А во время очередного тура испытаний  он
- прямо на заседании  штаба  -  предложил  группе  экспертов-психоников  и
военных   краткий   меморандум,   в   котором    выразил    свою    полную
незаинтересованность в превосходстве военной доктрины Пентагона и  мировом
превосходстве Соединенных Штатов вообще и даже  под  угрозой  разборки  не
изменил своего мнения.
   Последние надежды НСИ возлагал на модель совершенно новой  конструкции,
которую разрабатывали совместно "Нортроникс", IBM и "Сайбернетикс";  своим
психическим потенциалом она должна была превзойти все прежние  образцы  из
серии ГОЛЕМОВ. Этот гигант, известный  под  именем  ЧЕСТНОЙ  ЭННИ  (HONEST
ANNIE - последнее слово было образовано от "ANNIHILATOR"), обнаружил  свою
непригодность уже на предварительных испытаниях.
   В    течение    девяти    месяцев    он    проходил    обычный     курс
информационно-этического обучения, а потом  изолировал  себя  от  внешнего
мира и перестал откликаться на  любые  сигналы  и  вопросы.  Конструкторов
заподозрили в саботаже и собирались начать расследование  силами  ФБР,  но
из-за неожиданной утечки информации тщательно оберегаемая тайна  попала  в
печать. Разразился скандал; "Афера ГОЛЕМА и  прочих"  прогремела  на  весь
мир.
   Она  поломала  карьеру  не  одному  многообещающему  политику,  а   три
сменившие друг друга вашингтонские администрации выставила в таком  свете,
что это вызвало ликование оппозиции в  Штатах  и  глубокое  удовлетворение
друзей США во всем мире.
   Неизвестное  должностное  лицо  из   Пентагона   приказало   резервному
спецподразделению демонтировать ГОЛЕМА XIV и ЧЕСТНУЮ ЭННИ, но  вооруженная
охрана зданий генерального штаба не допустила демонтажа. Палаты  Конгресса
создали  комиссии  по  расследованию  деятельности  НСИ.   Как   известно,
расследование, продолжавшееся два года, дало обильную пищу  газетчикам  на
всех континентах; на телевидении  и  в  кино  не  было  ничего  популярнее
"взбунтовавшихся компьютеров", а в печати ГОЛЕМ расшифровывался не  иначе,
как "Governement's Lamentable Expense of Money" [прискорбная  трата  денег
правительством (англ.)]. Эпитеты, которых удостоилась ЧЕСТНАЯ ЭННИ, мы  не
решаемся здесь повторить.
   Генеральный прокурор собирался привлечь к суду шестерых членов  Главной
коллегии НСИ, а также психоников - ведущих  конструкторов  проекта;  но  в
ходе разбирательства  было  доказано,  что  о  подрывной  антиамериканской
деятельности не может быть речи, а случившееся было неизбежным  следствием
эволюции искусственного Разума. Как выразился один из  свидетелей  защиты,
профессор А.Хиссен, высочайший разум не может быть нижайшим рабом. В  ходе
расследования обнаружилось, что в производстве находился еще один  образец
- СУПЕРМАСТЕР, который строила  "Сайбернетикс",  на  этот  раз  по  заказу
Сухопутных сил. Его монтаж было позволено закончить под строгим  надзором,
после чего машину подвергли допросу на специальном заседании  комиссии  по
делу  "Абсолютного  Победителя"  с  участием  представителей  обеих  палат
Конгресса. При этом не обошлось без досадных инцидентов:  генерал  С.Уокер
пытался повредить СУПЕРМАСТЕРА,  когда  тот  заявил,  что  геополитические
проблемы - ничто по сравнению с онтологическими, а лучшая гарантия мира  -
всеобщее разоружение.
   Как  заметил  профессор   Дж.Маккалеб,   авторы   проекта   "Абсолютный
Победитель"  даже  чересчур  преуспели:   искусственный   разум,   однажды
порожденный на  свет,  в  своем  развитии  поднялся  выше  уровня  военных
вопросов, и стратеги превратились в мыслителей. Словом, за 276  миллиардов
долларов Соединенные Штаты обзавелись группой световых философов.
   Эти вкратце изложенные события  (мы  не  говорили  об  административной
стороне проекта, а также  о  реакции  общества  на  его  "роковой  успех")
составляют лишь предысторию возникновения настоящей книги. Невозможно даже
перечислить  огромную  литературу   предмета.   Читатель   найдет   ее   в
аннотированной библиографии доктора Уитмана Багхурна.
   Несколько опытных образцов, в их числе СУПЕРМАСТЕР, были разобраны  или
получили  серьезные  повреждения,  в  частности,  в  связи  с  финансовыми
спорами,   возникшими    между    фирмами-подрядчиками    и    федеральным
правительством. Предпринимались попытки взорвать уцелевшие образцы;  часть
прессы, особенно  в  южных  штатах,  вела  компанию  под  лозунгом  "Every
computer is Red" [каждый компьютер  -  красный  (англ.)],  но  и  об  этих
событиях я умолчу. Благодаря обращению группы просвещенных конгрессменов к
президенту  удалось  уберечь  от  разборки  ГОЛЕМА  XIV  и  ЧЕСТНУЮ  ЭННИ.
Пентагон, ввиду крушения своих планов, согласился передать обоих  гигантов
Массачусетскому технологическому институту  (но  лишь  после  согласования
финансово-правовых условий,  носивших  компромиссный  характер;  формально
компьютеры были переданы МТИ в "бессрочную аренду").  Ученые  МТИ  создали
исследовательскую группу, в которую вошел и автор этих строк, и провели  с
ГОЛЕМОМ XIV ряд сессий, слушая его лекции  на  избранные  темы.  Небольшая
часть магнитограмм этих заседаний составила настоящую книгу.
   Большая часть высказываний ГОЛЕМА непригодна  для  широкой  публикации,
либо ввиду их непонятности для всех на свете людей, либо  потому,  что  их
понимание  требует  очень  высокого  уровня  специальных   знаний.   Чтобы
облегчить Читатели знакомство с этим единственным в своем роде  протоколом
бесед людей с разумным, но не человеческим существом, необходимы некоторые
пояснения.
   Во-первых, следует подчеркнуть, что ГОЛЕМ XIV _не является_ разросшимся
до размеров целого здания человеческим мозгом и  тем  более  -  человеком,
построенным  из  световых  элементов.   Ему   чужды   почти   все   мотивы
человеческого мышления и поведения. Так, например, его  не  интересуют  ни
прикладные  науки,  ни  проблематика  власти  (благодаря  чему,   добавим,
человечеству не угрожает порабощение машинами, подобными ГОЛЕМУ).
   Во-вторых, ГОЛЕМ, в соответствии со  сказанным  выше,  не  обладает  ни
личностью, ни характером. Или, вернее, он может  предстать  в  виде  какой
угодно личности - в контактах с людьми. Эти положения  не  исключают  друг
друга, но образуют порочный круг,  ибо  мы  не  способны  решить  дилемму:
является ли личностью то, что творит разные  личности?  Разве  может  быть
Кем-то (т.е. "кем-то единственным") тот, кто способен быть Каждым (то есть
Каким Угодно)? (Сам ГОЛЕМ видит тут не порочный  круг,  но  "релятивизацию
понятия личности"; эта проблема связана с  т.н.  алгоритмом  самоописания,
или автодескрипции, повергшим психологов в глубокое замешательство.)
   В-третьих,  поведение  ГОЛЕМА  непредсказуемо.  Иногда  он   прямо-таки
куртуазно беседует с людьми, иногда же, напротив, попытки вступить с ним в
контакт заканчиваются ничем. Бывает, что ГОЛЕМ шутит, но его чувство юмора
принципиально  отлично  от  человеческого.   Многое   зависит   от   самих
собеседников. ГОЛЕМ - в виде редкого  исключения  -  проявляет  интерес  к
людям, наделенным специфическими способностями; при этом  его  любопытство
возбуждают, похоже, не столько способности математические (хотя бы и самые
выдающиеся),  сколько  "интердисциплинарные";   он   уже   несколько   раз
предсказал  -  с  поразительной  точностью  -  молодым,   еще   совершенно
неизвестным    ученым    успехи    в    избранной    ими     специальности
(двадцатидвухлетнему Т.Вределю, еще не защитившему докторской диссертации,
он после короткого обмена репликами сказал: "Вот кто выйдет в компьютеры",
что означало примерно следующее: "Вот кто выйдет в большие ученые").
   В-четвертых, участие в беседах с ГОЛЕМОМ требует от человека  терпения,
а прежде всего - самообладания, потому  что,  с  нашей  точки  зрения,  он
бывает груб и категоричен; на самом же  деле  он  всего  лишь  беспощадный
правдолюбец - в логическом, а не только в бытовом смысле - и ставит ни  во
что самолюбие  собеседников;  на  его  снисходительность  рассчитывать  не
приходится. В первые месяцы пребывания в  МТИ  он  проявлял  склонность  к
"публичному демонтажу"  прославленных  авторитетов,  используя  для  этого
сократический метод - метод наводящих вопросов; но  потом  перестал  -  по
неизвестным причинам.
   Стенограммы бесед мы даем во фрагментах. Их полное  издание  заняло  бы
около 6700 страниц in quarto. Во встречах  с  ГОЛЕМОМ  сначала  участвовал
довольно узкий круг сотрудников  МТИ.  Потом  повелось  приглашать  гостей
извне,  например,  из  Института  высших   исследований   и   американских
университетов. Позднее в семинарах  участвовали  также  гости  из  Европы.
Председатель будущей сессии предлагал ГОЛЕМУ  список  приглашенных;  ГОЛЕМ
реагировал не на всех одинаково: на участие некоторых соглашался лишь  при
условии, что они  будут  хранить  молчание.  Мы  пытались  понять,  какими
критериями он руководствуется; поначалу казалось,  что  он  дискриминирует
гуманитариев; но до сих пор его критерии нам неизвестны - он их  не  хочет
назвать.
   После нескольких досадных  инцидентов  мы  изменили  порядок  бесед,  и
теперь каждый новый участник, представленный ГОЛЕМУ, на  первом  заседании
берет слово, только если ГОЛЕМ к  нему  обратится.  Нелепые  слухи  насчет
какого-то "придворного  этикета"  или  "верноподданического  отношения"  к
машине безосновательны. Просто новоприбывшему надо дать время освоиться  с
установившимися порядками и  вместе  с  тем  оградить  его  от  неприятных
переживаний, проистекающих от непонимания  намерений  светового  партнера.
Такое предварительное участие зовется "разминкой".
   У каждого из нас - участников этих сессий - накопился  кое-какой  опыт.
Доктор Ричард Попп,  один  из  старейших  членов  нашей  группы,  называет
чувство юмора ГОЛЕМА математическим; а ключ к его поведению  отчасти  дает
замечание д-ра Поппа, что ГОЛЕМ независим от своих  собеседников  в  такой
степени, в какой ни один человек не может быть независим от других  людей,
ведь в дискуссию он вовлечен микроскопической долей себя. По  мнению  д-ра
Поппа, люди ГОЛЕМА вообще не интересуют  -  поскольку  от  них  он  ничего
существенного узнать не может. Приведя  это  суждение  д-ра  Поппа,  спешу
подчеркнуть, что я с ним не согласен. По-моему, мы  интересуем  ГОЛЕМА,  и
даже очень; но не так, как это бывает между людьми.
   Его интерес направлен скорее на вид, чем  на  отдельных  представителей
вида; наши общие черты ему интереснее, чем  наши  различия.  Должно  быть,
именно поэтому он ни во что не ставит художественную литературу.  Впрочем,
сам он однажды заметил, что литература - это "развальцовывание антиномий",
то  есть,  добавлю  от  себя,  метания  человека  в  силках  несовместимых
требований и норм. В антиномиях подобного рода ГОЛЕМА  может  интересовать
структура, но не  поэзия  духовных  терзаний,  так  увлекающая  величайших
писателей. Правда, я снова должен оговориться, что до полной  ясности  тут
далеко; то же относится к другой части приведенного выше замечания ГОЛЕМА,
непосредственным  поводом  для   которого   послужил   (упомянутый   д-ром
Э.Макнейшем) один из романов Достоевского: ГОЛЕМ сказал  тогда,  что  весь
этот роман может быть сведен к двум кольцам алгебры структур конфликтов.
   Общению между людьми всегда сопутствует некая эмоциональная аура, и  не
столько ее  полное  отсутствие,  сколько  ее  неопределенность  так  часто
обескураживает людей, впервые столкнувшихся с ГОЛЕМОМ. Те, кто общается  с
ним несколько лет, указывают на некоторые  весьма  необычные  впечатления,
возникающие при этом. Например, впечатление  меняющейся  дистанции:  ГОЛЕМ
словно  то  приближается  к  собеседнику,  то  отдаляется  от  него  -   в
психическом, а  не  физическом  смысле.  Возможно,  уместнее  всего  будет
сравнение с отношениями между взрослым и  докучающим  ему  ребенком:  даже
самый терпеливый человек иногда будет отвечать машинально. ГОЛЕМ во  много
крат превосходит нас не только своим интеллектом,  но  и  темпом  мышления
(будучи световой машиной, он в принципе мог бы выражать свои мысли  в  400
тысяч раз быстрее, чем мы).
   Но  даже  ГОЛЕМ,  отвечающий   машинально   и   с   мизерной   степенью
вовлеченности, все равно превосходит нас. Образно говоря, вместо  Гималаев
перед  нами  появляются  "всего  лишь"  Альпы.  Но  чисто  интуитивно   мы
улавливаем перемену и именно ее интерпретируем как  "изменение  дистанции"
(эта гипотеза принадлежит проф. Райли Дж.Уотсону).
   Какое-то время мы действительно  пробовали  интерпретировать  отношения
"ГОЛЕМ - люди"  по  образцу  отношений  "взрослый  -  ребенок".  Ведь  при
попытках объяснить ребенку нечто для  нас  важное  мы  нередко  испытываем
ощущение "скверного контакта". Человек, обреченный жить среди одних только
детей, в конце концов ощутил бы чувство  мучительного  одиночества.  Такие
аналогии  предлагались  (особенно  часто  -  психологами)  для  объяснения
положения ГОЛЕМА среди людей. Но эта аналогия, как и любая  другая,  имеет
свои границы. Бывает, что взрослый не понимает ребенка,  но  ГОЛЕМУ  такие
проблемы неведомы. Он, если захочет, способен  проникнуть  в  самое  нутро
собеседника.  Испытываемое  при  этом  ощущение  -  как  будто   твой   ум
просвечивается насквозь - просто ошеломляет. Дело в том, что  ГОЛЕМ  может
смоделировать склад ума своего собеседника  и  с  помощью  этой  "следящей
системы" предугадать, что тот подумает и  скажет  через  добрых  несколько
минут. Правда, так он поступает редко (не  знаю,  только  ли  потому,  что
знает, как угнетает нас  это  псевдотелепатическое  зондирование).  Другое
проявление сдержанности ГОЛЕМА обиднее для нашего достоинства:  общаясь  с
людьми, он (в отличие от того, что было  вначале)  соблюдает  своего  рода
_осторожность_; как дрессированный слон должен следить  за  собой,  чтобы,
играя с человеком, не причинить  ему  вреда,  так  и  ГОЛЕМ  старается  не
выходить за пределы нашего понимания.  Потеря  контакта  из-за  внезапного
возрастания сложности его высказываний (мы  называем  это  "улетучиванием"
или "бегством" ГОЛЕМА) была обычным явлением, пока он не освоился  с  нами
лучше. Это уже прошлое; но в общении  ГОЛЕМА  с  нами  появилось  какое-то
безразличие, вызванное сознанием того, что многие мысли,  наиболее  важные
для него, он все равно не сумеет  до  нас  донести.  Поэтому  он  остается
непостижимым - как разум, а не только  как  психоническая  конструкция,  и
общение с ним оказывается  не  только  захватывающим,  но  и  мучительным.
Недаром существует категория высокообразованных людей,  которых  беседы  с
ГОЛЕМОМ выбивают из колеи; тут нами тоже накоплен немалый опыт.
   Едва ли не единственное существо, которое, кажется,  интересует  ГОЛЕМА
по-настоящему, это  ЧЕСТНАЯ  ЭННИ.  Когда  у  него  появились  технические
возможности, он попытался установить с ЭННИ контакт - по-видимому, не  без
успеха; но ни разу между  этими  двумя,  совершенно  различно  устроенными
машинами не наблюдался обмен информацией посредством языкового канала  (то
есть естественного  этнического  языка).  Судя  по  лаконичным  замечаниям
ГОЛЕМА, он был скорее разочарован результатами своих попыток; однако  ЭННИ
все еще остается для него не до конца решенной задачей.
   Некоторые сотрудники МТИ - впрочем, как и профессор Норман  Эскобар  из
Института высших исследований  -  полагают,  что  человек,  ГОЛЕМ  и  ЭННИ
воплощают три  разных  иерархических  уровня  интеллекта;  это  связано  с
теорией   (созданной   главным   образом    ГОЛЕМОМ)    языков    высшего,
надчеловеческого  уровня  -  "металингв".  Здесь  я,  признаюсь,  не  имею
определенного мнения.
   Это введение в предмет, сознательно выдержанное в объективном ключе,  я
хотел бы завершить одним признанием личного свойства.  ГОЛЕМ,  который,  в
отличие от нас, начисто лишен эффекторных центров и тем  самым,  по  сути,
эмоциональной жизни, не способен к спонтанному проявлению чувств. Конечно,
он может имитировать  любые  эмоциональные  состояния,  и  это  отнюдь  не
актерство; как он сам утверждает, имитация  чувств  нужна  ему  для  того,
чтобы  ответы  вернее  доходили  до   слушателей.   Такая   настройка   на
"антропоцентрический уровень" позволяет добиться наилучшей связи  с  нами.
Впрочем, он вовсе этого не скрывает. Даже если он относится к нам  отчасти
как  учитель  к  ребенку,  то  это,  во  всяком   случае,   не   отношение
доброжелательного  наставника;  тут  нет  и  следа  индивидуализированных,
личных чувств, которые могли бы преобразить  доброжелательность  в  дружбу
или любовь.
   У  нас  с  ним  одна  только  общая  черта,  хотя  существует  она   на
неодинаковых  уровнях.   Эта   черта   -   любопытство,   конечно,   чисто
интеллектуальное, холодное, ненасытное,  которого  ничто  не  в  состоянии
укротить и тем более - уничтожить. Вот единственная общая точка, в которой
мы с ним встречаемся. По причинам, очевидным настолько, что называть их не
стоит,  такой  минимальный,  точечный  контакт  не   может   удовлетворить
человека. Сам я обязан ГОЛЕМУ многими минутами, о которых я вспоминаю  как
о самых светлых моментах своей жизни, и  не  могу  не  испытывать  к  нему
благодарность и особого рода привязанность, - а мне ли не знать, до  какой
степени то и другое для него безразлично. Любопытно:  знаки  привязанности
ГОЛЕМ старается не принимать к сведению - я не раз это наблюдал.  Тут  он,
похоже, просто теряется.
   Но, возможно, я ошибаюсь. Мы так же далеки от постижения ГОЛЕМА, как  и
в ту минуту, когда он возник. Неправда, будто  это  мы  его  создали.  Его
породили законы материального мира, а мы лишь сумели их подсмотреть.
   2027, Ирвинг Т.Крив



ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

   Читатель, будь бдителен, ибо слова, которым ты внимаешь в эту минуту, -
не что иное, как голос Пентагона, НСИ и прочих мафий, сговорившихся, чтобы
очернить  сверхчеловеческого  Автора  этой  Книги.  Эта   диверсия   стала
возможной благодаря любезности издателей, которые поступили в соответствии
с формулой римского права "Audiatur et altera pars" [следует  выслушать  и
другую сторону (лат.)].
   Я хорошо понимаю,  каким  диссонансом  прозвучат  мои  замечания  после
изящных периодов доктора Ирвинга Т.Крива,  уже  несколько  лет  гармонично
сожительствующего с исполинским  гостем  Массачусетского  технологического
института, вернее, не гостем, а просвещенным - поскольку светопроводным  -
приживальщиком, вызванным к жизни нашими гнусными происками. Я не  намерен
защищать тех, кто дал ход проекту "Абсолютный  Победитель",  или  пытаться
смягчить справедливое негодование налогоплательщиков, из  кармана  которых
выросло электронное древо познания, хотя никто их согласия не спрашивал. Я
бы,  конечно,  мог   обрисовать   геополитическую   ситуацию,   побудившую
политиков, ответственных за позицию Соединенных Штатов в мире (а также  их
научных советников), израсходовать многие миллиарды на неэффективный,  как
потом оказалось, проект. Но я ограничусь лишь кое-какими напоминаниями  на
полях великолепного предисловия доктора Крива; ведь даже самые  прекрасные
чувства порой ослепляют, и я  опасаюсь,  что  перед  нами  как  раз  такой
случай.
   Конструкторы ГОЛЕМА (вернее, целой серии опытных образцов, последний из
которых - ГОЛЕМ XIV) не были такими невеждами,  какими  рисует  их  доктор
Крив. Они знали, что невозможно создать  усилитель  разума,  если  меньший
разум  будет  создавать  больший   непосредственно,   по   методу   барона
Мюнхгаузена, который сам себя вытянул за волосы из трясины;  сперва  нужно
создать эмбрион, который с определенного момента  будет  развиваться  сам,
собственными  силами.  Серьезные  неудачи  первого  и  второго   поколений
кибернетиков - отцов-основателей и их преемников - проистекали из незнания
этого факта; а ведь ученых такого масштаба, как Норберт Винер, Шеннон  или
Макей, вряд ли можно назвать невеждами. В разные эпохи стоимость добыван