зжимал кулаки.
     - Решайся - да или нет! - рявкнул он. - Но сначала подумай, что будет
после твоего "нет".
     Он  поднялся  по  трапу  обратно  в  рубку.  Хорн  почувствовал,  как
бледнеет. Вряд ли Ларсен станет торговаться с человеком, которого сам же и
похитил и который  мог  бы  создать  много  проблем,  распустив  язык.  Но
предложение  было  почти  издевательски  экстравагантным,   по   существу,
невероятным.  Было  очень  много   людей   с   абсолютно   респектабельной
репутацией, которые не колеблясь пошли бы на любое преступление ради суммы
гораздо меньшей, чем два  миллиона  кредитов.  А  у  Хорна  уже  сложилось
впечатление,  что  на  "Тебане"  человеческая  жизнь  оценивалась  гораздо
дешевле. Намного, очень намного дешевле!
     Намного дешевле оценивались и жизни тех, кто летел на "Данае", в  том
числе и Джинни. Во всяком случае, с точки зрения Ларсена.



                                    3

     От Фомальгаута до Гермеса три дня полета. Первые несколько часов Хорн
был без сознания - из-за парализующего заряда, полученного им в  проходной
космопорта. Но уже через час после того, как он пришел в себя, он оказался
неофициальным, но действующим инженером "Тебана", и,  как  предполагалось,
обдумывал предложение получить долю своего предшественника в необъясненном
пока  предприятии.  Было  ясно,  что   маленький   инженер   из-за   своей
некомпетентности вылетит через воздушный шлюз.  Хорн  не  привык  к  такой
атмосфере и к такой шкале ценностей. Но и  "Тебан"  тоже  не  понимал  его
образа мыслей.
     Он нес вахту у двигателей. Кок исправно подносил ему еду и  кофе,  но
ответы на все вопросы давал  невразумительные.  Хорн  пока  не  имел  даже
косвенных намеков о цели полета "Тебана" к Гермесу. Прочие  члены  команды
заглядывали к нему перекинуться словечком. Они боялись Ларсена, но  вместе
с тем испытывали странную гордость от того, что состояли  в  его  команде.
Хорна они уже воспринимали  как  зачисленного  в  их  группу  полноправным
постоянным членом.
     Некоторые полагали, что после того, как на него  пал  выбор  Ларсена,
ему следовало ознакомиться с традициями, манерами и обычаями "Тебана".  Не
было такого преступления, которое не преподносилось  бы  с  гордостью  как
часть славного прошлого "Тебана", и Хорну предлагалось гордиться вместе  с
ними.  Однако  в  команде  была   пара   человек,   которые   сомневались,
действительно ли Хорн уяснил себе, почему он  должен  подчиняться  Ларсену
даже в самых невообразимых  ситуациях.  Они  объяснили,  какое  чудовищное
садистское  удовольствие  доставляла  Ларсену   грубость.   Они   подробно
описывали те побои, которые ожидали любого ослушника, не выполнившего свои
обязанности. Никто из них так и не  уяснил  себе  до  конца  то,  что  так
разозлило  Ларсена:  работоспособность   двигателей   "Тебана"   полностью
зависела от доброй воли Хорна. Его нельзя было ни к чему принудить.
     На второй день полета к Гермесу в машинном отделении появился инженер
с кошмарным похмельем. Его волновало состояние двигателей, и то,  что  оно
оказалось не лучше и не хуже того, в каком он их оставил, повергло  его  в
шок. Он отчаянно искал перемен, искал переделок тех многочисленных халтур,
которые  позволили  двигателям  дотянуть  до  сегодняшнего  дня.  Какие-то
улучшения он нашел, но все это было несущественно. Он полагал, что были  и
другие, но не был в этом уверен.
     Глаза у него покраснели, а руки тряслись.
     - Вы... вы не нашли, в чем  проблема  с  двигателями?  -  со  страхом
спросил он.
     - Не было нужды искать, - ответил Хорн. - Я знал причину еще до того,
как вы сели на Фомальгауте. Отказывает фазовый разделитель.
     - Но что вы будете с ним делать?
     - Посмотрим, - сказал Хорн. - Ларсен предложил мне вашу долю  в  этом
деле, если я заставлю двигатели работать все это время и плюс еще месяц на
то, чтобы сбежать.
     Инженер уже и так выглядел испуганным. Теперь же он, казалось, совсем
сник. Он с ужасом посмотрел на Хорна:
     - Что... что вы ему ответили?
     - Я пока не ответил, - сказал Хорн. - Я пока еще  не  знаю,  в  каком
деле мне предлагают участвовать. Ни у кого нет желания это объяснить.
     Лицо маленького инженера скривилось.
     - Они не могут. Ларсен очень... в общем, он дошлый тип. Он держит все
в тайне до того момента, пока все увязнут в деле по самые уши и не  смогут
пойти на попятную. Ларсен командует "Тебаном"  уже  давно.  Он  проделывал
такое...
     - Я так и думал, - сухо заметил Хорн. - Если бы хоть часть того,  что
мне успели рассказать о  нем,  удалось  доказать,  то  чтобы  хоть  как-то
уравнять счет, его пришлось бы вешать  каждое  утро  в  течение  ближайших
десяти лет.
     - Да, он... ну, словом, крутой у нас капитан. -  Маленького  инженера
чуть не передернуло. - Я знаю, что он до смерти избил нескольких...
     Шум двигателя немного изменился. Он задохнулся. Хорн немного  изменил
настройку, и шум снова стал прежним - зудящим, стонущим, иногда булькающим
звуком. Инженер уставился на него, пытаясь понять, что именно Хорн сделал.
     - Эти двигатели, - как о чем-то заурядном сказал Хорн, - просто  каша
из наполовину отремонтированных изношенных  деталей.  Когда  мы  сядем,  я
собираюсь кое-что отремонтировать. Кое-что, но не все! И,  кроме  того,  я
туда поставлю  штучку-другую,  так  что,  если  я  не  попаду  в  машинное
отделение в течение  двадцати  четырех  часов,  двигатели  взорвутся.  Это
техника личной безопасности. Если вы обнаружите что-то из моих добавок,  -
продолжал он любезным тоном, - то учтите, что нужно еще  знать  правильный
способ  демонтажа.  Любое  постороннее  вмешательство  взорвет   двигатели
немедленно.
     Инженер снова облизал губы.
     - Вы мне не верите. И всем остальным тоже. - Он сделал паузу и сказал
дрожащим голосом: - Мне... мне нужно выпить.
     Хорн кивнул. Инженер удалился пошатываясь. Несколько минут  разговора
с Хорном подвели итог всей его карьере. Его можно было запугать, и он  это
знал, но старался не думать об этом. Когда  Хорн  сменил  его  в  машинном
отделении, он нашел себе временное забвение, но к моменту возвращения  его
место на "Тебане" уже было предложено Хорну.  И  он  слишком  много  знал,
чтобы можно было позволить ему просто сойти с  корабля.  Он  услышал  свой
смертный приговор - не произнесенный  Хорном,  а  неизбежно  следующий  из
происшедшего. Ему оставалось лишь  попытаться  снова  забыть  о  том,  что
узнал, но убежать в забытье можно было только на время.
     Хорн сжал зубы. Остальные члены команды не станут  говорить  о  плане
"Тебана". Если инженер прав, то они его просто  не  знают.  Только  Ларсен
знал, что именно происходит. Хорн хотел выяснить, но узнал только то,  что
"Тебан" окажется на Гермесе в  тот  момент,  когда  мимо  будет  проходить
"Даная".
     На "Данае" была Джинни. Она должна быть  в  абсолютной  безопасности.
Любая  затея  "Тебана"  в  отношении  межзвездного  лайнера  была   просто
невообразимым делом. Пиратство  было  слишком  абсурдным  занятием,  чтобы
делать на него ставку. "Даная" выйдет из сверхпространства  около  Гермеса
просто ради того,  чтобы  удостовериться  в  нормальном  ходе  полета.  Но
"около" тоже было понятием относительным. Никто не мог угадать с точностью
до миллиона миль то место, где она  вырвется  в  нормальное  пространство.
Причем она  выйдет  из  сверхпространства  только  на  время,  нужное  для
уточнения курса и места. Это может занять минуту  или  две.  Затем  лайнер
снова уйдет в сверхпространство и понесется к Фомальгауту.
     Таков  был  стандарт  астронавигации.  Невозможны  никакие  трюки.  О
захвате лайнера в сверхпространстве даже думать было нечего. Ничего нельзя
было сделать и в ту минуту-другую, пока "Даная" будет находиться в обычном
пространстве для сверки курса и места. Если  план  Ларсена  имел  какое-то
отношение к "Данае", то космос был по-прежнему  слишком  велик  для  того,
чтобы у "Тебана" оставался хотя бы проблеск надежды уловить даже  блик  на
корпусе лайнера, прежде чем тот в полной безопасности проследует дальше.
     Хорн вышел из машинного отделения, чтобы выпить кофе вместе  со  всем
экипажем, который вовсе не находился в счастливом настроении.  Космические
двигатели, даже если это устаревшие  двигатели  Рикардо,  должны  работать
абсолютно  беззвучно.  На  корабле  же  двигатели  шумели,  причем  шумели
зловеще. Сейчас шум был громче, чем вначале, - явный признак того, что как
бы там ни было плохо тогда, сейчас стало  еще  хуже.  Кроме  того,  вместо
ворчания теперь слышалось  жужжащее,  подвывающее  бормотание.  А  с  того
момента как на борту появился Хорн, добавилось и бульканье.
     Состояние двигателей интересовало всех,  кто  пил  кофе.  Хорн  точно
объяснил им  состояние  дел  со  всеми  подробностями.  Фазовый  сепаратор
находился в плохом состоянии. Катушки Рикардо состарились  настолько,  что
точная  настройка  стала  невозможной.  Пластины   двигателя   подверглись
коррозии, так что они перегревались и вызывали потоки теплого воздуха, и в
конечном счете эти эффекты могли совпасть. Хорн  объяснил,  что  лично  он
предпочитает даже не думать о том, что может тогда произойти. Кроме  того,
несколько цепей были в таком состоянии, что их нужно было просто заменить.
Если он определил все неполадки в двигателях, то шанс умиротворить  их  на
какое-то время был. Но  что-то  могло  остаться.  Двигателям  корабля  был
просто необходим капитальный ремонт с полной переборкой.
     Каждое из его утверждений было абсолютно точным и  не  могло  вызвать
никаких подозрений, если вдруг кто-то из  экипажа  и  нахватался  каких-то
сведений в машинном отделении. Его собеседники становились все беспокойней
и  напряженней,  со  страхом  прислушиваясь  к  шуму  двигателей:  им  уже
мерещились изменения в нем. Хорн довел их тревогу до состояния, близкого к
панике. Но по-прежнему ни у одного из  них  не  было  и  тени  протеста  в
отношении действий Ларсена.
     На второй  день  полета  к  Гермесу  двигатели  вдруг  внезапно,  без
предупреждения, остановились. Не было света. Не было тяжести. Остановились
системы воздухоочистки.  Корабль  мертво  дрейфовал  в  пространстве  -  в
обычном пространстве, но даже звезд нельзя  было  увидеть,  поскольку  все
наружные наблюдения велись, естественно, с помощью сканеров.
     Вспыхнула паника. Ларсен неистовствовал. Его голос ревел  в  темноте,
пока  Хорн  ледяным  голосом  не  распорядился,  чтобы  кто-нибудь  принес
грузовые фонари. Одни зажигали зажигалки, а другие ругали их  за  то,  что
при этом расходуется воздух на горение.  Наконец  кто-то  принес  грузовой
фонарь, использовавшийся для различных надобностей в  трюмах.  Кок  держал
фонарь, пока Хорн пробовал то один, то другой регулятор, всем своим  видом
показывая, что пытается применить то один, то другой прием.
     Собралась вся команда. В, мертвом  свете  грузового  фонаря  блестели
расширенные от ужаса глаза. Ларсен яростно орал, что Хорн  сам  не  знает,
что делает, и что нужно было притащить инженера.
     Его и притащили - плавающее в невесомости мертвецки  пьяное  тело,  с
болтающимися руками и неспособное к  какому  бы  то  ни  было  осознанному
действию.
     Ларсен убил бы его на месте, если  бы  в  этот  момент  не  прозвучал
бесстрастный голос Хорна:
     - Всем приготовиться. Я собираюсь пускать двигатели.
     Они начали толкаться и цепляться друг за друга в полной  невесомости.
Искаженные тени отбрасывались на стены  машинного  отделения  и  чудовищно
гигантские  двигатели  "Тебана".  Когда  наконец  все  закрепились,   Хорн
переключил тумблер.
     Двигатели снова  заработали.  Опять  возник  режущий  нервы  звук,  в
котором самым страшным было то, что он в любую  минуту  мог  прекратиться.
Появился свет.  Появилась  тяжесть.  Послышался  звук  снова  заработавшей
системы очистки воздуха. И команда "Тебана" зарыдала от облегчения.
     Когда экипаж корабля, все еще чувствуя дыхание  могилы,  удалился  из
машинного отделения, Хорн мысленно подвел итоги выключения  двигателя.  От
сделал это намеренно, чтобы  произвести  впечатление  на  Ларсена  и  всех
остальных - чтобы дать им  понять,  что  их  жизни  зависят  от  него.  Он
надеялся добиться определенного положения за счет того, что был  последней
и единственной надеждой команды "Тебана".
     Он доказал свою необходимость,  но  придется  сделать  еще  многое  и
гораздо более трудное, прежде чем команда начнет подчиняться Хорну,  а  не
Ларсену. И он не надеялся на то, что хватит времени создать у  команды  ту
безумную, нерассуждающую зависимость от него, которая могла понадобиться.
     Он вполне отдавал себе отчет в зловещей перспективе: если  существует
какая-то экстраординарная схема захвата "Данаи", то самое большее, что  он
может сделать - эта и впрямь уничтожить двигатели  "Тебана"  вместо  того,
чтобы выключить их. Тогда он погибнет вместе с командой "Тебана".  Но  это
может оказаться необходимым.
     "Тебан" снова с трудом прокладывал свой путь  сквозь  космос.  Ларсен
все время оставался в рубке или в примыкающей к ней каюте.  Чувствовалось,
что все члены  экипажа,  заходившие  к  Хорну,  чтобы  с  признательностью
поинтересоваться самочувствием двигателей, волновались не только об  этом.
Ларсен иногда впадал в мрачное настроение и закрывался на несколько  дней,
появляясь затем в настроении  маньяка,  ищущего  неприятностей.  И  он  их
неизменно находил. Тому, на чью голову обрушивалась ярость  Ларсена,  было
не позавидовать.
     Впрочем, на этот раз наиболее вероятной мишенью его гнева должен  был
стать инженер. Его некомпетентность оказалось такой, что если  бы  "Тебан"
по-прежнему должен был полагаться на него, то сейчас он был  бы  темным  и
беспомощным мертвым кораблем, без гравитации и света, даже без  работающей
воздухоочистки, предотвращающей порчу бортового воздуха.  Им  пришлось  бы
воспользоваться  спасательными  шлюпками,  если,  конечно,  они   были   в
исправном состоянии. Хорн в этом сильно сомневался.
     В конце полета к Гермесу двигатели еще  раз  продемонстрировали  свое
аварийное состояние, на этот раз по собственной инициативе. Без какого  бы
то ни было  предупреждения  жужжащее,  подвывающее  бормотание  двигателей
сменилось высоким, почти свистящим визгом. Хорна в этот момент в  машинном
отделении не было, но спустя всего лишь пару секунд он уже  метался  возле
двигателя, успев заглушить все, кроме вспомогательной аппаратуры, как  раз
перед тем, как возникший на конденсорной пластине новый  пузырь  мог  этот
конденсор  закоротить,  после  чего  все  элементы  двигателя  начали   бы
взрываться по очереди.
     Ему понадобились четыре часа  на  то,  чтобы  разобрать  конденсор  и
отскрести с каждой пластины корку. Только после  этого  он  снова  перевел
корабль в сверхпространство. А затем явился ругающийся Ларсен.
     - Мне это не нравится, - злобно заявил он. -  Я  так  думаю,  что  ты
подстроил эту аварию!
     Хорн уставился на него. Ирония ситуации: двигатели действительно были
в плохом состоянии, но это была единственная настоящая серьезная авария  с
того момента, как он оказался на борту.
     - Но ты, - свирепо продолжал Ларсен, - свое дело все-таки знаешь. Так
что я предлагаю другие условия сделки. Я предлагаю лучший вариант. Гораздо
лучший!  С  этого  момента  ты  работаешь  на  меня.  И  больше  не   надо
подстраивать никаких фальшивок.  Я  тебе  сейчас  расскажу,  в  чем  будет
заключаться сделка. Но больше никаких фальшивок не надо!
     Хорн хотел было ответить, но затем  закрыл  рот.  Он  пожал  плечами.
Ларсен  практически  не  контролировал  себя,  и  сейчас  было  совершенно
неподходящее время для того, чтобы торговаться  или  отказываться.  Ларсен
явно находился в том состоянии духа, которое приводило  в  ужас  весь  его
экипаж. Он готов  был  убивать,  руководствуясь  только  внутренней  тягой
совершить нечто чудовищное. В такой момент  он  мог  потерять  рассудок  и
убить кого угодно, в том числе и Хорна. А Хорну еще нужно было остаться  в
живых хотя бы до того момента, пока "Даная" не пройдет мимо Гермеса  и  не
направится в безопасности к Фомальгауту.
     Но если бы угрозы Ларсена положили конец неприятностям с двигателями,
то Хорн потерял бы то влияние на остальной экипаж,  которое  он  приобрел.
Оно не было большим, но и такое могло  оказаться  совершенно  необходимым.
Поэтому он устроил еще одну, последнюю,  демонстрацию,  чтобы  всем  стало
ясно,  что  хотя  поломки  и  фокусы  двигателей  он  не  подстраивал,  но
справляться с ними мог так, как никто другой.
     "Тебан" вышел из сверхпространства  и  начал  подготовку  к  посадке.
Солнце, вокруг которого обращался  Гермес,  было  достаточно  близко.  Сам
Гермес был отлично виден. А затем из двигателей раздался грохот и скрежет,
как будто  хорошего  размера  булыжники  перемалывались  в  порошок  между
шестернями.
     В машинное потянулись члены команды,  хотевшие  узнать  у  Хорна,  не
безнадежно ли их положение. Хорн невозмутимо  сидел  у  пульта  управления
двигателями. Наконец появился и Ларсен, готовый взорваться от ярости.
     - Что, черт возьми, происходит? - потребовал он ответа.
     - Ничего, о чем стоило бы волноваться, -  спокойно  ответил  Хорн.  -
Само утихнет. Я знаю, в чем дело.
     Он сидел, ничего не предпринимая, и постепенно звук  затих.  С  этого
момента команда  "Тебана"  доверяла  ему,  хотя  и  с  опаской.  Двигатели
продолжали  шуметь.  Это  был,  наверное,  единственный  корабль  во  всей
галактике,  на  котором  команда  спокойно  воспринимала  тревожные  звуки
двигателей, как обычное явление своей жизни. Но если бы  вдруг  что-нибудь
случилось с Хорном, она немедленно бы запаниковала!
     "Тебан" двигался к Гермесу. Правильное название было Гермес-2,  но  в
этой системе не было обитаемых миров. Постепенно чужой мир становился  все
больше,  и  чередующиеся  пятна  зеленой   и   коричневой   растительности
превратились в континенты и острова. Уже можно было различить заболоченные
моря, и массы облаков слагались  в  привычную  картину  примет  погоды.  В
момент подлета "Тебана" маяк оказался в зоне рассвета, а коснулись  грунта
они в разгар утра.
     Корабль сел на широкой полосе очищенной почвы, окружавшей  маяк.  Сам
маяк был стандартным конусом из флуоресцентного  пластика.  Он  был  виден
издалека и заправлен топливом на годы вперед, что обезопасило его от любых
перемен погоды и природных напастей. Посадочная площадка была  обширной  и
пустой: ее обработали специальным составом, не позволявшим вырасти никакой
растительности. Но и здесь нашлись крошечные, кружевные  красно-коричневые
растения, которые все-таки приспособились к  ядовитой  протраве  и  теперь
победоносно распространялись чуть ли не пятисантиметровым слоем.
     Были здесь и здания. В свое время на Гермесе была обитаемая  станция.
Она  все  еще  считалась,  как  все  маяки,  аварийным  убежищем,  и  хотя
постройки, в которых жил и работал когда-то персонал станции, износились и
покоробились, контейнер с консервированной пищей и подземный бак с запасом
топлива для спасательной шлюпки сохранились в  неприкосновенности  и  были
четко  обозначены.  Если  бы  команде   пришлось   покинуть   корабль   на
спасательных шлюпках и если бы она сумела добраться до планеты  с  маяком,
то здесь для  нее  нашлась  бы  пища  для  поддержки  сил  и  топливо  для
продолжения путешествия.
     Хорн изучал эту часть Гермеса из выходного люка. Ларсен похлопал  его
по плечу.  За  его  спиной  стояла  команда,  некоторые  держали  в  руках
инструменты.
     - Слушай, ты, - холодно сказал Ларсен. -  С  кораблем  сейчас  все  в
порядке. Спускайся на грунт и подыши свежим воздухом.
     Хорн уже успел принять некоторые меры предосторожности. Он не  думал,
что Ларсен рискнет стартовать без него, но тем не менее меры принял. Какое