Г.Бим Пайпер.
    Раб остается рабом

   -----------------------------------------------------------------------
   H.Beam Piper. A Slave Is a Slave (1962).
   Пер. - Н.Котикова. "Миры Бима Пайпера". "Полярис", 1997.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Юрген, князь Треваньон, взял чашку, поднес к губам и отставил. Флотские
роботы всегда наливали  слишком  горячий  кофе.  Космонавты  должны  иметь
луженые  глотки,  чтобы  пить  такой.  Он  стукнул  по  кнопке  на  панели
управления робота и, поставив чашку на пульт, взял зажженную сигарету.
   Напряжение в штабе начинало спадать. Ощущение кромешного ада  последних
трех часов  улетучилось.  Офицеры  в  красных,  синих,  желтых  и  зеленых
комбинезонах поднимались с кресел, покидая  рабочие  места,  собирались  в
группы. Слышался  смех,  излишне  громкий.  Князь  вдруг  почувствовал  их
волнение и подумал, а не встревожен ли он сам? Нет. Не  было  ничего,  что
могло бы вызвать беспокойство. Он снова взял чашку и осторожно пригубил.
   - Это все, что мы можем сейчас сделать, - сказал человек за его спиной.
- Теперь нам остается просто сидеть и ждать следующего хода.
   Как и все остальные, линейный коммодор Вэнн Шатрек был  одет  в  боевую
форму корабля - черный комбинезон, на груди и плечах  украшенный  золотыми
знаками его ранга. Абсолютно лысая голова  выглядела  почти  шарообразной.
Крючковатый  нос  оттягивал  вниз  дугу  бровей,  а  прямые  линии  рта  и
подбородка,  вырубленные  под   ним,   скорее   усиливали,   чем   портили
впечатление. Взяв кофе, он выпил его залпом.
   - Это была ловкая работа, коммодор. Я никогда не видел, чтобы десантная
операция шла так гладко.
   - Слишком гладко, - возразил Шатрек. - Я плохо верю в такую удачу. - Он
с подозрением взглянул на смотровые экраны.
   - Это было  абсолютно  необязательно!  -  заявил  молодой  Обрей,  граф
Эрскилл, который сидел слева от коммодора.
   Он был на поколение моложе князя Треваньона, в то время как Шатрек - на
поколение старше. Оба были бритыми, поскольку бороды входили и выходили из
моды в нечетных поколениях. Граф тоже волновался во время высадки десанта,
хотя и по другой причине, нежели остальные. Поэтому он так злился.
   - Я говорил вам с самого начала, что это необязательно. Вы видите?  Они
даже не могли защищаться. Позволить одним...
   Видеофон  Треваньона  зажужжал,  и  князь,   отставив   кофе,   щелкнул
переключателем.  Его  вызывал  Лэнзи  Дежбренд.  В  отчетах  он   значился
помощником правительственного секретаря, наделе же являлся  противником  в
шахматных партиях, партнером в острословии, правой рукой, третьим глазом и
ухом, а иногда и пальцем на спусковом крючке. На нем  была  форма  офицера
десантных войск флота, стальной шлем с поднятым забралом, на  плече  висел
карабин. Он излишне подчеркнуто отдал честь. Князь улыбнулся:
   - Гляжу на вас и восхищаюсь. Прекрасный образец костюма для  дипломата,
не правда ли?
   - Знаете, сэр, боюсь, что для этой планеты так оно и  есть,  -  ответил
Дежбренд. - Полковник Рэвни настаивал на такой  одежде.  Он  говорит,  что
ситуация внизу все еще меняется. Я имею  в  виду,  что  там  все  во  всех
стреляют. Занята главная телестанция в  большом  здании,  которое  местные
жители называют Цитаделью.
   - О, отлично. Передайте наше сообщение, как только удастся. Номер пять.
Вы и полковник Рэвни можете внести  необходимые  поправки,  соответственно
ситуации.
   - Номер пять. Действительно жестко, - признал Дежбренд. - Полагаю,  под
этими поправками вы не подразумеваете послаблений?
   - О нет! Сглаживать не надо. Лучше заострить.
   Лэнзи Дежбренд улыбнулся, снял  с  плеча  карабин  и  встал  по  стойке
"смирно". Он оставался в этой позе, пока Треваньон не выключил экран.
   - Это все  равно  не  оправдывает  бессмысленной  и  неспровоцированной
агрессии! - продолжал возмущаться  Эрскилл.  Его  худощавое  лицо  пылало,
голос дрожал от негодования. - Мы прибыли сюда, чтобы помочь этим людям, а
не убивать их.
   - Мы прилетели не за тем и не за этим. Мы должны  захватить  планету  и
присоединить ее к Империи,  хотят  они  этого  или  нет.  Коммодор  Шатрек
применил самый быстрый и эффективный метод. Переговоры с орбиты ни к  чему
бы не привели. Вы же слышали их телетрансляции...
   - Авторитарно,  -  сказал  Шатрек  и  напыщенно  передразнил:  -  "Всем
сохранять спокойствие. Правительство  принимает  меры.  Совет  Повелителей
проводит специальное заседание. Они  решат,  что  делать  с  захватчиками.
Администраторов отправляют для успокоения надзирателей, надзиратели  будут
следить за рабочими на местах. К тем, кто не подчинится приказам, применят
жесткие меры".
   - И слишком примитивно. За последние пятьсот  лет  в  этой  системе  не
наблюдалось  ни  одного  корабля.  Предполагаю,  что  Совет   Повелителей,
приравненный к парламенту, не собирался на специальное заседание лет  этак
двести пятьдесят.
   - Да. Я никогда не завоевывал планет с таким парламентом,  -  задумчиво
произнес  Шатрек.  -  С  ними  нечего  спорить.  Нужно  просто   захватить
центральную власть - быстро и жестко.
   Граф Эрскилл промолчал. Он  был  против  применения  силы  и  с  начала
операции  повторял  это  довольно  часто.  Насилие,  на  его   взгляд,   -
свидетельство некомпетентности. Конечно, он был абсолютно прав, хотя и  не
в том смысле, который вкладывал  в  это.  Только  полный  дилетант  станет
откладывать применение силы до последнего - до тех пор, когда поздно уже и
молиться.
   В то же  время  он  был  против  авторитаризма.  Исключая,  разумеется,
случаи, когда это действительно во благо людей. Он  не  любил  правителей,
величавших себя  Повелителями.  Настоящие  руководители-демократы  считали
себя слугами народа. Потому-то Обрей и молчал, вглядываясь в экраны.
   Одна из видеокамер, установленная с  внешней  стороны  на  "Императрице
Эвлалии", давала общее  впечатление  о  планете,  на  сотни  миль  вокруг.
Континент внизу тянулся к далекому морю, искрящемуся под лучами солнца. За
дугой горизонта виднелось черное небо,  усыпанное  звездами.  Пятьюдесятью
милями ниже "Императрицы" сверкали два трехтысячефутовых шара транспортных
крейсеров "Канопус" и "Мицар".
   Другой экран - с "Мицара" -  высвечивал  отдельные  части  поверхности:
утопающую в зелени местность, испещренную реками  и  придавленную  горами;
маленькие городки, не больше точки; россыпь белых облаков. На этой планете
не  было  коренной  разумной  расы,  и  на  протяжении  тринадцати   веков
колонизации терранская популяция никогда  не  отказывалась  от  применения
контрагравитационных средств передвижения.  На  том  же  экране  виднелись
четыре истребителя  -  "Ирма",  "Ирен",  "Изабель"  и  "Ирис",  казавшихся
крохотными огоньками.
   Видеокамеры  "Ирен"  передавали  увеличенный  вид  города.  На  картах,
составленных восемьсот лет назад, город назывался  Зеггенсбургом.  Он  был
построен во время первой колонизации планеты старой Терранской Федерацией.
Высотные дома поднимались над лужайками,  парками  и  садами,  а  в  самом
центре, значительно отдаленном от  всего  остального,  возвышалась  мощная
Цитадель. Это  была  огромная  цилиндрическая  башня,  окруженная  группой
цилиндров поменьше. Здесь располагалась просторная посадочная  площадка  с
недавно водруженным флагом Империи.
   Город походил на полумесяц, ориентированный на юг  и  восток.  Согласно
старым картам,  тут  находился  космодром  Зеггенсбурга,  но  от  него  не
осталось и следа. Теперь здесь был промышленный район, расположенный  так,
чтобы  господствующие  ветры  уносили  пыль  и  дым.  А  их   здесь   было
предостаточно.
   Что было удивительно - так это улицы. Длинные и извилистые пересекались
более короткими через определенные промежутки, образуя кварталы. Треваньон
никогда прежде не встречал городов с улицами и  сомневался,  видел  ли  их
кто-нибудь из прибывших на имперских кораблях. По  длинным  бульварам  мог
беспрепятственно передвигаться низколетящий транспорт. Как, впрочем, и  по
пешеходным улицам, хоть и не так легко. Картинка, безусловно,  характерная
для городов, покоренных при Федерации или даже еще  раньше  -  во  времена
доатомной Терры. Но эти люди  знакомы  с  контрагравитацией,  и  башня  на
огромной площади рядом с этим анахронизмом из  сетки  улиц  -  яркое  тому
доказательство.
   Пришельцы  слишком  мало  знали  о   планете,   которую   должны   были
присоединить к Империи. Она была завоевана тринадцать веков назад во время
последней  вспышки  экспансии  перед  началом  звездных  воин  и  распадом
Терранской Федерации. Планета была названа Адитьей - по моде того  времени
присваивать имена забытых  божеств  из  древнего  и  мрачного  политеизма.
Столетием, или около того, позже, она была покинута  Федерацией,  а  потом
пришла в упадок. То, что планета до сих пор существует, свидетельствует  о
том, что они многое переняли от Старой Федерации. После этого  -  темнота,
освещаемая иногда короткими вспышками рапортов, приходящих на Морглес.
   Морглес был одним из Клинковых миров. Его населяли повстанцы, сбежавшие
с других планет системы. В основном это были солдаты  и  астронавты,  а  с
ними много женщин, квалифицированных техников,  инженеров  и  ученых.  Они
владели разнообразным  оборудованием,  прихваченным  с  других  планет,  и
триста лет жили в изоляции, распространяя свое влияние на  еще  дюжину  не
открытых до того планет. Экскалибур,  Тизона,  Грам,  Морглес,  Дюрандаль,
Фламберж, Кортана, Квернбитер - эти миры носили имена легендарных мечей из
сказаний старой Терры.
   А потом  произошло  извержение  -  неожиданное  и  бедственное,  и  они
вернулись в Терранскую Федерацию космическими викингами, грабя и  разрушая
все вокруг до тех пор, пока новорожденная Империя  не  окрепла  настолько,
чтобы противостоять им. В шестом веке до возникновения Империи одна из  их
флотилий прибыла с Морглеса на Адитью. Адитьянцы в то время были  едва  ли
не  варварами.  Потомки  коренных  поселенцев  были   порабощены   другими
варварами, которые приходили как наемники к тому или иному вождю, да так и
оставались  грабить  и  властвовать.  Покорить  их  оказалось  просто,   и
космические викинги  сделали  Адитью  своим  домом.  Несколько  веков  они
поддерживали связь с родной планетой, а потом Морглес ввязался в  одну  из
межзвездных династических войн, что привело к упадку космических викингов,
и Адитья опять выпала из истории.
   До сегодняшнего  утра,  когда  история  вернулась  на  черных  кораблях
Империи.
   Треваньон погасил сигарету и велел роботу подать другую.
   - Видите ли, граф Эрскилл, мы действительно выбрали этот путь для их же
блага. - Он не собирался верить в хитрость коммодора. Так, по мнению Обрея
Эрскилла, что угодно можно оправдать, если это кому-то на  пользу.  -  Что
такого мы сделали? Мы просто внезапно высадили десант, разбили их армию  и
захватили  центральную  власть  до  того,  как  кто-либо  что-либо   успел
предпринять. При вашем варианте не обошлось бы без  кровопролития,  гибели
пяти-шести тысяч человек, разрушения городов  и  потери  наших  людей.  Вы
можете им сказать, что мы спасли их от самих себя.
   Обрей явно  собирался  возразить,  но  всех  отвлек  видеофон  Шатрека.
Коммодор щелкнул переключателем, и на экране появился его строевой офицер,
капитан Патрик Морвилл.
   - Мы только что получили  сообщение,  сэр,  что  люди  Рэвни  захватили
полдюжины  стартовых  комплексов,  окружающих  город.  Воздушная  разведка
сообщает, что это  их  основная  часть.  Рядом  со  мной  офицер,  который
принимал участие в операции. Вам стоило бы его выслушать.
   - Отлично, - с облегчением выдохнул Вэнн Шатрек. - Признаюсь, я немного
беспокоился.
   - Ну, так как, вы выслушаете лейтенанта  Кармаса?  -  Морвилл,  похоже,
едва сдерживал смех. - Вы готовы, коммодор?
   Шатрек кивнул. Морвилл дал знак и исчез в мерцании цветной радуги.
   На экране появился молодой офицер десантных войск в  боевой  форме.  Он
отдал честь, назвал свое имя, звание и подразделение.
   - Эти ракетные комплексы, сэр, занимал  я.  Они  находятся  в  двадцати
милях к северо-западу от города. Мы взяли их  полчаса  назад  без  всякого
сопротивления. Там находилось около четырехсот человек. Двенадцать из них,
в общем, дюжина - солдаты. Остальные - гражданские. Десять  рядовых,  двое
вроде офицеров. У офицеров - заряженные  пистолеты.  У  рядовых  -  пустые
автоматы с двумя обоймами на ремне. У гражданских -  ружья  без  патронов.
Офицеры не знали, где хранятся ружейные патроны.
   Шатрек выругался. Лейтенант кивнул:
   - Вот и я так же отреагировал. Тамошнее  место  замечательно  выглядит.
Газоны подстрижены, деревья подрезаны. Все  вылизано,  как  в  утро  перед
проверкой. Здесь же находится здание штаба, вроде как для дивизии.
   - Что с вооружением, лейтенант? - Шатрек едва сдерживался.
   - Ах  да,  сэр,  вооружение.  Восемь  больших  пусковых  установок  для
межпланетных или  орбитальных  ракет.  Все  сверкают,  как  бриллианты  на
короне. И ни одной - повторяю! - ни одной исправной! И ни одной ракеты  на
установке.
   На лице Шатрека не дрогнул ни один мускул.
   - Лейтенант Кармас, я  не  сомневаюсь,  что  правильно  вас  понял,  но
давайте уточним. Вы сказали...
   Он повторил рапорт  лейтенанта  слово  в  слово.  Кармас  утвердительно
кивнул:
   - Да, так и было, сэр.  Хранилище  для  реактивных  снарядов  заполнено
старыми фотогравюрами, записями, бобинами микрофильмов. Системы слежения и
управления во всех  установках  отсутствуют.  В  пускателях  нет  основных
частей. Там имеется сложное оборудование для слежения, но оно не  способно
ничего выследить. Я видел пару биноклей - полагаю,  с  их  помощью  нас  и
обнаружили.
   - Теперь об офисе. Похоже, они принимали по пять документов в минуту  и
подписывали, не просматривая и не прослушивая.
   -  Я  пока  не  проверял,  сэр.  Если  вы  собираетесь  держать   пари,
пожалуйста, не рассчитывайте на мою поддержку.
   - Хорошо, спасибо, лейтенант  Кармас.  Держитесь  поблизости,  я  пошлю
команду специалистов взглянуть на то, что там осталось.  А  пока  выберите
кого-нибудь, кто кажется сильно встревоженным, и поинтересуйтесь,  на  кой
Ниффльхейм здесь эта станция.
   - Думаю, могу ответить вам уже  сейчас,  коммодор,  -  обратился  князь
Треваньон к  Шатреку,  когда  тот  выключил  экран.  -  Мы  столкнулись  с
закостенелым  авторитаризмом.  Вполне  подходящий  режим  при   олигархии.
Предполагаю,  что  на  своих  заседаниях  они   говорят   об   объединении
господствующих классов, все имеют равные голоса, но никто  не  возьмет  на
себя ответственность что-либо предпринять. Главная задача правительства  -
убедить корпус  бюрократов  поддержать  его.  Поднажать  на  колеблющихся,
припугнуть критикой и прозябанием на жалкую  пенсию.  Я  уже  видел  такие
формы  правления.  -  Он  назвал  несколько.  -  И  еще.   Однажды   такое
правительство палками загнали в Империю. Позже с ним было много хлопот.
   - Судя по этим станциям,  они  вряд  ли  в  состоянии  сообразить,  как
устроить заварушку или хотя бы начать ее. Полагаю, - продолжал  Шатрек,  -
здесь вас ждет легкое и приятное проконсульство, граф Эрскилл.
   Тот хотел сказать, что не сомневается в словах Шатрека, но желал бы  не
легкого проконсульства, а возможности оказать людям своевременную  помощь,
но жужжание видеофона спасло графа.
   Это был полковник Пьер Рэвни, командир десантных  войск  флота.  Как  и
все, кто брал Зеггенсбург, он был в военной форме и при  оружии.  Стальное
забрало шлема было поднято. Он выглядел моложе Шатрека, старше Эрскилла  и
щеголял  роскошными  усами  и  заостренной  бородкой.  Темные   глаза   на
утонченном лице  в  обрамлении  всей  этой  растительности  придавали  его
внешности нечто мефистофельское. Он усмехнулся:
   - Можно считать задание выполненным. Здесь находится делегация, которая
хотела бы обратиться к господам Повелителям на кораблях  от  имени  господ
Повелителей из Совета. Их двое и дюжина портфеленосцев и протоколистов.  Я
не слишком силен в lingua terra, исключая самую простейшую форму,  которая
от него достаточно далека, но понял - это чиновники, представляющие господ
Повелителей.
   - Мы хотим с ними разговаривать? - спросил Шатрек.
   - Мы желаем иметь  дело  только  с  фактической,  официальной  властью,
руководителями  правительства  -   Советом   Повелителей,   -   неожиданно
протокольно возразил граф Эрскилл.  -  Мы  не  можем  вести  переговоры  с
подчиненными.
   - А кто говорит о переговорах? Здесь не о  чем  договариваться.  Адитья
отныне часть Империи. Если существующий режим  их  устраивает,  его  можно
оставить. Если нет - свергнем его и поменяем правительство. Мы примем  эту
делегацию,  проинформируем  обо  всем  и   отправим   назад   к   господам
Повелителям. - Треваньон повернулся к коммодору: -  Я  могу  поговорить  с
полковником Рэвни?
   Шатрек кивнул. Треваньон поинтересовался, где сейчас находятся  господа
Повелители.
   - Здесь, в Цитадели, где располагается зал заседаний. Собралась  тысяча
людей, все кричат друг на друга, обвиняют. Шум, как во  время  кормежки  в
имперском зоопарке. Мне кажется, им всем  хочется  сдаться,  но  никто  не
решается предложить это первым. Я только что поставил охрану  и  установил
ограничения на вход и выход.
   - Хорошо придумано, полковник. Я полагаю, Цитадель забита бюрократами и
люмпенами?
   - Их буквально тысячи. Здание трещит по швам. Лэнзи Дежбренд,  командир
Дуврин  и  другие  пытаются  добиться  вразумительного  ответа   хоть   от
кого-нибудь.
   - Да, насчет делегации. Как вы собираетесь их сюда переправить?
   - На челноке до "Изабели" - там много места.
   Треваньон посмотрел на часы:
   - Не сильно торопитесь. Мы не хотим их видеть до вечера.  Задержите  их
на "Изабели". Покормите, развлеките образовательными фильмами. Чем-нибудь,
что убедит их в том, что Империя - это немножко больше, чем один  линейный
корабль, два крейсера и четыре истребителя.
   Граф Эрскилл был  раздосадован.  Он  хотел  видеть  делегацию  сразу  и
договориться о встрече с их верхушкой. Кроме  того,  граф  был  фанатиком.
Треваньон этого не одобрял. Фанатизм государственных  деятелей,  возможно,
принес Галактике вреда больше, чем что-либо еще.


   Имперский линейный корабль, диаметром в милю,  был  значительно  больше
любого боевого судна, что имело  и  политический  смысл.  Пышный  салон  с
внешней стороны, где кривизна пола ощущалась меньше всего,  был  столь  же
великолепен, как некоторые залы в императорском дворце Асгарда  на  Одине.
Полы устланы роскошными  коврами,  а  зеркала  на  стенах  чередовались  с
художественными полотнами. Передвижная мебель менялась  в  зависимости  от
случая. Сейчас она была представлена пустым столом, тремя стульями и тремя
роботами-секретарями. Их черные  прямоугольные  футляры  блестели  так  же
ярко, как герб Империи - солнце  и  шестеренка.  В  противоположном  конце
салона, по обеим сторонам двери, стояли в карауле астронавты в форме и при
оружии.
   В принципе присоединение планеты к Империи было делом несложным. Но как
часто простота обманчива! Треваньон подозревал, что сегодняшняя ситуация -
не исключение.
   Самое простое - объявить правительству планеты, что отныне она является
субъектом верховной власти его величества императора  Галактики.  Подобную
информацию   всегда   передает   правительственный   секретарь,    который
подчиняется непосредственно премьер-министру и на  иерархической  лестнице
стоит лишь на ступеньку ниже императора. На сегодняшний день эту должность
занимает Юрген, князь Треваньон. Для убедительности сие приятное  известие
сначала прозвучало в  сопровождении  имперского  космического  флота.  Его
представлял коммодор Вэнн Шатрек с эскадрой  из  семи  боевых  кораблей