Майкл Муркок. Хозяева ямы.

     ПРОЛОГ

   Сидя однажды осенним вечером в кабинете перед небольшим огнем, горевшим
в камине и отнимавшим холодок у комнаты, наполненной запахом надвигающейся
зимы, я услышал внизу, в холле, шаги.
   Я - человек не нервный, но воображение у меня может разыграться, и
когда я покинул кожаное кресло и открыл дверь, то думал о привидениях и
взломщиках. В холле было тихо, и свет не горел, но я увидел поднимающуюся
ко мне по лестнице темную фигуру.
   Было что-то в размерах этого человека, что-то в издаваемом им при
ходьбе звоне такое, что я сразу узнал. Когда он приблизился, по моему лицу
начала расползаться улыбка, и я протянул ему руку.
   - Майкл Кэйн? - это едва ли было вопросом.
   - Он самый, - ответил глухой, вибрирующий голос моего гостя.
   Он поднялся до верха лестницы, и я почувствовал свою руку сомкнутой в
его твердом, мужественном рукопожатии. И увидел ответную улыбку великана.
   - Как там Марс? - спросил я, проводя его в кабинет.
   - Немного изменился с тех пор, как мы разговаривали в последний раз, -
сообщил он.
   - Вы должны рассказать мне, - с нетерпением сказал я. - Что будете
   пить?
   - Спасибо,ничего спиртного. Я уже отвык от него.
   - Как насчет кофе?
   - Это единственное, чего мне недоставало на Марсе.
   - Подожди здесь, - сказал я ему. - Я сегодня дома один. Сейчас схожу и
   приготовлю.
   Я покинул его, упавшего в кресло перед камином и совершенно
расслабившего свое великолепное бронзовое тело. Он выглядел странным и
неуместным в своей марсианской экипировке из перекрещенных ремней,
унизанной незнакомыми драгоценными камнями, при огромном мече с
изукрашенной чашкой гарды и рукоятью, острие которого покоилось на полу.
   Его алмазно-голубые глаза казались намного более огромными и намного
менее напряженными, чем когда я видел его в последний раз. Его манера заст
вила и меня тоже расслабиться, несмотря на волнение от новой встречи с
другом.
   На кухне я приготовил кофе, вспоминая все, что он рассказывал мне о
своих прошлых приключениях - о Шизале, принцессе Варналя, и о Хул Хаджи,
ныне правителе Мендишара - жене и ближайшем друге Майкла Кэйна. Я
вспомнил, как его первое путешествие на Марс - древний Марс, нашего
далекого прошлого - произошло случайно из-за неверной работы передатчика
материи, результата лазерных исследований, проводившихся им в Чикаго; как
он встретил Шизалу и сражался за нее против страшных синих гигантов и их
предводительницы Хоргулы, женщиной его собственной расы, имевшей тайную
власть над людьми. Я вспомнил, как он искал моей помощи, и как я оказал ее
- построив передатчик материи у себя в подвале. Он вернулся на Марс и
встретился со многими опасностями, открыв затерянный подземный город якша,
помогал победить революции и сражался со странными паукообразными
созданиями прежде, чем он снова нашел Шизалу и женился на ней.
Воспользовавшись забытыми научными приборами якша - расы, ныне
предположительно вымершей - он построил машину, способную снова швырнуть
его через Время и Пространство, к передатчику у меня в подвале.
   Очевидно он, как и обещал мне в прошлый раз прежде, чем отбыть,
вернулся рассказать мне о своих последних приключениях.
   Я возвратился с кофе и поставил его перед ним.
   Он налил себе чашку, попробовал его сперва чуть подозрительно, а затем
добавил молока и сахара. Он сделал первый глоток и усмехнулся.
   - Единственное, к чему я не потерял вкуса, - заметил он.
   - А единственное, к чему не потерял вкуса я, - ответил я с нетерпением,
- это желание услышать вашу последнюю историю с начала и до конца.
   - Вы уже опубликовали первые два приключения? - спросил он.
   В то время этого не произошло, так что я покачал головой.
   - Кто-то да поверит мне в достаточной степени, чтобы опубликовать их, -
сказал я ему. - люди считают, что я написал их по какой-то причине цинично
- но мы-то знаем, что это не так, что вы - вполне реальны, что ваши
подвиги действительно имели место. Это поймут в один прекрасный день,
когда правительства будут готовы обнародовать информацию, подтверждающую
то, что вы мне рассказали. Тогда все поймут, что я не лжец и не чокнутый
или, что еще хуже - коммерческий писатель, пытающийся написать
научно-фантастический роман.
   - Надеюсь, что так, - серьезно отозвался он. - Потому что было бы очень
жаль, если люди оказались бы не в состоянии прочесть историю о пережитом
мною на Марсе.
   Когда он прикончил первую чашку кофе и протянул руку налить себе еще, я
настроил магнитофон так, чтобы он записывал каждое его слово, а потом
снова расположился в своем кресле.
   - Ваша чудесная память работает как обычно, в полную силу? - спросил я.
   - Думаю, что да, - улыбнулся он.
   - И вы собираетесь рассказать мне о своих недавних приключениях на
Марсе.
   - Если вы желаете о них услышать.
   - Желаю. Как поживает Шизала, ваша жена? Как там Хул Хаджи, ваш друг,
синий гигант? И Хоргула? Есть какие-нибудь новости о ней?
   - О Хоргуле - никаких, - ответил он. - И благодарю судьбу за это!
   - Тогда что же? Наверняка ведь на Марсе, время было не настолько бедно
событиями?
   - Разумеется, оно щедро на них. Я только-только пришел в себя от того,
что случилось. Рассказ обо всем этом, поможет мне посмотреть на
происшедшее объективно. Но с чего же мне начать?
   - В последний раз я слышал от вас, что вы с Шизалой жили счастливо в
Варнале, что вы проектировали воздушные корабли для увеличения воздушной
армии Варналя, и что вы совершили несколько экспедиций в подземный город
якша для изучения их машин.
   - Совершенно верно, - задумчиво кивнул он. - Ну, я могу начать с нашей
шестой экспедиции в город якша. Вот тогда-то все и началось. Вы готовы?
   - Готов, - ответил я.
   И Кэйн начал свой рассказ.

                              Э. П. Б.
                              Честер-сквер,
                              Лондон, С.В.1.
                              Август, 1969 г.



     Глава первая: ВОЗДУШНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ.


   Я поцеловал на прощанье Шизалу, не представляя себе, что не увижу ее
вновь много марсианских месяцев, и подцепил лесенку, ведущую в гондолу
моего воздушного корабля, построенного по чертежам, выполненным мною.
   Шизала выглядела красивее, чем когда-либо, являясь несомненно, самым
прекрасным человеческим существом на Марсе.
   Вокруг нас поднимались в свете раннего утреннего солнца стройные башни
Варналя, города, где я был теперь брадинаком, или принцем. Стоял запах
душистого тумана - зеленого тумана, поднимавшегося с озера в центре
Варналя тонкими зелеными струйками, смешивающимися с разноцветными
вымпелами, развевавшимися на венчающих башни мачтах. Большинство зданий -
высокие и белые, хотя и много из прекрасного голубого мрамора, а другие
были с прожилками золота. Это изящный, красивый город - наверное,
прекраснейший на Марсе.
   Именно здесь жили мы с момента нашего бракосочетания и были очень
счастливы. Но я - беспокойная душа, и мой ум жаждал новой информации о
забытых машинах якша в подземельях Марса, все еще нуждавшихся в
исследованиях.
   Поэтому, когда из лежащего далеко на севере Мендишара прилетел
навестить меня Хул Хаджи, прошло немало времени, пока я предложил
экспедицию в подземелья якша, и частично ради того, чтобы вспомнить старые
приключения.
   Он с энтузиазмом согласился, и вопрос был реш„н.  Мы предполагали
затратить на это время, эквивалентное земной неделе, и Шизала, любящая
меня глубокой и преданной любовью, на которую я отвечал полной
взаимностью, не возражала против этой вылазки.
   Теперь Хул Хаджи, Синий Гигант, ставший моим самым верным другом на
Марсе, поджидал наверху, в каюте воздушного корабля, мягко покачивавшегося
на ветру.
   Я ещ„ раз поцеловал Шизалу, не говоря ни слова.  В словах не было нужды
- мы общались глазами, и этого хватало.
   Я начал подниматься по лесенке на корабль.
   Интерьер его был уютно меблирован кушетками из материала, довольно
похожего на красный плюш, и изделиями из металла, схожего с бронзой и так
же отполированного. В таком убранстве было что-то смутно ностальгическое и
викторианское, и я был не против этого. Например, вер„вки, охватывающие
сетью газовый мешок, были из толстых красных шнуров, а металлическая
гондола выкрашена в ярко-зел„ные и красные цвета, с завитками, оттен„нными
золотом. Управление корабл„м происходило спереди, и тут опять имел место
похожий на бронзу металл, покрытый ч„рной эмалью.
   Я включил двигатель, взобравшись на кресло рядом с Хул Хаджи, чь„
массивное тело с синей кожей заставляло меня чувствовать себя карликом
рядом с ним.
   Мой друг с интересом наблюдал, как я потянул за рычаг, освобождая
тросы, державшие корабль у земли.  После отбытия, я направил корабль на
север от Варналя - не без сожаления, так как знал, что буду скучать по
Шизале и по Городу Зел„ных Туманов.
   Не знал я тогда, что мне прид„тся расстаться с ними на очень короткое
для них, и очень длинное для меня время; что обстоятельства сложатся так,
что я встречусь лицом к лицу со смертью, вынесу огромные лишения и испытаю
страшные опасности прежде, чем увижу их снова.
   Однако, в таком, слегка меланхоличном настроении я установил курс на
север, чувствуя нарастающее возбуждение от перспективы вновь продолжить
изучение машин якша. Путешествие предстояло долгое даже на мо„м,
сравнительно скоростном корабле.
   Однако, путешествие в расположенный в пустыне город якша оказалось
прерванным, ибо на второй день пути двигатели начали работать с перебоями.
Меня это удивило, так как я доверял своим механикам.
   Я повернулся к Хул Хаджи. Мой друг смотрел на расстилавшуюся внизу
местность.Она представляла собой ландшафт приблизительно ж„лтого цвета:
поверхность почвы была покрыта зарослями огромных цветов, похожих на
гигантские ирисы, покачивающиеся под нами словно в грациозном, хотя и
монотонном танце.  Время от времени однообразие моря ж„лтых цветов
нарушалось цветными всплесками голубого или зел„ного; цветами,
напоминавшими по внешнему облику бледные ноготки. Даже на таком расстоянии
они испускали томные запахи, восторгавшие мо„ обоняние. Эта красота,
казалось, привела Хул Хаджи в состояние транса, и он даже не заметил
перемены звука в работе двигателей.
   - Похоже, что нам, возможно, прид„тся приземлиться, - уведомил я его.
   Он взглянул на меня.
   - Почему, Майкл Кэйн? Разве тебе это нравится?
   - Что ты имеешь в виду? - спросил я.
   Он показал вниз.
   - Цветы.
   - Мы можем найти поляну.
   - Я хотел сказать не это. Разве ты не слышал о Цветах Меднафа? Они
привлекательны издали, но крайне опасны, когда к ним приблизишься. Отсюда
их запах приятен, но когда к ним подойд„шь поближе, он вызывает сперва
летаргию, а потом сильное безумие.  Многие попали в западню этих цветов, и
растения выпили из них жизненные соки, оставив их лиш„нными всего
человеческого. Люди становятся безмозглыми существами и в конце концов
попадают в зыбучие пески Голаны, где их медленно засасывает, и об этих
несчастных больше никто никогда не слышал.
   - Ни одно человеческое существо недостойно такой судьбы! - содрогнулся я.
   - Но многие пострадали! А те, кто уцелел, представляют собой после
этого немногим больше, чем ходячих мертвецов.
   - Тогда давай направим курс подальше и от Меднафа и от Голаны, и будем
надеяться, что наши моторы не заглохнут, пока они останутся далеко позади
нас, - сказал я, принимая решение любой ценой избежать опасности,
раскачивающейся на ветру под нами, даже если станет необходимым дрейфовать
по воле ветра, пока эти ж„лтые поля не кончатся.
   Пока я разбирался с двигателем, Хул Хаджи рассказывал мне историю о
старом отчаянном человеке, неком Блемплаке Безумном, который, как
предполагалось, вс„ ещ„ скитался там, внизу. Он впитал в себя столько
ароматов, что они больше не действовали на него так, как на других, и
сумел выжить в зыбучих песках - потому что именно он-то и был их
первоначальным создателем. Некогда он явно был человеком благосклонным и
полезным, приобретшим откуда-то немного научных знаний и не стремившимся к
величию.  Мало зная о том, что имеет, он попытался использовать свои
знания для постройки огромной сверкающей башни, которая вдохновляла бы
людей своей красотой и величием. Был заложен фундамент, и долгое время
казалось, что он преуспеет. К сожалению что-то вышло не так и
подействовало на его мозг. Его эксперимент вышел из-под контроля, и в
результате появились зыбучие пески, имевшие особые и неестественные
свойства и нигде больше не встречавшиеся.
   В скором времени и с чувством огромного облегчения мы пролетели над
цветами и зыбучими песками. Я видел их только ночью, при свете мчавшихся
по небу лун, но и беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы сказать мне,
что Хул Хаджи не преувеличивал.  От медленно перемещавшейся внизу гряды
снизу раздавались странные крики, безумный бред, казавшийся иногда
членораздельными словами, но я не мог разобрать в них никакого смысла, да
и не очень-то и старался.
   К утру мы пролетели над несколькими сверкающими оз„рами, усыпанными
зел„ными островами, и иногда по огромным просторам водяной глади скользила
лодка.
   Я заметил Хул Хаджи, что это приятный контраст, и он согласился. Пока
мы пролетали над предыдущей территорией, он тревожился больше, чем
признавался мне в этом. Я спросил его, не будет ли разумным попытаться
приземлиться, поскольку двигатель теперь работал с большими перебоями и
вскоре обязательно вообще заглохнет. Он сказал мне, что это будет
безопасно, так так на островах живут просвящ„нные и умные люди, способные
развлечь и привести в восторг любого гостя оз„р. Пока мы пролетали, он
указывал названия. Среди всех имелся один пышный остров, стоявший
несколько в стороне от остальных.
   - Этот остров называется Драллаб, - сообщил Хул Хаджи. - Его народ лишь
изредка контактирует с соседями, но хотя он, похоже и не играет большой
роли в деятельности других островов, оказывает на них немалое
художественное влияние и очень гостеприимен. Жители его принимали однажды
меня, когда я путешествовал по островам, и я наслаждался каждым мгновением
пребывания там.
   Появился ещ„ один остров. Он выглядел странным контрастом, совмещая в
себе черты всех островов.  Это был К`кокрум, как уведомил меня Хул Хаджи.
Остров, всего лишь несколько лет назад поднявшийся из озера и вс„ ещ„ по
большей части ненасел„нный, хотя жившие там люди казались народом странных
контрастов, иногда дружелюбные к чужакам, иногда - нет.
   Мы решили не приземляться там и пролетели ещ„ над несколькими
островами, а Хул Хаджи с большой любовью сообщал их названия. Тут имелись
С`сидла с нежным ландшафтом высоких сильных деревьев и широких т„мных
прогалин, и Носирра, суровое, здоровое на вид местечко с большими, как
сообщил мне Хул Хаджи, пока ещ„ не добытыми сокровищами.
   Я горел желанием услышать вс„ это, даже хотя часть моего внимания
сосредоточилась на двигателе, так как вс„, что я слышал, больше и больше
очаровывало меня по-прежнему лишь частично исследованным мною миром, и чем
больше я буду знать о н„м, тем лучше буду подготовлен к выживанию здесь.
   В скором времени мы сумели осторожно провести воздушный корабль над
всеми островами и увидели перед собой на материке город, который, как мы
решили, будет лучшим местом для приземления на случай, если двигатель
окажется неподдающимся ремонту, город, называвшийся, как сказал мне Хул
Хаджи, КендАмрид. Жители его, сообщил он мне, хорошо известны своим
ремесленничеством и умением обращаться с немногими, бывшими в ходу на
Марсе, техническими устройствами. Они могут нам помочь больше, чем островитяне, хотя островитяне были, возможно, дружелюбнее.
   Я поманипулировал с управлением, и мы начали снижаться к Кенд-Амриду.
   Позже мне пришлось пожалеть, что мы не приземлились на одном из
островов, ибо Хул Хаджи обнаружил, что Кенд Амрид изменился с известного
ему времени, когда он, как скитавшийся изгнанник, пров„л некоторое время в
этом городе.
   А когда наступил вечер, погрузивший т„мные башни города в густую тень,
мы проплыли над ним с облегчением в сердце.
   Место это было безмолвное, и огней горело мало, но я отн„с это к тому
факту, что обитатели его являлись людьми, по словам Хул Хаджи, упорно
трудившимися, с простыми удовольствиями, и празднества проходили только
при свете солнца.
   Мы снизились на окраине города, и я выстрелил якорь-кошку, вонзивший в
землю острые лапы и давший мне возможность спуститься по лесенке и
прикрепить канаты к паре росших поблизости чахлых деревьев.
                             *


     Глава вторая: ГОРОД ПРОКЛЯТЬЯ.


   Когда мы приблизились к Кенд-Амриду, рука Хул Хаджи инстинктивно легла
на рукоять меча. Хорошо зная его, я заметил этот жест и наш„л его
тревожным.
   - Что-нибудь не так? - спросил я.
   - Не уверен, друг мой, - ответил он.
   - Мне кажется, что ты говорил, что Кенд-Амрид - безопасное место для
нас.
   - Я так думал. Но мне неспокойно. Я не могу объяснить это чувство.
   Его настроение передалось мне, и в мозг стали закрадываться мрачные
мысли.
   - Я устал, - пожал плечами Хул Хаджи. - Мне кажется, что вс„ дело в
этом.
   Я принял это объяснение, и мы пошли к воротам города, чувствуя себя
немного менее встревоженными.
   Ворота стояли открытыми, и никто не охранял их.  Если жители настолько
щедры душевно, чтобы позволять себе такое, то не возникает никаких
затруднений с нахождением помощи.
   Хул Хаджи, однако, пробормотал что-то о том, что это необычно.
   - Они - народ необщительный.
   Мы шли по безмолвным улицам. Высокие т„мные здания казались лиш„нными
признаков жизни, словно декорации, возвед„нные на сцене для какой-то
экстравагантной постановки - и сцена в данный момент была пустой.
   Когда мы шли, наши шаги вызывали гулкое эхо. Хул Хаджи ш„л впереди,
направляясь к центру города.
   Немного позже я услышал ещ„ что-то кроме эха и остановился, коснувшись
ладонью руки Хул Хаджи.
   Мы прислушались.
   Вот оно - тихие шаги, такие, какие изда„т человек, идущий в суконных
шл„панцах или в сапогах из очень мягкой кожи.
   Звуки донеслись до нас. Рука Хул Хаджи снова инстинктивно легла на
рукоять меча.
   Из-за угла появилась фигура, закутанная в ч„рный плащ, сложенный на
голове в форме капюшона. В одной руке он держал букет цветов, в другой -
белый плоский ящик.
   - Приветствую тебя, - формально обратился я к нему в марсианском
приветствии. - Мы - гости в вашем городе, и ищем помощи.
   - Какую помощь может оказать Кенд-Амрид любому человеческому существу?
- мрачно пробормотал закутанный в плащ человек, и в голосе его не было ни
единой вопросительной ноты.
   - Мы знаем, что ваш народ практичен и полезен, когда речь заходит о
машинах. Мы думали... - заявление Хул Хаджи оборвал странный смех
закутанного в плащ незнакомца.
   - Машины! Не говорите мне о машинах!
   - Почему же это?
   - Не спрашивайте ни о ч„м! Покиньте Кенд-Амрид, пока можете!
   - Почему нам не следует говорить о машинах? Ввели какое-то табу? Народ
теперь ненавидит машины? - Я знал, что в некоторых обществах Земли
страшились машин, и общественное мнение отвергало их, поскольку в них
видели бесчеловечность, и упор на машинерию заставлял некоторых философов
обеспокоиться, что человеческие существа могут стать в перспективе слишком
искусственными. На Земле я, как уч„ный, сталкивался иногда с такой
позицией на вечеринках, где меня обвиняли во всех смертных грехах из-за
того, что моя работа имела отношение к ядерной физике. Я гадал, не довели
ли жители этого города подобные взгляды до воплощения в жизнь и не
запретили ли машины, поэтому решил задать такой вопрос.
   Но человек в плаще снова засмеялся.
   - Нет, - ответил он, - жители города не ненавидят машины - если они не
ненавидят друг друга.
   - Тво„ замечание невразумительно, - нетерпеливо бросил я. - Что
случилось? - Я начал думать, что первый встреченный нами