Белфигу.
Несмотря на тусклый свет вечных сумерек, я все-таки рассмотрел  его  лицо,
хотя он и пытался скрыть  изъяны  косметикой.  Обвислые  щеки,  мешки  под
глазами, опущенные вниз уголки рта, свидетельствующие о  снисходительности
к себе, - все было замазано гримом, хотя вряд ли  это  могло  облагородить
такую отвратительную внешность.
   Духовного лорда сопровождала свита -  размалеванные  юноши  и  девушки,
которые, глупо хихикая, несли багаж, ежась от сырого прохладного воздуха.
   Епископ взял меня под руку  и  повел  вниз,  к  заливу,  где  нас  ждал
корабль.
   Я не противился, но все же  оглянулся:  несут  ли  вслед  за  мной  мое
оружие. В руках рабов увидел свое длинное с серебряным наконечником  копье
и боевую секиру. Не знаю,  почему  я  взял  с  собой  оружие.  Епископ  не
возражал, хотя вряд ли испытывал от этого радость.
   При всей беспросветности жизни  в  Ровернарке  я  не  считал,  что  мне
угрожает какая-то опасность. Жители его смирились с тем, что я не принимаю
участия в их увеселениях, и оставили меня в покое. Они  не  вмешивались  в
мои дела. Лорд Шаносфейн тоже  сохранял  нейтралитет.  Один  лишь  епископ
Белфиг не производил на меня впечатления безобидного  человека.  Наоборот,
от него исходило что-то зловещее, и у меня создалось впечатление, что  он,
может быть, единственный  из  всего  этого  своеобразного  общества  имеет
относительно меня какие-то намерения.
   В то же время при всей своей карикатурной внешности он  был  достаточно
образованным человеком, и чувство опасности, видимо, возникло  из-за  моих
собственных пуританских  взглядов.  И  все-таки  я  не  забывал,  что  он,
единственный в Ровернарке, не был со мной откровенен.
   - Ну, мой дорогой лорд Урлик, как  вам  нравится  наш  флот?  -  Белфиг
указал пухлым пальцем в сторону корабля.
   На епископе были доспехи, которые и его превращали в человека-луковицу,
за плечами развевался парчовый плащ, но шлем его нес раб.
   - Никогда не видел такого корабля, - признался я.
   Мы подошли ближе, и я с интересом стал рассматривать  судно.  Оно  было
примерно сорока футов в длину и десяти в высоту, Как и все  в  Ровернарке,
его броня затейливо украшена рельефами из серебра,  бронзы  и  золота.  На
пирамидальной надстройке террасами располагались длинные узкие палубы.  На
самом  верху  находилась  квадратная  палуба,  над   которой   развевалось
несколько флагов. Корпус поддерживался подпорками, которые были  соединены
с лежащим в воде широким, чуть выгнутым листом,  сделанным  из  материала,
похожего на стекловолокно. Мачт не было, но с обеих сторон корабля имелись
широколопастные колеса. У весел тоже были лопасти, но  они  в  отличие  от
лопастей колес не были помещены в кожух, а наоборот, торчали. Но и они, на
мой взгляд, не могли заставить корабль сдвинуться с места.
   - Должно быть, на корабле сильные машины? - предположил я.
   - Машины? - Белфиг усмехнулся. - На корабле нет никаких машин.
   - Тогда...
   - Подождите, пока мы не поднимемся на борт.
   Несколько человек на берегу держали два паланкина и явно ждали нас.  Мы
шли по берегу, и под ногами  у  нас  хрустели  кристаллы.  Епископ  сел  в
паланкин. Я неохотно сделал то же самое. Иначе пришлось бы идти по темной,
вязкой воде, один вид которой вызывал  отвращение.  Возле  берега  плавала
серая пена, и  я  уловил  запах  разложения  и  нечистот.  Очевидно,  сюда
сливались городские отходы.
   Рабы подняли паланкины и  пошли  по  воде,  обходя  черные  маслянистые
водоросли.
   С корабля нам бросили трап, и Белфиг, жалобно кряхтя, стал  карабкаться
по нему вверх. Я последовал за ним. Мы поднялись на  борт  и  оказались  у
подножия пирамиды, а затем стали подниматься  снова,  пока  не  добрались,
наконец, до верхней палубы. Здесь мы остановились, поджидая свиту и членов
экипажа. На носу корабля  была  еще  одна  палуба,  огражденная  перилами,
выточенными в стиле  рококо.  С  нее  в  воду  спускались  длинные  тросы,
прикрепленные к столбам, и я решил, что это якорные канаты.
   У меня было чувство, будто мы находимся не на борту морского  судна,  а
на огромной телеге. Скорее всего, это объясняется тем, что гребные  колеса
располагались на оси попарно и не было видно механизма, приводившего их  в
движение.
   Раб принес копье и секиру. Я поблагодарил  его  и  прикрепил  оружие  к
крючкам на поручне.
   Белфиг посмотрел на небо взглядом опытного моряка. На небе были все  те
же плотные коричневые облака, почти не  пропускающие  тусклого  солнечного
света. Укутавшись в плащ, я с нетерпением ждал, когда епископ Белфиг  даст
команду отчаливать.
   Честно говоря, я уже раскаивался, что отправился в это  путешествие.  Я
не  имел  понятия,  на  кого  предстоит  охотиться.  Чувство   внутреннего
дискомфорта нарастало во мне, и одновременно внутренний голос говорил, что
епископ пригласил на охоту вовсе не для того, чтобы развеять мою скуку,  а
с какой-то другой, более серьезной целью.
   Моржег, оказавшийся капитаном этого корабля,  вскарабкался  на  верхнюю
палубу и предстал перед хозяином.
   - Мы готовы к отплытию, господин епископ.
   - Отлично.
   Белфиг доверительно положил свою бледную ладонь мне на плечо.
   - Сейчас  вы  увидите  наши  "двигатели",  граф  Урлик,  -  сказал  он,
загадочно улыбнувшись Моржегу. - Командуйте, сэр Моржег!
   Моржег перегнулся через перила  и  посмотрел  на  вооруженных  людей  в
носовой части корабля. Они были привязаны к сиденьям, а в  руках,  обвитых
веревками, держали кнуты. Рядом с каждым лежал длинный гарпун.
   - Приготовиться! - прокричал Моржег, сложив рупором руки.
   Люди подтянулись и подняли кнуты.
   - Начали!
   Кнуты одновременно со свистом ударили по воде. Это повторилось  трижды,
и вдруг вода перед носом корабля  пришла  в  движение.  К  моему  великому
удивлению, со дна начало подниматься что-то огромное и непонятное.  Четыре
громадные рычащие головы с длинными прямыми клыками вынырнули из глубины и
с  ненавистью  посмотрели  на  людей  с  кнутами.  Из  надсаженных  глоток
раздались странные лающие звуки. Чудовищные извивающиеся тела  метались  в
воде. С помощью упряжи и  поводьев,  надетых  на  животных,  их  заставили
повернуться в сторону моря.
   Снова ударили кнуты, и звери поплыли вперед. Судно тяжело  тронулось  с
места, и меня удивило, что весла-колеса не погружаются в  воду,  а  держат
корабль на поверхности, как карету.
   Собственно говоря, корабль и был огромной каретой, предназначенной  для
прогулок по поверхности воды, а запряжены  в  эту  карету  были  уродливые
чудовища - помесь сказочных морских змеев с морскими львами из мира  Джона
Дакера, для пущей свирепости дополненная чертами саблезубого тигра.
   Кошмарные чудовища плыли в  кошмарный  океан,  увлекая  за  собой  наше
невообразимое судно. Кнуты свистели все громче, погонщики погоняли зверей,
и те  плыли  все  быстрее.  Закрутились  колеса,  и  вскоре  жуткий  берег
Ровернарка скрылся во мраке. Мы остались одни среди адского моря.
   Епископ Белфиг оживился. Он надел шлем и  поднял  забрало.  В  стальном
обрамлении его лицо выглядело еще более отталкивающим.
   - Ну как вам, граф Урлик, наши двигатели?
   - Я никогда  не  мог  вообразить  ничего  подобного.  Как  вам  удалось
выдрессировать этих зверей?
   - О, они специально  были  выведены  для  такой  работы.  Это  домашние
животные. Когда-то в Ровернарке жило много  ученых.  Они  построили  дома,
которые отапливались огнем, еще  горевшим  в  недрах  нашей  планеты.  Они
придумали  и  построили  необыкновенные   корабли.   Они   вывели   породы
животных-тяжеловозов. Но это было тысячу  лет  назад.  Теперь  мы  уже  не
нуждаемся ни в каких ученых...
   Мне показалось, что он просто хочет произвести впечатление, и я  ничего
не возразил в ответ. Вместо этого спросил:
   - А на кого мы будем охотиться, господин епископ?
   Белфиг вздохнул:
   - Ни больше, ни меньше, чем на самого морского оленя. Это очень опасно,
и мы можем погибнуть.
   - Погибнуть в этом жутком океане - не самая заманчивая  перспектива,  -
сказал я.
   Он усмехнулся:
   - Скверная смерть. Может быть, даже самая худшая из всех возможных.  Но
ведь это возбуждает, не правда ли?
   - Возможно. Но не меня.
   - Послушайте, граф Урлик. Мне казалось, что вам  уже  начала  нравиться
наша жизнь.
   - Я благодарен вам за гостеприимство! Если бы  не  вы,  я  наверное  бы
погиб. Но в отношении вашей жизни слово "нравится" я бы не употреблял.
   Он облизал губы, и глаза его насмешливо сверкнули.
   - А рабыня, которую вам прислал?
   Я глотнул холодный соленый воздух:
   - Мне снились кошмары, и она показалась мне частью этих кошмаров.
   Белфиг захохотал и похлопал меня по спине:
   - А ты, оказывается, здоровый кобель, девчонка мне  все  рассказала.  В
Ровернарке нет нужды прикидываться застенчивым!
   Я отвернулся и стал рассматривать темную воду.


   Морские животные с лаем  бросились  вперед,  колеса  шлепали  по  воде,
епископ Белфиг усмехался, то и  дело  переглядываясь  с  мертвенно-бледным
Моржегом.  Иногда  в  коричневых  облаках  образовывался  просвет,  сквозь
который был виден резко очерченный круг красноватого тусклого солнца.  Оно
было похоже на подвешенный  к  своду  пещеры  драгоценный  камень.  Иногда
облака сгущались  настолько,  что  мы  плыли  в  кромешной  тьме,  и  лишь
искусственный свет факелов освещал наш путь. Подул легкий ветерок,  но  на
вязкой поверхности воды не появилось даже ряби.
   Отчаяние вновь охватило меня. Я прошептал имя Эрмижад и тут же  пожалел
об этом. Даже беззвучно произносить это имя здесь значило пачкать его.
   Корабль продвигался вперед. Команда  слонялась  без  дела  по  палубам,
сидела на ступеньках и поручнях.
   Время от времени раздавался непристойный смех епископа Белфига,  и  его
жирные щеки колыхались.
   Мне уже стало казаться, что погибнуть в волнах этого соленого  моря  не
так уж и страшно.



7. ЧАША И КОЛОКОЛ

   Через некоторое время Белфиг в сопровождении рабов отправился к себе  в
каюту, а девушка, приходившая ночью, поднялась на палубу и положила мне на
руку теплую ладонь.
   - Хозяин, ты хочешь меня?
   - Предложи себя Моржегу или кому-нибудь  другому,  -  ответил  я,  -  и
забудь все, что было ночью.
   - Но, хозяин, ты же разрешил мне привести с собой  подругу?  Я  думала,
что наши развлечения пришлись тебе по вкусу.
   - Ты ошибаешься. Уйди...
   Я остался на палубе один. В глазах  рябило,  на  веках  и  на  ресницах
выступила соль. Я спустился в каюту и запер дверь.  Ложиться  на  кровать,
всю в мехах и шелках, не захотелось, и я улегся на подвесную  койку-гамак,
предназначенную, видимо, для прислуги. Меня укачало, и я быстро уснул.
   Сны мои были туманны. Какие-то видения...  Какие-то  слова...  И  вдруг
оцепенев от ужаса, я услышал:
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ - МЕЧ ПОБЕДИТЕЛЯ.
   СЛОВО МЕЧА - ЗАКОН ПОБЕДИТЕЛЯ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   НА ОСТРИЕ МЕЧА - КРОВЬ СОЛНЦА.
   РУКОЯТКА СЛИЛАСЬ С РУКОЮ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   РУНЫ НА МЕЧЕ - КЛАДЕЗЬ МУДРОСТИ.
   ИМЯ ЕМУ - КОСА.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ...
   Я проснулся, но слова  продолжали  звучать  в  моем  мозгу.  Я  тряхнул
головой и чуть не выпал из гамака. За дверью послышались шаги,  потом  они
удалились и зазвучали уже наверху.  Я  ополоснул  под  умывальником  лицо,
вышел из каюты и по украшенной затейливой  резьбой  лестнице  поднялся  на
верхнюю палубу.
   Там стоял Моржег с  кем-то,  видимо,  из  команды.  Перегнувшись  через
поручни, они внимательно вслушивались в шум моря. Внизу, на носу  корабля,
погонщики  продолжали  хлестать  морских  животных.  Увидев  меня,  Моржег
отпрянул от поручней. Он был взволнован.
   - Что случилось? - спросил я.
   Он пожал плечами:
   - Какие-то непонятные звуки.
   Я тоже прислушался,  но  не  услышал  ничего,  кроме  свиста  кнутов  и
шлепанья колес по воде.
   И вдруг где-то впереди возник слабый гул. Я с напряжением вглядывался в
густой бурый туман. Гул нарастал.
   - Это же колокол! - воскликнул я.
   Моржег нахмурился.
   - Колокол! Может быть, впереди скалы, -  предположил  я,  -  и  колокол
предупреждает нас об опасности?
   Моржег кивнул в сторону морских зверей:
   - Слевы почувствовали бы и свернули в сторону.
   Колокольный звон становился все  громче.  Наверное,  это  был  огромный
колокол - звук его был настолько мощным, что корабль дрожал.
   Даже морские чудовища встревожились... Они пытались свернуть в сторону,
но кнуты погонщиков заставляли их плыть вперед.
   А гул все нарастал, и уже казалось, что мы находимся в самом  эпицентре
звона.
   На палубу выскочил епископ Белфиг. Вместо военных доспехов на нем  была
ночная рубашка, поверх которой он накинул меховую  шкуру.  Косметика  была
размазана по всему лицу. Видимо, его  разбудил  звук  колокола.  В  глазах
застыл страх.
   - Что это за колокол? - спросил я его.
   - Не знаю, не знаю.
   Но он знал. Или догадывался. Он боялся колокола.
   - У Бладрака... - заговорил Моржег.
   - Тихо! - прошипел Белфиг. - Как это могло случиться?
   - Что такое Бладрак? - спросил я.
   - Ничего, - пробормотал Моржег, не сводя глаз с епископа.
   Я замолчал, но ощущение надвигающейся опасности у меня все возрастало.
   Звон был уже таким громким, что заболело в ушах.
   - Поворачивай назад! - прокричал Белфиг. - Командуй, Моржег! Быстрее!
   Признаюсь, столь явный  страх  этого  самоуверенного  и  самодовольного
человека доставил мне некоторое удовольствие.
   - Мы возвращаемся в Ровернарк? - спросил я.
   -  Да,  мы...  -  Он  нахмурился,  но,  взглянув  на  меня,   попытался
улыбнуться. - Нет. Пожалуй, нет!
   - Вы передумали?
   - Да успокойтесь же, черт вас побери! - заорал он. Но тут же взял  себя
в руки. -  Извините,  граф  Урлик.  Нервы.  Этот  жуткий  гул...  -  И  не
договорив, резко повернулся и направился вниз.
   Колокол все  еще  звонил,  но  погонщики  уже  разворачивали  животных,
которые то поднимались высоко над водой, то плюхались  обратно,  дергая  и
волоча за собой корабль.
   Погонщики  опять  начали  безжалостно  их  хлестать,  и  корабль  пошел
быстрее.
   Звон понемногу утихал. Из-под колес, крутившихся с  бешеной  скоростью,
летели  тяжелые  брызги.  Внезапно  наша  морская  карета   затряслась   и
подпрыгнула на полном ходу - меня с силой отбросило к поручням. Я с трудом
поднялся на ноги и вдруг услышал, что колокол умолк. Над  океаном  повисла
глухая тишина.
   Вновь появился епископ Белфиг, но уже в  военном  снаряжении  и  плаще.
Косметика была приведена в порядок, но даже грим не мог  скрыть  необычную
бледность  епископа.  Он  поклонился  мне,  кивнул  Моржегу  и   попытался
улыбнуться:
   - Извините, граф Урлик. На какое-то мгновение я потерял  голову.  Плохо
соображал со сна и растерялся. Ужасный звон, не правда ли?
   - По-моему, он вас напугал? Мне показалось, что он вам знаком.
   - Нет, что вы!
   - И Моржегу тоже. Не зря же он вспомнил о Бладраке...
   - Глупая легенда, - отмахнулся  Белфиг.  -  Гм...  Легенда  о  чудовище
Бладраке с голосом, похожим на звон  громадного  колокола.  Вот  Моржег  и
подумал, что это Бладрак... Что он хочет... э-э-э... сожрать нас.
   Епископ неестественно хихикнул.
   Я не поверил ни слову, однако, поскольку был  гостем  Белфига,  не  мог
быть слишком назойливым и не стал больше задавать вопросов.  Мне  пришлось
проглотить эту очевидную, специально для меня  состряпанную  ложь.  Белфиг
стал обсуждать с Моржегом новый курс корабля, а я вернулся  в  каюту.  Там
обнаружил ту же самую девицу. Совершенно голая, она лежала  на  кровати  и
радостно улыбалась. Я улыбнулся ей в ответ и улегся на свою висячую койку.
   Но не успел закрыть глаза, как наверху раздался крик.  Я  выпрыгнул  из
гамака и побежал на верхнюю палубу.
   На этот раз  колокола  слышно  не  было,  но  Моржег  и  Белфиг  громко
переговаривались с матросом, стоящим на нижней палубе.
   - Клянусь, я видел! - кричал матрос. - Огни! Порт!
   - Но мы в нескольких милях от берега, - возражал Моржег.
   - Тогда, сэр, это был корабль!
   - Что, сбывается еще одно предание? - спросил я.
   Увидев меня, Белфиг вздрогнул и выпрямился.
   - Я и  сам  ничего  не  понимаю,  граф  Урлик.  Думаю,  матросу  что-то
померещилось. На море всегда так: за одним необъяснимым  событием  следуют
другие, не так ли?
   И тут я увидел яркий свет.
   - Смотрите! Наверное, это другой корабль?
   - Для корабля свет слишком ярок.
   Теперь я уже мог задать ему вопрос, который вертелся у меня на языке:
   - А вдруг это Серебряные Воины?
   Белфиг пристально посмотрел на меня.
   - Вы что-то знаете о Серебряных Воинах?
   - Очень мало. Знаю, что их раса отличается от вашей. Что они  завоевали
почти все дальнее побережье этого моря. И что они, скорее всего, явились с
Луны, расположенной на другом конце Вселенной.
   Он с облегчением вздохнул:
   - И кто же вам это рассказал?
   - Лорд Шаносфейн из Дхетгарда - Светский лорд.
   - Ну, он не так уж  много  знает  о  том,  что  происходит  в  мире,  -
успокаиваясь, сказал епископ. - Его больше интересуют абстрактные вещи.  Я
не думал, что Серебряные Воины для нас опасны. Они завоевали один или  два
города на дальнем побережье и исчезли.
   - Но почему вы ничего не сказали о них, когда я вас спрашивал  о  ваших
врагах?
   - Что? Враги? - Белфиг засмеялся. -  Да  разве  можно  считать  врагами
воинов с другого конца мира?
   - Даже потенциальными врагами?
   - Поверьте, это невозможно. И к тому же Ровернарк неприступен.
   Снова раздался хриплый крик матроса.
   - Слышите? Там!.. Там!
   Он был прав. Мне тоже показалось,  что  из  океана  доносится  голос  -
слабый и безнадежный.
   - Может быть, какой-то корабль терпит крушение? - предположил я.
   На лице епископа появилось раздражение.
   - Ну как это может быть?
   Свет и голос приближались. И я различил слово. Совершенно  определенное
слово.
   - Берегитесь! - кричал голос. - Берегитесь!
   - Дешевые пиратские штучки, - пробормотал Белфиг. - Моржег, твои  воины
должны быть наготове!
   Моржег отправился вниз.
   Свет уже был почти рядом, когда раздался странный крик. Скорее вой.
   Огромная  золотая  чаша  висела  в  темноте.  Из  нее  и  исходил  этот
нестерпимый свет. И завывание.
   Белфиг прикрыл глаза рукой - от такого свечения можно было ослепнуть.
   Голос зазвучал вновь.
   - Урлик Скарсол, если ты хочешь избавить этот мир от бед  и  найти  то,
что ищешь, возьми Черный Меч!
   Это был голос, который я слышал во сне.
   - Нет, - в ужасе закричал я. - Никогда! Никогда не возьму в руки Черный
Меч!
   Я не знал, почему говорю эти слова. Ведь я не имел понятия,  что  такое
Черный Меч и почему от него отказываюсь. Эти слова говорил  не  я,  а  все
жившие во мне воины - воины прошлого и будущего.
   - Ты должен!
   - Нет!
   - Тогда мир погибнет!
   - Он и так обречен!
   - Неправда!
   - Кто ты? - спросил я.
   Было трудно поверить, что все это - воплощение сверхъестественных  сил,
потому что все и всегда в моей жизни имело какое-то  разумное  объяснение.
Но не эта звучащая чаша, не этот голос, доносящийся  с  небес,  как  голос
Бога. Я всматривался в громадную золотую  чашу,  пытаясь  понять,  что  ее
держит в воздухе. Но так ничего и не увидел.
   - Кто ты? - снова крикнул я.
   В ярком свете передо мной возникло перекошенное от ужаса лицо Белфига.
   - Я - голос Чаши. Ты должен поднять Черный Меч. Ты не  пожелал  слушать
свой внутренний голос, и мне пришлось принять такой образ,  чтобы  убедить
тебя. Подними Черный Меч!
   - Нет! Я поклялся, что не сделаю этого!
   - Только подняв Меч, ты наполнишь Чашу.  У  тебя  нет  другого  выхода,
Вечный Победитель.
   Я заткнул уши и почувствовал, что теряю сознание.
   Когда пришел в себя, кричащая чаша исчезла. Осталось только свечение.
   Белфиг дрожа