е спал
уже пять дней. Его работа сделана. Я не буду будить его, сэр!
     Сэндрингхем вскинул брови.
     - Значит, не будете?
     - Никак нет, сэр! - ответил юный Барнс.
     Сэндрингхем кивнул.
     - К счастью, - заметил он,  никто  не  слышит  нашего  разговора.  Вы
совершенно правы.
     Он  отключился.  И  тут  юный  Барнс  обнаружил,  что  он  посмел  не
подчиниться Главе Сектора, и совершил нечто  гораздо  более  страшное  чем
другой младший  офицер,  когда-то  объяснявший  Главе  сектора,  как  тому
следует пользоваться скафандром.
     Но через двенадцать часов Сэндрингхем снова связался с ним.
     - Барометр падает, лейтенант. Я обеспокоен.  Я  получил  сообщение  о
надвигающемся шторме.  Не  все  соберутся  возле  нас,  но  большая  часть
населения. Я пытался объяснить, что химикалии, которые мы  ввели  в  почву
могли еще не  закончить  реакцию.  Так  что  если  Бордман  проснется,  то
сообщите ему.
     - Слушаюсь, сэр, - сказал Барнс.
     Но он не собирался  будить  Бордмана.  Бордман  проснулся  сам  после
двадцати часов сна. Он замерз и закоченел и во рту был такой привкус вроде
бы там дрались коты. Усталость может вызывать похмелье.
     - Как барометр? - спросил он, едва только открыв глаза.
     - Падает, сэр. Сильный ветер. Глава  сектора  открыл  территорию  для
гражданских лиц, на тот случай, если они захотят перебраться сюда.
     Бордман принялся что-то подсчитывать на пальцах. Естественно, ему был
нужен более сложный прибор  для  расчетов.  На  пальцах  не  так-то  легко
подсчитать, насколько однопроцентная концентрация топлива  в  замороженном
иле может выпасть в осадок и как, после проникновения сквозь стоящее вверх
тормашками болото с давлением сорока футов почвы оно поведет себя.
     - Я думаю, - сказал Бордман, - что все в порядке. Кстати, они  убрали
трубы ирригационных систем?
     Барнс не знал  ответа.  Он  помчался  добывать  новую  информацию.  И
вернулся принеся Бордману кофе и пищу. Бордман выглядел недовольным.
     - Глупости, - сказал он. - Вы думаете, что с протекшим топливом все в
полном порядке. Несмотря на то, что оно может взорваться, как тысячи  тонн
ТНТ. Я лично хотел бы знать, что такое было ТНТ,  когда  не  было  другого
измерения энергии? Вы думаете, что это взорвется в одном месте и все будет
кончено. Но не забывайте, что взрыв произойдет  под  болотом  перевернутым
вверх тормашками. Сотни тысяч миль перевернутого болота.  Вы  ведь  знаете
лейтенант, что на Сорисе-2 мы  вливали  в  почву  ракетное  топливо  когда
хотели осушить болото? Мы позволили ему впитаться в тот  день,  когда  был
сильный постоянный ветер.
     - Да, сэр, - с уважением ответил Барнс.
     - А затем мы взорвали его. У нас концентрация была гораздо меньше. Не
один процент, а тысячная доля процента. Никто не  мог  определить  степень
выделения  тепла  при  взрыве  ракетного  топлива.  Но  мы  подсчитали  по
концентрации.  Она  не  равна  скорости  звука.  Она   выше.   Это   чисто
температурный феномен. В воде ракетное топливо нагревает воду  всего  чуть
ниже точки кипения. И не детонирует, когда оно достаточно ионизировано.  У
вас есть еще немного кофе?
     - Да, сэр, - сказал Барнс. - Сейчас принесут.
     - Мы растворили ракетное топливо над болотом, барнс  и  оставили  его
так. Произошла диффузия. Оно прошло в ил... И наступил день,  когда  ветер
был нужного нам качества. Я сунул раскаленный до красна  прут  в  болотную
воду где находилось ракетное топливо. Это было самым невероятным зрелищем,
которое я когда-либо видел!
     Барнс налил ему новую порцию кофе. Бордман потягивал кофе  обжигающее
рот.
     - Она  вскипела,  -  сказал  он.  -  Болотная  вода  в  которой  было
растворено ракетное топливо. Оно не взорвалось. Они потом подсчитали,  что
оно двигалось со скоростью сотен футов в секунду. Можно было  видеть,  как
волна жара двигалась по  болоту.  Это  было  невероятно!  И  облако  дыма,
которое уносил ветер. И вся вода  в  болоте  испарилась,  а  все  ядовитые
растения сгорели и погибли. Таким образом... - он внезапно зевнул, -  ...у
нас появилась земля десять миль на пятьдесят для прибывающих колонистов.
     Он снова выпил кофе. И добавил импульсивно:
     - Самое главное, чтобы ракетное  топливо  не  взорвалось.  Чтобы  оно
горело.  В  воде.  Тогда  вся  энергия  топлива  нагревает  воду.   Мощное
устройство! У нас было два фута воды, считая от ила. И стоило нам -  часть
грамма на квадратный ярд.
     Он  допил  кофе.  Люди,  собравшиеся  вокруг,  смотрели  на  него   с
ожиданием. Они казалось были очень рады, что он снова проснулся.  На  небе
было видно огромное облако ползущее с моря. Он внезапно подморгнул.
     - Слушайте! А сколько я проспал, Барнс?
     Барнс сообщил ему. Бордман помотал головой, чтобы придти в себя.
     - Необходимо увидеться с Сэндрингхемом, - сказал Бордман. -  Я  хотел
бы отложить поджог настолько долго, насколько это возможно.
     Несколько перемазавшихся илом человек стояли вокруг того  места,  где
спал Бордман. Когда он поднялся, до сих пор несколько отуманенный  сном  и
забрался в вездеход, который специально вызвал юный Барнс, они  обращались
с Бордманом крайне уважительно. Кто-то пробормотал: - С  вами  было  очень
приятно работать, сэр, - и в его голосе  было  столько  уважения,  сколько
только можно  себе  представить.  Эти  помощники  Бордмана  по  ликвидации
последствий утечки топлива были готовы ради него на все  что  угодно  и  в
любом месте.
     И затем вездеход отправился к Сэндрингхему.
     Его нашли на холмах на подветренной стороне острова. Море уже не было
мягко голубого цвета. Оно стало свинцовым. Мелькали клочья  белой  пены  в
четырех тысячах футах внизу. Темные облака  практически  полностью  залили
все  небо.  Далеко  в  море  показался   небольшой   летательный   аппарат
направляющийся к концу острова чтобы облететь его  и  осмотреть  насколько
остров готов к надвигающемуся шторму.
     Сэндрингхем с облегчением приветствовал Бордмана. Вернер стоял с  ним
рядом, сложив руки на груди.
     - Бордман! - сердечно заявил  Глава  Сектора.  -  Мы  тут  поспорили.
Вернер и я. Он уверен, что превращение ирригационных систем в дренажные  в
корне изменило всю ситуацию. И если добавить к этому засоление  почвы,  он
считает что мы уже застрахованы от неприятностей. Он утверждает, что будет
психологически неправильно, если мы предпримем еще какие-то  действия.  Он
правда удерживался от публичных комментариев.
     Бордман ответил коротко:
     -  Единственное,  что  изменилось  на  этом  острове,  это  то,   что
опреснители воды будут достаточно неопределенным фактором. Барнс  произвел
расчеты. Он произвел их на основании некоторых проб, которые  мне  удалось
сделать. Если опреснительные растения не выберут всю соль из  почвы;  если
они не сделают ирригационную воду слишком мягкой и  подходящей  для  мытья
волос  и  так  далее;  если  они  начнут  использовать  жесткую  воду  для
ирригации, то этого никогда не случится. Но под землей  находится  слишком
много воды. Мы должны избавиться от нее, потому что намного больше попадет
под землю после шторма, есть у нас дренажные системы или их нет.
     Сэндрингхем показал пальцем вниз на черную  густую  процессию  людей,
направлявшихся в район Штаб-квартиры  Надзора  пешком  и  на  всевозможных
видах транспорта.
     - Я приказал размещать  их  в  ангарах  и  складах,  -  сказал  Глава
сектора. - Но  естественно,  для  них  всех  у  нас  не  хватит  места.  Я
предполагаю, что когда они почувствуют себя в  безопасности,  то  вернутся
назад, домой, даже несмотря на шторм.
     Небо все больше чернело и чернело. Ветер дувший постоянно над  рифами
сильно изменился. Он налетал порывами с огромной силой. Он мог  сшибить  с
ног человека. В океане появилось все больше белых барашков.
     -  Лодки,  -  сказал  Сэндрингхем,  -  были   отозваны.   Их   просто
недостаточно, чтобы выливать масло для утихомиривания бури. Радиосообщения
были близки к истерике, прежде чем я сообщил им, что на  побережье  все  в
порядке. Они сейчас отправились  в  убежище.  Я  думаю,  они  остались  бы
выполнять долг, если бы я не сказал, что мы держим ситуацию под контролем.
     Вернер, поджав губы заметил:
     - Надеюсь, что это так.
     Бордман пожал плечами.
     - Ветер достаточно силен и нужного нам направления, - заметил  он.  -
Давайте выясним это. Вся система запуска готова?
     Сэндрингхем махнул рукой в сторону высоковольтного аккумулятора.  Это
было специальное устройство для работы на планетах не  имеющих  атмосферы,
но это было неважно. Его кабеля змеились на пару сотен футов и подходили к
небольшому участку серой земли, у самого края скважины  уходившей  глубоко
под землю. Бордман взялся за рукоятку запуска. Он замер.
     - Как насчет дорог? - спросил он. - Из этих скважин может  выделиться
большое количество тепла.
     - Все предусмотрено, - сказал Сэндрингхем, - действуйте.
     Налетел новый порыв ветра настолько сильный,  что  мог  сбить  с  ног
человека, с гудящим звуком, когда ветер  врезался  в  четырехтысячефутовый
риф. Внизу  волны  медленно  росли  в  размерах.  Небо  было  серым,  море
свинцового цвета. Далеко впереди и внизу белая линия приближающегося дождя
по воде медленно приближалась к острову.
     Бордман повернул рукоятку.
     Наступила мгновенная пауза, лишь порывы ветра трепали  его  одежду  и
раскачивали его. Пауза затягивалась.
     Затем из скважины повалил густой пар. Совершенно  белый.  Он  вылетел
словно взрыв, но в действительности  это  был  не  взрыв,  это  был  столб
выпаривающейся воды. Немного дальше трещина в почве выбросила новый  столб
белого пара.
     Здесь и там столбы пара вылетали в атмосферу и  относились  штормовым
ветром.  Было  видно  что  пар  не   выходит   как   невидимое   вещество,
конденсирующееся  в  воздухе.  Пар  бил  столбом  и  собирался  в  облака,
несколько более сконденсированные. Это не был сверхгорячий  пар.  Это  был
просто пар. Безвредный пар который вываливал из всех отверстий  словно  из
чайника. Он создавал завесу тумана, который ветер относил в сторону. Через
несколько секунд  полмили  почвы  парила.  Через  несколько  новых  секунд
задымилась очередная миля  поверхности.  Штормовой  ветер  рвал  пелену  и
относил ее в сторону.
     - Это никого не обожжет? - с беспокойством спросил барнс.
     - Нет, - ответил Бордман, - во всяком  случае  после  того,  как  пар
пройдет через сорок футов почвы. Он сильно охладиться и прихватит с  собой
дополнительную влагу. А парит здорово, правда?
     В кабинете Главы сектора были высокие окна - скорее двери - выходящие
на зеленую лужайку и ряд деревьев. Сейчас снаружи хлестали  полосы  дождя.
Ветер трепал деревья. раздавался вой и свист ураганной силы.  Даже  дом  в
котором находился кабинет Главы сектора казалось вибрировал от напора.
     Глава сектора включил свет. Коричневый  пес  поднялся,  прошел  через
комнату и приблизился к  Бордману.  Со  вздохом  он  устроился  возле  его
кресла.
     - Хотелось бы мне знать, - сказал Вернер,  -  не  напитает  ли  дождь
почву водой, которую мы выпарили с помощью ракетного топлива?
     Бордман сказал:
     - Два  дюйма  осадков  выпадают  достаточно  редко,  как  сказал  мне
Сэндрингхем. Именно из-за отсутствия  дождя  гражданские  и  затеяли  свою
ирригацию. Когда  вы  посчитаете  выделенную  энергию  ракетного  топлива,
Вернер в переводе на ядерную энергию взрыва и переведете это в  термальные
параметры, пусть даже и приблизительно. Вы выясните, что  мы  использовали
достаточно тепла,  чтобы  вскипятить  два  фута  подземных  вод  под  всем
побережьем острова.
     Вернер сказал резко:
     - А что случиться если жар проврется через почву? Это ведь  уничтожит
всю растительность, не так ли?
     - Нет, - ответил  спокойно  Бордман.  -  Потому  что  два  фута  воды
превратились в пар. Нижняя часть почвы нагрелась до температуры  пара  под
давлением в  несколько  фунтов  на  квадратных  дюйм,  не  больше.  И  жар
постепенно снижается. С помощью пара.
     Загорелся экран визора.  Сэндрингхем  включился.  Крайне  официальный
голос начал беседу.
     - Все  правильно!  -  сказал  Сэндрингхем.  Очень  официальный  голос
заговорил  снова.  -  Правильно!  -  повторил  Сэндрингхем.  -  Вы  можете
связаться с кораблями на орбите и сообщить им, что они могут приземлиться,
если не бояться  немного  промокнуть.  -  Он  повернулся.  -  Вы  слышали,
Бордман? Они провели новые пробы. Есть еще несколько мелких  подвижек,  но
поверхность подо всем островом совершенно  сухая,  как  была  тогда  когда
Надзор впервые появился здесь. Отлично сделанная работа, Бордман! Отличная
работа!
     Бордман покраснел. Он нагнулся и погладил голову дога.
     - Поглядите-ка! - сказал Глава Сектора.  -  Моя  собака  окончательно
влюбилась в вас. Вы примете его в качестве подарка, Бордман?
     Бордман улыбнулся.


     Юный  Барнс  был  готов  подняться  на  корабль.  Он  держался  очень
по-уставному, и был очень скован. Бордман пожал ему руку.
     - Было очень приятно работать  с  вами,  лейтенант,  -  сказал  он  с
теплотой. - Вы очень многообещающий юный офицер. Сэндрингхем знает  это  и
наверняка будет помнить о вас. И это, как я подозреваю принесет вам  много
хлопот. Так как у нас  на  службе,  чертовски  не  хватает  многообещающих
молодых офицеров. Он будет давать вам самые  дьявольские  работки,  потому
что будет уверен, что вы справитесь с ними.
     - Я буду пытаться, сэр, - сказал Барнс официально, затем  добавил:  -
Могу я нечто сказать, сэр? Я очень горд, что мне довелось работать  вместе
с вами, сэр. Но черт побери, сэр, мне  кажется,  что  вы  заслужили  нечто
большее, чем просто спасибо! Служба могла бы...
     Бордман похлопал молодого человека по плечу.
     - Когда я был в вашем возрасте, - сказал он. - Я думал  точно  также.
Но у меня есть единственная награда от  Службы,  которой  я  действительно
дорожу. Это когда работа сделана.  И  это  единственная  награда,  которой
следует ожидать, Барнс! И другой ждать не следует.
     Юный Барнс выглядел несогласным. Он снова пожал руку Бордмана.
     - Кроме того, - сказал Бордман, - в мире и нет ничего приятнее.
     Юный Барнс  направился  к  своему  кораблю  в  большой  металлической
паутине посадочной ловушки.
     Бордман с отсутствующим видом погладил  своего  пса  и  отправился  в
кабинет Сэндрингхема получить новые указания.


     Так Бордман снова вернулся к своей жене Рики  и  работе,  которой  он
занимался.  После  этого  его  ждала  новая  работа,  новая  и  новая.  Он
заслуживал высшую честь быть отсылаемым для выполнения  самых  невозможных
заданий  Колониального  Надзора,  с  которыми  казалось  было   невозможно
справиться. Это приносило ему глубокое удовлетворение. И  он  пожалел  что
стал гораздо менее легок на подъем, когда стал Главой Сектора.
     Но его жене это очень нравилось. И  она  была  спокойна,  потому  что
всегда была с ним, у Бордмана была его работа и она  могла  снова  создать
дом. Когда одна их их дочерей овдовела и переехала жить с ними и  привезла
своих детей Бордман стал совершенно счастлив. Теперь у него было абсолютно
все, чего он желал. Как награда за жизнь полную трудов  и  расставаний  он
получил огромную радость от своей семьи - что  большинство  людей  считало
само собой разумеющимся.
     Но иногда он смущался, когда младшие офицеры  относились  к  нему  со
слишком уж большим уважением. Он не считал себя достойным.