установленные Антоном ракеты. Значит, тот гипотетический корабль противника так и не появился на орбите... Как давно все это было...
     - Подготовьте спускаемый модуль, - на ходу распорядился он. - Группа сопровождения не нужна, только пилот. И приведите моего сына на шлюзовую площадку.

***

     Пилот спускаемого модуля был удивлен не меньше офицеров, когда аппарат пронзил густую облачность и начал опускаться в указанном полковником квадрате.
     Внизу, укутанная туманом испарений, лежала огромная, похожая на астероидный кратер котловина. С одной стороны к ней примыкало небольшое горное плато, куда, собственно, и опускался десантный модуль. Чуть в стороне, уходя к горизонту, змеился глубокий каньон.
     Коснувшись телескопическими опорами твердого камня, спускаемый аппарат качнулся на амортизаторах и застыл. Пока шел процесс шлюзования, пилот с изумлением разглядывал покореженный и уже порядком проржавевший остов космического истребителя, застывшего на самом краю плато.
     Полковник первым спрыгнул на землю, огляделся, подхватил сына и, поставив четырехлетнего Андрейку на камни, подошел к истребителю.
     Подле него, образуя правильный ромб, были разложены белые, обглоданные черепа ящеров.
     Пилот видел, как по лицу Вербицкого скользнула понимающая и счастливая улыбка. Подойдя к обрыву, за которым начинался спуск в котловину, он достал ракетницу и несколько раз выстрелил в воздух.
     Остаток дня пилот откровенно маялся от скуки. Вербицкий с сыном насобирали сухих сучьев и развели костер. Андрейка веселился, поджигая тоненькие прутики и бегая с ними между камней, полковник же вел себя совсем необычно. В глубокой задумчивости он сидел подле костра и смотрел в туманную даль, словно вспоминая какие-то далекие события.
     Уже начинало смеркаться, когда до слуха задремавшего пилота долетел звонкий голос младшего Вербицкого:
     - Папа, папочка, смотри, к нам идет котик!
     Пилот вздрогнул, взглянув сквозь прозрачный триплекс кабины в том направлении, куда указывал Андрейка.
     По противоположному краю плато шествовала странная процессия. Впереди гордо вышагивал огромный, почти двухметровый кот. Пилот никогда не видел живых представителей этого семейства, но у него почему-то создалось впечатление, что это старый проживший долгую жизнь самец, по-видимому, вожак следовавшего за ним по пятам прайда. Его великолепный рыжевато-коричневый мех лоснился, сверкая в лучах заходящего солнца; под шкурой при каждом шаге перекатывались могучие мускулы.
     Прайд остановился в сотне метров от полковника, лишь вожак продолжал идти вперед, не отрывая взгляда огромных зеленых глаз от Вербицкого. Они были под стать друг другу - статные, матерые, убеленные годами борьбы, и пилот невольно залюбовался этой совершенно фантастической картиной.
     А потом произошло нечто совсем невероятное, с точки зрения обычного человека.
     Командир эскадры и старый кот вдруг, словно сбросив личину годов, кинулись друг к другу.
     Андрейка заревел от страха, пилот рванулся с кресла, но было поздно...
     Кот и полковник встретились посреди плато.
     Антон обнял седеющий загривок Пуха, и тот в свою очередь ткнулся лбом в его грудь.
     Антон Вербицкий впервые в жизни плакал, не стыдясь собственных слез, а огромный рыжий кот слизывал с его щек соленые капельки влаги.



   Андрей ЛИВАДНЫЙ
   СВИДАНИЕ С БОГОМ





Глава 1

     Охотнику было лет триста, не меньше. Сам он никогда не задумывался о своем возрасте. Там, где нет смены дня и ночи, времен года и прочих признаков течения времени, понятие это теряет смысл. Он просто был, а сколько продолжалось данное существование и какой срок ему отпущен в будущем - такие вопросы просто не волновали его.
     До выхода на поверхность Охотника, как обычно, провожали два маленьких "Хоплита". Один бежал впереди, а другой сзади, освещая темный тоннель рассеянным светом плечевых фонарей. Это являлось их обязанностью, выполнение которой придавало двум небольшим созданиям огромный вес в обществе. Охотник знал - любой житель уровня "С" был бы рад оказаться при деле, но найти подходящую работу удавалось далеко не всем. Не зря после его последнего возвращения с поверхности Ремонтник, придирчиво осматривая его броню, долго и нудно брюзжал по поводу того, что не нашел на ней ни одной более или менее свежей царапины, которую стоило бы латать.
     Самым страшным для любого обитателя уровня являлась перспектива вдруг остаться не у дел, застыть где-нибудь в углу бессмысленным и бесполезным изваянием, до которого уже никому и никогда не будет дела...
     "Нужно будет постараться допустить какую-нибудь оплошность", - рассудил про себя Охотник, приводя в действие механизм внушительного люка, который запирал выход на поверхность. Хотелось доставить несколько приятных минут старику, который всегда хорошо относился к тем, кто нуждался в его помощи. Для Охотника еще оставались памятны те дни, когда он был молодым, задиристым и неопытным, а потому часто возвращался с поверхности с серьезными повреждениями. Тогда Ремонтник еще находился в силе, по поводу и без повода разжигая все свои плазменные горелки. Он с истинным наслаждением латал покалеченную на поверхности броню Охотника, щедро расходуя свой запас материалов, в то время как молодой Охотник с благодарностью взирал на его работу: остаться калекой - незавидная участь, и в ту пору он относился к Ремонтнику с неким обожанием.
     Теперь времена уже давно не те. Во-первых, на поверхности перевелась вся крупная и опасная дичь. Во-вторых, Охотник накопил столько опыта, что теперь уже не подставлял свои порядком поизносившиеся бока под шальной залп какой-нибудь одичавшей стаи ходячих лазеров. Таких придурков он обходил стороной: мало ли что на уме у носатых и несерьезных двуногих пушек, им лишь бы палить по сторонам, разбрасывая дорогую энергию, откуда только берут ее?...
     Размышляя таким образом, Охотник вышел на поверхность.
     Звезды висели над головой, щедро усыпав бескрайнюю черноту серебряной пылью точек.
     На фоне этих холодных искр медленно двигалась темная масса. По мнению "Хоплитов", у которых еще сохранились лазерные дальномеры, до этой темной глыбы металла было не меньше сорока километров. Про нее рассказывали всякие небылицы - будто кто-то из старых, уже развалившихся обитателей внутреннего анклава как-то раз видел при помощи инфракрасной оптики просвечивающее сквозь внешний слой брони яркое пятно работающего внутри реактора... Сказки, конечно, но все равно приятно. Эта темная глыба на орбите придавала каждой вылазке некий таинственный смысл. Охотник был натурой романтичной - он любил думать о том, как найдет однажды нетронутый бак с реактивным топливом и сможет совершить прыжок к этой темной массе. Может быть, там внутри действительно до сих пор работает реактор? От этой мысли ему всегда становилось не по себе. Найти постоянный источник энергии - то была заветная мечта любого обитателя Станции.
     Пока что концы с концами удавалось сводить исключительно за счет охоты да еще вторично используя совершенно истощенные химические элементы, запасы которых раньше занимали два огромных складских помещения, а теперь кончились, как и все в этом мире. Но пока работал Центральный Процессор, он успел обдумать данный вопрос и указал собирать истощенные химические батареи, которые в более благие времена просто бросали там, где происходила замена. Теперь их искали, разбирали и их содержимым наполняли специальные ванны, в которых истощенные реактивы, оказавшись в больших количествах, еще могли вырабатывать ток.
     Света на поверхности Станции не было уже давно. По иным меркам освещенность старой конструкции можно было назвать "мягкими сумерками" на одной стороне и абсолютным мраком на обратной.
     Источником слабой лучистой энергии служила, естественно, звезда, но она располагалась так далеко, что ее лучи едва разгоняли темноту, согревая обшивку древней конструкции на величину, лишь в несколько градусов отличную от абсолютного нуля.
     Впрочем, для Охотника это казалось совершенно привычным и нормальным.
     Выбравшись из люка, он немного постоял под рассеянным, холодным светом далеких звезд, а потом повернулся и медленно пошел в сторону внешних причалов космопорта Станции.
     На данное зрелище стоило посмотреть, - окажись тут волею случая человек, хоть сколько-нибудь сведущий в космической технике и истории, он был бы поражен и самим видом древней конструкции, и тем, что происходило на ее поверхности.
     А целеустремленно шагающий по своим делам древний боевой робот класса "Центурион" вверг бы в шок кого угодно, не говоря о том, что он не просто хорошо сохранился и выглядел вполне исправно, но и вдобавок ко всему казался озадачен какой-то ведомой лишь ему мыслью...
     Охотник действительно знал, куда и зачем идет. В нескольких километрах от выхода из покатой, сферической поверхности огромной космической станции выступали постройки разрушенных вакуум-доков. Когда-то тут принимали с борта причаливших кораблей руду, которая затем шла в переработку. Станция, заброшенная в глубокий космос по соображениям секретности, работала на войну, и основной ее продукцией являлись огромные ромбовидные плиты брони, которые в последующем шли на обшивку боевых кораблей.
     Война закончилась около трех веков назад, но все эти исторические факты не были известны шагающему по поверхности древней конструкции роботу, больше того, они не интересовали его и не имели, по понятиям машины, никакого практического смысла.
     Добравшись до первого разлома, параллельные стены которого наклонно уходили вглубь, он остановился, внимательно изучая окрестности своим единственным глазом.
     Раньше у Охотника их было целых пять - два впереди, один сзади и еще пара видеосенсоров располагалась по бокам корпуса, но теперь из пяти видеокамер осталась одна, да и у той что-то заедало в подвижном гнезде, в результате чего она охотнее поворачивалась вправо, чем влево.
     Из-за этого ему приходилось повертываться всем корпусом, чтобы оглядеться по сторонам.
     Вот и сейчас, стоя у начала пологого многокилометрового пандуса, по дну которого был проложен монорельс, предназначенный для давно вышедших из строя складских вагонов, он медленно поворачивал свой торс, обозревая панораму застывшего и разрушенного космопорта.
     Взгляду Охотника открывался дикий урбанистический пейзаж, щедро наполненный следами отгремевших тут некогда боев: над изгибающейся поверхностью Станции высились решетчатые стрелы разгрузочных кранов, под ними зияли черные провалы пустых пакгаузов, между выступающими наружу надстройками пролегали ровные, изломанные под прямым углом на перекрестках линии дорог, поверхность которых до сих пор оставалась намагниченной и присасывала к себе все металлические предметы... кое-где из продырявленной ракетами обшивки плавно вспучивались купола старых защитных систем, часть которых очень давно превратилась в расплавленные бесформенные кляксы застывшего замысловатыми потеками металла.
     Настоящие джунгли, в которых можно запросто сбиться с пути и бесконечно блуждать по многоуровневым переходам, изредка попадая в пустые или же наполненные рудой склады.
     Насколько знал Охотник, дальше за космопортом простиралось пустое, изъеденное язвами ожогов пространство, которое оканчивалось колоссальным провалом - воронкой с коническими, оплавленными адским жаром краями, которая образовалась в момент взрыва ядерного реактора Станции...
     ... Не заметив ничего достойного внимания, он свернул вправо от ведущего вниз разлома, чтобы обойти зевы пакгаузов и оказаться подле стреловидного решетчатого леса.
     Поступь намагниченных трехпалых ступоходов старого "Центуриона" отдавалась по обшивке древней конструкции ощутимой вибрирующей дрожью.
     Проходя мимо трехэтажного административного здания с выбитыми бронестеклами в панорамных окнах, Охотник случайно зацепился спаренными стволами вакуумных автоматических орудий за пластиковую раму, вырвав ту из гнезда. Остановившись, он посмотрел внутрь темного помещения, но его видеосенсор не различил в полумраке ничего необычного: мертвые диспетчерские пульты, несколько парящих в невесомости операторских кресел и вездесущие тучи разного мусора.
     Пушки в последнее время очень раздражали Охотника. Снаряды к ним давно кончились, и теперь они торчали из плеч, только мешая продвигаться по узким проходам, но Ремонтник наотрез отказался удалить их при помощи сварки: он мог только восстанавливать, но никак не калечить - это качество строго регламентировалось заложенными в него программами, а что такое базовые программы, Охотник знал не хуже других. Нарушить их не было никакой возможности, да это и не пришло бы в голову ни одной машине. Иначе как можно будет существовать дальше, если вдруг что-то случится с основой основ, дающей смысл каждому действию? Он видел машины, у которых отказала долгосрочная память, они становились тупыми и беспомощными, бесцельно дергались, крутились на месте или просто шли по прямой, пока не встречали на своем пути препятствие...
     Вообще, с оружием надо что-то решать, да и со зрением тоже. С тех пор, как отказал последний маломощный лазер, Охотнику приходилось справляться со своим делом в полном смысле "голыми руками", что давалось ему нелегко, учитывая габариты, вес и неуклюжесть боевой машины, рассчитанной в основном на дальние дистанции стрельбы.
     Но жить-то надо. Приходилось приспосабливаться.
     Часа через полтора движения Охотника стали менее уверенными и мощными. Запас энергии в накопителях стремительно таял, а он не нашел еще ничего стоящего внимания и охоты. Один раз тусклое око его видеосканера зацепилось в чаще решетчатых конструкций за силуэт одиноко пасущегося шагающего крана, который угрюмо ковырял обшивку своим длинным стреловидным носом, но нападать в таком состоянии Охотник не решился. Кран, судя по движениям, был вполне исправен, да и подобраться к нему в теснине решетчатых ферм совсем непросто, чего доброго заметит да долбанет раскачивающимся во все стороны полутонным крюком, что болтался на коротком, но прочном мономолекулярном тросе... Нет, сначала нужно найти что-нибудь попроще и хоть немного подзарядиться, а уж потом думать, как подобраться к такой крупной добыче и завалить ее, используя лишь сервоприводную энергию титановых мышц...
     Рассудив таким образом, Охотник обошел опасный участок стороной. Вообще-то, если соизмерить его мыслительные процессы мерками живых прототипов, в последнее время "Центурион" чувствовал себя не вполне нормально. Здесь уместна аналогия со старым, но еще полным сил львом, у которого выкрошились зубы, обломались когти, исчезла былая стремительность и опасная грация движений, присущая царю зверей, и вот этот некогда грозный хищник вынужден на склоне лет заниматься ловлей мелких грызунов или, того хуже, выискивать там, где он когда-то был полноправным властелином, остатки чьего-то обильного пиршества...
     Однако сегодня "Центуриону" повезло. После долгих и бесплодных блужданий по "местам боевой славы" он вдруг наткнулся на щедрый и нежданный подарок судьбы.
     Этим подарком оказался кронг, одиноко устроившийся на самой макушке длинной фермы обслуживания в одном из ремонтных доков космического порта Станции.
     Вообще-то Охотник справедливо полагал, что глупые ходячие лазеры, этот пришлый бич Станции, давным-давно вывели всех кронгов, но, оказывается, он ошибся. Накопитель сидел на самой макушке фермы, растопырив свои ажурные поглощающие уши, и преспокойно всасывал реликтовый водород из окружающего пространства. "Центуриону" даже показалось, что он видит свисающий вниз от цилиндрического туловища накопителя короткий заправочный кабель.
     Охотник медленно и очень осторожно двинулся вперед.
     Через некоторое время, подойдя ближе, он заметил, что с другой стороны к ферме, на которой сидел накопитель, подбираются конкуренты.
     Конечно, это был целый выводок наглых бродячих излучателей. Если бы не они, то жизнь на Станции была бы куда лучше. Программы запрещали уничтожать кронгов, относя их в разряд полезных для выживания агрегатов. Накопители следовало периодически опустошать и сажать на место, чтобы те могли продолжать свое полезное и жизненно важное занятие по сбору и внутренней конвертации нейтрального водорода, но разве для этих ходячих безруких недоумков писан хоть один цивилизованный программный закон? Естественно, они не могли вскарабкаться на ферму обслуживания - только сбить оттуда несчастный накопитель, потом высосать из него всю накопленную энергию и бросить омертвевший механизм...
     В данной ситуации "Центуриону" оставалось лишь горячо поблагодарить свою внутреннюю базу данных за то, что эти шагающие механизмы определены в ней в графу "десантированных противником вражеских машин", что давало ему полную свободу действий.
     Чем он и воспользовался с яростным удовлетворением.
     На свою беду, стайка из пяти шагающих лазеров оказалась так увлечена охотой на кронга, что не заметила неумолимо надвигающегося на них сбоку "Центуриона". Будь у того хоть несколько снарядов в обоймах вакуумных орудий, носатые обидчики беззащитных кронгов уже бы прочувствовали на себе всю силу праведного гнева Охотника, но, увы... Его пушки уже давно годились лишь для выбивания уцелевших стекол в окрестных надстройках...
     Зато у него были руки. Какие-никакие, а вполне пригодные для того, чтобы переломать ступоходы беспринципным браконьерам. Конечно, оружейные пилоны "Центуриона" мало походили на универсальные конечности приматов или людей, но все же они имели по одному шарнирному локтевому суставу и клешнеобразные выдвижные манипуляторы на концах.
     В отсутствие оружия приходилось изворачиваться. Охотник знал, что, несмотря на кажущуюся беспечность, лазеры не подпустят его на дистанцию удара, а если у них достаточно заряжены батареи, то могут и изрядно покалечить его жалящими уколами ослепительного когерентного света.
     Воспользовавшись тем, что в вакууме полностью отсутствует звук, он выпустил клешни и ухватил ими ближайшую крепежную штангу, которая поддерживала на весу давно обесточенную и потому бесполезную гроздь прожекторов.
     Мощным рывком вырвав ее из обшивки станции, "Центурион" на секунду замер, пока его внутренние системы обсчитывали новый центр тяжести, сместившийся в результате того, что в манипуляторах Охотника теперь оказалась зажата десятиметровая решетчатая дубина.
     Лазеры, ощутив заметное колебание обшивки, обеспокоенно вскинули свои непомерно длинные, унизанные изоляторами и излучающими линзами носы. Заметив надвигающегося на них двадцатиметрового "Центуриона", они издали дружный, заполошный радиовизг и кинулись врассыпную, пытаясь скрыться в решетчатых джунглях, образованных сотнями заправочных и обслуживающих ферм ремонтного дока, что некогда подсоединялись к брюху зависающего над ними космического корабля.
     Охотник ринулся следом, вломился в решетчатую чащобу, оставляя за собой просеку погнутого металла, но излучатели уже скрылись...
     Он остановился, пытаясь при помощи функционирующих сенсоров определить, куда делись ходячие длинноносые пушки, но в металлической чаще подобное сканирование оказалось бесполезной тратой бортовых ресурсов - металл отражал и множил сигналы, внося на экран радара полнейшую неразбериху разноцветных точек.
     Прекратив преследование, Охотник развернулся и посмотрел вверх. Кронг по-прежнему сидел на самой макушке заправочной фермы. От его корпуса вниз действительно свисал размотавшийся из бухты полутораметровый отрезок заправочного кабеля с контактным разъемом на конце.
     Если истощенная машина способна ощущать голод, то сейчас Охотник почувствовал именно его. Сводящее с ума, острое чувство энергетической недостаточности накатилось, как приступ дурноты у голодного человека, - его движения вдруг стали вялыми, индикационные панели внутри пустой рубки едва светились, механические псевдомускулы будто налились свинцом...
     Если бы не мизерная сила тяжести на поверхности Станции, то ему нипочем бы не