Черный Билл, - не подведите меня, разнесите этот проклятый город к чертовой бабушке. Вот только те кусты, - он указал на экран внешнего обзора, - у сосны не трогайте.
     И темный космогений проворно выскочил из корабля.
     - Сильно, видно, припекло, - сказал Эрос, взваливая на плечо зачехленный излучатель.
     - Ага, - засмеялся Хлюп, - ведь у него в туалете на корабле оружейный склад оборудован, места в трюме для гранат не хватило, пять раз во время полета в космос с горшком выходил.
     - Разговорчики, - строго прикрикнул на подчиненных Эус, и, водрузив на плечи тяжелые излучатели, новые марсиане гуськом покинули космическую тарелку Черного Билла.
     Сам Черный Билл по-прежнему сидел в кустах у сосны.
     - Че он там, не примерз случайно, - хохотнул Эрос, за что получил от вожака звонкую затрещину.
     Проваливаясь в глубокий снег, марсиане двинулись в сторону консервного завода.
     - Спасибо тебе, Билл, - крикнул Эус, - мы добра не забываем.
     - Да не за что, - донеслось из кустов, - не за что, ох... чего же это я накануне поел?
     - Боевую марсианскую запевай, - скомандовал Эус и братки немелодично запели гимн "Когда-то на далеком Ципеоне".
     - О Господи, - испугался Черный Билл, наконец выбравшись из кустов, - чего ж они, сердешные, так ревут, жрать, что ли, хотят.
     - Когда-то на далеком Ципеоне, - раздавалось из леса, - играла смерть на аккордеоне...
     - Может, действительно памятник поставят? - захихикал гениальный космический преступник, подымаясь по трапу обратно в звездолет. - Или на худой конец мемориальную доску?..
     В общем, как в воду глядел.
     В 3767 году на окраине супермегаполиса Хрючевск-сити будет открыт мемориальный памятник с таким выбитым в мраморе текстом: "Здесь в 2002 году на окраине Хрючевска побывал известный космический авантюрист и путешественник Черный Эус". Историки как всегда все извратили.

ГЛАВА 7
ПЛАНЕТА УТОПИЯ

     Гена Фуфел, Марк Степановский и Сан Саныч Воротилов как представители Великих Отцов были помещены в роскошный паланкин, после чего торжественно пронесены через ликующий город утопийцев.
     На балконе одной из стеклянных башен стоял некто в черном с дирижерской палочкой, взмахивая которой он давал толпе знак, когда нужно кричать "ура".
     - Улыбайтесь, дебилы, - твердил браткам Хранитель Луций, едущий рядом с паланкином на рыжем пони, - завтра фотографии с вашими уголовными рожами будут во всех газетах.
     - Ну, блин, - Гена Фуфел осторожно выглянул из паланкина, - прямо как Гагарина встречают.
     В достаточно однообразно одетой толпе выделялись странные люди в желтых хламидах с какими-то непонятными антеннами на головах.
     - Кто это, - спросил Воротилов Луция, указывая на странных субъектов, - почему они выглядят не так, как все?
     - Это наши ученые: философы и писатели, - ответил Хранитель, - цвет общества, опасная критическая масса, как дрожжи в тесте. Но вы не беспокойтесь, мы их контролируем.

***

Ученые, философы и писатели безразлично смотрели на братков и "ура" вместе с толпой кричать не собирались.
     - А что это у них на головах за антенны? - продолжал расспрашивать Сан Саныч. - Телек чтобы в мозгу смотреть?
     - Нет, - ответил Луций, - это умоотводы. Идеальное средство от брожения умов, но вам оно уж точно не понадобится.
     - А то, - согласился авторитет, - мы не какие-нибудь лохи, а реальные пацаны и с яйцеголовыми не знаемся.
     - Я так и понял, - кивнул Хранитель.
     - Ура, - ревела толпа, руководствуясь взмахами палочки мрачного дирижера. - Ура.
     - А это что за отморозок дрыгается на балконе? - указал пальцем на башню Марк Степановский.
     - Это наш министр пропаганды. С ним вы встретитесь на банкете, который будет давать в честь вашего прибытия вождь.
     - Какой еще вождь? - не понял Воротилов. - Я что-то не врубился, у вас же, типа, народная демократия, Совет Хранителей там и прочее.
     - Правильно, - подтвердил Луций, - но вождь все равно должен быть. Народ без вождя не может, народ в него верит, другое дело, что его положение в Утопии чисто формально, но тем не менее обывателю от мысли, что где-то в Хрустальном дворце о судьбах утопийцев беспокоится вождь, на душе спокойней.
     - Ну, блин, плутократия, - усмехнулся Сан Саныч, - мозги, я вижу, вы тут задуривать умеете профессионально, но с нами, - авторитет предостерегающе погрозил пальцем, - у вас ни фига не выйдет.
     Хранитель поморщился.
     - Это я понял, как только увидел выражение ваших лиц, - кивнул Луций, - но мои люди вскоре починят ваш звездолет и вы свалите. Так что на долгое пребывание в Утопии не рассчитывайте.
     Братки переглянулись, а парад в честь Великих Отцов уже подходил к концу. Паланкин был поднесен десятью мускулистыми утопийцами прямо к парадному входу Хрустального дворца.
     - Давайте живее, - поторопил братков Луций, - у народа на сегодня еще запланированы торжественные пляски, пир и массовое самосожжение пятидесяти добровольцев в вашу честь.
     - А это еще на фига? - удивился Воротилов, ступая на ковровую дорожку.
     - Так хочет народ, - пожал плечами Хранитель, - каждый, знаете ли, развлекается по-своему.
     - А... - протянул авторитет, - понятно.
     Выбравшись из паланкина, братва двинулась в Хрустальный дворец, у входа в который стояли стражники с копьями в золотых шлемах, украшенных крылышками.
     - А вот и вождь, - сказал Хранитель и по стеклянной лестнице навстречу браткам спустился лысый хромающий старикашка в красной тоге, расшитой по краям золотом. За вождем следовал мрачный субъект в черном, дирижировавший толпой на балконе, по-видимому, министр пропаганды и молодой человек с длинными ниспадающими на плечи золотыми волосами.
     - Приветствую вас, Великие Отцы, - прочел вождь по предусмотрительно протянутой ему министром пропаганды бумажке, - восклицательный знак. От имени всего народа Утопии, запятая, я хотел бы поблагодарить вас за ту опеку и заботу, запятая, которой вы окружали нас все эти годы, точка. В скобках, по лестнице спускаются дети с цветами, ой что-то я не то прочел...
     В холле дворца появились симпатичные розовые детки, вручившие каждому из братков по красному гладиолусу.
     Министр пропаганды вышел на улицу и ловко взмахнул палочкой.
     - Ура, - донеслось снаружи, и стекла во дворце предательски затряслись.
     Вождь осторожно перевернул бумажку.
     - А теперь я хотел бы представить вам самых главных людей нашей планеты. Это министр пропаганды Гай Карбункул, - мрачный субъект в черном, вернувшись в холл дворца, величественно кивнул.
     - Наследный принц Корнелий Плебс... Златовласый юноша мило улыбнулся.
     - И великий вождь Цезарий Крул, - старикашка недоуменно огляделся, - секундочку, а где же вождь, почему он не вышел к гостям, что за безобразие, это вопиющее неуважение устоявшихся традиций, я требую...
     - Цезарий, - министр пропаганды положил старику руку на плечо, - не бузи, вождь - это ты.
     - Ах да, - спохватился старикашка, - вечно я все забываю.
     И, достав из-под одежды балалайку, вождь заиграл на ней, дурашливо запев что-то про грудастых девственниц храма "Трех ручьев".
     - Совсем свихнулся старый шизофреник, - покачал головой министр пропаганды, - увидите его, накормите гречневой кашей и уложите спать.
     Двое дюжих утопийцев тут же уволокли надрывающегося старикашку куда-то вверх по лестнице.
     - Реально власть принадлежит Хранителям равновесия, - сказал министр, - а это все так, цирк.
     - Ладно, Гай, не выделывайся, - раздраженно бросил Луций, - или ты снова хочешь вернуться к своей старой профессии конокрада.
     - Художника, - высокомерно поправил Хранителя министр.
     - Ой-ой-ой, не смешите меня, - захихикал Луций, - если бы не я, тебя бы давно уже за те порнографические открытки повесили.
     - Ну, блин, - Сан Саныч посмотрел на офигевших братков, - мне определенно здесь нравится, полный бардак, как у нас в семнадцатом.
     - Приглашаю вас отведать экзотических яств, - предложил наследный принц Корнелий Плебс, - затем вы можете посетить утопийские термы.
     - Да, банька - это круто, - согласились братки, - и девок погрудастей подберите, этих жриц храма "Трех ручьев", но только, пожалуйста, не девственниц...

***

- И как же это мы их, интересно, найдем? - недовольно спросил трезвый Рональд. - Фух, придурок, почему ты сразу не отказался?
     - Я не мог, - огрызнулся медвежонок, - разве ты уже забыл, что мы должны Бельды со Снежком тысячу кредиток за тот позорный проигрыш в домино месяц назад.
     - Да, - согласился Рональд, - хреново дело.
     Белочкин с капитаном Синицыным недоуменно смотрели на инопланетян.
     - Ну так куда же мы летим в конце концов? - осведомился Синицын.
     - Сперва на заправочную станцию, - ответил Фух.
     - Точно, - согласился внезапно оживившись Рональд, - заправим баки по самое не хочу.
     - Ну а там посмотрим, - добавил Фух, разворачивая тарелку.
     Заправочная станция, к которой они через полчаса подлетели, была на киберобслуживании.
     - То, что надо, - сказал Рональд и, схватив канистру, исчез в недрах станции.
     Фух проворно выскочил с пистолетом следом за Рональдом, но того уже нигде не было видно.
     Подкатил вспомогательный робот.
     Вздохнув, Фух засунул ему в особую щель три кредитки и приказал заправить тарелку чистым спиртом.
     Через полчаса стало ясно, что Рональд пропал.
     На поиски коперфильдца тут же был отправлен капитан Синицын вместе с соскучившимся по действию Белочкиным.
     Рональда нашли в отсеке для заправки звездолетов, работающих исключительно на пятизвездочном коньяке.
     Инопланетянин лежал в большой темной луже ароматного топлива, длинный шланг от заправочной будки был вставлен ему в рот и, судя по вытаращенным глазам коперфильдца, шланг был включен.
     - Ешкин кот, - бросившись к инопланетянину, Белочкин отключил подачу коньяка и, выдернув шланг, вытащил бесчувственного Рональда из лужи.
     - Федя, помоги.
     Когда земляне принесли к тарелке тело второго пилота, Фух впервые в своей жизни грязно выругался.
     - По-моему, он умер, - сказал Белочкин, вытирая взмокший лоб, - тяжелый, сволочь.
     - Пульса нет, - виновато добавил капитан Синицын.
     - Так его и не должно быть, - усмехнулся медвежонок, - Рональд ведь не человек, у него вместо сердца змеевик с ртутью.
     - Так он робот, что ли? - удивились земляне.
     - Нет, ответил Фух, - не робот, а разумный винноперегонный организм.
     - Буль-буль, - подтвердил лежащий у трапа Рональд.
     - В этом году ему особенно плохо, - добавил медвежонок, - его любимая девушка бросила.
     - Из-за пьянства? - предположил Синицын.
     - Нет, - коала отрицательно мотнул головой, - он ей изменил с одной каспирийкой. Все ничего, но та дура забеременела, а рас-то ведь они разных. Родился в итоге еж какой-то непонятный двухметровый, только жрет, пьет да матом ругается, короче, весь в папочку пошел. Вот именно этого девушка ему простить и не смогла.
     - Ну, прямо как у Шекспира, - кивнул Белочкин, - драма в трех актах.
     - Ладно, заносите, - сокрушенно махнул лапкой Фух, - и привяжите его к креслу, а то точно никуда сегодня не долетим, даже с полными баками.
     - А что, он бывает буйным? - опасливо спросил капитан Синицын.
     - Бывает, - подтвердил медвежонок, - тогда только бластер уже и поможет.
     Синицын побледнел, но Рональда они все же в корабль затащили и, привязав того железным тросом к креслу, немного успокоились.
     - Фух, - провел по лицу рукой Белочкин. Медвежонок обернулся:
     - Вы меня позвали?
     - Нет, - ответил Иннокентий Петрович, - это я так выразил крайнюю степень усталости. Тяжелый этот твой коперфильдец, как зараза.
     - Ну так оно и понятно, - согласился коала, - у него после контузии на Ганимеде титановый позвоночник.
     Корабль взлетел, все больше и больше набирая обороты, он стремительно удалялся от заправочной станции.
     - Ну и куда теперь? - поинтересовался Белочкин. - У кого-нибудь есть идеи?
     - А вот мы сейчас спросим, - сказал Фух, вглядываясь в экраны внешнего обзора.
     - У кого? - удивился Белочкин. - Может быть у Рональда?
     - Нет, - коала резко крутанул штурвал корабля, - у мужика в треухе, который прямо по курсу парит.
     И действительно, подойдя к иллюминатору, земляне увидели какого-то бомжа в телогрейке, валенках и треухе, неистово размахивающего руками, в одной из которых он сжимал сотовый телефон.
     - Да, - сказал Синицын, - у вас вон даже бомжи с сотовыми, а у нас в милиции только рации допотопные, да и те лишь для азбуки Морзе годятся, точка, тире, точка...
     - А это у нас менталитет в Хрючевске такой, - возразил Белочкин, - чтим старые традиции, не доверяем новому, как эти консерваторы в Англии.
     - Как бы с ним побеседовать? - Фух задумчиво почесал ухо. - А ну-ка, бортовой компьютер, вывести наружу мегафон.
     - Уже сделано, - отозвалась машина, - можете говорить.
     - Эй там, в треухе, - сказал Фух, заглядывая в иллюминатор, - мимо вас случайно космический корабль с землянами не пролетал?
     Мужик в космосе задергался, задрыгал ногами, и что-то беззвучно прокричал.
     - Что он говорит? - спросил у компьютера Фух. - Ты можешь уловить?
     - Ругается, - ответил компьютер, - тут и без всякого перевода понятно.
     - Пожалуйста, - повторил Фух, - нам это очень важно.
     Мужик снова дернулся и, плюнув, показал рукой куда-то в глубь космоса.
     - Я записал координаты, - сообщил бортовой компьютер, - это совсем недалеко отсюда. Летим?
     - Летим, - подтвердил Фух, и через час в иллюминаторах показалась маленькая зеленая планета.

***

Попарившись в утопийских термах в обществе жутких крокодилов, в смысле жриц храма "Трех ручьев", земные братки направились на экскурсию в город.
     - Что ж девок-то посимпотней подобрать не могли, - жаловался Луцию Сан Саныч, - пришлось их насильно в душевой запереть, а то бы так и не помылись.
     - Какие были, таких и дали, - невозмутимо ответил Хранитель, - какие женихи, такие и дамы.
     - Но-но, - пригрозил коротышке Сан Саныч, - ты это, за словами следи, плешивый.
     Луций его замечание проигнорировал.
     - Предлагаю пешую прогулку по городу, - сказал он, - ознакомление с достопримечательностями и распитие горячительных напитков.
     - Это годится, - согласились братки. А Сан Саныч поспешно добавил:
     - И чтобы никаких девок.
     Главный город планеты Утопии поражал своим великолепием и правильностью форм. Сияющие заостренные конусы стеклянных башен сменялись прозрачными параллелепипедами зданий различных музеев, библиотек и учебных заведений.
     - Гармония - значит порядок, - говорил глазеющим по сторонам браткам Хранитель, - порядок - значит симметрия. Посмотрите на эти дома, на эти башни и порталы - ни одной кривой линии, они идеальны. Вы еще не видели наши треугольные поля и ровные реки. Даже природу мы подчинили строгой симметрии.
     - Ну и лохи, - усмехнулся Сан Саныч, - это ж сколько бабок нужно было в этот проект угрохать.
     - А при чем тут деньги? - удивился Луций. - У нас вообще их нет, у нас развит натуральный обмен. А возведением симметричных зданий и прочим занимаются энтузиасты из трудового народа.
     - Рабы, что ли? - спросил Сан Саныч.
     - Киборги-шизофреники, - предположил Гена Фуфел, стреляя глазами по хорошеньким утопийкам.
     - Так что, у вас и рынков нет? - ужаснулся Степановский.
     - Нет, - ответил Хранитель, - есть лишь добровольные пункты обмена товарами.
     - Е-мое, да как же вы здесь живете? Настроение у рэкетира резко испортилось.
     "Боже, - подумал он, - куда мы попали?"
     - Нэпманы-извращенцы, - Сказал Гена Фуфел.
     - Гоминдановцы, - кивнул Сан Саныч, - хунвейбины чертовы.
     - В моем присутствии попрошу не выражаться, - вспылил Хранитель, - не забывайте, что вы находитесь в обители разума.
     Братки хотели еще что-нибудь такое ввернуть пооригинальней, но тут в толпе утопийцев раздался странный крик.
     - Пророк, - завизжала какая-то женщина, - идет пророк.
     Хранитель Луций побледнел.
     - Так, - сказал Сан Саныч, ехидно усмехнувшись, - пойдемте-ка, пацаны, посмотрим на это поближе.
     Пинком оттолкнув Луция с дороги, братки вышли на городскую площадь, посредине которой на странном возвышении, напоминающем эшафот, стоял высокий молодой человек с зелеными волосами и в кожаной обклепанной куртке, неистово толкающий пламенную речь.
     - Ух ты, панк, - не поверил своим глазам Степановский.
     - Обкурившийся травы Егор Летов, - согласно кивнул Гена Фуфел.
     - Псих-хипун, обслушавшийся "Битлов", - предположил Сан Саныч.
     А Пророк на возвышении продолжал громогласно что-то вешать.
     Братки подошли ближе, но ни черта все равно не поняли, лохматый нес какую-то полную околесицу.
     - Не дышите розовым паром, - гневно потрясал кулаком Пророк, - прячьтесь в часы очищения в подземельях, разруште хрустальные дворцы, перекуйте чайники на мечи, повесьте Хранителей на осине.
     - А вот это он правильно сказал, - согласился с Пророком Сан Саныч, - по этим отморозкам давно уже осина плачет, только вот где ее здесь взять.
     - А-а-а-а, - взревела толпа и, словно волна прибоя, колыхнулась назад.
     - А вот и менты, - усмехнулся Гена Фуфел, указывая в сторону, - с цепными пекинесами-убийцами.
     На площади действительно появились здоровые мужики в коричневой форме с какими-то непонятными дворнягами на поводках.
     - Псы-убийцы, - в ужасе закричали утопийцы, - скорее, товарищи, бежим.
     И толпа начала быстро рассеиваться.
     Братки же как стояли, так и остались на месте, продолжая глазеть на Пророка, которого бегство слушателей ничуть не смутило.
     - Утопийцы, призываю вас испоганить этот рай, - истошно надрывался он, - идите и уничтожте цветники чистого разума...
     Полицейские тем временем под предводительством Хранителя Луция спустили с поводков своих дворняг.
     - Вот он, - кричал Хранитель, - на памятнике эшафоту, ловите его, ловите.
     - Как ты думаешь, Сан Саныч, - спросил завороженный зрелищем Степановский, - это все тоже запланированная часть экскурсии?
     - А черт его знает, - пожал плечами Воротилов, отшвыривая ногой пытающуюся прокусить ему ботинок дворнягу, - пойдемте, братва, поищем какой-нибудь ресторанчик. Что-то мне от всего этого цирка жрать охота.
     А лохматый Пророк, проворно спустившись с каменного эшафота, исчез в открытом канализационном люке, с лязгом задвинув за собой железную крышку.
     - Одним словом, отброс общества, - сделал вывод Воротилов.
     И, расшвыривая ногами направо-налево злобных, истеричных дворняг, братки покинули площадь.

***

- Внимание, планета запрещена для высадки. Нужна особая санкция.
     - Чего? - переспросил Фух, не веря своим ушам. Но бортовой компьютер был непреклонен.
     - Планета для высадки запрещена, - безразлично повторил он.
     - Я вас любил, любовь еще быть может... - промямлил привязанный к креслу Рональд.
     - Что за санкция нужна? - спросил медвежонок. - Из каких инстанций?
     - Правоохранительных, - ответил компьютер.
     - Ну попали, - приуныл Фух, - эту санкцию мы получим при благоприятных обстоятельствах лет через десять.
     - Каких? - не понял Белочкин.
     - Световых, - вздохнул медвежонок, - пока она с другого конца галактики по факсу дойдет.
     - Но ведь у нас на борту есть представитель закона? - удивился Белочкин.
     - Кто, Рональд, что ли? - спросил Фух. - Нет, что вы, его из космической полиции давно уже выгнали за неумышленное убийство ценного свидетеля по делу краба-маньяка Хрольда. Он спирт выпил из аквариума, в котором свидетель жил.
     - Да нет, - отмахнулся Белочкин, - я не о Рональде, я о капитане Синицыне,
     - Что, что такое, - вскочил с кресла задремавший было Синицын, - в кого стрелять?
     - Да успокойся, Федя, - Белочкин погладил капитана по фуражке, - лучше разрешение нам дай, как представитель правоохранительных органов, пла