зер, да  ведь  если  бы  мы  построили  "монахам"  их
пусковой  лазер,  то  могли  бы  использовать  ту  же  технологию  и   для
строительства других энергоустановок, не правда ли?
     - Разумеется. - Я впал в отчаяние. Во рту пересохло, сердце билось во
всю. И я почти догадывался, почему. - Только что значит - "если бы"?
     - Да они еще и заплатили бы нам за это! Черт возьми,  какая  жалость!
Нам просто не из чего его изготовить.
     - То есть как? Его необходимо построить!
     Моррис выпучил глаза.
     - Фрейзер, что с вами?
     Моя тревога обрела определенные очертания.
     - Бог мой! Что ответили  "монахам"?  Моррис,  послушайте!  Вы  должны
заставить Совет Безопасности пообещать "монахам",  что  они  получат  свой
пусковой лазер!
     - Кто я, по-вашему? Генеральный секретарь ООН? Да нам вообще  его  не
построить. Что у нас есть для такого строительства?  Комплекс  запуска  на
Сатурн? Им одним не обойдешься.
     Моррис явно решил, что я, наконец,  сошел  с  ума.  Он,  по-видимому,
испытывал желание выйти на улицу сквозь стенку спиной вперед.
     - Они все сделают, когда вы объясните им, что поставлено на карту.  И
мы можем построить пусковой лазер, если на этом сосредоточит  свои  усилия
весь мир. Моррис,  подумайте  о  пользе,  которую  можно  отсюда  извлечь!
Даровая энергия из морской воды! А световой парус пригодится и для полетов
в пределах Солнечной системы.
     - Картина притягательная, что и говорить. Мы могли  бы  добраться  до
спутников Юпитера и Сатурна. Могли бы добывать  металлы  из  астероидов  с
помощью лазеров... - На мгновение  в  глазах  у  него  мелькнуло  туманное
мечтательное выражение, но сразу же исчезло:  мысли  Морриса  вернулись  к
тому, что он считал реальностью. - Я часто грезил об зтом наяву, когда был
мальчишкой. Когда-нибудь, все именно так и будет. Но не сегодня -  сегодня
мы еще не готовы.
     - Палка всегда о двух концах, - ответил я. - Понимаю,  как  прозвучат
мои слова. Но поверьте, у меня есть причины настаивать. Серьезные причины.
     - Какие же?
     - Когда торговый корабль отправляется  в  путь,  -  сказал  я,  -  он
следует от  одной  цивилизованной  системы  к  другой.  Есть  определенные
приметы, по которым можно предположить, что та или иная система достаточно
цивилизованна и способна построить пусковой лазер. Радио, например.  Земля
испускает не меньше радиоизлучений, чем приличная звезда.
     Когда "монахи" замечают, что в районе какой-нибудь недальней звездной
системы нарастает мощность радиоизлучений, они высылают туда звездолет.  К
тому  моменту,  когда  корабль  достигает   цели,   планета,   испускающая
радиоволны обычно оказывается цивилизованой. Но  не  настолько,  чтобы  не
нуждаться в знаниях, привезенных "монахами" на продажу. Теперь  вам  ясно,
зачем им нужен пусковой лазер? Этот корабль пожаловал к  нам  с  одной  из
"монашьих"  колоний.  На  таком  расстоянии  от  сердца  Галактики  звезды
расположены слишком далеко друг от  друга.  Корабль  разгоняется  звездным
светом и лазером, а тормозит только светом, поскольку  нет  уверенности  в
том, что близ звезды назначения найдется пусковой лазер.  Но  если  бы  им
пришлось и стартовать на одном звездном свете, то, наверное, вообще ничего
бы не получилось. Работа  систем  жизнеобеспечения  на  корабле  "монахов"
рассчитана на cтрого определенный срок.
     - Но вы же сами говорили: "монахи" не знают  заранее,  сохранится  ли
цивилизация на планете назначения достаточно долго.
     -  Верно.  Случается,  что  цивилизация  достигает  уровня  развития,
нужного для строительства пускового  лазера,  успевает  создать  массивное
радиоизлучение, а потом вновь опускается до уровня животных. В том-то  все
и дело. Если мы заявим "монахам", что не можем построить  пусковой  лазер,
то окажемся в их глазах животными.
     - А если мы ответим им отказом? Мол, можем, да не хотим?
     - С нашей стороны это будет невероятно глупо. Упустить такие  выгоды!
Управляемая термоядерная реакция...
     - Подумайте о затратах, Фрейзер. - Моррис  помрачнел.  Ему  хотелось,
чтобы лазер был построен, но он не знал, как этого добиться. - Подумайте о
политиканах, которые станут думать о затратах.  И  о  других  политиканах,
которые станут думать, как объяснить эти затраты налогоплательщикам.
     - Это будет глупо, - повторил я, - и негостеприимно.  "Монахи"  очень
высоко ценят гостеприимство. Видите, нам просто  некуда  деться.  Либо  мы
окажемся тупыми животными, либо нарушителями  законов  гостеприимства.  Но
кораблю "монахов", так или иначе, необходимо больше света для паруса,  чем
дает наше Солнце.
     - Ну и что?
     - А то, что тогда капитан нажмет кнопку, и Солнце взорвется.

     - Какую кнопку? - спросил Моррис. - Какое солнце? Как взорвется?..
     Он не знал, как ему быть. Потом неожиданно разразился таким  громким,
заливистым и веселым смехом, что уборщицы, улыбаясь,  повернулись  в  нашу
сторону. Он предпочел мне не поверить.
     Перегнувшись через стол, я аккуратно  вылил  его  стакан  ему  же  на
колени.
     Стакан был полон лишь на треть, но и трети хватило,  чтобы  мгновенно
оборвать смех Морриса. Прежде, чем он успел выругаться, я сказал:
     - Я не шучу. "Монахи" взорвут Солнце, если мы не построим им пусковой
лазер. Позвоните своему начальству и проинформируйте его об этом.
     Уборщицы уставились на нас в ужасе. Луиза бросилась было  к  нам,  но
нерешительно остановилась.
     Голос Морриса звучал почти спокойно.
     - А зачем понадобилось выливать стакан мне на брюки?
     - Шокотерапия. Чтобы вы внимательно слушали и не отвлекались.  Будете
звонить в Нью-Йорк?
     - Пока еще  нет.  -  Моррис  перевел  дыхание,  посмотрел  на  пятно,
расплывающееся на брюках, но потом усилием воли  заставил  себя  забыть  о
нем. - Поймите, я должен убедить их в том, во что  не  верю  сам.  Кто  же
взрывает чужое солнце за нарушение законов гостеприимства?
     - Да нет же, Моррис. Им придется взорвать  Солнце  просто  для  того,
чтобы добраться до соседней звездной  системы.  Отказ  построить  пусковой
лазер - дело серьезное! Такой отказ грозит кораблю гибелью!..
     - Плевать на корабль, если речь идет о гибели целой планеты!..
     - Вы просто не в состоянии правильно оценить ситуацию...
     - Минуточку. Это ведь торговый корабль, верно? Дураки  "монахи",  что
ли, уничтожать один рынок только ради того, чтобы достичь другого?
     - Мы для них не рынок, если не способны построить пусковой лазер.
     - Но мы можем стать рынком к следующему их рейсу!
     - Какому следующему рейсу?  Вы,  видимо,  не  в  состоянии  осмыслить
масштабы  торговли,  которую  ведут  "монахи".  Ближайшая  к  нам  колония
"монахов" отстоит от  Центра  на...  -  я  запнулся,  пересчитывая,  -  на
шестьдесят четыре тысячи световых  лет!  К  тому  времени,  когда  корабль
завершит один рейс, его уже успеют забыть  на  большинстве  посещенных  им
планет. Мало того. Колония, выславшая корабль, может уже  прекратить  свое
существование, либо перестроить космопорт для обслуживания кораблей  иного
типа, либо одичать  -  такое  происходит  даже  с  "монахами",  и  кораблю
придется брать курс к соседней колонии для переоборудования.
     В межзвездной торговле не бывает повторных рейсов.
     - Н-да, - только и вымолвил Моррис.
     Луиза заставила уборщиц вернуться к работе. Краем уха я  слышал,  как
они обсуждали, посмеиваясь, станет ли Моррис драться,  сумеет  ли  он  мне
задать и так-далее.
     - Как действует это устройство?  -  спросил  Моррис.  -  Как  удается
превратить солнце в сверхновую?
     - Устройство размером с локомотив крепится  к...  к  главной  опорной
консоли, - кажется, это так называется. Нацелено оно строго за  корму,  но
может быть повернуто примерно на шестнадцать градусов в любом направлении.
Его включают после того, как корабль взял старт и  лег  на  курс.  Судовой
математик вычисляет требуемую интенсивность. Установка работает что-нибудь
около года и к тому моменту, когда звезда взрывается, корабль уже успевает
уйти достаточно далеко, чтобы использовать толчок, но не сгореть.
     - Но как действует это устройство?
     - Капитан нажимает кнопку, и все. Энергия поступает от той же силовой
установки, которая питает маневровые двигатели... А, вас  интересует,  что
именно вызывает взрыв звезды? Это мне неизвестно. Да и зачем мне знать?
     - Размером с локомотив. Вызывает взрыв звезды... - В  голосе  Морриса
прорезались истеричные нотки. Бедняга, он начинал  мне  верить.  Я-то  сам
почти не испытывал шока, потому, что на самом деле усвоил  эту  информацию
еще вчера вечером.
     - Когда мы впервые засекли световой парус, - сказал Моррис, - он  шел
к нам от недавно вспыхнувшей сверхновой в созвездии Стрельца. Она случайно
не была рынком, не оправдавшим надежд?
     - Понятия не имею.
     Это его и убедило. Если бы я втирал ему  очки,  я  бы  ответил  "да".
Моррис встал и молча пошел к телефону,  прихватив  по  пути  полотенце  со
стойки.

     Я зашел за стойку, чтобы налить себе еще. Положил  в  стакан  ложечку
льда, плеснул содовой. Мне хотелось ощутить ее жгучий вкус.
     Сквозь стеклянную дверь я увидел Луизу, вылезающую из машины. Руки  у
нее были заняты свертками и пакетами.  Я  подлил  на  лед  содовой,  выжал
лимон. Когда она вошла, напиток был уже готов.
     Луиза сбросила свой груз на стойку.
     - Все для кофе по-ирландски, - сказала она. Я протянул ей стакан,  но
она отказалась: - Нет, спасибо, Эд. Хватит одного.
     - А ты попробуй.
     Она посмотрела на меня со странным выражением, но послушалась.
     - Содовая. Поймал меня, значит.
     - Опять диета?
     - Да.
     - Ты до сих пор никогда не отвечала "да" на этот  вопрос.  Нет  ли  у
тебя желания рассказать мне все подробнее?
     Она отпила немного.
     - Подробности чужой диеты ужасно утомительны. Мне давно следовало  бы
это понять. За работу! Обрати  внимание  -  нам  осталось  всего  двадцать
минут...
     Я открыл один из принесенных ею  бумажных  мешков  и  стал  загружать
холодильник пакетиками взбитых сливок. В другом мешке оказался кофе,  а  в
плоском квадратном пакете лежала пицца.
     - Пицца. Ничего себе диета, - сказал я.
     - Тебе и Биллу, - отрезала Луиза, возясь с кофеваркой.
     Я разорвал упаковку и впился  зубами  в  ломоть  пирога.  Пицца  была
первосортной,  с  богатой  начинкой  от  анчоусов  до  салями,  горячей  и
хрустящей, а я умирал от голода.
     Я ел урывками, не прекращая работать.
     Не много найдется баров, где держат под  рукой  все  необходимое  для
кофе по-ирландски. Слишком хлопотное дело. Требуется уйма взбитых сливок и
молотого  кофе,  холодильник,  смеситель,  запас  специальных   стеклянных
сосудов, изогнутых восьмеркой, шеренга  электрических  плиток  и  -  самое
дорогостоющее  -  уйма  места  за  стойкой,  чтобы  все  это   разместить.
Приучаешься  постоянно  держать  под  рукой  готовые  стаканы,  а  значит,
используешь каждую свободную минутку,  чтобы  засыпать  в  них  сахар.  Но
свободные  минутки  урываются  от  перекуров,  следовательно   мало-помалу
перестаешь перекуривать. Потом привыкаешь не  размахивать  руками,  потому
что вокруг масса горячих  предметов,  о  которые  легко  обжечься.  И  еще
учишься взбивать сливки лишь наполовину, едва вращая смеситель, потому что
взбивать приходится непрерывно и если перестараться, то сливки превратятся
в масло.
     Немного найдется баров, готовых пойти на такие неудобства.  Потому-то
это и выгодно - подавать кофе по-ирландски. Любитель  потратит  на  дорогу
лишние двадцать  минут,  чтобы  добраться  до  "Длинной  ложки",  а  затем
проглотит свой напиток за пять минут, потому что иначе он остынет. Так что
еще полчаса ему придется просидеть за виски с содовой.
     Пока мы готовили кофе, я нашел время спросить:
     - Ты что-нибудь вспомнила?
     - Вспомнила, - ответила она.
     - Расскажи.
     - Я  не  утверждаю,  что  сумела  определить,  какой  именно  курс  я
проглотила. Просто... я теперь способна на то, чего не могла  раньше.  Мне
кажется, меня изменился образ мыслей. Эд, я очень обеспокоена.
     - Обеспокоена?
     Слова полились потоком одно за другим.
     - Я чувствую себя так, будто давно уже влюблена в тебя. Раньше ничего
подобного не было. Почему же вдруг я испытываю к тебе любовь?
     У меня что-то оборвалось внутри. Меня тоже посещали  всякие  мысли...
Но я гнал их от себя, а когда они возвращались, гнал их опять.  Я  не  мог
позволить себе  влюбиться.  Любовь  слишком  дорого  обошлась  бы  мне.  И
причинила бы слишком много боли.
     - Я себя с самого утра так  чувствую.  Мне  страшно,  Эд.  Что,  если
каждый мужчина будет теперь вызывать у меня такие чувства? А вдруг "монах"
решил, что из меня выйдет хорошая шлюха?
     Я рассмеялся куда сильней, чем следовало бы,  и  Луиза  рассвирепела,
прежде чем я успел взять себя в руки.
     - Постой-ка, - сказал я. - В Билла Морриса ты тоже влюблена?
     - Конечно же, нет!
     - Тогда выкинь из головы эти бредни о шлюхе. Продажная женшина любила
бы его больше, чем меня, потому что он богаче, если бы  она  вообще  могла
влюбиться, что мало верятно. Шлюхи, как правило, вовсе не темпераментны.
     - Откуда это тебе известно? - спросила она требовательным тоном.
     - Читал в каком-то журнале.
     Луиза начала смягчаться. Я только сейчас осознал, в каком она  прежде
была напряжении.
     - Допустим, - сказала она. - Но,  в  таком  случае,  я  действительно
люблю тебя.
     Я попытался оттянуть неизбежное.
     - Почему ты никогда не была замужем?
     - Ну, видишь ли, - она хотела уклониться от ответа, но передумала.  -
Каждый, с кем я знакомилась, норовил  сделать  меня  своей  любовницей.  Я
думала, что это нехорошо, и... - Она смущенно запнулась. - А  я  почему-то
думала, что это нехорошо?
     - Тебя так воспитали.
     - Да, но... - Голос ее замер.
     - А сейчас ты что думаешь?
     - Я никогда не стала бы встречаться с кем попало без разбора, но если
нашелся бы кто-то, кто стоил бы того, чтобы с ним встречаться... Нельзя же
связать свою жизнь с человеком, о котором тебе толком ничего не известно.
     - Я в свое время поступил именно так.
     - И чем это обернулось? О, прости, Эд! Но ты ведь сам начал.
     - Ага, - буркнул я, с трудом переведя дыхание.
     -  Но  я  раньше  тоже  думала  совсем  по-другому!  Что-то  во   мне
изменилось...
     Мы разговаривали довольно бессвязно. С паузами и перерывами,  к  тому
же мы все время продолжали работать. Я успел проглотить три  куска  пиццы.
Луиза тоже  вполне  успела  бы  сразиться  со  своей  совестью,  проиграть
сражение и съесть хотя бы ломтик. Но только она  не  притронулась  к  еде.
Пицца лежала прямо перед ней, а  она  и  не  взглянула  на  нее,  даже  не
понюхала. Для Луизы что-то невероятное!
     Полушутя, полусерьезно я сказал:
     - У меня родилась теория. Много лет назад ты подавила свое стремление
к любви любовью к еде. Или же наоборот, все мы грешные  подавляем  аппетит
стремлением к любви, а тебя чаша сия миновала.
     - И таблетка положила этому конец? - Луиза  задумчиво  уставилась  на
пиццу. Яснее ясного, что еда утратила свою магическую власть над ней. -  О
чем я и толкую. Никогда раньше я не могла играть с пиццей в гляделки.
     - Ее оливковые глаза оказывались сильнее твоих.
     - Они гипнотизировали меня.
     - Хорошей шлюхе нужно сохранять форму. - Я пожалел  о  сказанном,  не
успев закрыть рот. - Тут не было ничего смешного - извини.
     - Пустяки...
     Она взяла  поднос  со  свечами,  вставленными  в  красные  стеклянные
вазочки, и начала их разносить. В полумраке бара  она  двигалась  легко  и
грациозно, чуть покачивая бедрами, когда огибала острые углы столиков.
     Я причинил ей боль. Но она ведь достаточно давно знает меня и  должна
была бы усвоить, что я болен недержанием речи...
     Со своей стороны, я  видел  ее  достаточно  часто  и  должен  был  бы
усвоить, что она красива. Но никогда еще она, по-моему, не достигала этого
впечатления с такой подкупающей простотой.
     Она вернулась обратно, по  пути  зажигая  свечи.  Поставив,  наконец,
поднос на место, она перегнулась через стойку и сказала:
     - Это ты меня извини. Но мне не до шуток. Я же ничего не знаю точно.
     - Перестань волноваться. Что бы "монах" ни дал тебе,  он  хотел  тебе
помочь.
     - Я люблю тебя.
     - Что?
     - Я люблю тебя.
     - А я тебя. - Я так редко произносил эти слова, что  они  застряли  у
меня в горле, как будто я лгал, хотя говорил я чистую правду. - Выходи  за
меня замуж, Луиза. Нет, не качай головой. Я хочу жениться на тебе.
     Теперь я снизил  голос  до  шепота.  И  вымученным  шепотом  она  мне
ответила:
     - Нет, пока я не выясню, что именно я приняла, я за тебя не выйду.  Я
не могу доверять себе, пока не узнаю точно.
     - И я тоже, - неохотно проронил я. - Но мы не можем и  ждать.  У  нас
нет времени.
     - Почему?
     - Ах, да, ты же  не  слышала.  Лет  через  десять,  а  то  и  скорее,
"монахи", чего доброго, взорвут наше Солнце. - Луиза  ничего  не  сказала,
только на лбу у нее собрались морщинки. - Все зависит от того,  как  долго
они торгуются. Даже если мы не сумеем  построить  им  пусковой  лазер,  мы
можем убедить их подождать. Их торговым экспедициям приходилось  иной  раз
ждать по...
     - О, боже мой! Так ты всерьез! Из-за этого вы с Биллом и поцапались?
     - Да.
     Луиза вздрогнула. Даже в сумраке бара было видно, как она побледнела.
А потом поступила совсем странно.
     - Я выйду за тебя, - сказала она.
     - Вот и хорошо, - ответил я и вдруг испугался.  Женат.  Опять.  Луиза
положила руки мне на плечи, и я поцеловал ее.
     Оказывается, я хотел поцеловать ее целых... Неужели целых пять лет?
     Она так удобно устроилась у меня а  руках.  Она  гладила  мне  плечи.
Напряжение сошло на нет, исчезло. Женаты. Мы. По крайней мере, располагаем
сроком от трех до десяти лет.
     - Моррис идет, - предупрещил я.
     Она отпрянула.
     - Он не имеет права тебя мучить. Ты ведь никому ничего не сделал! Как
бы мне хотелось знать, что было в той таблетке! Что если я опытный убийца?
     - А что, если я? Нам придется остерегаться друг друга.
     - Ну, о тебе-то мы все знаем. Ты - командир звездолета, переводчик  с
"монашьего" и чудо-юдо, владеющее телепортацией.
     - Плюс еще кое-что. Есть и четвертая профессия. Я вчера принял не три
таблетки, а четыре.
     - Вот как? Почему же ты не сказал об этом Биллу?
     - Смеешься ты, что  ли?  Я  же  вчера  так  окосел,  что  вполне  мог
проглотить руководство  по  организации  революций.  Не  дай  бог,  Моррис
пронюхает...
     Она улыбнулась:
     - Ты действительно думаешь, что принял такую таблетку?
     - Нет, конечно.
     - Но почему? Почему  мы  согласились?  Что  заставило  нас  принимать
таблетки? Право, нам следовало бы быть умнее.
     - А, может, "монах" сначала принял таблетку сам. Может,  у  них  есть
таблетки, обучающне втираться в доверие к инопланетянам.
     - Я ведь и правда испытывала к нему доверие, -  сказала  Луиза.  -  Я
помню.  Мне  представлялось,  что  он   полон   сочувствия.   Неужели   он
действительно взорвет наше Солнце?
     - Действительно взорвет.
     - А четвертая таблетка не научила тебя, как помешать ему?
     - Давай подумаем. Нам известно, что я принял курс  лингвистики,  курс
телепортации для инопланетян и, безусловно, курс  управления  кораблем  со
световым парусом. На  основании  всего  этого...  Я  мог  и  передумать  и
принять, в конце концов, курс карате для червей.
     - Карате, по крайней мере, тебе не повредит... Слушай,  Эд,  если  ты
помнишь, что принимал таблетки, почему ты не помнишь, что в них было?
     - Я вообще ничего не помню.
     - Откуда же ты знаешь, что принял именно четыре?
     - Вот, пожалуйста.
     Я сунул руку в карман и вытащи