоверчиво наблюдали
за этим чудом, которое покрыло за это время целых полкилометра.
     Сирена "Громовержца" предупреждающе завыла,  и собиратели образцов,
очнувшись,  стали взбираться на расположенный под углом в сорок градусов
утес,  не  очень при  этом  напрягаясь,  но  со  скоростью большей,  чем
надвигавшаяся на них по равнине опасность.  У  последнего из них хватило
ума   прихватить  с   собой   немного   порошка,   который   позже   был
классифицирован Шэлломом как титановый сплав.
     Впечатляющий,  чудовищный "Громовержец" ждал  первого  официального
контакта. Из каждого иллюминатора на дорогу и поезд смотрели как минимум
три  напряженных  лица.   Все  считали  само  собой  разумеющимся,  что,
подъезжая,  машина остановится у  подножия утеса и  из  нее  для ведения
переговоров появятся странные на  вид существа.  Никому в  тот момент не
приходило в голову, что она может проехать мимо.
     Но она все-таки проехала мимо.
     Поезд  состоял  из  четырех  пассажирских вагонов  без  локомотива.
Крохотные,  ниже человеческого роста, вагончики катились, перевозя около
двух десятков созданий с малиновыми лицами и совиными глазами; некоторые
из них отрешенно глядели в  пол,  другие на соседей,  по сторонам,  куда
угодно, но только не на величественного пришельца на вершине утеса.
     С  момента,  когда поезд заметили,  прошел ровно один час  двадцать
четыре минуты.  Это было то  рекордное время,  за  которое он  преодолел
расстояние от холма до утеса.
     Командор  Лейф   опустил   бинокль  и   тоном,   выражавшим  полное
разочарование, обратился к Пэскью:
     - Вы точно запомнили, как они выглядят?
     - Да. Краснолицые, с похожими на клюв носами и немигающими глазами.
Один положил руку на окно,  и я заметил,  что на ней пять пальцев, как у
нас, но более тонких.
     - Намного медленнее, чем пешеход, - задумчиво выговорил Лейф. - Вот
как  это  называется.  Я  даже  с  натертыми обувью  ногами передвигаюсь
быстрее.
     Он  вновь растерянно посмотрел в  иллюминатор.  Поезд преодолел еще
около тридцати метров.
     - Хотел бы я знать,  не основана ли их сила, которую приписывает им
Бойделл, на какой-нибудь скрытой форме хитрости?
     - А как считаете вы?
     - Если они не  могут справиться с  нами,  пока мы  держим корабль в
полной  боевой  готовности,   то  они  должны  попытаться  усыпить  нашу
бдительность.
     - Ну и  что,  мы ведь не клюнули?  -  парировал Пэскью.  -  Если бы
кто-нибудь и надумал напасть на нас, то и прицелиться не успели бы. Я не
понимаю,  как они могут усыпить нашу бдительность,  только ползая вокруг
нас?
     - Их  тактика должна соответствовать их  собственной логике,  а  не
нашей,  -  пояснил Лейф.  -  Возможно, в этом мире такое ползание вокруг
означает начало атаки.  Так  ведет  себя  стая  диких собак -  отставшее
животное разрывают на части.
     Он на какое-то время задумался, затем заговорил снова:
     - То,  что  случилось,  кажется  мне  подозрительным.  Я  не  люблю
показного безразличия,  такого,  как у них.  Проезжая мимо нас,  они все
уставились в одну точку. Это неестественно.
     - Вот именно! - закричал готовый спорить и убеждать Пэскью.
     Лейф небрежно махнул рукой:
     - Это грубая ошибка,  присущая детям:  мерить все на  свой лад.  То
есть,  я  хотел сказать,  что ненормально иметь глаза и  не пользоваться
ими.
     - На Земле,  -  внес свою лепту в разговор Уолтерсон,  -  некоторые
люди имеют руки,  ноги,  глаза и  даже мозги,  но не используют их из-за
того,  что  имеют несчастье быть неизлечимо больными.  -  Воодушевленный
установившейся тишиной,  он  повел дальше:  -  А  что,  если  эта  ветка
соединяет город с санаторием или больницей?  Возможно, она служит только
для перевозки больных.
     - Скоро мы это узнаем,  -  Лейф включил переговорное устройство.  -
Уильямс, вертолет готов?
     - Он  уже собран,  сейчас его заправляют горючим,  командор.  Через
десять минут он сможет взлететь.
     - Кто дежурный пилот?
     - Огилви.
     - Пусть полетит за поездом и сообщит, что находится на другом конце
этой ветки.  Это нужно сделать до  облета города,  -  и,  повернувшись к
остальным,  добавил: - Шэллом должен дать общую картину окрестностей, но
она не будет такой подробной,  как та информация,  которую мы получим от
Огилви.
     Пэскью, снова глядя в иллюминатор, спросил:
     - Сколько это - медленнее, чем медленно?
     - То есть?
     - Когда нечто постоянно движется таким черепашьим шагом,  что и  до
следующего года не доберется до цели, можно ли говорить еще и о каких-то
тормозах?  -  И, поясняя свою мысль, продолжил: - Может, это только плод
моего  воображения,  но  я  представил себе,  что  поезд  резко  сбросил
скорость до нескольких метров в  час.  Я  думаю,  никто из пассажиров не
пострадает, если в результате этого его швырнет из одного конца поезда в
другой.
     Лейф   посмотрел  в   сторону  поезда,   который  находился  сейчас
приблизительно в полукилометре от них. Но из-за слишком малой скорости и
из-за  того,  что он двигался под углом к  наблюдателю,  невозможно было
определить,  прав  Пэскью или  нет.  Лейф  следил за  поездом еще  целых
пятнадцать минут, прежде чем убедился, что тот замедляет ход.
     В  это время вертолет с  характерным звуком вращающихся с  огромной
скоростью лопастей уже взмыл в  воздух.  Двигаясь вдоль железнодорожного
полотна,  он  обогнал поезд и  стал  лавировать между холмами,  пока его
пластиковая яйцеобразная кабина  не  стала  похожа  на  семечко фигового
дерева.
     Соединившись с рубкой связи, Лейф приказал:
     - Подключите  нас  к  переговорной  линии  Огилви.  Он  вернулся  к
иллюминатору и вновь стал наблюдать за поездом.  Никто из членов экипажа
не спал, все тоже следили за происходившим снаружи.
     - Поселок в  десяти километрах по железной дороге,  -  прогремело в
динамике.  -  Еще один -  в шести километрах от него.  Третий - в восьми
километрах дальше. Высота две тысячи четыреста метров. Поднимаюсь выше.
     Через пять минут голос Огилви зазвучал снова:
     - На   путях  поезд  из   шести  вагонов,   движется  в   восточном
направлении.  Кажется,  остановился,  а  может,  и  нет,  с такой высоты
разобрать трудно.
     - Следует в другом направлении,  но с той же скоростью,  -  заметил
Пэскью,  глядя  на  Уолтерсона.  -  Провалилась  ваша  теория  перевозки
больных, если этот поезд тоже забит зомби.
     - Высота три шестьсот, - объявил динамик. - За холмами вижу большой
город с  вокзалом.  Расстояние от  базы -  сорок три километра.  Если не
будет приказа вернуться, совершу облет.
     Лейф не проронил ни слова.  Наступила продолжительная тишина. Поезд
был уже в  километре от  них,  сумев сбавить скорость до  одного метра в
минуту.  В конце концов он остановился. Простояв около четверти часа, он
столь незаметно начал откатываться назад, что успел проползти около двух
десятков метров,  прежде чем наблюдавшие за  ним поняли,  что он изменил
направление движения.  Лейф  навел на  него  свой мощный бинокль.  Поезд
определенно возвращался.
     - Забавная  картинка,   -  проорал  из  динамика  Огилви.  -  Улицы
заполнены народом, но все как будто примерзли. То же самое, как я теперь
понимаю,  и  в  поселках.  Я  пролетел над  ними  слишком быстро,  чтобы
определить это.
     - Он  спятил,  -  не сдержался Пэскью.  -  Что он может утверждать,
находясь на такой высоте?
     - Я сейчас прямо над их главной улицей. Это проспект, обсаженный по
обеим  сторонам  деревьями,   с  тротуарами,   запруженными  народом,  -
рассказывал дальше Огилви. - Если кто-то и движется, я все равно не могу
заметить этого. Прошу разрешения снизиться до ста пятидесяти метров.
     Через   второй   микрофон,   соединенный  с   рубкой  связи,   Лейф
поинтересовался:
     - Нет  ли  там  каких-либо явных признаков того,  что они готовятся
оказать нам сопротивление, как, например, летательные аппараты, ракетные
установки?
     - Нет, командор, ничего такого я не вижу.
     - Тогда  снижайтесь,  только не  слишком быстро.  Если  они  начнут
стрелять, немедленно уходите.
     Опять наступила тишина. Лейф продолжал следить за поездом - тот все
так же  пятился со скоростью,  для которой,  впрочем,  вряд ли подходило
само это  определение,  если понимать под  ним  быстроту движения.  Лейф
подсчитал, что на следующую станцию поезд придет более чем через час.
     - Высота сто пятьдесят,  - раздалось в динамике, - Всемогущий Зевс!
Я никогда ничего подобного не видел.  Они двигаются,  это точно.  Но так
медленно,  что мне пришлось дважды себя проверить,  дабы убедиться,  что
они живые и не спят.
     После небольшой паузы Огилви продолжал свой рассказ:
     - Хотите  верьте,  хотите  нет,  но  здесь  есть  что-то  наподобие
трамвая.  Одиннадцатимесячный ребенок,  который учится  ходить,  мог  бы
спокойно обогнать его.
     - Возвращайтесь,  -  неожиданно приказал Лейф.  -  Возвращайтесь, и
после доложите обо всем, что видели.
     - Слушаюсь,   командор,  -  в  голосе  Огилви  чувствовалось  явное
нежелание подчиняться приказу.
     - Какой смысл отзывать его  оттуда?  -  раздраженно спросил Пэскью,
недовольный потерей  такого  источника информации.  -  Никакая серьезная
опасность ему не угрожает.
     Зачем мы  его вообще посылали,  если не  отваживаемся разузнать там
все подробнее?
     - Он должен ответить на самый главный для нас вопрос, а именно: то,
что  мы  видим вокруг нас,  характерное состояние для  всей  планеты или
т