да тот, посмотрев на груду различного военного снаряжения, что все еще покоилась на его согнутых в локтях руках, задержался взглядом на нескольких тускло поблескивающих обоймах к вакуумным орудиям, что торчали из неизвестно кем и когда початого цинка...
     - Хороший робот... - Джон, не отрывая безумного взгляда от сгорбленной, хищной фигуры боевой машины, медленно присел, свалив на пол свою ношу. Потом также медленно взял початый цинк и вытащил из него снаряженную обойму.
     - Хочешь это? - спросил он у "Центуриона", словно прохожий, предлагающий кусочек сахара вставшей на его дороге дворняге.
     Из корпуса "Центуриона" с визгом выдвинулся пустой обойменный лоток.
     Джон ощутил, как по его спине течет ледяной пот.
     На ощупь вытащив из цинка еще несколько снаряженных обойм, он опасливо приблизился к роботу.
     Ему казалось, еще секунда, и он все же умрет от страха.
     - На, гад, подавись!.. - Он торопливо сунул в ребристые ячейки лотка увесистые обоймы и стремглав отскочил назад, уже туго соображая, что и зачем делает.
     Кормить огромную боевую машину снарядами для ее устрашающих пушек, словно шелудивого пса завалявшейся в кармане конфетой?! - Джон окончательно понял, что он все-таки сбрендил, особенно когда внутри "Центуриона" гулко взвыл боевой эскалатор, подавая полученные снаряды к затворам изголодавшихся без дела вакуумных орудий, а на его правом предплечье вдруг замигал злобный красный огонек индикатора зарядки.
     "Ну все... хана..." - подумал Джон, пятясь назад, но робот не выстрелил. В левой части его торса внезапно выдвинулся еще один пустой приемник боезапаса.
     А что ему оставалось делать?
     Не помня себя от ужаса, Джон до конца разорил цинк, сунув в ненасытную пасть остатки боекомплекта, и левый лоток тут же задвинулся назад, а внутри робота опять утробно заурчал эскалатор.
     Потом огромная машина вдруг повернулась и, прихрамывая, зашагала назад, к грузовому шлюзу.
     Джон вдруг почувствовал, что его ноги, сведенные судорогой от напряжения икроножных мышц, больше не хотят держать на себе вес тела.
     "Центурион", громыхая и лязгая, удалялся в сторону шлюза, и Джон, бессильно сползший по стене коридора, вдруг ясно понял, куда и зачем тот идет.
     "Ну все, ребята, теперь-то вам - жопа..." - обессиленно подумал он, имея в виду те ходячие лазеры, что обложили покалеченный "Небулонг" плотным кольцом осады.
     Потом, не задаваясь больше никакими вопросами, он попытался встать и, когда это удалось, шатаясь, пошел по коридору в ту сторону, где располагался люк аварийно-спасательной капсулы.
     Выстрелов он не слышал - вакуум не передает звук, зато отчетливо ощущал ритмичную вибрацию, когда снаружи корабля заработали вакуумные пушки "Центуриона".
     Потом Джону стало не до них. Забравшись в тесное нутро капсулы, он думал только об одном - как бы не ошибиться, нажимая клавиши стартовой последовательности.
     Последнее, что он увидел, когда электромагнитная катапульта вышвырнула его утлое суденышко из пусковой шахты в открытый космос, была приземистая фигура "Центуриона", который стоял посреди пропаханной "Небулонгом" проплешины и, как показалось Джону, провожал старт его капсулы пристальным запоминающим взглядом своего единственного видеосенсора.

Глава 4

     Люди не любят вспоминать свое прошлое. Особенно когда оно страшное. А еще в большей степени - далекое и неприглядное.
     Вот потому древняя космическая станция "Дельта-12-Q", удаленная на добрый миллиард километров от пограничных планет системы Кьюига, никогда не посещалась туристами. Что интересного могут найти счастливые и преуспевающие люди среди мрачных обломков былой войны? Зачем им смотреть на миллионы тонн покореженного металла, зияющие дыры от попадания ракет и плавающий в вакууме мусор?
     Жизнь навсегда покинула это мрачное место...
     Но так ли это? Не крылось ли чего-то иного за кажущейся мертвой пустотой древней промышленной конструкции, некогда работавшей на войну и сгоревшей в горниле ее битв?
     Странное движение можно было наблюдать в мрачных провалах покрывавших ее воронок. Казалось, что среди металлического леса различных заброшенных агрегатов, в темных разломах ведущих в недра станции наклонных пандусов, среди угловатого хаоса покореженных надстроек нет-нет да и мелькнет какая-то тень, лишь немногим более светлая, чем окружающий древнюю станцию мрак.
     Особенно часто подобные тени можно было увидеть в том районе, где старинный военный транспорт класса "Небулонг" косо вонзился в обшивку многострадальной станции, задрав к далеким звездам свою корму с выдвинутой наружу грузовой аппарелью.
     Вот и сейчас...
     В обшивке "Небулонга" внезапно обозначилась узкая щель - это неторопливо раздвигались вакуумные створы грузового шлюза. Внутри прямоугольной переходной камеры горел тусклый, рассеянный свет, выдавая работу бортового реактора. В неясном красном освещении, которое давала единственная, предупреждающая об окончании процесса шлюзования лампочка с красным светофильтром, угадывался грозный контур боевой машины, словно сошедшей с иллюстрации, о далеком прошлом.
     Это был Охотник.
     Ступив на аппарель, подъемник которой все еще не функционировал, несмотря на старания Ремонтника, он остановился, глядя немигающими линзами трех новых видеокамер на далекие холодные искорки звезд.
     Он был хозяином этого мира. Он, к кому однажды явился БОГ...
     Человек, создавший все сущее, прилетел сюда из звездного мрака. Он принес умирающему анклаву машин жаркий реактор - основу их жизни.
     "Центурион" повел торсом, осматривая расплескавшуюся вокруг Бездну.
     Он помнил свое свидание с БОГОМ. И он знал, что эта встреча дала ему больше, чем вожделенный источник энергии, больше, чем несколько боекомплектов к вакуумным орудиям, - она привнесла в его существование абсолютно новый смысл.
     ОН смотрел на далекие звезды, откуда прилетел БОГ, и верил, что когда-нибудь их встреча произойдет вновь.
     Очередной шаг по бесконечной лестнице Бейцеля... Машина, что обрела веру...

Глава 5

     На международной станции "Гэлакси", что располагалась на расстоянии в сорок световых лет от границ системы Кьюига, в этот день в шикарном кабинете начальника службы транссистемных перевозок встретились три человека.
     - Вот, господин Кьюри, рад представить вам нашего лучшего пилота, - радушно произнес начальник службы межзвездных сообщений, подведя к расположившемуся в кресле для посетителей дородному бизнесмену мужчину средних лет, гладко выбритого, подтянутого, чье лицо дышало каким-то таинственным спокойствием, а глаза походили на два хрусталика льда.
     - Благодарю вас, господин Летчер, благодарю! - Посетитель привстал, пожимая руку пилоту. Окинув того проницательным взглядом, он удовлетворенно кивнул: - Рад познакомиться с вами, Джон. Честно говоря, вы производите впечатление. Именно таким я представлял себе настоящего космического волка.
     В этот момент в кабинет вошла секретарша. В ее руках был маленький круглый поднос, на котором в оправе из хрусталя двух рюмок искрился, преломляя свет потолочных ламп, дорогой коллекционный коньяк.
     - Но почему две, господин Летчер? - Гость укоризненно посмотрел на хозяина кабинета. - Такая сделка, господа...
     - Извините, господин Кьюри, - мягко прервал его Джон. - Но я не пью. Нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах... - добавил он и отвернулся, чтобы не смущать своего нового работодателя.
     У Джона были свои профессиональные тайны, о которых он предпочитал не вспоминать.
     Конечно, память со временем тускнеет и стирается, чего не скажешь о продолговатой седой метке в темных коротко-стриженных волосах сорокалетнего пилота, о происхождении которой он тоже не рассказывал никому и никогда.

     Ноябрь 1999 г.
     г. Псков


   Андрей ЛИВАДНЫЙ
   ФОРТ СТЕЛЛАР

OCR69




Анонс

     Четыреста лет боролись за выживание на чужих планетах колонисты Первого рывка, брошенные Землей на произвол судьбы. Но легендарная прародина захотела решить все свои проблемы за счет Свободных Колоний и напомнила о себе внезапной атакой Третьего ударного флота под командованием беспощадного адмирала Тиберия Надырова и разрушительными орбитальными бомбардировками мирных планет. Так началась Первая галактическая война, навеки изменившая жизнь человечества и других разумных рас Вселенной...

ГЛАВА 1

     2609 год галактического календаря.
     Точка гиперпространственного перехода системы Дабог...
     Борт ракетного крейсера ?Люцифер?.

     Это был страшный год для всего человечества.
     Армады кораблей Земного Альянса вторглись в космическое пространство Свободных Колоний.
     Война, начавшаяся внезапно, без объявления, обрушилась на молодые, едва окрепшие цивилизации, подобно грому или снежной лавине. Она не щадила никого, и никто не смог остаться в стороне от ужаса, постигшего десятки миров.
     Первой на острие удара Земных эскадр оказалась планета Дабог. За ней, в списке на показательное уничтожение, следовали такие миры, как Элио и Кьюиг.
     Расчет земного командования был прост, - уничтожив бомбовыми ударами с орбиты развитые колонии, оно планировало не только подорвать экономическую базу вероятного сопротивления, но и устрашить этой акцией остальные, менее развитые миры.
     Однако история показала, что в этих планах крылась ошибка. Правительство и командование Альянса подсчитывало заводы по выпуску роботов, космические корабли и орбитальные станции - все, что так или иначе могло противостоять техногенной мощи вторжения, но при этом были сброшены со счетов, проигнорированы души тех, кто выжил в аду орбитальных бомбардировок.
     А ведь именно эти люди решили исход первого этапа войны.

***

     Ему было всего двадцать два...
     О том, что такое война, он узнал год назад, когда на Элио упали первые орбитальные бомбы.
     Сейчас Андрей Багиров уже не мог с точностью вспомнить, как прожил он минувший год, вплоть до вчерашнего дня, когда его нога впервые ступила на палубу этого корабля.
     Просто само понятие ?время? утратило свой смысл, потерялось в череде тяжких потрясений.
     Дни сливались для него в тусклую, багряную череду, и не было разницы между ними... неважно, где он находился - в бомбоубежище ли, в наспех ли организованной военизированной школе или тут, на борту крейсера ?Люцифер?, где ему предстояло принять свой первый и последний бой...
     Жизнь раскололась на две половины, по ней пролегла черная линия терминатора, страшная граница света и тьмы, разделившая его существование на ?до? и ?после?.
     Глухой толчок, дрожь в переборках и хриплый голос в надсаженных динамиках интеркома привели его в чувство.
     - Внимание в отсеках! Зафиксировано возмущение гравитационной составляющей! Боевая тревога!
     За полгода учебы на симуляторах Андрей успел приобрести доведенный до автоматизма навык работы. Оператор орудийно-ракетного комплекса - профессия отнюдь не творческая, если можно обозначить этим гражданским термином навязанную войной армейскую специализацию...
     Добравшись до своего боевого поста и прыгнув в глубокое кресло, закрепленное внутри сложной амортизирующей подвески орудийной башни, он закрыл забрало гермошлема, вогнал пальцы рук в специальные, похожие на неуклюжие перчатки гнезда, закрыл глаза, сливаясь с компьютерной системой наведения ?Прайд-12? и сухо доложил:
     - Седьмая орудийная башня, комплекс активирован, к стрельбе готов!

***

     На командном мостике ?Люцифера? в этот момент шло короткое совещание старших офицеров корабля.
     Капитан Дробушев хмуро посмотрел на четырех собравшихся подле него подчиненных. Он всегда остро переживал меру личной ответственности за свои решения, но не только перед этими офицерами, а еще больше - перед пятью десятками молодых парней, экипажем ракетного крейсера, которые, как точно знал Дробушев, верили его счастливой звезде... Однако если раньше, в течение двух с половиной лет войны, ему удавалось как-то уберечь их, то сейчас, после падения Дабога, в критический момент эвакуации последних защитников обожженной ядерным огнем планеты, ситуация, на его взгляд, не оставляла ?Люциферу? ровным счетом никакого шанса, чтобы очередной раз выпутаться из сложнейшего положения, выполнив при этом задачу и сохранив экипаж. Очевидно, настало их время жертвовать собой.
     Дробушеву было нелегко говорить об этом вслух, хотя собравшиеся в рубке офицеры не хуже него понимали ситуацию.
     - Господа... - негромко произнес он, - конвой гражданских транспортов, вверенный нашей охране, не может благополучно закончить маневр разгона для скачка в гиперсферу. Сканеры дальнего обнаружения зафиксировали появление третьего ударного флота Земли в полном составе. Это пятнадцать кораблей, каждый из которых равен по огневой мощи нашему...
     Голос командира был глух, но в нем не звучали ни отчаяние, ни страх. За два с лишним года войны бывший капитан внутрисистемного каботажного транспорта успел вырасти до командующего флотом, командира боевого корабля (захваченного у сил Альянса на орбитах Кассии и переименованного в ?Люцифер?).
     Он был адмиралом и капитаном одновременно, ибо в данный момент его флот состоял всего из одного корабля.
     - Господа... - повторил Дробушев, обращаясь к своим офицерам, - мы примем бой с эскадрами противника, но наша основная задача - спасение конвоя с беженцами - кажется мне выполнимой лишь в одном случае... - Он несколько секунд смотрел на тактический навигационный монитор, а затем добавил, спокойно и твердо: - Мы должны завязать бой с противником и, маневрируя, увести его в сторону от курса безоружных транспортов.
     Один из офицеров, - кажется, это был Замятин, командир артиллерийской палубы, - вскинул голову:
     - Капитан, но ведь они ударят по ?Люциферу? всеми пятнадцатью кораблями!
     - Да. Именно в этом и состоит наша задача, - не сумев скрыть предательской дрожи в голосе, ответил Дробушев. - Зная тактику адмирала Надырова, нет причин считать, что в данном случае он поступит как-то иначе. После поражений под Дабогом Надыров боится терять корабли и поэтому пойдет на массированную атаку, чтобы сперва покончить с нами, а уж после догнать и расстрелять конвой. Мы будем драться, покуда сможем... - Тут Дробушев сделал небольшую паузу. - А после нашу эстафету подхватит капитан Дюбуа, - его транспорт последним стартовал с орбит Дабога, он идет замыкающим в колонне кораблей и во время связи сообщил, что тех орудий, которые успели смонтировать на его транспорте, достаточно для прикрытия хвоста колонны. Он имеет шанс выстоять, но лишь в том случае, если мы, погибая, нанесем максимально возможный урон кораблям противника.
     - На борту у Дюбуа беженцы! - напомнил Дробушеву Ван Гейман. - Хватит ли у него духу вступить в бой в такой ситуации?
     - Я знаю о его пассажирах. И он уже подумал о них. Именно поэтому Дюбуа не выйдет из состава конвоя немедленно и не присоединится к нам. Его транспорт продолжает следовать курсом к точке гиперперехода, но если положение конвоя станет безвыходным, а бой неизбежным, - он выбросит беженцев в космос на спасательных шлюпках, а сам останется драться, прикрывая гиперпереход остальных двадцати транспортов. Таков план. Я только что разговаривал с Дюбуа по ГЧ. Затем мы согласовали все детали с его старшим офицером, Денисом Велеховым.
     Они продолжают следовать прежним курсом, но уже готовят корабль к бою.
     Дробушев поднял на присутствующих тяжелый, полный боли и тревоги взгляд:
     - Есть еще вопросы, господа?

ГЛАВА 2

     2646 год галактического календаря...
     На ближних орбитах Стеллара - безвоздушного спутника планеты Рори.

     Город, накрытый силовым куполом и расположенный на поверхности безвоздушной луны, из космоса казался драгоценным камнем, случайно оброненным на мертвую поверхность.
     У Андрея защемило сердце, когда он увидел его сквозь мутное стекло иллюминатора идущего на посадку орбитального челнока.
     Сейчас, глядя вниз, он не мог с точностью сказать, сколько бессонных, тоскливых ночей прошло в грезах об этом уголке обитаемой Вселенной.
     Казалось бы, минуло всего тридцать с лишним лет, а все изменилось до полной неузнаваемости. Конечно, мертвая, желто-коричневая луна до сих пор хранила на своем теле множество шрамов от той войны, но город... Андрей помнил его маленьким, сжавшимся в комок поселением, серым, унылым, расчерченным на ровные прямоугольники барачных кварталов, между которыми там и тут виднелись герметичные горловины бомбоубежищ, а сейчас под ним сиял голубоватый карбункул с ярко освещенными, прихотливыми прожилками ущелий-улиц, многоэтажный, вознесшийся над землей, над мертвыми серыми скалами, где затаились батареи сохранившихся до сей поры противокосмических орудий...
     Челнок опускался все ниже, ниже, и что-то темное, глубинное вдруг начало всплывать из пучин сознания, захлестывая разум тугой, горячей волной очнувшейся памяти, сбивая тонкие перегородки, возведенные так называемой реабилитацией, потому что это было просто невозможно похоронить под хрупкими наслоениями искусственного забвения...
     Андрей не осознавал, что его пальцы внезапно побелели, впившись в обрамляющий окошко иллюминатора выступ. Стоявший рядом с ним мужчина средних лет вдруг покосился на него и опасливо посторонился, не понимая, почему этот молодой человек с короткой стрижкой вдруг так сильно побледнел, а в его глазах зажегся какой-то непонятный, глубокий и страстный огонь...
     .....
     - Огонь!
     Орудие рявкнуло, выплевывая в космос полутонный снаряд, и внутри башни резко загудел механизм боевого эскалатора.
     - Электромагниты перезаряжены!.. - Голос был резким, отрывистым, хриплым. - Пеленг два ноля восемнадцать, класс - крейсер, гравитационная поправка прежняя!.. - Замок орудийного ствола глухо звякнул, запирая канал.
     - Огонь!..
     Орудийный ложемент вздрагивает, вбиваемый вовнутрь башни силой отдачи...
     - Снаряд, сукины дети!.. Снаряд!
     - ... Что с вами, сэр? - Бортовой андроид осторожно притронулся к плечу Андрея, участливо заглядывая через плечо. - Вас укачало?
     - Нет. - Он сам не понимал, что это вдруг нашло на него, просто воспоминание вырвалось так неожиданно, так ярко. - Нет, со мной все в порядке. Меня не укачивает при посадке. - Он попытался улыбнуться и заметил, что его потуга на улыбку вдруг образовала странный вакуум подле ровной шеренги смотровых иллюминаторов. Пассажиры, вставшие со своих мест и любовавшиеся, так же как он, открывшимся видом на город, отчего-то поспешили на свои места, хотя по интеркому еще не передавали предупреждения о том, что нужно сесть и пристегнуться.
     Андрей оглянулся почти растерянно.
     Поймав взглядом какого-то пожилого джентльмена, он заметил, как тот потупился, отводя глаза.
     - Извините... - Андрей внезапно почувствовал острый, жалящий укол в сердце и даже не заметил того, что машинально обратился к дройду. Пройдя на свое место, он сел, откинулся на спинку кресла и плотно зажмурил глаза, пытаясь унять бешеное биение сердца.
     Ему было невдомек, чем он так напугал окружающих? Что он сделал такого, что его вдруг стали сторониться, словно он носитель чумы Прокуса?
     Пока он пытался успокоиться, интерком наконец объявил посадку, и это принесло Андрею облегчение.
     Челнок резко пошел на снижение, так что у пассажиров возникло чувство холода в животах; на мгновение пришла невесомость, и в глубине салона вдруг заплакал испуганный ребенок.
     Андрей по-прежнему не открывал глаза. Он сидел, утонув в объятиях удобного кресла, и слушал свои очнувшиеся чувства.
     Не психуй... - мысленно твердил он сам себе. - Прошло столько лет... Мир изменился... Эти люди уже, наверное, не помнят, как все происходило на самом деле. Ты должен их понять... Ведь именно за это будущее ты и дрался, верно?
     Все бы ничего, да вот только женщина, сидящая подле плачущего ребенка, успокаивая его, вдруг произнесла слишком громкую фразу, которая волей-неволей, но достигла ушей Андрея:
     - Буд