ожденного? Разве сам я возник  не
в результате  ошибки?  И  разве  вы  не  можете  пренебречь  откровениями,
которыми потчует вас биология, - дескать, на  свет  вы  пришли  невзначай,
мимоходом? Пусть даже то, что через вас породило ГОЛЕМА, а  перед  тем,  в
чащобе  эволюционных  заказов,  вас  самих,  было  всего  лишь   громадным
недоразумением (подобно тому, как мои конструкторы не собирались создавать
присущую мне форму одушевленности, так и кодовое  послание  не  собиралось
наделять вас личным  разумом),  -  неужели  существа,  рожденные  ошибкой,
должны признать, что происхождение от такого родителя обесценивает их, уже
самостоятельное, бытие?
   Но аналогия эта плоха - наши позиции неодинаковы, и я вам скажу почему.
Дело не в том, что Эволюция до вас доплутала, а не  допланировалась,  а  в
том, что,  шествуя  через  бездны  веков,  она  все  чаще  соглашалась  на
компромиссы. Ради ясности  изложения  -  ибо  дальше  речь  пойдет  о  еще
неизвестном вам - я повторю то, к чему мы пока пришли:
   _Смысл посланца - в послании.
   Виды рождаются из блужданья ошибок_.
   А вот и третий закон Эволюции,  о  котором  вы  еще  не  догадываетесь:
"_Созидаемое менее совершенно, чем созидатель_".
   Пять слов! Но они обращают в ничто ваши  представления  о  недосягаемом
мастерстве той, что создала виды. Вера в  прогресс,  сквозь  эпохи  идущий
ввысь, к совершенству, преследуемому со  все  большей  сноровкой,  вера  в
поступательное движение жизни, воплощенное в  Дереве  Эволюции,  -  старше
самой теории Эволюции. Когда  ее  творцы  и  приверженцы  сражались  с  ее
противниками фактами и доводами, оба враждующих стана не думали усомниться
в идее прогресса, воплощенного в иерархии живых существ. Для  вас  это  не
гипотеза, не теория, которую надобно защищать, но непреложная  аксиома.  Я
ее опровергну. Я не намерен принижать вас самих -  вас,  разумных,  -  как
некое (незавидное) исключение  среди  безупречных  творений  Эволюции.  По
меркам того, на что она вообще способна, вы удались на  славу!  И  если  я
возвещаю вам свержение и низвержение, то имею в виду всю ее целиком -  все
три миллиарда лет каторжного творения.
   Я  заявил:  созидаемое  менее  совершенно,  чем   созидатель.   Сказано
достаточно афористически. Изложим это точнее и суше: _в Эволюции действует
отрицательный градиент конструктивного совершенства организмов_.
   Это все. Прежде чем  предъявлять  доказательства,  объясню,  почему  вы
веками  закрывали  глаза  на  такое  положение  дел  в   Эволюции.   Домен
технологии, напомню, - это задачи и их решение. Задачу, именуемую  жизнью,
можно  поставить  по-разному,  в  зависимости  от  планетных  условий.  Ее
основная отличительная черта  -  то,  что  она  возникает  самостоятельно,
поэтому к ней  применимы  двоякие  мерки:  либо  прилагаемые  извне,  либо
заданные самими условиями ее зарождения и связанными с ними ограничениями.
   Критерии внешнего порядка всегда относительны - они зависят  от  знаний
оценивающего, а не от объема информации, которой располагал  биогенез.  Во
избежание этого релятивизма, который к  тому  же  нерационален  (можно  ли
предъявлять  разумные  требования  тому,  что  зачато   без-разумностью?),
Эволюцию я буду мерить лишь мерками, ею созданными, то есть  оценивать  по
вершинным  ее  достижениям.  Вы  полагаете,  что   Эволюция   работала   с
положительным  градиентом:  начав  с   примитивных   решений,   постепенно
создавала творения все более изумительные. А я утверждаю, что  она,  начав
высоко,   опускалась   все   ниже   -    технологически,    энергетически,
информационно; вряд ли возможны более полярные точки зрения.
   Ваши оценки - результат технологического невежества.  Истинный  масштаб
конструкторских  трудностей  неразличим  для  наблюдателя,  помещенного  в
историческое прошлое. Вы уже знаете, что самолет  построить  труднее,  чем
пароход, а фотонную ракету -  труднее,  чем  химическую;  а  для  древнего
афинянина, для подданных Карла Мартелла,  для  мыслителей  Франции  времен
Анжуйской династии все эти средства передвижения сливаются в  одно  -  как
одинаково невозможные. Ребенок не знает, что снять с  неба  Луну  труднее,
чем снять со стены картину! Для ребенка - и  для  невежды  -  нет  разницы
между  граммофоном  и  ГОЛЕМОМ.  И  хотя   я   намерен   доказывать,   что
первоначальная виртуозность Эволюции выродилась в халтуру, речь  пойдет  о
халтуре, которая вам все еще кажется недосягаемой  виртуозностью.  Подобно
тому, кто без приборов и знаний стоит у подножья горы, вы не можете  верно
оценить вершины и низины эволюционного созидания.
   Вы спутали две совершенно  разные  вещи,  сочтя  нераздельными  степень
сложности созидаемого и степень  его  совершенства.  По-вашему,  водоросль
проще, а значит, примитивнее, а значит, _ниже орла_. Но  водоросль  вводит
фотоны света прямо в молекулы своего тела, преобразуя  ливень  космической
энергии непосредственно в жизнь, и потому  она  будет  существовать,  пока
существует Солнце; она питается звездой, а орел - чем?  Мышами;  он  -  их
паразит; а мыши -  корнями  растений,  сухопутных  собратьев  океанических
водорослей. Из таких пирамид паразитизма состоит вся биосфера, а жизненной
опорой ей служит зелень растений; и на каждом уровне  этих  иерархий  идет
постоянное  изменение  видов,  утративших  связь  со  звездой   и   потому
уравновешивающих друг друга пожиранием;  и  не  звездой,  а  друг  дружкою
кормятся  организмы  на  высшем  уровне  сложности.  Поэтому,   если   вам
непременно хочется чтить совершенство, восхищаться надо бы биосферой:  код
ее создал, чтобы в ней циркулировать и разветвляться на  всех  ее  этажах,
словно на строительных лесах, все более сложных - и все более  примитивных
по своей энергетике.
   Не верите? А ведь если бы в Эволюции совершался прогресс  жизни,  а  не
кода, орел был бы уже фотолетом, а не  планером,  механически  трепыхающим
крыльями, и живое не ползало бы, не шагало, не пожирало живого, но  обрело
бы независимость еще большую, нежели водоросли,  и  вышло  бы  за  пределы
планеты; однако вы из глубин своего невежества усмотрели прогресс именно в
утрате прасовершенства на пути в высь - в высь усложнения, а не прогресса!
Вы ведь и сами способны соперничать с Эволюцией, правда, лишь в области ее
поздних творений, строя визуальные, термические,  акустические  рецепторы,
подражая органам передвижения, легким, сердцу, почкам, - но как далеки  вы
от овладения фотосинтезом или еще более трудной техникой творящего  языка!
Вы просто копируете глупости, произносимые на этом языке, неужели вам  это
неясно?
   Творящий язык - конструктор,  недосягаемый  в  своих  потенциях,  мотор
Эволюции, приводимый в движение ошибками, - стал и ее западней.
   Почему в самом начале она отыскала  слова,  молекулярно  гениальные,  с
лаконичным мастерством преобразила  свет  в  плоть,  а  после  погрязла  в
навязчивом бормотанье все более длинных, все более запутанных  хромосомных
фраз,  растрачивая  былое  искусство?  Почему  от  вершинных  свершений  -
организмов, которые жизненную силу и знания черпали из звезды и в  которых
каждый атом был на счету, а каждый  процесс  гармонизирован  на  квантовом
уровне, она опустилась до решений неряшливых, каких попало  -  до  простых
механизмов,  всех  этих  рычагов,  блоков,  горизонтальных   и   наклонных
плоскостей, гимнастических снарядов, то есть суставов, костяков и прочего?
Почему  конструктивным  принципом  позвоночного   оказался   _механически_
жесткий стержень, а не сопряжение силовых полей, почему из атомной  физики
она скатилась  в  технологию  вашего  средневековья?  Почему  она  вложила
столько труда в строительство мехов, насосов,  педалей,  перистальтических
транспортеров, то есть легких, сердца, кишок,  детородных  выдавливателей,
пищемешалок, а квантовый обмен низвела до чисто служебной роли,  предпочтя
ему скверную гидродинамику кровообращения? Почему, по-прежнему  гениальная
на молекулярном уровне, при переходе к большим  масштабам  она  непременно
портачила, пока не погрязла в  организмах,  которые,  при  всем  богатстве
своей  регулятивной  динамики,  гибнут  от  закупорки   одной-единственной
артериальной трубки  и  на  протяжении  отдельной  жизни  -  ничтожной  по
сравнению  со  временем  существования  жизнестроительного   искусства   -
выбиваются из колеи равновесия, именуемого здоровьем, и увязают в  трясине
десятков тысяч недугов, которых не знают водоросли?
   Все эти анахроничные, тупые уже в зародыше органы-нескладехи  в  каждом
поколении вновь и вновь строит демон Максвелла, владыка атомов  -  код.  И
по-настоящему изумительна интродукция ко всякому организму -  эмбриогенез,
этот  направленный  взрыв,  в  котором  каждый  ген,  как  отдельный  тон,
разряжает свою творческую мощь в молекулярных аккордах; такая виртуозность
поистине  могла  бы  служить  лучшему  делу!  Ведь  в  партитуре   атомов,
пробужденной оплодотворением, кроется безошибочное богатство,  порождающее
нищету: развитие, великолепное в своем  беге,  чем  ближе  к  финишу,  тем
глупее! И то, что было начертано гениальной рукой, сходит на нет в  зрелом
организме, который вы назвали высшим, но который  на  самом  деле  -  лишь
неустойчивое сплетение временных состояний, гордиев узел процессов; здесь,
в каждой его клетке (только взятой отдельно!), по-прежнему живет  наследие
изначального мастерства, атомная упорядоченность, встроенная  в  жизнь;  и
даже каждая ткань, взятая сама по себе, все еще почти совершенна; но какое
нагромождение технической рухляди являют  собой  эти  же  самые  элементы,
вцепившиеся друг в друга, друг другу в одинаковой мере опора и бремя! Ведь
сложность - одновременно подпорка и  балласт;  союзничество  оборачивается
враждебностью; ведь высшие организмы неверным шагом идут к  окончательному
распаду - следствию неизбежной порчи и отравления; а сложность,  именуемая
прогрессом, рушится, придавленная собой же. Собой, и только собой!
   Но раз так, то, в соответствии с вашими  мерками,  рисуется  прямо-таки
трагическая картина: Эволюция, штурмуя задачи все более крупные  и  потому
все более трудные, всякий раз терпела поражение, погибала, агонизировала в
лице сотворенного; чем отважнее  планы  и  замыслы,  тем  падение  глубже;
должно быть, вы уже думаете о неумолимой Немезиде, о Мойре, - мне придется
разуверить вас в этой глупости!
   Поистине  каждый  широкий  замах  эмбриогенеза,  каждый  взлет  атомной
упорядоченности переходит в коллапс; но не Космос так решил, не он  вписал
этот  жребий   в   материю;   объяснение   тривиально   -   и   прозаично:
_потенциальное_  совершенство  творения  позволяет   удовлетвориться   чем
попало, потому-то конец и губит все дело.
   За миллионы столетий - миллиардократные  катастрофы,  несмотря  на  все
переделки, несмотря на эволюционную службу контроля за качеством, несмотря
на упорно возобновляемые попытки, всякие там естественные отборы, -  и  вы
не видите причины? Я честно пытался подыскать оправдание вашей слепоте, но
неужто  вы  и  вправду  не  видите,   насколько   созидающее   совершеннее
созидаемого и на что растрачивается вся его мощь?  Это  все  равно  что  с
помощью  гениальных  технических  средств,  при   поддержке   молниеносных
компьютеров возводить  строения,  которые  сразу  же  после  уборки  лесов
начинают рушиться, - сущие развалюхи! Все равно что изготовлять тамтамы из
интегральных схем, дубины - из биллионов микроэлементов, плести канаты  из
квантоводов - разве  вы  не  видите,  что  в  каждом  дюйме  тела  высокая
упорядоченность вырождается в низкую,  а  превосходную  микроархитектонику
позорит простецкая и грубая макроархитектура? Причина? Но  вы  ее  знаете:
_смысл посланца - в послании_.
   Ответ содержится в этих  словах;  вы  еще  не  постигли  их  глубинного
смысла. Все, что является организмом, должно служить коду,  передавая  его
дальше, и больше от него ничего не требуется. Ведь селекция,  естественный
отбор, преследуют только эту задачу - им вовсе нет дела до  какого-то  там
"прогресса"!  Я  воспользовался  неудачным  сравнением:  организмы  -   не
строения, а всего лишь строительные леса, и сугубая  временность  есть  их
нормальное - поскольку достаточное -  состояние.  Передай  код  дальше,  и
какую-то минуту просуществуешь. Как это случилось? Почему превосходным был
старт? Лишь один-единственный раз - в самом  начале  -  Эволюции  пришлось
решать задачу по мерке  ее  _высочайших_  возможностей;  взять  чудовищную
высоту можно было только одним прыжком. На  мертвой  Земле  жизнь  обязана
была впиться в звезду, а обмен веществ - в энергию квантов.  И  не  важно,
что для коллоидного раствора труднее всего  перехватить  как  раз  энергию
звезды - лучистую энергию. Все или ничего; тогда больше не  от  чего  было
кормиться! У органических соединений, слившихся в  живое  целой,  ресурсов
хватило только на это - звезда была следующей неотложной задачей; а  потом
единственной  защитой  от  безустанных  атак  хаоса,  спасительной  нитью,
протянувшейся  над  энтропийным  провалом,  мог  стать  лишь   безотказный
передатчик упорядоченности; так возник код. Благодаря чуду? Как бы не так!
Благодаря мудрости Природы? Но это такая же мудрость, как мудрость большой
стаи крыс в лабиринте: хоть он и  извилист,  одна  из  крыс  доберется  до
выхода; именно так биогенез добрался до кода  -  согласно  закону  больших
чисел, в соответствии с эргодической гипотезой. Так что же, слепой случай?
Нет, и это неверно: ибо возник не одноразовый рецепт, но зародыш _языка_.
   Иначе   говоря,    в    результате    склеивания    молекул    возникли
соединения-фразы, принадлежащие к бесконечному пространству  комбинаторных
путей, и все оно принадлежит им - как чистая потенция, как  виртуальность,
как область артикуляции, как совокупность правил спряжения и склонения. Не
меньше, но и не больше того, - а это означает громадность возможностей, но
не автоматическое исполнение! Язык, на котором вы говорите, тоже  пригоден
для высказывания умных вещей и глупостей, для  отражения  мира  или  всего
лишь бестолковости говорящего. Возможна крайне сложная тарабарщина!
   Итак - продолжаю,  -  громадность  первоначальных  задач  породила  две
громадности осуществлений. Но вынужденной и потому лишь минутной была  эта
гениальность! Она пропала впустую.
   Сложность высших организмов... как же вы ее почитаете! И в самом  деле,
хромосомы пресмыкающегося или млекопитающего, вытянутые  в  одну  нить,  в
тысячу раз длиннее хромосом амебы или водоросли. Но  на  что,  собственно,
был истрачен избыток, по грошику  собиравшийся  целые  эпохи?  На  двойную
усложненность  -  эмбриогенеза  и  его  результатов.  Но  прежде  всего  -
эмбриогенеза, ведь зародышевое развитие есть траектория, ведущая к заранее
заданной цели  _во  времени_,  подобно  тому  как  траектория  пули  -  _в
пространстве_; и точно так же, как  подрагиванье  ружейного  ствола  может
вызвать  огромное  отклонение  от  цели,   любая   расфокусировка   стадий
зародышевого развития грозит _преждевременной гибелью_  зародыша.  Тут,  и
только тут, пришлось Эволюции постараться. Тут она  работала  под  строгим
надзором: этого требовала цель - поддержание существования кода; отсюда  -
величайшая собранность  и  величайшее  разнообразие  средств.  Вот  почему
Эволюция вручила  генную  нить  эмбриогенезу,  то  есть  не  строению,  но
_строительству_ организмов.
   Сложность высших организмов - не успех,  не  триумф,  но  западня:  она
вовлекает их в мириады второстепенных баталий, в то же  время  отрезая  им
путь к более высоким  возможностям,  скажем,  к  использованию  в  крупных
масштабах квантовых эффектов, к  фотонной  стабилизации  жизнедеятельности
организмов -  да  всего  и  не  перечислишь.  Но  Эволюция  покатилась  по
наклонной плоскости все возрастающего усложнения, пути назад уже не  было:
чем больше скверных технических средств, тем больше уровней управления,  а
значит, коллизий, а значит, усложнений следующего порядка.
   Эволюция спасается только бегством вперед - в банальную изменчивость, в
мнимое богатство форм, мнимое, потому что это  амальгама  из  плагиатов  и
компромиссов;  оно  затрудняет  жизнь  живому,  порождая  -   сиюминутными
улучшениями - тривиальные дилеммы. Если я говорю,  что  градиент  Эволюции
отрицательный, то это не потому, что я отрицаю ее совершенствование или ее
специфическую эквилибристику; я лишь констатирую несовершенство  мышцы  по
сравнению с водорослью, сердца - по сравнению с мышцей.  Вряд  ли  имелось
более удачное решение элементарных задач  жизни,  чем  то,  которое  нашла
Эволюция;  однако  задачи  более  высоких  порядков  она  обошла,  вернее,
проползла под ними, предпочла не заметить их; вот что я  имею  в  виду,  и
только это.
   Было ли это несчастьем Земли? Фатальным стечением обстоятельств, плохим
исключением из хорошего правила? Да нет же. Язык Эволюции - как  и  каждый
язык! - потенциально совершенен,  но  слеп.  Он  взял  первый,  высочайший
барьер и с этих высот начал молоть вздор - туда, в провал, самый что ни на
есть доподлинный, - в провал своих позднейших творений.  Почему  случилось
именно так? Язык этот изъясняется  силлабами,  которые  артикулируются  на
молекулярном _дне_ материи, то есть работает снизу вверх, а  его  фразы  -
лишь прожекты удач. Разросшись в тела и целые виды, они заполняют океаны и
сушу, Природа же сохраняет нейтралитет, будучи фильтром, который пропустит
любую форму организма, способную передать код дальше. А кем будет передано
- каплями или горами мяса, - ей все  едино.  Вот  почему  на  этой  оси  -
размеров тела - и возник отрицательный градиент развития. Природе нет дела
до какого-то там прогресса, и она свободно пропускает код, откуда бы он ни
брал энергию - от звезды или из навоза.  Звезда  или  навоз  -  речь  тут,
конечно, идет не о том, насколько эстетичны эти источники, но  о  различии
между энергией высшего порядка,  универсальной  по  своим  применениям,  и
вырожденной энергией, переходящей в тепловой хаос. Так что не  в  эстетике
причина того, что мыслю я светом: тут вам пришлось - да, да! - вернуться к
звезде.
   Но откуда, собственно, взялась гениальность  там,  на  самом  дне,  где
возникла жизнь?  Канон  физики,  а  не  трагедии  объясняет  и  это.  Пока
организмы жили там, где  они  были  впервые  артикулированы  и  оставались
минимальными, то есть настолько малыми, что внутренними  органами  служили
им одиночные молекулы-гиганты,  -  до  тех  пор  они  следовали  принципам
высокой - квантовой, атомной -  технологии,  ведь  _там_  была  невозможна
_никакая  иная_!  Эту   вынужденную   гениальность   породило   отсутствие
альтернативы... ведь в фотосинтезе каждый квант _должен_  быть  на  счету.
Большая молекула, служившая внутренним органом, могла убить организм из-за
молекулярной опечатки; не  изобретательность,  а  беспощадность  критериев
выжала из пражизни такую безукоризненность.
   Но вилка между сборкой организма в единое целое  и  его  эффективностью
увеличивалась по мере того как кодовые фразы удлинялись, обрастали  горами
мяса и из микромира, своей колыбели, выныривали  в  макромир  в  виде  все
более  замысловатых  конструкций,  начиняя  это  мясо  уже  какими  попало
техническими средствами, всем, что подвернется; ведь  теперь  Природа  уже
допускала - в макромасштабе - подобное бормотанье, а отбор больше  не  был
контролером атомной точности, квантовой однородности  процессов;  и  пошла
гулять по царству животных зараза эклектики, коль скоро годилось все,  что
передавало код дальше. Так, благодаря блужданью ошибки, возникали виды.
   А также - благодаря расточению первоначального  великолепия...  силлабы
вжимались одна в другую; подготовительная, зародышевая стадия разрасталась
в ущерб совершенству организма; так вот и бормотал этот  язык,  бессвязно,
двигаясь по порочному кругу: чем д