и
двумя тысячами десантников.
   Когда аборигены в  достаточной  степени  осознавали  ситуацию  -  после
неизбежного кровопролития, хотя по этому поводу  всегда  велись  споры,  -
назначался имперский проконсул. В данном случае - Обрей, граф Эрскилл. Эта
должность не  подразумевала  управления  планетой.  Имперская  конституция
регулировала этот пункт. Каждое правительство имело  право  самостоятельно
решать свои внутрипланетные дела. Проконсул в узких и совершенно  негибких
рамках просто направлял деятельность правительства.
   Несчастный граф Эрскилл, похоже, ничего не понимал. Ему  казалось,  что
он светоч имперской цивилизации или что-то вроде того, столь же живописное
и метафоричное. Он считал, будто назначение Империи - преображать отсталые
планеты, вроде Адитьи, в подобие Одина, Мардука, Осириса  или  Бальдра,  а
лучше всего - его родины Атона.
   Это было первое назначение  Обрея  проконсулом,  которое  граф  получил
благодаря влиянию семьи, и это оказалось ошибкой. Впрочем, в такой большой
и сложной структуре,  как  Империя,  ошибки  неизбежны.  Целые  институции
существовали за счет того или иного влияния,  семейное  -  ничем  не  хуже
других.  Случилось  так,  что   крайне   консервативный   герцог   Джарви,
представитель Эрскиллов Атонских,  происходящих  от  старого  Эррола,  был
встревожен  радикализмом  молодого  Обрея.  И  как  только  тот   закончил
университет  на  Нефертити,  уговорил  Премьер-министра  отослать   родича
подальше от Атона. В это время как раз готовилась аннексия Адитьи, и Обрея
Эрскилла назначили проконсулом.
   Это-то и было ошибкой. Его следовало послать на  планету,  уже  занятую
Империей, где все шло само собой, по наезженной колее, чтобы граф  мог  не
торопясь войти во власть и отвыкнуть от  некоторых  нелепостей,  внушенных
университетскими профессорами, слишком далекими от реальной политики.
   Охранники зашевелились, защелкали забралами шлемов,  зашаркали  ногами.
Они одеревенели от напряжения. Большие двери в противоположном углу салона
мягко отворились, и охрана взяла на караул перед входящей делегацией.
   Адитью представляли четырнадцать человек. Все были в одеяниях длиной до
голени и с выбритыми головами. Один из них, в бледно-зеленом  платье,  вел
группу за собой. Это явно был герольд. За ним следовали двое  в  белом  со
скрещенными  на  груди  руками.  Один  -  жирный,  с  лохматыми   бровями,
выпученными  глазками  и  узкими  поджатыми  губами.  Второй  -  тощий   и
смертельно бледный, с костистым, почти бесплотным  лицом.  Остальные  -  в
темно-зеленом и блекло-голубом - портфеленосцы и протоколисты. На их  шеях
что-то блестело. Когда посланники  приблизились,  князь  заметил,  что  на
каждом - серебряное ожерелье. Они остановились в двадцати шагах от стола и
сгрудились вокруг герольда.
   - Я хочу представить восхитительного и  наинадежнейшего  Чала  Хоужета,
личного  раба-распорядителя   господина   Повелителя   Олвира   Никколона,
председателя президиума Совета  Повелителей.  А  также  Грегора  Чмидда  -
раба-распорядителя   господина   Повелителя   Роварда   Джавасана,   главы
правительства. - Герольд в нерешительности умолк, переводя взгляд с одного
присутствующего на другого. Но, взглянув на Вэнна Шатрека,  просветлел.  -
Не вы ли раб-распорядитель господина Повелителя на этом корабле?
   Лицо Шатрека сначала порозовело, а потом налилось краской. И он  назвал
все  это  одним  словом.  Абсолютно  непечатным.   Такими   же,   исключая
местоимения и предлоги, были последующие пятьдесят использованных им слов.
   Герольд  оцепенел.  Двое  депутатов  застыли  в  ужасе.   Портфеленосцы
опасливо поглядывали вокруг.
   - Я, - подытожил Шатрек, - офицер космического флота его императорского
величества. Командир этого боевого подразделения. И я, - он снова  ввернул
неприличное слово, - не раб.
   - Вы хотите сказать, что вы  тоже  господин  Повелитель?  -  Сей  факт,
казалось,  шокировал  герольда  больше,  чем  непристойности  Шатрека.   -
Простите меня, не думал.
   -  Заметно,  что  не  думал.  И  не  смей  называть   меня   господином
Повелителем, а не то...
   - Секунду, коммодор. - Треваньон отвернулся  от  герольда  и  обратился
по-террански к людям в белых одеждах: - Это корабль галактической Империи.
А в Империи нет рабов. Вы меня понимаете?
   Похоже, гости не понимали. Тот, что потолще, повернулся к Чалу Хоужету:
   - Они, похоже, все тут господа Повелители. - Но тут же  увидел  в  этом
противоречие. - Хотя как они могут повелевать, если нет рабов?
   Потрясенными  выглядели  не  только  визитеры.  Граф  Эрскилл   оглядел
делегацию и в изумлении выдохнул: "Рабы!" За всю свою недолгую жизнь он ни
разу не видел рабов.
   - Нет, не может быть, - произнес  Чал  Хоужет.  -  Господин  Повелитель
должен владеть рабами.  -  Он  немного  посоображал.  -  Но  если  они  не
Повелители, то, стало быть, рабы, и... Нет, они и не рабы. Но рабы  -  это
единственное, что делает повелителя Повелителем...
   Метод исключения третьего. Доатомная формальная  логика  пробралась  на
Адитью. Чмидд, оглянувшись, кивнул на астронавтов, стоявших в карауле.
   - Они тоже не рабы? - спросил он.
   - Это астронавты императорского флота, - зарычал Шатрек. - Назовите  их
в лицо рабами - и получите прикладом по голове. А я не  пошевелю  пальцем,
чтобы помешать. - Он свирепо посмотрел на Чмидда и Хоужета. - Кому  пришла
в голову бредовая идея  послать  рабов  на  переговоры  с  Империей?  Этот
господин нуждается в хорошем уроке.
   - Ну, меня послал господин Повелитель Олвир Никколон, а...
   - Чал! - прошипел Чмидд.  -  Мы  не  можем  разговаривать  с  господами
Повелителями. Мы должны говорить с их рабами-распорядителями.
   - Но у них нет рабов, - возразил Хоужет. -  Ты  разве  не  слышал,  что
этот, с маленькой бородкой, сказал?
   - Но это же смешно, Грегор. Кто же руководит и отдает им приказания?  И
кто их прислал сюда?
   - Нас прислал император. Вот его портрет передо  мной.  Но  мы  не  его
рабы, просто он самый главный для нас человек. Среди ваших Повелителей нет
самого главного?
   - Все правильно, - сказал Чмидд Хоужету. -  На  заседании  Совета  твой
господин Повелитель главный, а в правительстве - мой, Ровард Джавасан.
   - Но они не указывают другим господам Повелителям,  что  делать.  А  на
заседании Совета другие Повелители им указывают...
   - Это то, что я называю олигархией, - прошептал  Треваньон  Эрскиллу  с
высоты своих имперских амбиций.
   - Может, пусть Рэвни посадит всех этих господ Повелителей  в  несколько
космолетов и доставит сюда? - предложил Шатрек  на  простейшем  терранском
достаточно громко.
   - Думаю, обойдемся. - Треваньон повысил голос, обращаясь к делегации на
терранском: - Не имеет значения, говорили эти рабы с нами или нет.  Отныне
властитель  планеты  -  его  императорское  величество  Родрик  III.  Если
Повелители желают управлять планетой под эгидой императора  -  пожалуйста.
Если нет - мы прекратим существование правительства и назначим новое.
   Он сделал паузу. Ошеломленные Чмидд и Хоужет смотрели друг на  друга  в
недоумении.
   - Чал, - пробормотал Чмидд, - как они сказали, так и сделают.
   -  Нам  нечего  больше  сказать  рабам,  -  продолжал  Треваньон.  -  В
дальнейшем мы будем разговаривать непосредственно с Повелителями.
   - Но... господа  Повелители  никогда  не  занимаются  делами  лично,  -
возразил  Хоужет.  -  Или  они  не  Повелители.  Подобные   переговоры   -
прерогатива рабов-распорядителей.
   - И у них это называется Советом, - напомнил Шатрек. - Я  не  удивлюсь,
если его члены осуществляют всю свою деятельность через рабов.
   - О нет! - Чмидд был шокирован таким предположением. - Ни один  раб  не
допускается в зал заседаний.
   "Интересно, кто же  поддерживает  там  чистоту?  -  подумал  Шатрек.  -
Роботы, наверное? И что происходит, когда Повелителей в зале нет?"
   - Ну  хорошо.  У  ваших  людей  имеются  записывающие  устройства.  Они
действуют?
   Хоужет переадресовал вопрос Чмидду, Чмидд - герольду, герольд -  одному
из лакеев, а тот еще кому-то. Ответ пришел по тем же каналам.
   - Да, работают.
   - Отлично. Завтра  в  это  же  время  мы  будем  говорить  с  господами
Повелителями. Коммодор Шатрек, проследите, чтобы полковник Рэвни собрал их
завтра в  зале  заседаний  и  приготовил  все  для  обращения,  достойного
представителей его императорского величества.  -  Треваньон  повернулся  к
рабам с Адитьи: - Это все. Можете идти.
   Делегацию с почетом выпроводили. Когда двери закрылись, Шатрек погладил
рукой лысую голову и засмеялся:
   - У всех бритые головы. Возможно, поэтому они и решили,  что  я  -  ваш
раб. Бьюсь об заклад, что их ожерелья - тоже знак рабства. - Он дотронулся
до  имперского  ордена  "Рыцарская  звезда"  на  своей  шее.  -  Наверное,
подумали, что у меня такой же.
   - Они просто не могут представить человека, который бы не был ни рабом,
ни рабовладельцем, - сказал Эрскилл. - А это значит,  что  у  них  нет  ни
одного нерабовладельческого класса. Всеобщее рабство! Да, с этим  придется
что-то делать. Провозгласим отмену рабства, немедленно!
   - Мы не можем предпринять что-либо подобное, конституция  не  позволит.
Раздел второй, статья первая: "Каждая планета Империи сохраняет  за  собой
право на самоуправление сообразно собственному  выбору,  без  постороннего
вмешательства".
   - Но рабство... - возразил Эрскилл. - Раздел второй, статья шестая:  "В
Империи не будет ни рабского труда, ни рабства. Ни одно разумное существо,
независимо от расы, не может быть собственностью другого".
   -  Правильно,  -  согласился  Треваньон.  -  Если   Совет   Повелителей
собирается остаться планетным правительством в составе Империи, они  будут
вынуждены отменить рабство, но сделать это придется им самим. Мы не  можем
решать за них.
   - Знаете, князь Треваньон, что сделал бы я? - сказал Шатрек. - Убрал бы
этот Совет Повелителей и ввел прекрасную жесткую диктатуру. На планете уже
установлен военный режим, так давайте оставим все как есть  лет  на  пять,
пока не подготовим новое правительство.
   Такое предложение, казалось, не понравилось графу Эрскиллу больше,  чем
сложившаяся ситуация.


   Обедали поздно,  в  столовой  коммодора  Шатрека.  Кроме  Треваньона  и
Эрскилла присутствовали Лэнзи Дежбренд, поверенный в делах графа  Эрскилла
Шарль Эрнандей, Патрик Морвилл, Пьер Рэвни, а также офицер разведки Андрей
Дуврин. Обычно князь осуждал серьезные разговоры во время  обеда,  но  при
данных обстоятельствах  они  были  неизбежны.  Никто  не  мог  думать  или
разговаривать  о  чем-либо  еще.  Дискуссия,  которую  он  планировал   на
послеобеденное время, началась до подачи первых блюд.
   - Население планеты составляет  около  двадцати  миллионов,  -  сообщил
Лэнзи Дежбренд. - Господ немного - примерно десять тысяч. Остальные рабы.
   - Невероятно! - воскликнул Эрскилл. - Десять тысяч поработили  двадцать
миллионов! Как те мирятся с этим? Почему не восстают?
   - Ну, думаю по трем  причинам,  -  предположил  Дуврин.  -  Трехразовое
полноценное питание...
   - Никакой ответственности и необходимости принимать решения, -  добавил
Дежбренд. - Они были рабами семь с половиной веков. Здесь даже  не  знают,
что такое свобода, а если бы узнали, то испугались бы.
   - Командная цепочка, - произнес Шатрек. Ему показалось, что Эрскилл  не
понял, и он пояснил: - Множество чумазых рабов. Над каждой  дюжиной  стоит
надзиратель с большим хлыстом и  пистолетом  с  холостыми  патронами.  Над
каждой парой надзирателей - охранник с автоматом.  Над  ними  надсмотрщик,
которому не нужно оружие, так как он может в любую минуту  вызвать  войска
по мобильному телефону. Последних  контролируют  главные  надсмотрщики.  У
вышестоящих условия жизни лучше, чем у нижестоящих, поэтому каждый  боится
потерять работу и оказаться пониженным в должности.
   - Совершенно верно, коммодор, - подхватил Дежбренд. -  Все  общество  -
это иерархия рабов, где каждый заискивает перед вышестоящими и  следит  за
нижестоящими, чтобы вовремя заметить подвох. У нас самих  что-то  похожее.
Любое организованное общество в некотором смысле похоже на общество рабов.
Здесь все обусловлено заведенным порядком. Так шло по инерции  по  крайней
мере пять столетий, и, если бы не мы, могло продолжаться еще  столько  же,
пока со временем не износилось бы и не остановилось само собой. Кстати,  я
слышал об этих ракетных станциях - наглядная иллюстрация к тому, что здесь
происходит.
   - Это разные вещи, -  прервал  его  Эрскилл.  -  Господа  Повелители  -
потомки космических викингов, а рабы - коренное  население.  Викинги  были
технологически продвинутыми людьми и  владели  наукой  и  техникой  старой
Терранской Федерации, а многое разработали сами на Клинковых мирах.
   - Ну и? Двести лет назад, когда мы захватили Клинковые  миры,  там  все
еще это сохранялось.
   -  Но  рабство  всегда  вытесняется  техникой  -  это  основной   закон
социальной экономики. Рабство экономически  нерационально;  оно  не  может
соперничать с мощной индустрией  и  препятствует  развитию  кибернетики  и
роботизации.
   Треваньон  очень  хотел  объяснить  молодому  Обрею,  что  в  жизни  не
существует таких понятий, как основные законы социальной экономики, а есть
положения, которые в большей или меньшей степени подходят  к  определенным
обстоятельствам. Но он поборол искушение, ведь граф Эрскилл сегодня уже  и
так был достаточно шокирован.
   - В данном случае.  Обрей,  все  сработало  с  точностью  до  наоборот.
Космические викинги поработили адитьянцев - это  была  военно-политическая
необходимость,  -  затем  превратили  в  рабов  и  наконец   решили,   что
кибернетика и роботизация экономически нерациональны.
   - И почти сразу же начали назначать надзирателей, специалисты  занялись
обучением  рабов.   Потом   появились   рабы-надсмотрщики,   за   ними   -
рабы-руководители, секретари, бухгалтеры, техники и инженеры.
   - А кто же обучает их профессии?
   - Те же рабы. Рабы-врачи, учителя и так далее. И  господ  тоже  обучают
рабы, получившие образование. В судах тоже рабы. Дела  слушаются  главными
рабами судей, которые подчас даже не знают, где  находятся  залы  суда.  У
каждого господина есть  команда  рабов-юристов.  В  основном  на  судебных
процессах рассматриваются наследственные дела,  некоторые  из  них  длятся
веками.
   - А чем занимаются господа Повелители? - спросил Шатрек.
   - Дела господские, - откликнулся Дежбренд. -  Я  спускался  вниз  после
полудня и все выяснил. Их жизнь состоит из  празднеств,  занятий  любовью,
вражды   за   социальное   первенство.    Рабы-артисты    развлекают    их
представлениями. В общем, живут как богатые старые дамы на Одине.
   - Вы узнали это от рабов? Как же вы сумели их разговорить, Лэнзи?
   Дежбренд и Рэвни весело переглянулись.
   - Ну, я отрядил  сержанта  и  шестерых  гражданских  для  сопровождения
уважаемого Дежбренда, - ответил Рэвни. - И они...  Как  вам  это  удалось,
Лэнзи?
   - Я задавал рабу вопрос, и если тот отказывался отвечать, его сбивали с
ног прикладом, - объяснил Дежбренд. - Но я не применял этот  прием  больше
одного раза в одной группе, да и вообще воспользовался им  только  трижды.
После чего на мои  вопросы  отвечали  быстро  и  полно.  Удивительно,  как
стремительно разносятся новости по Цитадели.
   - Вы хотите сказать, что избивали бедных рабов?! - возмутился Эрскилл.
   - Да нет. Избиение -  это  когда  колотят  без  передышки,  а  мы  лишь
наподдали раз, и этого оказалось достаточно.
   - Ладно, а как насчет армии? - сменил опасную тему Шатрек. - Рэвни, эти
люди в длинных красно-коричневых мундирах - военнослужащие?
   - Да. Разумеется, и все рабы, и офицеры тоже. Как нам с ними поступить,
сэр? У меня около трех  тысяч  пленников,  мы  держим  их  на  казарменном
положении и в заключении в Цитадели.  Я  реквизировал  для  них  продукты,
расплатился по счетам. Несколько взводов оказывали нам  сопротивление,  но
большинство сразу побросали оружие и  запросили  пощады.  Те,  которых  мы
взяли первыми, - изолированы, и теперь, с вашего разрешения,  я  хотел  бы
поставить их под командование имперских офицеров  и  сержантов,  чтобы  те
обучили их нашей тактике. В дальнейшем их можно использовать для  обучения
остальных.
   - Займитесь этим, Пьер. У  нас  только  две  тысячи  человек,  а  этого
недостаточно. Вы думаете, из них можно сделать солдат?
   - Полагаю, да, сэр. Они  подготовлены,  организованы  и  вооружены  для
обеспечения общественного порядка и могут нам понадобиться. За  все  время
своего существования эта армия только и делала, что держала в  повиновении
безоружных рабов. Уверен, что они никогда не вступали в бой с  регулярными
войсками. Для них  разработан  комплекс  тренировок  и  имеются  площадки,
приспособленные для обучения тому, чем они все время занимались. То, с чем
они столкнулись сегодня, в  корне  отличалось  от  их  привычных  занятий,
поэтому они себя так и повели.
   - Случались ли у вас  неприятности  с  местными  офицерами?  -  спросил
Шатрек.
   - Никаких. Они сотрудничали весьма охотно. Я просто объявил, что теперь
они - личная собственность  его  императорского  величества  Родрика  III.
Смена владельца их вполне устраивает. Я уверен, что, если  приказать,  они
откроют огонь по господам Повелителям.
   - Вы сказали рабам, что они... принадлежат императору? -  Граф  Эрскилл
был поражен.
   Какое-то время он пристально смотрел на Рэвни, затем схватил свой бокал
с бренди - в то время  уже  подавали  напитки,  -  залпом  осушил  его  и,
поперхнувшись, закашлялся. Присутствующие внимательно наблюдали за ним.
   - Коммодор Шатрек,  -  наконец  сказал  он  сурово.  -  Я  надеюсь,  вы
предпримете строгие дисциплинарные меры. Это возмутительно!
   - Ничего подобного я не сделаю, - резко возразил  Шатрек.  -  Полковник
заслуживает похвалы, он  сделал  все,  что  было  в  его  силах  в  данной
ситуации. Как вы поступите, когда здесь отменят рабство, полковник?
   - О, просто объявлю, что за примерную службу они  получают  свободу,  а
потом найму их на пять лет.
   - Это может сработать, но только один раз.
   - Я думаю, полковник, что, перед тем как делать подобное заявление, вам
придется разоружить их еще раз. Иначе у вас могут возникнуть неприятности.
   Рэвни бросил на Треваньона быстрый взгляд:
   - Захотят ли они быть свободными? Вот о чем я думаю.
   - Чепуха! - воскликнул Эрскилл. - Вы когда-нибудь слышали о  рабах,  не
мечтающих о свободе?
   Свобода - великое благо. Она нужна всем, везде и всегда.  Граф  Эрскилл
точно знал это, потому что свобода была условием его существования.
   Внезапно Треваньон вспомнил о старом коте своей приятельницы, живущей в
Париже-на-Бальдре. Этот кот ловил мышей и дарил всем  знакомым  дамы.  Для
него, с его кошачьим умом, было непостижимо,  что  кому-то  не  в  радость
красивая, свежая, только что отловленная мышь.
   - Плохо, что нам придется освободить лишь некоторых из  них,  -  сказал
Шатрек. - И мы не сможем выдать каждому новое ожерелье с надписью  "Личная
собственность его императорского величества". Нет, думаю, не сможем.
   - Коммодор Шатрек, вы шутите!.. - начал Эрскилл.
   - Надеюсь, что да, - мрачно ответил Шатрек.


   Верхняя посадочная площадка Цитадели показалась на  переднем  смотровом
экране, постепенно  заполняя  его.  Только  теперь,  когда  все  приобрело
реальные размеры, Треваньон понял, что  крохотные  точки  -  это  люди,  а
пятнышки побольше, размером с зернышко, - летательные аппараты.
   Обрей, сидящий рядом, молча  смотрел  на  промышленный  центр  в  форме
полумесяца, похожий на рабское ожерелье на шее Зеггенсбурга.
   - Какая теснота! Между зданиями нет никакого просвета! А дыму-то,  дыму
сколько! Должно быть, они используют допотопное горючее.
   -  Наверно,  очень  трудно  проводить  деление   атомного   ядра   теми