средствами, что они имеют.
   - Вы  были  правы  вчера.  Они  умышленно  затормозили  прогресс,  даже
регрессировали, вместо того чтобы покончить с рабством.
   Торможение прогресса, не говоря уж об умышленном регрессе, Обрей считал
немыслимым преступлением. Так же, как  и  свобода,  прогресс  был  великим
благом - всегда и везде.
   Полковник  Рэвни  встретил  их  после  посадки  на  верхней   площадке,
заполненной имперскими войсками.
   - Зал заседаний расположен тремя уровнями ниже,  -  сказал  он.  -  Там
сейчас почти две тысячи  человек,  они  прибывали  все  утро.  У  нас  все
подготовлено. - Рэвни усмехнулся:  -  Они  говорят,  что  рабам  запрещено
входить туда. Может, оно  и  так,  но  у  них  все  забито  подслушивающей
аппаратурой.
   - Чем забито? - удивился Шатрек. Эрскиллу  тоже  хотелось  узнать,  что
полковник имел в виду.  Похоже,  Рэвни  говорил  о  тех  самых  штуках  на
деревянных частях здания.
   - Телеловушки, радиоловушки, микрофоны - что бы вы ни назвали - там все
есть. Держу пари, что каждый раб в Цитадели узнает обо всем мгновенно.
   - И вы предприняли какие-нибудь меры? - поинтересовался Шатрек.
   Рэвни отрицательно покачал головой:
   - Если они хотят так управлять  своим  правительством  -  имеют  право.
Командир Дуврин разместил там наше оборудование, а оно помощнее будет.
   Внизу, на третьей площадке, солдат  было  еще  больше.  Они  образовали
целую процессию в длинном коридоре. Несколько испуганных рабов выглядывали
из дверных проемов. Возле больших дверей, украшенных гербом в  виде  меча,
пересекающего  по   диагонали   восьмиконечную   звезду,   было   особенно
многолюдно. В символике планет, завоеванных космическими викингами, всегда
присутствовали мечи и звезды. Офицер подал знак, двери стали раздвигаться,
и из экрана-громкоговорителя зазвучали фанфары.
   Первым, что увидел Треваньон, были помещение,  украшенное  мозаикой,  и
проекционный экран далеко впереди. Трубы стихли,  гости  вошли  и  увидели
господ Повелителей.
   Огромной толпой они стояли у противоположной  стены.  Пьер  Рэвни  явно
приуменьшил их количество. Все  они  были  в  черных  одеждах,  украшенных
золотом. Черный и золотой - цвета  Империи,  подумал  Треваньон,  и  такое
совпадение может оказаться весьма полезным.
   Странные их одеяния состояли из туник, плотно облегающих  тело  сверху.
Ниже талии они превращались  в  струящиеся  мантии,  украшенные  по  краям
фестонами. Рукава были очень широкие, и в каждом из них  могли  скрываться
нож или пистолет довольно внушительных размеров.
   Князь был уверен, что такая  же  мысль  посетила  и  Шатрека.  Впрочем,
господа Повелители и так были  вооружены  -  длинными  прямыми  двуручными
палашами. Треваньон впервые в жизни видел настоящие мечи не в музее и не в
театре.
   Неподалеку стояла скамья из золота и оникса,  где  обычно  располагался
президиум из семи человек. Перед  ней  -  стулья-троны  для  руководителей
управлений  -  в  Империи  подобные  должностные  лица  составляли   совет
министров.  Гости  направились  к  импровизированному  возвышению   слева.
Проекционный экран отслеживал каждое их движение.
   На  возвышении  под   балдахином   из   черного   бархата,   украшенным
изображением  солнца  и   черной   шестеренки,   находились   три   трона,
предназначенных для Треваньона, Шатрека и Эрскилла. Рядом стояли несколько
стульев поменьше, но тоже впечатляющих, для сопровождающих лиц.
   Все заняли свои места. Треваньон засунул микрофон в левое ухо  и  нажал
кнопку на ордене Одина - Большой Звезде. Мемофон  стал  перечислять  имена
членов президиума и руководителей управлений. "Сколько же рабов трудилось,
чтобы пересчитать их всех?" - изумился князь.
   -  Господа  Повелители  и  джентльмены,  -  начал  он,  поприветствовав
присутствующих  и  представившись.  -  Я  говорю  с  вами  от  имени   его
императорского величества Родрика  III.  Его  величество  не  может  лично
побеседовать с вами, но мы привезли с собой запись его обращения к вам.
   Он  нажал  кнопку  на  подлокотнике  своего  кресла.  Экран  посветлел,
замерцал и настроился. Зазвучали фанфары, и с экрана прогремело:
   - Говорит император!
   Отсутствие бороды  Родрик  III  компенсировал  маленькими  усиками.  Он
сделал суровое, но  доброжелательное  лицо,  как  его  учили  имиджмейкеры
Асгарда - лицо номер три, для публичных выступлений, -  и  слегка  склонил
голову, как и положено персоне, носящей семифунтовую корону.
   - Мы поздравляем наших подданных на Адитье с вступлением в Империю.  Мы
слышали о вас много хорошего, а потому счастливы обратиться к вам. Служите
нам верой и правдой и процветайте под знаком солнца и шестерни!
   Снова зазвучали фанфары, и изображение исчезло.
   Не успели Повелители обрести дар речи, как заговорил Треваньон:
   - Итак, господа Повелители и джентльмены, вас радушно приняли в Империю
его величества. Мне известно, что вашу планету и ее  окрестности  вот  уже
пять веков  не  посещали  космические  корабли.  Предполагаю,  что  у  вас
найдется  много  вопросов  относительно  Империи.   Члены   президиума   и
руководители управлений  могут  адресовать  вопросы  непосредственно  мне,
остальные - любому члену нашей делегации.
   Сразу же поднялся Олвир Никколон, хозяин  Чала  Хоужета.  У  него  были
лягушачьи губы, кривой нос и тусклые бегающие глаза.
   - Все, что я хочу знать, - зачем вам понадобилась наша планета? Неужели
остальная Галактика для вас недостаточно велика?
   - Да, господин Никколон. В борьбе за владычество Галактика недостаточно
велика. В ней должна существовать единая власть, полная  и  безраздельная.
Когда-то Терранская Федерация обладала ею. Но Федерация потерпела  крах  и
исчезла - вы знаете, что за этим последовало. Тьма и анархия. И теперь  мы
прокладываем путь из этой темноты к мирной и единой Галактике.
   И князь рассказал о крахе Старой Федерации,  о  межзвездных  войнах,  о
новых варварах и долгом упадке. Поведал, как на нескольких  планетах  пять
тысяч световых лет тому назад возникла Империя и как она разрасталась.
   - Мы не повторим ошибок Терранской Федерации. И не станем принуждать ни
одно планетное  правительство  к  реформированию  по  общему  шаблону  или
навязывать ему способы управления. Мы будем  поощрять  мирную  торговлю  и
взаимосвязи. Но  мы  не  допустим  разрушительной  борьбы  за  господство,
которая неизбежно приведет к войне. Любая попытка возобновить такую борьбу
с Империей будет безжалостно подавлена.  И  ни  одна  планета,  населенная
разумными существами, не останется вне влияния Империи.
   Господа Повелители и джентльмены, позвольте мне кратко ознакомить вас с
нашими достижениями за последние триста лет.
   Треваньон нажал еще одну  кнопку.  Экран  замерцал,  и  начался  фильм,
который длился почти два часа.
   По ходу киноленты князь давал комментарии и объяснения. На экране  одна
планета сменяла другую. Мардук, где  зародилась  Империя.  Бальдр,  Вишну,
Бельфегор. Морглес, откуда прибыли их предки. Аматерасу, Ирминсул,  Фафнир
и, наконец. Один  -  императорская  планета.  Были  показаны  процветающие
города с аэромобилями, космодромы, где приземлялись и взлетали  гигантские
шары межзвездных кораблей. Огромные толпы на всенародных праздниках, фермы
и промышленность, военные парады, космические базы  и  флот.  Исторические
кадры сражений, которые обеспечили могущество Империи.
   -  Господа  Повелители  и  джентльмены!  Все  это  означает,  что   вам
представилась возможность сделать такой и свою планету. Если вы  согласны,
то будете и впредь управлять Адитьей в составе Империи. Своим  отказом  вы
затрудните осуществление нашей миссии.  Нам  придется  поменять  планетное
правительство. Это будет утомительно для нас и, возможно, пагубно для вас.
   В течение нескольких минут никто не произнес ни слова.
   Наконец с места встал Ровард Джавасан,  глава  правительства,  владелец
Грегора Чмидда.
   - Господа Повелители и джентльмены, мы не можем сопротивляться. Мы не в
состоянии  устоять  даже  против  той  силы,  которая   находится   в   их
распоряжении  здесь.  Вчера  была  сделана  попытка,  и  вы  видели,   что
получилось. А теперь вопрос к вам, князь Треваньон. В каком  объеме  Совет
Повелителей сохранит свою власть в составе Империи?
   - Практически в том же. Вам, разумеется, придется  признать  императора
как верховного правителя, и вы  станете  управляемым  субъектом,  согласно
имперской конституции. Имеются ли у вас колонии на  других  планетах  этой
системы?
   - У нас были верфь и база на нашей луне,  шахты  на  четвертой  планете
этой системы, но  там  почти  нет  воздуха.  Пришлось  ограничиться  парой
городов под куполами. Но обе колонии были покинуты много лет назад.
   - Я уверен, что очень скоро они возвратятся к вам.  Ваша  власть  будет
простираться до орбиты  самой  отдаленной  планеты  этой  системы.  У  вас
появятся современные космические корабли, но Империя станет контролировать
все  сверхновые  суда  и  ядерное   вооружение.   Ведь   вы   единственное
правительство на этой планете? Значит, никто не станет с вами соперничать.
   - Чего же тогда нас лишают? - спросил кто-то из дальнего ряда.
   - Я полагаю, вы согласны признать власть его императорского величества?
Отлично! Господин Никколон, вы проголосуете для соблюдения  приличий?  Его
императорское  величество  будет  счастлив,  если   голосование   окажется
единогласным.
   Кто-то настаивал на обсуждении:  это  означало,  что  каждому  придется
произнести речь, всем двум тысячам. Треваньон сказал, что обсуждать  здесь
нечего, факт свершился и его следует признать.
   Потом Никколон произнес речь, отметив, перед каким величайшим  моментом
в истории Адитьи правительство стоит. В заключение он сказал:
   -  Таким  образом,  свободное  волеизъявление  господ  Повелителей   на
специальном  заседании  Совета  заключается   в   единогласном   признании
суверенной власти императора Галактики. Мы присягаем ему на верность.  Кто
против? Значит, принято и увековечено.
   Потом  ему  пришлось  произнести  еще  одну  речь,   чтобы   официально
проинформировать представителей нового повелителя планеты о данном факте.
   Князь Треваньон от имени императора произнес избитые фразы приветствия.
Лэнзи Дежбренд достал из черного вельветового футляра корону и возложил ее
на голову императорского проконсула на Адитье - Обрея, графа Эрскилла.
   Поверенный в делах Эрскилла Шарль Эрнандей подал ему  свиток  имперской
конституции, и граф принялся читать:
   -  "Раздел  первый.  Универсальность  Империи.  Абсолютные   полномочия
императора. Право преемственности. Император как король планеты Один.
   Раздел   второй.   Право   планетных   правительств    на    внутреннее
самоуправление... Только одно суверенное правительство на  планете  или  в
пределах системы... Контроль над  гиперкосмическими  кораблями  и  ядерным
вооружением...
   ...Ни  одно  правительство  не  смеет  развязывать  войны...  создавать
какие-либо   альянсы...   устанавливать   налоги...    регулировать    или
ограничивать межзвездную торговлю или связи... Каждый человек должен  быть
в равной степени защищен... - Он дошел до  шестой  статьи,  откашлялся  и,
повысив голос, продолжал: -  _В  Империи  не  должно  быть  ни  рабов,  ни
рабства.  Ни  одно  разумное  существо  любой  расы  не  может   считаться
собственностью другого_.
   На целых полминуты в зале заседаний воцарилась тишина. Казалось,  будто
где-то тикает бомба с неисправным часовым механизмом  и  никто  не  знает,
когда она взорвется. Наконец она  взорвалась.  Послышался  ужасающий  рев.
Краем глаза Треваньон увидел, как в приоткрывшиеся двери влетел  воздушный
джип, ощетинившийся автоматами, и взмыл к потолку.  Нечленораздельный  рев
перешел в рокот, напоминающий стук тропического  ливня  по  крыше  лачуги.
Олвир Никколон что-то кричал, это было видно по движению его губ, но никто
его не слышал.
   Треваньон нажал другую  кнопку  на  подлокотнике.  Из  громкоговорителя
прогрохотало, как выстрел:
   - ТИШИНА!
   В  потрясенном  безмолвии  Треваньон  заговорил,  как  директор  школы,
неожиданно обнаруживший непорядок в классе.
   - Господин Никколон, что все это значит? Вы же председатель президиума.
Это так вы поддерживаете  порядок?  Здесь  что,  планетный  парламент  или
пивная?
   - Вы обманули нас! - обвиняюще воскликнул Никколон. - Вы не сказали нам
об этой статье, когда мы  голосовали!  Почему??  Ведь  все  наше  общество
основано на рабстве!
   К нему присоединились и другие: "Вам-то все равно, у вас есть роботы!",
"Может, вы не знаете, но на нашей планете двадцать миллионов рабов!",  "Вы
не можете освободить рабов! Это смешно. Раб -  это  раб",  "А  кто  станет
работать? А кому они будут принадлежать? Им же надо кому-то принадлежать!"
   - Я хочу знать, - громче  всех  закричал  Ровард  Джавасан,  -  как  вы
собираетесь их освобождать?!
   Есть такое  слово  из  забытого  языка  доатомной  Терры  -  сикстифор,
означающее основной, фундаментальный вопрос. Ровард Джавасан просто  задал
сикстифор. Конечно, Обрей, проконсул Адитьи, не понимал, что Джавасан имел
в виду. Просто взять да и освободить. Коммодор Шатрек тоже не видел в этом
проблемы: освободить, а потом,  если  нужно,  пристрелить  две-три  тысячи
самых неблагонадежных. Но  Юрген,  князь  Треваньон,  не  изъявил  желания
отвечать на этот сикстифор.
   - Мой дорогой господин Джавасан, это проблемы Совета  Повелителей.  Это
ваши рабы. У нас нет ни намерения, ни права освобождать их.  Но  позвольте
напомнить, что  рабство  запрещено  имперской  конституцией.  Если  вы  не
отмените его немедленно, Империя начнет  вторжение.  В  фильме  вы  видели
несколько примеров интервенции.
   Они видели. Несколько человек взглянули на потолок, будто ожидали,  что
бомбы посыплются с минуты на минуту. Затем один из них поднялся.
   - Мы не знаем, как это сделать. Но сделаем, раз уж таков закон Империи.
А вам придется объяснить - как?
   - Хорошо. Сначала будет издано постановление, объявляющее  рабство  вне
закона. Установите определенный срок, к  которому  все  рабы  должны  быть
освобождены. Торопиться не нужно. Затем я бы предложил создать  структуру,
которая отработает детали.  И  как  только  вы  примете  закон  об  отмене
рабства, а это  произойдет  сегодня  после  обеда,  создайте  комитет  для
консультаций со  мной  и  графом  Эрскиллом.  Пусть  туда  войдут  человек
двенадцать. Соберемся, допустим, на "Императрице Эвлалии" в шесть часов. К
этому времени мы подготовим транспортные средства. И  позвольте  заметить,
надеюсь, что в последний раз: мы обсуждаем проблемы  без  посредников.  Мы
больше не хотим иметь дело с рабами... виноват, полноправными  гражданами,
прибывающими на борт, чтобы говорить за вас, как это случилось вчера.


   Обрей,  граф  Эрскилл,  был  недоволен,  что  отмену  рабства  доверили
господам Повелителям. О чем и сказал во время ленча. Князь  Треваньон  был
склонен  согласиться.  Он  сомневался  в  способности   Повелителей   даже
мышеловку исправить без посторонней помощи.
   Линейный коммодор Вэнн Шатрек тоже волновался. Его интересовали  сроки,
в  которые  Пьер  Рэвни  сумеет  переподготовить  солдат-рабов,  а   также
контрагравитационная техника для перемещения их из одной горячей  точки  в
другую.
   Эрскилл  предчувствовал  сопротивление  Повелителей.  Однажды  ему  уже
пришлось санкционировать применение силы. Безусловно, сила - великое  зло,
но на то и благие помыслы, чтобы все оправдать.
   Комитет, избранный Советом, прибыл к обеду. Члены  его  были  настроены
достаточно холодно и  враждебно,  что  вполне  естественно  в  сложившихся
обстоятельствах. Чтобы растопить  лед,  во  время  обеда  князь  Треваньон
пустил в ход все свое обаяние. Когда  перешли  в  зал,  где  планировалось
вести переговоры, экс-Повелители почти оттаяли.
   - Мы приняли постановление об отмене рабства, - доложил Олвир Никколон,
председатель комитета. - Все рабы должны быть освобождены до  праздника  в
честь середины года.
   - А когда это будет?
   В адитьянском году, насколько он знал, триста  пятьдесят  восемь  дней.
Даже если праздник недавно прошел, Повелители  отвели  себе  слишком  мало
времени.
   - Через сто пятьдесят дней, - ответил Никколон.
   - Боже мой!.. - возмущенно начал Эрскилл.
   - Вот что я вам скажу. - Треваньон решил предупредить возможные  выпады
проконсула по этому поводу. - Вы оставили себе слишком мало  времени.  Сто
пятьдесят дней пройдут быстро, а у вас двадцать миллионов рабов.  Если  вы
начнете прямо сейчас и не прерветесь ни  на  минуту,  то  сможете  уделить
каждому рабу меньше секунды.
   Господа Повелители разволновались. Граф Эрскилл был этому рад.
   - Полагаю, у вас  существует  какая-то  система  регистрации  рабов?  -
продолжал Треваньон.
   Вот оно, спасение. На планете  имелась  бюрократия.  И  бюрократические
учреждения регистрировали практически все.
   - Ну конечно, - заверил его Ровард Джавасан. - Ведь это по твоей части,
Цезарь?
   - Да, у нас есть полные данные  обо  всех  рабах  на  этой  планете,  -
подтвердил Цезарь Мэртвин,  руководитель  управления  по  делам  рабов.  -
Разумеется, мне придется узнать у  Жоржа  о  деталях.  -  Жорж  Кажик  был
рабом-распорядителем Мэртвина. - Он был моим главным рабом. Но  ваши  люди
забрали его у меня. Не знаю, что мне без него делать. Кстати, так же,  как
не знаю, чем будет заниматься мой бедный Жорж.
   - Вы уже проинформировали своих рабов-распорядителей, что они свободны?
   Никколон и Джавасан переглянулись. Цезарь Мэртвин усмехнулся.
   -  Они  в  курсе,  -  ответил  Джавасан.  -  И,  надо  сказать,   очень
взволнованы.
   - Успокойте их, как только вернетесь в Цитадель. Объясните,  что,  хоть
они и свободны, совершенно необязательно уходить от  вас,  пока  они  сами
этого не захотят. Что вы будете заботиться о них по-прежнему.
   - Значит ли это, что мы можем оставить наших  рабов-распорядителей  при
себе? - воскликнул кто-то.
   - Да, конечно. Свободных распорядителей  -  так  вы  теперь  должны  их
называть. Вам придется платить им жалованье.
   - То есть давать им деньги? -  недоверчиво  переспросил  Рэнал  Валдри,
глава военной полиции. - Платить деньги нашим собственным рабам?
   - Ты идиот, - сказал кто-то. - Они нам больше не рабы. Это главная тема
переговоров.
   - Но... как же платить рабам? - спросил один из комитетчиков. - Я хотел
сказать - свободным гражданам.
   - Деньгами. У вас есть деньги?
   - Конечно, есть. Вы что, нас за дикарей принимаете?
   - Какие именно деньги?
   Ах вот он что  имел  в  виду.  Денежной  единицей  был  стеллар.  Когда
Треваньон попросил показать их, прибывшие возмутились. Ни один член Совета
Повелителей не носил с собой денег. Повелитель никогда даже не прикасается
к этой дряни,  это  занятие  для  рабов.  Князь  попытался  выяснить,  как
осуществлялась охрана денежных  средств,  но  его  не  понимали,  а  когда
попробовал объяснить - непонимание усиливалось. Похоже, Совет  Повелителей
выделял деньги на финансирование, потом каждый Повелитель переводил их  на
свои личные счета, которыми распоряжался правительственный банк.
   - Это в ведении Федрига Дэффисана, но его здесь нет,  -  сказал  Ровард
Джавасан. - А я не могу объяснить.
   Скорее всего без своего  раба-распорядителя  Федриг  Дэффисан  тоже  не
сумеет ничего объяснить.
   - Хорошо, джентльмены, я понял. У вас  есть  деньги.  Прежде  всего  вы
должны составить полный список рабовладельцев и  их  рабов.  Списки  нужно
отослать на Один в качестве основания для выплаты компенсации за нарушение
права собственности на рабов. Какова примерная стоимость раба?
   Никто не знал. Рабов никогда не продавали.  Не  было  и  управления  по
продаже рабов. О таком даже не слышали.
   - Ну хорошо.  О  стоимости  договоримся.  Как  только  вы  вернетесь  в
Цитадель, сразу же  побеседуйте