в полную силу, отлынивая.
     - Вот, - Витька махнул рукой. - Живой  пример!  То  есть,  не  живой,
материальный! Живой себя так вести не будет!
     Дубль, заметив, что Витька уже на него не смотрит,  снизил  амплитуду
ударов до минимума.
     - Понимаешь, Саша, ты человек в институте все же новенький, да и  маг
неопытный, - принялся рассуждать Корнеев. - К тому, что "Алдан"  может  за
день такое рассчитать, на что сотне математиков месяц нужен, ты привык.  А
к тому, что машина может с виду на человека походить, пререкаться,  беседу
поддерживать - еще нет.
     - Витька, уж больно самостоятельно они себя вели...
     - Ну и что? Дубль - это  продукт  жизнедеятельности  магов.  А  маги,
знаешь ли, всегда склонны к самостоятельности. Вот гляди...  надо  мне,  к
примеру, вместо себя дубля на свидание послать.
     - Ну?
     - Делаю я его самопрограммируемым и  самообучающимся.  Дабы  ни  одна
девушка не заподозрила, кто ее домой из кино провожает. Если вдруг она его
пригласит домой, чаек попить и  с  родителями  познакомить,  дубль  должен
проявить инициативу, вести себя так, чтобы в следующий  раз  меня  дорогим
гостем считали.
     - Что потом?
     - Если я дублю велел самоликвидироваться по  выполнению  задания,  то
все в порядке. Если нет... ну, не подумал... то  выйдет  он  за  порог,  и
начнет дальше мной притворяться. Программа такая. И  будет  бродить,  пока
энергия не кончится. День,  месяц...  ну,  смотря  на  какой  срок  я  его
зарядил.
     - А три года?
     - У Кристобаля Хозевича  -  возможно,  -  подумав  сказал  Витька.  -
Помнится, был у него дубль, который ездил  в  годичную  командировку.  Что
скажешь, мастер...
     Витькин дубль зевнул, привалился лбом к стене, поморгал и исчез.
     - Во. Так оно и должно быть, -  бодро  сказал  Витька.  -  Но  бывают
промашки. Что, пойдем в подвал, с дубляками разбираться?
     Я помотал головой.
     - Нет, Корнеев. Не  надо.  Знаешь,  пусть  лучше  сидят...  колдовать
пытаются. Жалко.
     - Жалко... - пробурчал Корнеев. - Я же тебе все объяснил!
     И все-таки он казался изрядно смущенным и настаивать не пытался.
     - Может, еще с магистрами посоветоваться? - спросил я.
     - Это ты сам решай, - Витька стал  обувать  ушибленную  ногу.  -  Во,
проходит помаленьку... Чего ты дома-то не усидел?
     - Непривычно, - сознался я. - Решил еще поработать. Что, пойдем?
     - Давай через полчасика, - Витька покосился на  заставленный  колбами
стол. - Я нас обоих странгрессирую, прямо в комнату. Лады?
     - Лады, - я поднялся и вышел в коридор. Витька меня  все  же  немного
успокоил. Но стоило припомнить унылое пение дублей, как по спине  забегали
мурашки. Нет, не все так просто.
     Было уже заполночь, и народ, похоже, начинал расползаться по домам. Я
прошел в электронный зал - моих дублей уже не  было,  а  в  воздухе  пахло
озоном. Растворились... моей магической энергии никогда не хватало  больше
чем на пару часов. Я подошел к  "Алдану",  постучал  пальцем  по  дисплею,
потом потянулся к выключателю питания. Затарахтела пишущая машинка, скосив
глаза я прочитал:
     "Только попробуй!"
     Вздохнув, я убрал руку. Пускай работает. Чем бы  занять  полчасика...
точнее - часок, знаю я Корнеева...
     В дверь деликатно постучали, и я обрадованно крикнул:
     - Войдите!
     Появившийся в дверях лысый старичок с выбритыми до синевы  ушами  был
мне знаком. Не то, чтобы  часто  пересекались,  но  все-таки  однажды  мне
довелось поучаствовать в его эксперименте.
     - Проходите, Луи Иванович! - поднимаясь, сказал я. - Садитесь.
     Луи  Седловой,  кашлянув,  прошел  в  зал.  Изобретатель  машины  для
путешествий по описываемому времени  был  мне  очень  симпатичен.  Многие,
Витька например, относились к нему с иронией, считая Луи Ивановича  кем-то
вроде  Выбегалло.  Действительно,  работы  Седлового  грешили   такой   же
красивостью  и  показушностью,  но,  все-таки,  были  куда  интереснее   и
полезнее. Машиной времени, например,  очень  заинтересовались  историки  и
литературоведы, а Союз Писателей уже выступил с предложением запустить  ее
в широкое производство - дабы каждый автор мог побывать в  собственноручно
сотворенном мире и поглядеть на все безобразия, которые там творятся.
     Нравилось мне в Седловом и то, что мужественно борясь  с  шерстью  на
ушах, он  никак  не  пытался  скрыть  ее  существования.  Каждый  день  он
появлялся с залепленными пластырем царапинами, и виновато объяснял в ответ
на иронические взгляды: "Вот... лезет, проклятая... особенно по  осени,  к
холодам..."
     - Александр, здравствуйте, милейший...  -  Седловой  казался  изрядно
смущенным. У меня закралось легкое подозрение, что заглянул он ко  мне  не
случайно.
     - Садитесь, Луи Иванович, - повторил я. - Может, кофе сварить?
     - Нет, нет, ненадолго я... - Седловой отвел глаза. - Александр, вы уж
простите за такой вопрос...  вы  не  в  курсе,  куда  моя  машина  времени
подевалась?
     - Ну...  осталась  где-то  там,  у  Пантеона-Рефрижератора,  рядом  с
Железной Стеной, - растерянно ответил я. -  Помните  же,  я  вернулся  без
нее...
     - Да нет, нет, не та, новая, вторая модель, которую я  для  писателей
собирал...
     Секунду я ничего не мог понять. Потом понял и пожалел об этом.
     - Луи Иванович... - пробормотал я. - Простите, не в курсе. Не брал.
     Мне стало гадко и стыдно.
     Седловой протестующе замахал руками.
     - Александр, да что вы, что вы! Как  я  мог  такое  предположить!  Я,
знаете, крайне вам признателен,  еще  с  тех  самых  пор,  как  вы  мне  с
демонстрацией помогли! Очень  высокого  мнения  о  вас!  Совсем  о  другом
речь...
     Смущаясь и временами трогая мочки ушей, Седловой  принялся  торопливо
объяснять. Оказывается, вот уже с неделю, как он  замечал  странные  вещи.
Началось с того, что, зайдя  утром  в  лабораторию,  он  обнаружил  машину
времени передвинутой в другой угол. Значения этому Луи Иванович не придал,
списав все на бестолковых домовых. Но странности  продолжались.  С  дивной
регулярностью машина времени меняла  расположение,  укрепляя  Седлового  в
мысли, что  кто-то  по  ночам  ей  тайком  пользуется.  Как  правило,  Луи
Иванович, человек немолодой, а недавно  еще  и  женившийся,  уходил  домой
рано. Сегодня, однако, он попытался подкараулить  таинственного  визитера.
Но стоило ему на полчаса выйти из лаборатории, как я  понял  -  к  старому
приятелю Перуну Марковичу, как машиной времени воспользовались снова. Мало
того, что воспользовались - машина оказалась забрызганной грязью, а  возле
нее валялся очень странный предмет...
     И Луи Иванович смущенно достал что-то из кармана и подал мне.
     С минуту я  разглядывал  удивительный  предмет.  Была  это  маленькая
пластмассовая пластинка на пластиковом же ремешке. Пластинка была прикрыта
тонким стеклом, под которым на  сером  фоне  четко  вырисовывались  черные
цифры. Сейчас они показывали "00:21". С боку пластинки были две  крошечные
кнопки, нажав на одну из них я  заметил,  что  стекло  слабо  подсветилось
изнутри, нажав на другую - добился смены цифр на "30:11".
     - Какой-то прибор, - сказал я, с восхищением разглядывая  устройство.
- Удивительное устройство дисплея... интересно, что он может измерять...
     Седловой кашлянул и виновато сказал:
     - Полагаю - время...
     Я схватился за голову. Посмотрел на свой "Полет" -  полпервого  ночи.
Только и нашелся, что сказать:
     - Отстают.
     - Нет, Саша, я проверял, очень точно идут. Прямо-таки хронометр.  Это
ваши - спешат.
     - Вторая цифра, видимо, дата, - предположил  я.  -  Великолепно.  Луи
Иванович, это надо как следует исследовать!
     - Да, конечно. Александр, вы не  подскажете,  где  применяются  такие
устройства?
     - Я, конечно, не специалист... - признал я. - Но с  подобными  часами
не встречался.
     - А сложно  такое  сделать?  Вещица-то  электронная,  вам  виднее.  Я
попытался представить себе электронное устройство для  измерения  времени.
Самое простое, которое только можно сделать. На германиевых  транзисторах,
или на микросхеме,  вроде  той,  что  недавно  вмонтировали  в  "Алдан"...
Наручных  часов  никак   не   получалось.   Будильник   получался,   очень
симпатичный, со светящимися циферками на электронных лампах-индикаторах  и
с питанием от розетки. А наручные часы - никак.
     - Луи Иванович, - признался я. - Ума не приложу, как  такое  сделать.
Возможно, какая-то магическая разработка?
     Седловой покачал головой.
     - Да я вначале так и подумал, Саша. Проверил, как мог, магии нет.
     - Луи Иванович, - предложил я. - А давайте еще у кого-нибудь спросим?
У Витьки Корнеева... он по таинственным исчезновениям специалист.  Сколько
раз диван из запасника вытаскивал.
     - Полагаете, он? - заинтересовался Седловой.
     - Нет, нет, - запротестовал я. - Ну... просто опыт какой-то...
     - Пойдемте. Если вам не очень сложно...
     Я замахал руками. Мне было  интересно.  Мне  было  прямо-таки  крайне
интересно.  Если  где-то  делают  подобные  механизмы  -  то...  Все   мои
представления об электронике летели к чертям.
     Мы отправились к Витьке. Седловой  суетливо  бежал  рядом,  бдительно
поглядывая на часы в моей руке.
     - Только не уроните... - попросил он.
     Но я держал часы крепко, борясь с искушением нацепить их на руку.  Мы
вошли к Витьке в тот момент, когда он  наполнял  водой  из  крана  большое
ведро. Корнеев покосился на нас и поздоровался с Седловым.
     - В живую воду будешь превращать? - спросил я.
     - Нет, конечно. Пол хочу протереть, насорил  за  день,  неудобно  так
оставлять. Сейчас я...
     - Витька, погляди...
     Я протянул ему часы, и Луи Иванович принялся рассказывать историю  их
таинственного появления. Корнеев заинтересовался.
     - Хорошо сделаны, - одобрительно заявил он, покачивая часы на ладони.
- Изящно.
     - Магия? - полюбопытствовал я.
     - Да нет, и не пахнет... Сашка, ты их открывал?
     - Нет.
     Витька порылся в столе, достал тонкую отвертку.  Задумчиво  посмотрел
на часы, и поддел заднюю крышечку. Та, щелкнув, отвалилась.
     - Осторожно-осторожно! - заволновался Луи Иванович.
     Мы склонились над часами.
     Внутри они были заполнены крошечными детальками, соединенными  совсем
уж тонкими проводочками.  Я  углядел  что-то,  напоминающее  резистор,  но
больше знакомых элементов не  было.  Крошечная  металлическая  таблеточка,
занимавшая чуть ли не  треть  объема  часов,  почему-то  вызвала  живейшее
любопытство Корнеева. Он потрогал ее пальцем и заявил:
     - Батарейка. Слабенькая. Одна десятая ампера.
     Мы стали изучать часы дальше  и  обнаружили  на  крышке  надпись,  из
которой следовало, что сработаны они в Гонконге.
     - Ничего не понимаю, - признался я. - С каких пор  в  Гонконге  такое
делают?
     - Да, это тебе не дублей пугаться, - признал Витька. - Слушай, а ведь
если на таких деталей ЭВМ собрать, так она в чемодан влезет.
     - Брось. Еще шкаф для устройства памяти потребуется!
     - Может быть... - Корнеев уселся на стол. - Луи Иванович... вы никому
про эту штуку не говорили?
     Седловой покачал головой.
     - Только Саше. Он все-таки специалист.  Я-то  больше  по  старинке...
полихордальные  передачи,  темпоральные   фрикционы...   электроникой   не
балуюсь.
     - А не могло ли такое случиться, - предположил Витька, -  что  некто,
пользуясь вашей машиной времени, добыл это устройство из мира вымышленного
будущего?
     Луи Иванович потер затылок.
     - Сомнительно, коллега.  Крайне  сомнительно.  Товарищ  Привалов  это
будущее  наблюдал  собственными  глазами...   оно   крайне   разрежено   и
малореально. Предметы оттуда не возьмешь, сразу дематериализуются.
     - Точно?
     Я покачал головой:
     - Витька, ты помнишь, как меня высмеивал с  попугаем?  Мол,  ни  один
писатель не придумает такого попугая, чтобы он выжил в реальном мире!
     - Это попугай, он живой! А материальные предметы - они проще...
     - Ну, какую-нибудь  лопату  или  кирпич  привести  можно,  -  признал
Седловой. - Если автор их хорошо представляет, и описывает очень  реально.
Но чтобы добиться реальности столь сложного устройства, ему пришлось бы  в
деталях представить его работу. Так  реально,  как  если  бы  он  мог  его
собственноручно собрать!
     - Давайте осмотрим место происшествия, - предложил Витька.
     - Пойдемте, - обрадовался Седловой. - Честно говоря, я уже подумывал,
не привлечь ли соответствующие органы... но ведь состава преступления нет,
правда?
     Мы отправились в его лабораторию.
     В отделе Абсолютного Знания уже никого  не  было.  Абсолютники  редко
задерживались сверх установленного рабочего времени, и свет дежурных  ламп
делал коридоры нескончаемо длинными и неуютными. Вдалеке свет горел  ярче,
и  я  немного  удивился,  что  в  отделе  профессора   Выбегалло   кто-то,
по-видимому, еще работал.
     - Сейчас, сейчас, - хлопая по карманам в поисках ключей,  сказал  Луи
Иванович. - Куда же я их положил... ох, на столе ведь оставил!
     Он толкнул незапертую дверь, и мы вошли.
     Лаборатория Седлового напоминала слесарную  мастерскую.  Может  быть,
уши у него обрастали шерстью, но все свои странные изобретения он  собирал
собственными руками. Здесь было светло, пахло смазкой и свежими стружками.
На верстаке  высилась  немыслимая  конструкция  из  алюминиевых  трубок  и
стеклянных шаров, слегка задрапированная брезентом. Не знаю,  что  уж  это
такое было, но Седловой смутился.  Однако  удивительным  было  не  это.  В
дальнем углу, на деревянном помосте, рядом с машиной  времени,  копошилась
какая-то четвероногая мохнатая фигура. Вначале  мне  показалось,  что  это
старый облезлый медведь, и я попятился. Но уже  в  следующую  секунду  мне
стало ясно, что зверь попался куда более крупный. Это был не кто иной, как
Амвросий Амбруазович Выбегалло.
     - А... добрый вечер, Амвросий Амбруазович... - растерянно сказал  Луи
Иванович. - Чему обязан?
     Выбегалло степенно поднялся с колен и окинул нас ничуть не  смущенным
взглядом.
     - Я тут, значится, вещичку одну потерял, - сообщил он. -  Посторонние
тут часто бывают, нес па?
     Седловой растерянно посмотрел на Корнеева. Витька торжественно поднял
за ремешок часы.
     - Не эту ли вещичку?
     -  Ма  монтр!  [мои  часы!  (фр.)]  -  воскликнул  Выбегалло,  быстро
направляясь к нам. - Мои часы, так! Нехорошо, понимаете, молодой  человек!
Мораль надо соблюдать!
     Он ловко выхватил из рук Витьки часы и принялся, сопя, надевать их на
правое запястье - на левом часы уже имелись. Получалось у него плохо,  так
как ремешок явно был мал,  может  быть,  даже  рассчитан  на  женскую  или
детскую руку.
     - Как прискорбно, - не прекращая своих попыток, сказал  Выбегалло,  -
что и в стенах института... Да. Корнеев ваша фамилия?
     Витька позеленел, и я понял, что сейчас начнется нечто страшное.
     - Амвросий Амбруазович, - быстро спросил я,  -  откуда  такая  дивная
вещь? Ваше изобретение?
     Выбегалло спрятал часы в карман и подпер бока руками.
     - Вопрос ваш, мон  шер,  преждевременный  и  провокационный.  Мы  его
гневно  отметаем.  Завтра   в   одиннадцать   ученый   совет,   приходите,
любопытствуйте.
     Он повернулся к Седловому и более добродушным тоном продолжил:
     - Возвращаюсь к себе, значится, смотрю - ан нет часов!  Жэ  пэрдю  [я
потерял (фр.)], не поймите превратно, ма монтр! Где, думаю? Здесь, у  вас,
ответ несомненен! Я-то думаю, приду обратно, они  лежат,  ждут,  понимаете
ли, хозяина! Ан нет!
     - Товарищ Выбегалло, - ледяным голосом спросил Корнеев, -  а  что  вы
делали в лаборатории Луи Ивановича?
     Амвросий Амбруазович покосился на Витьку.
     - Вопрос  ваш,  юноша,  слабоадекватен!  Позволительно  его  задавать
товарищу Седловому, а не  вам...  да  еще  после  сомнительной  истории  с
часами!
     Корнеев приобрел бледно-зеленую раскраску, пошел  пятнами,  и  исчез.
Через мгновение из коридора донеслись такие звуки, словно  кто-то  яростно
рвал волосы из чьей-то клочковатой  бороды.  Еще  через  мгновение  Витька
странгрессировался обратно, немного успокоившийся, но в нормальную окраску
так и не вернувшийся. Самым забавным было то, что  звуки  из  коридора  не
стихли  -  очевидно,  не  удовлетворенный  краткостью  расправы  с  дублем
Выбегалло, Корнеев сотворил  еще  и  собственного  двойника,  который  эту
экзекуцию заканчивал.
     - Амвросий Амбруазович... мне  тоже  очень  интересно...  чем  обязан
вашему визиту... - слабо сказал Седловой.
     - Хорошо! Мы от прямых вопросов не уходим, а достойные  ответы  имеем
на все происки! - Выбегалло положил руку на плечо Седлового, и тот  слегка
присел. - Шер мой ами, Иваныч! Как вы помните, мы с  вами  еще  в  прошлом
году   договаривались   о   совместных   экспериментах   и   использовании
оборудования  друг  друга!  С   целью   экономии   средств   и   повышения
производительности!
     - Это когда мне автоклав потребовался? - моргая спросил  Седловой.  -
Но... я полагал, что вы будете  ставить  меня  в  известность...  все-таки
ценная техника...
     - Ву завэ тор! [вы не правы (фр.)] - изрек Выбегалло. -  Всяческим...
данфан [ребенок (фр.)],  -  он  сверкнул  в  мою  сторону  глазами,  -  вы
оборудование доверяете! А во мне сомневаетесь?
     - Нет, но...
     - Ваше участие в моем гениальном эксперименте будет упомянуто. В  том
или ином разрезе, - сообщил Амвросий Амбруазович. - Можете не сомневаться.
А вот  всяческую  бумажную  волокиту,  когда  она  мешает  нам  лично,  мы
отвергнем как бюрократизм и перестраховщину!
     Луи Иванович часто заморгал. Похоже, человеком он был мягким и сильно
комплексующим из-за собственной ушной растительности.
     - Да, но... - забормотал он.
     Тем временем звуки в коридоре смолкли и в дверь заглянул  корнеевский
дубль.
     - В ушах - рвать? - спросил он.
     -  Конечно,  -  мстительно  сказал  Витька.  Дубль  исчез,  и   звуки
возобновились, причем даже стали громче.
     - Это недостойные происки,  -  косясь  на  дверь,  сказал  Выбегалло.
Похоже, несмотря на то, что был он дурак и подлец, но сметки житейской  не
утратил.
     - О чем вы? - предельно вежливо спросил Витька. Выбегалло поежился  и
пробормотал, обращаясь только к Седловому и начисто нас игнорируя:
     - Де рьен [не стоит благодарности  (фр.)],  Луи  Иванович.  Приходите
завтра на ученый совет. А демэн [до завтра (фр.)].
     Звуки в коридоре снова стихли и вновь появился Витькин дубль.  Взгляд
у него был растерянный, как у любого хорошо сделанного дубля, выполнившего
задание,  но  не  оставшимся  вполне  удовлетворенным.  Он  раскрыл   рот,
собираясь было что-то еще спросить, но тут  увидел  Выбегалло,  расцвел  в
улыбке  и  направился  к  нему.  Выбегалло  попятился.  Корнеев   тоскливо
посмотрел на целеустремленную поступь дубля, его засученные рукава,  потом
вздохнул и щелкнул пальцами. Дубль растворился.
     - За гнусные диффамации... - пробурчал с  облегчением  Выбегалло.  И,
шаркая валенками, вышел.
     - Все-таки, уважаемый Амвросий Амбруазович не совсем прав, полагаю, -
робко сказал Седловой. - Не так ли, молодые люди?
     Корнеев посмотрел на него и вздохнул:
     - Таких как Выбегалло, надо брать за воротник и рвать шерсть из ушей.
Это однозначно, Луи Иванович. На вашем месте...
     Седловой густо покраснел.
     - Шерсть, молодой человек, это беда общая, и  не  стоит  так  на  ней
акцентировать...
     Витька смутился.
     - Был бы он просто дурак, хам или подлец, - сказал я. - А так ведь  -
все сразу, и в одном флаконе.
     - Луи Иванович, нет никаких сомнений, что Выбегалло при помощи  вашей
машины принес часы из воображаемого  будущего,  -  сказал  Корнеев.  -  И,
полагаю, не только часы.
     - Ну, ничего криминального в этом нет. Удивительно лишь, что он нашел
мир, где подобные изобретения