во что бы то ни стало завладеть ею.
     Хотя я опустился на крышу мемолета, постаравшись не наделать шума, все же выдал свое присутствие. Меня подвела антигравитационная подушка аппарата. Мемолет висел метрах в пяти над поверхностью земли, и я, как ни старался, все же, опустившись на его крышу, немного качнул боевую машину. Я замер, боясь пошевелиться. Но, как ни странно, эта моя оплошность мне и помогла. Входной люк откинулся, и показалась недоуменная физиономия крака - пилота мемолета.
     Крак был без брони и удивлялся, судя по всему, последний раз в жизни. Я, не раздумывая, метнул в него молекулярный нож. Нож попал точно в переносицу крака, раскроив ему череп.
     Крак дернулся и упал с пятиметровой высоты в снег. Секунду погоревав о потерянном ноже, я стремительно заскочил в открытый люк и, закрыв его, устроился в кресле пилота. Моментально включил страховочное снаряжение, проверил все системы и оценил боевую обстановку.
     А обстановка была такова: мой маневр заметили, но никто толком ничего не понял. Ну, свалился кто-то с неба прямо на мемолет. Ну, вывалился пилот этого самого мемолета головой в снег. Что тут особенного? И не такое бывает. Краки - они же не люди. Чтобы понять, что произошло, им нужно все осмотреть, оценить обстановку, а потом уже действовать. Правда, взвесив все и приняв решение, краки действуют очень быстро.
     В общем, пока краки соображали, что к чему, я уже вывел захваченный мемолет из зоны прямого поражения. Моя боевая машина стрелой взмыла ввысь, уходя от ракет опомнившихся Краков. Одна из ракет взорвалась рядом с мемолетом, и аппарат отбросило взрывной волной на скопление трехкратных псевдороботов. Беспорядочно летящий диск мемолета разрезал пополам одного псевдоробота и отрубил головы двум другим. Пятеро оставшихся псевдороботов тотчас открыли огонь по мне. Но вследствие нескоординированости действий были тут же уничтожены бросившимися за мной двумя авиаистребителями. Ракеты истребителей превратили в груду беспорядочно рассыпанного металла пятерку псевдороботов. Мой мемолет, подброшенный огненным валом, несколько раз перекувырнулся в воздухе, едва не упал на землю и, подняв облако снега, вновь резко взмыл в воздух.
     Что тут началось! В меня принялись палить все, кто держал оружие. Из всего, что можно. Вал огненной канонады едва не накрыл меня, но я держался. Вцепившись побелевшими от напряжения руками в штурвал, выделывал замысловатые воздушные пируэты. Выпустил, разом опорожнив весь запас, целую тучу помехосоздающих устройств. Сам стрелял, и небезуспешно, из оружия мемолета, успев сбить как минимум один истребитель, гнавшийся за мной.
     Казалось, вся моя затея - полная авантюра, и вражеский снаряд или ракета вот-вот собьют мой мемолет. Но оказалось совсем наоборот. Мои действия полностью сбили с толку Краков, и они, стараясь уничтожить меня, из-за своего громадного огневого преимущества только мешали друг другу. Уничтожая при этом друг друга, сбивая свои мемолеты. Поскольку мой мемолет летал, как бешеная муха, между аппаратами Краков, то те сбивали все больше свои боевые машины:
     А один из тектотанков Краков даже прямым попаданием из донапушки разнес вдребезги башню другого тектотанка. Подбитый тектотанк мгновенно вспыхнул и рухнул многотонной громадой на землю. После этого стрельба разом прекратилась. Скорее всего последовала команда "Прекратить огонь".
     Я мгновенно, не раздумывая, воспользовался короткой передышкой и с близкого расстояния выпустил две парамерные ракеты в черную кляксу подпространственного туннеля. Выпустил две ракеты, хотя за глаза хватило бы и одной. Даже полракеты. Я не видел, достигли ли мои ракеты цели. Разумеется, достигли! Я еще не знаю случая, чтобы парамерное оружие не поразило поставленную перед ним цель. Огромное пятно подпространст-венного туннеля сначала вспыхнуло всеми цветами радуги, а затем внезапно исчезло. Исчезло так, словно никогда его здесь и не было.
     Но я этого уже не видел. Я в этот момент прорывался сквозь череду пятикратных псевдороботов, пытавшихся сбить меня из плазменных пулеметов. После уничтожения подпространственного туннеля краки вновь открыли огонь по мне из всех видов оружия. В этот раз стреляли они более точно, с определенного расстояния, отлетев от меня. Уходя от шквального огня Краков, я, почти бороздя землю брюхом мемолета, срезав при этом длинной очередью турельных пулеметов ноги двоим мешающимся псевдороботам, протаранил забор и вылетел на улицу. Тут же резко повернул вправо. Две ракеты, летящие вслед за моим мемо-летом, пролетели мимо и взорвались, уничтожив целый ряд кирпичных гаражей. Я резко поднял мемолет вверх и тут же вновь бросил его вниз. Несколько ракет пролетело мимо, но одна из них все же зацепила мой аппарат. Сильный удар потряс мемолет, отбросив его в сторону девятиэтажки. С трудом выровняв полет аппарата, я избежал столкновения со зданием и, дав полный газ, устремился подальше от опасного завода.
     Подбившая меня ракета повредила систему энергоснабжения. Приборы на панели управления беспорядочно замигали, мемолет затрясло. Казалось, сейчас моя боевая машина развалится на куски. Но в этот момент включилась аварийная система энергоснабжения, и тряска вмиг прекратилась. Мемолет выровнял свой полет, индикаторы приборов на панели управления успокоились.
     Мне опять повезло, но расслабляться не стоило. В погоню за мной бросились три мемолета и один истребитель. Справиться с ними в открытом бою не представлялось возможным, поэтому приходилось бегством спасать свою жизнь. Особенно беспокоил меня авиаистребитель. Само его название говорило о том, что он предназначен для уничтожения воздушных целей. "Начинка" истребителя полностью оправдывала его название. Сотня высокоточных тритиевых ракет с лазерным, радио - и энергонаведением, оснащенных помехозащищенными устройствами, и две дона-пушки большого калибра говорили сами за себя. Десяток противозенитных ракет с микроядерными боеголовками класса "воздух - поверхность" также наводили на грустные мысли. Про четыре крупнокалиберных энергопулемета после этого можно было бы и не упоминать.
     Несмотря на то, что я мчался на большой скорости почти у самой земли, петляя меж домов, опасно приближаясь к многоэтажкам, проскакивая в арках домов, погоня не отставала.
     Вылетев с территории завода из-под действия нитроэкрана, краки и я стали видимыми. Я не знаю, о чем думали люди, видя наш "воздушный парад", но ошеломлены они были наверняка до крайности, видя, как мимо них на бешеной скорости, с запредельным ревом реактивных двигателей, с шумом и взрывами пролетают странные корабли. Как эти самые странной дискообразной формы аппараты настигают одиночный летевший чуть впереди, стреляют энергозарядами, очереди которых яркими струями вспыхивают в зимнем небе над городом. Скорее всего они решили, что началась Третья мировая война или же вспомнили о "звездных войнах".
     Мне удалось с большим трудом увести погоню к окраине города. Воздушный бой среди городских многоэтажек мог повлечь многочисленные жертвы среди мирного населения.
     Троица мемолетов к тому времени немного отстала, но истребитель висел у меня на хвосте и упорно не хотел отстать. "Один - это еще куда ни шло", - подумал и бросил свой мемолет к земле. Пролетев сотню метров у самой земли и едва не врезавшись в здание котельной, резко взмыл вверх. Моя боевая машина, облетая по спирали трубу котельной, устремилась ввысь. Истребитель, не разгадав моего маневра, в горячке погони описал вслед за мной круг. Но поскольку он сделал это по большей, чем я, окружности, то зацепил левой лопастью металлическую опору высоковольтных передач, стоявшую неподалеку. Опору срезало, словно гигантским ножом, и провода упали на корпус авиаистребителя. От столкновения с высоковольтными проводами энергозащита истребителя мгновенно вышла из строя. Раздался громовой разряд. Град искр посыпался в разные стороны. Огненный шар вспыхнувшего свечой истребителя врезался в середину трубы и, срезав ее, словно мачете тростник, взорвался. Мой мемолет под - бросило вверх взрывной волной, унося подальше от земли. И вовремя. Выросшие словно из-под и земли мемолеты Краков одновременно атаковали меня. Шесть ракет устремились к моему мемолету. Две из них превратили в груду обломков котельную. От попадания ракет здание обвалилось, а остатки трубы рухнули на землю. В следующую секунду произошел ужасный взрыв. Пламя взметнулось ввысь, осколки разлетелись в радиусе сотен метров. Во всех ближайших домах повыбивало стекла.
     Но я этого не видел, Я с большим трудом увернулся еще от двух ракет и сбил своими антиракетами последние две.
     Уйти от преследования не удалось. Приходилось принимать бой. Бой неравный. Заведомо для меня проигрышный. Одному против троих. Против троих Краков.
     Я направил мемолет вверх и, войдя в облака, приготовился к бою. Все-таки ограниченная видимость хоть как-то компенсировала численное преимущество Краков. Определив местоположение лишь двоих из преследовавших меня мемолетов, забеспокоился. Третий враг куда-то исчез. В этот момент на мой аппарат обрушился целый град ударов, словно кто-то принялся бешено колотить молотком по корпусу мемолета. Это выпущенный мною из виду мемолет врага выпустил пулеметную очередь по моей машине. Он, незаметно подкравшись, атаковал меня сверху. Энергозащита моего аппарата вмиг дала сбой. На панели управления красным огоньком светилась точка, сообщающая, что энергозащита пробита. Кабина моментально наполнилась дымом, и мемолет камнем полетел вниз.
     Шансы спастись у меня были. Несмотря на значительные повреждения, я все же мог посадить аппарат мемолет был оборудован устройст вом экстренной посадки. Но попытаться воспользоваться экстренной посадкой под прицелом трех вражеских мемолетов было чистой воды самоубийством. Как, впрочем, и катапультироваться в таких условиях значило обречь себя на верную смерть. И я, как уже делал не единожды за последнее время, приготовился умереть. Приготовился к смерти, думая лишь о том, как бы мне сбить хотя бы еще один мемолет Краков. Моя машина продолжала стремительно нестись навстречу земле, и я лишь ждал удобного случая, чтобы выпустить ракету в любой из трех мемолетов, бросившихся за моей подбитой машиной.
     Но, сосредоточившись на мысли о смерти, я не заметил, что судьба дает мне еще один шанс. Как, впрочем, не заметила этого и троица гнавшихся за мной врагов. А заметить стоило бы, тем более такое. Мой дымящийся аппарат и тройка преследователей на полном ходу врезались в воздушную колонну боевых летательных машин РУЭ. Более десятка тяжелых истребителей штурмовой авиации, несколько десятков мемолетов "Команч", предназначенных для уничтожения наземной бронетехники противника, и шесть тектотанков стоило бы заметить. Тем более что краки все же, похоже, не были в сговоре с РУЭ. Это со всей очевидностью стало ясно, когда наша группа в горячке боя врезалась в колонну руэновцев.
     Один мемолет Краков, вырвавшийся в погоне за мной немного вперед, разлетелся на куски, едва мы попали в зону обстрела колонны РУЭ. В него выпустили несколько ракет два авиаистребителя, сопровождающих колонну с правого фланга. Двое других Краков, моментально сообразив, в вчем дело, сами атаковали истребителей. Краки - неплохие бойцы. При всем моем отвращении к этим тварям я вынужден признать, что бойцы они хладнокровные и беспощадные, бьющиеся до последнего. Никогда не сдаются. И сейчас они не собирались сдаваться. Тем более стоило бы им только отступить, как их песенка тут же была бы спета.
     Звено Краков, перестроившись для атаки, напало на авиаистребителей, сбивших их товарища. Этого, конечно, никто не ожидал - слишком были неравны силы, - поэтому истребители оказались совершенно не готовы к такому обороту событий. Руэновцы замешкались, и один из их истребителей тотчас вспыхнул, подбитый ракетой крака. Спустя секунду на его месте был уже огненный шар. Второй оставшийся без прикрытия аппарат руэновцев бросился в сторону, но его кабина тотчас превратилась в крошево под пулеметной очередью противника. Истребитель задымился и рухнул вниз.
     Мне же все это было лишь на руку. Руэновцы приняли мой дымящийся аппарат за подбитый и поэтому временно оставили в покое, сосредоточившись на краках. Я же, дождавшись, когда расстояние до земли сократится до сотни метров, включил устройство экстренной посадки, и мой искалеченный мемолет плавно опустился на плоскую крышу одиноко стоящего девятиэтажного здания. Быстро выбравшись из задымленной кабины, я стал ждать конца воздушного боя.
     Завершился он, как и следовало ожидать, полным поражением звена Краков. Опомнившиеся от первого шока агенты РУЭ дружно атаковали мемолеты Краков, и так, что до земли не долетели . даже осколки от машин киборгов.
     Но бой, кажется, на этом не закончился. Становилось жарче в прямом и переносном смысле этого слова. Из центра города навстречу руэнов-цам двигались воздушные силы Краков. Поднятые, вероятно, по сигналу сбитых мемолетов, краки кинулись атаковать нового противника.
     Заметив приближение Краков, руэновцы перестроились для нового захода и бросились на противника. Они построились тремя рядами: внизу, на высоте нескольких сотен метров от земли, - тяжеловесы тектотанки, в середине - мощные штурмовики и в самом верху - маневренные мемолеты. С флангов колонну прикрывали авиаистребители. Воздушный кулак у руэновцев получился впечатляющим, и они врезались всей силой этого кулака в боевые порядки Краков. Небо над городом озарилось разноцветными вспышками. Разрывы ракет, очереди пулеметов, залпы пушек разорвали зимнее спокойствие. Завязался жаркий бой.
     И инициатива в нем медленно, но верно переходила в руки агентов РУЭ. Численное и позиционное преимущество было за ними, и они умело им воспользовались. Спустя несколько минут после начала боя краки уже потеряли половину оставшихся мемолетов и истребителей. Так же на землю рухнули сбитые парамерными ракетами точного наведения два тектотанка Краков. Но краки и не думали сдаваться. Тем более что к тому времени к месту боя подлетели остальные силы киборгов. Не менее двадцати трехкратных псевдороботов и несколько пятикратных прилетели к месту сражения и немедля вступили в бой.
     Все псевдороботы оборудованы реактивными двигателями и антигравитационными платформами, поэтому могут летать не хуже космодесантников в броне "Небесный огонь". Только при этом они имеют гигантские размеры: шестьдесять метров высотой, вдобавок оснащены установками залпового огня "Кремень" и противовоздушными плазменными пулеметами, а на их циклопических руках закреплены двойные ионные пушки.
     Этими-то пушками и подбили краки один из тектотанков противника. Сразу три пятикратных псевдоробота выстрелили в неудачно сманеврировавший тектотанк руэновцев, и тот с проломленной, словно от удара гигантского топора, кормой, ярко загоревшись, рухнул на землю. Ударившись о землю, тектотанк тут же взорвался, и несколько ближайших домов рухнуло от взрывной волны.
     Уничтожение вражеского тектотанка, казалось, придало новые силы кракам, и их псевдороботы, рассредоточившись у поверхности земли, открыли прицельный огонь по руэновцам. Выбросы огненной плазмы чередовались с синеватыми залпами ионных пушек, и вскоре им удалось сбить еще парочку мемолетов противника. После этого перестроившиеся в одну линию штурмовые "Команчи" открыли по ним ответный огонь. Последствия их залпа были ужасающими. Не менее десятка псевдороботов оказались разорванными ракетами "Команч". Огромные машины Краков разлетелись на множество кусков, нанеся при этом множественные разрушения окрестным домам.
     Псевдорука одного из роботов долетела До крыши, на которую опустился мой искалеченный аппарат. Большой кусок металла упал в нескольких метрах от меня, пробив бетонные перекрытия и застряв в крыше. Взглянув на отрубленную псевдоруку железного монстра, я увидел, что на ней помимо оружия закреплен энерготронный заборник. Не веря в то, что это может быть на самом деле, я быстро подскочил к фрагменту псевдоруки и внимательней осмотрел его.
     Это действительно был энерготронный заборник. Устройство, предназначенное для захвата и обработки человеческой биоэнергетики. Точнее, для захвата биоэнергетики умершего человека. Злые языки окрестили его "Ловцом душ", и он полностью оправдывал свое название. В момент смерти физического тела человека его биоэнергетическая составляющая отделяется, чтобы перейти в иное состояние, в мир иной. В этот момент и срабатывает энерготронный заборник, перехватывая человеческую душу, мчащуюся на встречу с Всевышним, переходящую в иные плоскости пространства, в иные измерения. Перехватывает ненадолго, на доли секунды. Но и этого вполне достаточно, для того чтобы снять все био и энергопараметры умершего, просканировать все его энергополя и снять все биокарты. Это имеет лишь научное значение. Действительно, к чему живым души умерших? Пусть уж они покоятся с миром. Но краки, очевидно, решили иначе. Ясно было, что они решили использовать энергозаборник совсем для других целей: для того чтобы найти среди убитых ими людей биоэнергетику лишь одного. Того, кто им нужен. Биоэнергетику с вплетенным в нее тапогенным элементом: Биоэнергетику Леона Джаггера.
     И для этого они не пощадят никого. Если потребуется, убьют всех жителей этого злосчастного города. Женщин, стариков, детей. Будут убивать небольшими партиями, поскольку энергозаборник просто не в состоянии обработать одновременно большое количество энергополей. Будут методично уничтожать дом за домом, улицу за улицей, квартал за кварталом, пока не убьют того, кого им нужно. Пока не убьют меня и не получат тапогенный элемент.
     Я стоял растерянный, озирая с ужасом казавшийся таким безобидным прибор, и не знал, что делать. Сдаться кракам значило не только умереть самому, но и отдать на растерзание этим тварям всю Галактику. Этого я сделать не мог. Как не мог позволить этим нелюдям убивать тысячи ни в чем не повинных людей.
     Не знаю, как бы поступил на моем месте кто-нибудь другой. Позволил бы убить десятки, сотни тысяч людей для того, чтобы остальные миллиарды могли жить спокойно? Я бы никому не позавидовал в этом выборе, да и каждый должен быть на своем месте. Я же не могу пожертвовать даже одной жизнью ради спасения целой Галактики. Даже одной-единственной. Может, это не правильно, но такой уж я человек.
     Приняв решение, я направился к мемолету. Направился затем, чтобы сообщить по всем каналам и всем охотникам за божественным могуществом, что я сдаюсь. Чтобы они прекратили эту бойню и убили лишь одного меня. И я буду надеяться, что, если бог все-таки есть на свете, он сделает так, чтобы обладание такой силой не досталось ни кракам, ни другим желающим обладать мировым господством.
     Я уже почти подошел к мемолету, когда яркая вспышка озарила небо. Мгновенно потемневшее бронестекло моего шлема не дало мне ослепнуть, и я взглянул в сторону ядерного взрыва. В том, что это был именно ядерный взрыв, сомневаться не приходилось. Микроядерный, как принято говорить среди военных. Небольшого, всего около двух сотен метров радиуса тотального разрушения. Но и этого радиуса хватило бы, чтобы уничтожить меня, засыпав обломками здания, разрушенного взрывной'волной.
     Мне кажется невероятным, как я успел заскочить в кабину мемолета и включить страховочную защиту. В этот момент здание уже падало. Пол под мемолетом провалился, аппарат заскользил в бездну.
     Я нажал кнопку катапультирования, и это было последнее, что я помнил.

Глава 22

     Звезды обрушились на меня. Обрушились всей гигантской массой раскаленного водорода и гелия. Придавили меня, словно тапайского муравья Карлейской плитой, и я был не в силах пошевелиться. Не в силах вздохнуть из-за обжигающих языков их протуберанцев.
     Казалось, все: жизнь закончена. Жизнь всех миров прекратилась, и наступил конец света. Конец Вселенной. И что больше уже никогда не будет радостных криков детей, журчания весеннего ручейка, беззаботного пения птиц. Мое тело было мертво, но сознание никак не хотело мириться с этим. Мое биоэнерг