достать оседлавшего макушку сорокаметровой фермы кронга.
     Поджав ступоходы, "Центурион" лег передней частью своего торса на наклонную поверхность заправочной фермы, вытянул вперед манипуляторы, впившись клешнями захватов в ближайший переплет металлической конструкции, и медленно, метр за метром пополз вверх...
     Полностью сосредоточившись на этом совершенно не свойственном грозной боевой машине занятии, он, естественно, не видел ни вновь закопошившихся в решетчатой чаще излучателей, ни яркой, двигающейся по угольно-черному полотнищу космоса искры, которая постепенно увеличивалась в размерах, медленно превращаясь в освещенный пламенем маршевых двигателей корпус космического корабля, такого же древнего и дряхлого, как и сама космическая Станция, к которой, судя по всему, был проложен его курс...

Глава 2

     Нельзя сказать, чтобы Джону Шефорду везло в жизни, скорее, наоборот, он был законченным неудачником. Иначе как объяснить тот факт, что некогда высококлассный пилот, способный водить большие космические лайнеры, вдруг оказался на борту дряхлого космического корабля, который выглядел намного хуже, чем любой самый заштатный экспонат в орбитальном музее боевой славы системы Кьюига?
     Ведь там за действующими моделями старых кораблей следили заботливые руки музейных работников, а тут по внешнему виду старинного армейского транспорта класса "Небулонг" можно было с уверенностью сказать, что его обшивки давно уже не касалась ничья рука... Тем не менее он еще был в состоянии дотащиться своим ходом до места последней, вечной парковки.
     Джон Шефорд, что сидел за пультом управления "Небулонга", был пьян и зол одновременно. Собственно, пристрастие к выпивке и явилось первопричиной его сегодняшнего бедственного положения, но злился он почему-то не на себя, а по очереди то на судьбу, то на тех, кто его нанял в этот рейс, то на диспетчера окраинной станции, что не хотел поддерживать с ним бессвязный и абсолютно лишенный смысла разговор, то на компьютер старого транспорта, что сначала "завис", а потом и вовсе отключился после его садистских попыток отвлечь навигационную машину от ее прямых обязанностей игрой в покер, на которой пьяно настаивал Джон.
     Угораздило же его сунуть в информационное гнездо кристалл с игрой... Откуда же он знал, что военная машина не ориентирована на развлечения пилотов?!..
     "Тоже мне, хрен великий... - с пьяной злобой подумал Джон, глядя на потемневший навигационный дисплей отключившейся бортовой машины. - Что теперь делать-то?!"
     В первую очередь он приложился к початой бутылке, а уж потом водрузил свои не на шутку дрожащие пальцы на подсветившуюся изнутри панель ручного управления "Небулонгом".
     "Вот гады - укатали корабль до полного безобразия, а мне теперь расхлебывай..." - естественно, Джон имел в виду нанявших его для этого рейса бывших теперь уже хозяев отслужившего свое военного транспорта.
     Неизвестно, как руководители небольшой коммерческой фирмы, специализирующейся на внутрисистемных перевозках грузов, узнали о заброшенной со времен войны старой космической станции, но они вполне справедливо решили, что на ней можно дешево и без лишних затруднений похоронить принадлежащий фирме древний "Небулонг".
     Конечно, думал Джон, отчаянно перебирая комбинации кнопок и клавиш, что всплывали в памяти через дымку алкогольного дурмана, за утилизацию одного реактора они бы выложили кругленькую сумму, а так все получалось дешево и сердито. Они платят только ему, да и то какие-то крохи, за то, чтобы доставить "Небулонг" в район станции и бросить там, стерев опознавательные номера фирмы и порта приписки: мол, лежал он тут все время, аж с самой войны, транспорт-то военный...
     Вот так... А ему за какую-то паршивую тысячу кредитов выкаблучивайся тут с ручным управлением, да еще потом обратный путь в спасательной капсуле - тоже не сахар. Семь суток болтаться в невесомости до границ обитаемого сектора, где его обещали подобрать...
     "Нет... я им выставлю счет за ручную посадку, клянусь всеми Шиистами... Пусть только попробуют не заплатить!" - Джон в очередной раз приложился к пластиковой бутылке с дешевым спиртным, загодя закупленным им еще до старта в ближайшем баре космопорта.
     Кинув мутный взгляд на экраны внешнего обзора, он увидел, что Станция имеет гораздо большие размеры, чем он мог предположить вначале, - она вдруг оказалась попросту ОГРОМНОЙ или так быстро приблизилась, что он и не заметил?!
     Пальцы Джона машинально обхватили две пористые рукоятки навигационных джойстиков, что торчали из пульта управления по обе стороны от кресла пилота. Оставалось надеяться, что все двигатели коррекции, связанные с системами ручного управления, заправлены и исправны - проверить это перед стартом Джон, естественно, не удосужился.
     А выпуклый, сумеречный борт циклопической конструкции стремительно надвигался - огромная шарообразная масса уже заполнила собой все экраны обзора, грозя раздавить маленький по сравнению с ней транспортный корабль.
     В этот момент Джон запаниковал по-настоящему.
     Бортовой компьютер должен был вывести "Небулонг" на стационарную орбиту вокруг заброшенного космического завода. Посадка на поверхность не входила ни в какие предварительные расчеты, но ситуация, похоже, не оставила ни кораблю, ни его пилоту особенного выбора.
     Джон Шефорд, несмотря на то, что выпитое вдруг начало выходить из него крупными градинами ледяного пота, все еще оставался изрядно пьян, его заторможенная реакция никак не соответствовала стремительности грядущих событий - "Небулонг" сближался со Станцией "лоб в лоб", и пилот чувствовал, что не может изменить роковой траектории...
     Зажмурив глаза, Джон до отказа потянул на себя оба джойстика. Он инстинктивно ждал ошеломляющего, дробящего кости удара, но шли тягучие секунды, а его все не было, лишь в недрах многострадального корабля утробно выли изношенные насосы, качающие топливо в камеры сгорания двигателей ориентации...
     Открыв один глаз, он посмотрел на экран обзора и обомлел...
     "Небулонг", высоко задрав нос, медленно выкарабкивался из какой-то чудовищной воронки с гладкими, отполированными адским жаром краями.
     Джон в очередной раз облился холодным потом. Хмель улетучивался из него со скоростью истекающего реактивного топлива, что рвалось потоком раскаленных газов со срезов множества корректирующих сопел.
     "Господи... Дьявол... Пронеси... Я больше никогда не буду пить!.." - мысленно кричал он, до полной судороги в пальцах вцепившись в джойстики ручного управления.
     Если бы не эта воронка, дно которой терялось в черных недрах старой заброшенной Станции, он бы уже расплющился об ее обшивку, став кровавым пятном в изломанном интерьере ходовой рубки...
     Старый корабль кряхтя, постанывая, дико завывая изношенными внутренними агрегатами, медленно выцарапывался из своего пике, двигаясь теперь параллельно наклонной стене конической воронки, навстречу черноте космоса и призывному сиянию далеких звезд...
     Внимание Джона разрывалось между показаниями немногих работающих приборов, диким видом приближающегося горизонта, выползшего на экраны неровным краем воронки, над которой торчали огарки каких-то древних конструкций, и собственной дурнотой, периодически накатывающейся на него, грозя лишить сознания в самый неподходящий для этого момент...
     Если бы Джон Шефорд мог видеть себя со стороны, то, вероятно, он бы еще раз зарекся когда-либо пить, - в кресле первого пилота сидел самый натуральный труп - его отекшее от запоя и внезапных перегрузок лицо имело бледно-синий оттенок кожи, глаза с мутными, расчерченными красноватой сеткой капилляров белками выкатились из орбит, губы мелко дрожали, беззвучно выговаривая какие-то слова, скрюченные пальцы судорожно вцепились в мокрые от пота рукоятки управляющих джойстиков...
     "Небулонг" все-таки чиркнул своим плоским днищем о край воронки и высоко подпрыгнул, словно ему передалась паника пилота. Джон стиснул в этот момент гашетки основной тяги, а корабль, в свою очередь, выплеснул из-под днища несколько ослепительных реактивных струй, что оттолкнули его вверх от опасного среза поверхности, оставив на многострадальной броне древнего сооружения две раскаленных, вишневых полосы... Несколько раз конвульсивно дернувшись, старый транспорт все-таки выровнялся, сбив при этом пару пограничных с краем воронки надстроек, и, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, медленно поплыл в сотне метров над поверхностью Станции...

***

     Руки Джона осторожно отпустили взмокшие рукоятки управления. Ближайшие несколько минут кораблю уже больше ничего не угрожало, - отключив двигатели, он плыл параллельно изломанной поверхности древней конструкции, освещая царящий внизу хаос мощным светом бортовых прожекторов.
     Только теперь, бессильно откинувшись в кресле, Джон наконец осознал, какой смертельной опасности ему удалось избежать, но какой ценой?..
     Все люди по натуре своей - неблагодарные эгоисты. В критические мгновения мы вспоминаем судьбу, бога, даем клятвенные обещания беспорочной жизни, готовы молиться кому угодно и обещать взамен собственную душу. Но проходит минута критической опасности, и большинство из нас тут же забывают об обещаниях, данных призванным в свидетели высшим силам.
     Джон Шефорд никогда не считал, что он - какой-то особый случай. Исключением из правил быть достаточно трудно, а он уже давно растерял все свои душевные силы в бессмысленной борьбе с зеленым змием...
     Вот и сейчас, ощутив, как трясутся руки, почувствовав вновь свое одеревеневшее тело, он машинально потянулся к оброненной на пол пластиковой бутылке.
     В этот момент ему было так плохо, что он не думал ни о каких клятвопреступлениях. Джон знал: если он сейчас же не выпьет, его душа точно отойдет к праотцам...
     А судя по счастливому развитию событий, на тот свет ему пока что рановато...
     "Поживем еще..." - подумал он, дрожащими пальцами свинтив непослушную пробку и поднося ко рту прыгающее горлышко бутылки, из которой исходил вожделенный, выворачивающий внутренности аромат дешевого спирта...
     Он успел сделать только один-единственный глоток. Кара за клятвопреступление настигла его столь ошеломляюще быстро, что Джон едва не захлебнулся, резко отшвырнув в сторону открытую бутылку...
     - Мама милая... - похолодевшими губами прошептал он, глядя на обзорный экран.
     Это была белая горячка. Он наконец допился до чертиков или его просто свело с ума злополучное аварийное сближение со станцией...
     Джон, застыв в кресле с отвисшей челюстью, опасливо и подозрительно покосился на отлетевшую в угол ходовой рубки бутылку, потом энергично тряхнул своей многострадальной головой и вернул полубезумный взгляд к обзорному экрану.
     "Точно... допился!.." - с тоской понял он.
     Единственное, что показалось Джону и странным, и страшным одновременно, - это то, с какой отчетливостью он осознает собственную невменяемость. То, что изображение на обзорном экране являлось явным глюком его покореженной психики, он не сомневался ни на секунду.
     Нормальному человеку такое не пригрезится.
     "Небулонг", потеряв всю свою стремительность на выходе из пике, теперь плыл над поверхностью Станции со скоростью едва ли тридцати-сорока километров в час, постепенно снижаясь под влиянием пологой, нисходящей траектории своего движения.
     Выдвинутые из-под днища транспорта посадочные прожектора ярко освещали поверхность древней конструкции в радиусе до трех километров. Сейчас "Небулонг" только что миновал космопорт и приближался к его окраинным докам, где высился целый лес ремонтных и заправочных ферм обслуживания.
     На одной из таких решетчатых стрел, которая возвышалась под углом в сорок пять градусов к поверхности станции и имела длину никак не меньше пятидесяти метров, и угнездилась его белая горячка.
     Джон отчаянно моргал, щипал себя то за запястье, то за щеки, но глюк не уходил.
     По наклонной решетчатой ферме обслуживания, словно механический краб из дурного, кошмарного сна, встав на карачки, медленно карабкался вверх самый страшный боевой робот отгремевшей несколько веков назад войны. Это был печально известный "Центурион", машина весом почти в сорок тонн, вооруженная не только огромным количеством пушек, пулеметов, лазеров и ракет, но и так называемым "программным оружием" - пакетом программ, которые позволяли ей самостоятельно принимать решения в большинстве возникающих на ее пути ситуаций...
     На одних планетах электронную начинку "Центурионов" называли "Пакет Одиночка", на других - "Искусственный Интеллект", но суть сводилась к одному и тому же: этих роботов запретили и уничтожили, оставив напоминанием о данном рукотворном кошмаре лишь кадры видеохроники...
     И вот такой кошмар, встав на карачки, карабкается, будто примат в национальном парке Прокуса, по наклонной ферме обслуживания прямо на глазах ошалевшего от страха и неожиданности Джона...
     Дальнейшие события развивались стремительно и вполне подтвердили тот диагноз, который поставил себе Джон...
     "Небулонг", лишившись не только своего бортового компьютера, но и всякой помощи со стороны пилота, продолжал медленно, но неумолимо снижаться, грозя сесть плоским днищем, из-под которого бил яркий прожекторный свет, прямо на торчащие во все стороны фермы обслуживания старого дока.
     Однако следовало понять Джона - он действительно бросил корабль на произвол судьбы, но причина такой растерянности была вполне понятна. Расширенными от ужаса глазами он смотрел на растущий в размерах контур боевой машины, на ярко освещенной броне которой уже можно было ясно различить мелкие детали в виде сварных швов, заплат, выщербин и прочих ярких свидетельств долгой и многотрудной жизни застывшего в неприличной позе боевого робота.
     Ситуация складывалась кошмарная и комичная одновременно.
     Джон понимал, что этого не может быть, но не в его силах оказалось ни прервать данное наваждение, ни хотя бы уменьшить его детализацию - слишком уж вопиющими, подробными и НАТУРАЛЬНЫМИ казались мельчайшие детали этой пьяной галлюцинации...
     Он видел потертые шарниры коленных сочленений двух ступоходов огромного робота, его приплюснутый торс, с двумя темными, узкими, похожими на раскосые глаза бронестеклами смотровых триплексов пустующей кабины, стволы спаренных вакуумных пушек, что попарно торчали из плеч робота, жалко покосившись на давно бездействующих стабилизирующих подвесках, - ОН ДАЖЕ ЯСНО РАЗЛИЧИЛ ВЫЩЕРБИНЫ НА СРЕЗАХ ИХ СТВОЛЬНЫХ КОМПЕНСАТОРОВ!..
     В следующий момент робот, по-прежнему вцепившийся всеми четырьмя конечностями в гнущуюся под его весом решетчатую ферму, начал медленно поворачивать свой торс в сторону проплывающего мимо, всего в каком-то десятке метров от него, космического корабля.
     Джон закричал.
     Его взгляд затравленно метнулся по секторам обзорного экрана в отчаянной надежде стряхнуть наваждение, но ему стало еще хуже - посмотрев вниз, в сумеречную глубину древнего ремонтного дока, он вдруг заметил, что вслед за его кораблем, продираясь сквозь чащу заправочных ферм, бежит десятка полтора странных шагающих механизмов с удлиненными носами, которые подозрительно смахивали на самые тривиальные лазерные пушки...
     Этого не смогло выдержать даже деформированное воображение Джона.
     Он резко умолк, вперившись в экран расширенными, подернувшимися белесой поволокой глазами.
     Джон больше не боялся. Он просто потерял сознание от страха.
     Через минуту брошенный им на произвол судьбы "Небулонг" зацепился наконец за одну из заправочных ферм, резко вздрогнул, подломив хрупкое по сравнению с его весом препятствие, и, беспорядочно вращаясь, начал резко снижаться, падая на изъеденную разрушениями поверхность древней космической станции...

***

     Охотнику оставалось проползти каких-нибудь пять-шесть метров, когда его внимание отвлек свет.
     Оторвав один клешнеобразный захват от решетчатой фермы, на конце которой продолжал преспокойно восседать кронг, "Центурион" повернул свой торс, ощущая, как качается и гнется под его весом хлипкая, ненадежная опора.
     В первый момент процессор огромного робота выдал мгновенный сигнал сбоя.
     Для человека данное чувство, выраженное у Охотника неким программным эквивалентом, означало бы: "Он не поверил своим глазам". Процессор "Центуриона" действительно впервые за весь период существования робота усомнился в справедливости зафиксированного собственной камерой видеоряда...
     И тем не менее это был космический корабль, который медленно и величественно плыл, освещая тусклую обшивку старой станции ярким светом своих прожекторов.
     Охотник на секунду оцепенел в полном смысле этого слова, - он застыл, будто изваяние, вцепившись в решетчатую ферму, и лишь его видеокамера конвульсивно дергалась в гнезде, провожая взглядом проплывающее мимо ослепительное чудо...
     Затем, когда военный транспорт вдруг зацепился своим днищем за одну из ферм и, потеряв стабилизацию в пространстве, начал медленно заваливаться на бок, подминая под себя окружающий лес разновеликих штанг стационарного питания, "Центурион" перевел взгляд вниз и увидел, как вслед за падающим кораблем бежит невесть откуда взявшаяся стая вечно жадных до энергии шагающих лазеров.
     Это уже было чересчур.
     Здесь ни при чем оказалась старая неприязнь Охотника к наглым мародерам. В силу внезапно вступили, пробудившись от вековой спячки, некоторые, уже прочно позабытые им программные законы.
     Дело в том, что процессор "Центуриона", обработав видеоинформацию, точно определил класс корабля, его планетную принадлежность и назначение.
     Не важно, что магнитные маркеры "Небулонга" оказались стерты, перед ним был военно-транспортный эвакуационный носитель, машина обеспечения для таких, как он...
     Реактивация основных боевых программ произвела на Охотника впечатление полыхнувшего внутри информационного взрыва. Он, словно раненый боец, разглядевший во враждебном сумраке контур спешащей к нему вертушки, почувствовал резкий прилив сил. Это не могло быть выбросом адреналина, как то происходит у людей, но процесс оказался схожим - в бортовую сеть был мгновенно выброшен весь резерв энергии, тщательно хранимый процессором на самый крайний случай.
     Дальше для электронного разума "Центуриона" настал воистину трагический момент.
     Он больше не мог рассматривать себя как полноценную боевую единицу.
     Внутренний боевой дисплей, экран которого оставался пуст и темен на протяжении сотен лет, внезапно ожил, осветив мрак пустой рубки управления.
     "Центурион" задрожал - это в глубинах его торса со скрежетом повернулся ведущий вал боевого эскалатора, но обойменные ячейки оказались пусты, и электромагнитные затворы вакуумных орудий лишь сухо щелкнули, глотнув пустоту.
     "БОЕЗАПАС ИЗРАСХОДОВАН" - лаконично высветил внутренний дисплей.
     "ЛАЗЕРЫ ПРАВОГО БОРТА - СИГНАЛ ОТСУТСТВУЕТ".
     "ЛАЗЕРЫ ЛЕВОГО БОРТА - ПОВРЕЖДЕНИЕ ЦЕПЕЙ УПРАВЛЕНИЯ".
     "МАЛОКАЛИБЕРНЫЕ УСТАНОВКИ - ТЕСТ ПРОВАЛЕН".
     В этот момент обшивка Станции содрогнулась от сокрушительного удара - это "Небулонг" врезался в нее и по инерции заскользил вперед, сминая лес решетчатых ферм и высекая из-под днища снопы ослепительных искр...
     В рубке "Центуриона" ожил целевой монитор.
     Ближайшая шагающая лазерная установка запуталась в паутине его координатных сеток. По срезу экрана побежали столбцы стремительно меняющихся цифр.
     "Атака вражеских машин на базовый корабль поддержки". Вердикт систем логической обработки ситуации был лаконичен и неумолим.
     Многострадальная ферма, на макушке которой сидел кронг, наконец не выдержала обрушившихся на нее нагрузок. Стоило Охотнику шевельнуться, и она вдруг беззвучно треснула ровно посередине.
     "Центурион" величественно рухнул с высоты тридцати шести метров, заставив обшивку Станции еще раз содрогнуться от удара. Кронг, ради которого он медленно и упорно карабкался по решетчатой ферме, печально сложив энергопоглощающие уши, шмякнулся о плиты обшивки и покатился