огряз в мелочных  склоках, и
никто  не  думает  о  будущем;  все  меньше  уделяется  внимания
фундаментальной науке - ее место занимают культы и  суеверия.  А
наше  поколение  уже  слишком  старо,  чтобы противостоять этому
безумию.
     Та знаменательная  ночь  ничем не отличалась от предыдущих.
Нет, я не ждал  появления  Звезды,  примкнув  глазом  к  окуляру
телескопа. Современная  астрономия  опирается  прежде  всего  на
компьютерные технологии.    Вся    информация    собирается    и
обрабатывается автоматически,  а  затем  выводится  на мониторы.
Даже дежурство  -   простая   формальность.   Настоящая   работа
заключается в интерпретации полученных данных...
     Итак, в четыре утра локального времени сработала  программа
регистрации  Сверхновых,  и  аппаратура  переключилась  в особый
режим.  Здесь нам действительно пришлось посуетиться. Как всегда
в   подобных   ситуациях   выявился  ряд  недоработок  и  просто
откровенной халтуры.  В  общем,  нам  удалось  замерить  спектры
электромагнитной,  гравитационной и нейтринной волн, возникающих
при коллапсе. Более подробная информация, боюсь, будет непонятна
неспециалистам.
     Спать мне в ту ночь почти не  пришлось,  а  утром  лаборант
сообщил, что  со  мной  хочет  поговорить  какой-то журналист по
поводу Сверхновой.
     Я был  рад  лишний  раз  привлечь внимание общественности к
научным проблемам.  Полагаю,  даже закоренелому обывателю иногда
полезно обратить  свой взор к небу.  Тем более,  надо думать и о
молодежи, которая придет нам на смену.
     Журналист оказался прилично одетым,  но несколько развязным
молодым человеком.  Я попытался изложить ему современные взгляды
на строение  и эволюцию звезд,  но оказалось,  что мы говорим на
разных языках. Его вопросы весьма удивили меня.
     Он спросил,  как  я  оцениваю  факт сбывшегося предсказания
Хэрриша и  какое  влияние  может  оказать   вспышка   на   исход
предстоящих выборов.  Разумеется,  я  ответил,  что  ни  о каких
предсказаниях мне ничего не известно,  и что не  следует  путать
астрономию с  астрологией.  Взрыв  Сверхновой за сотни парсек от
Солнечной Системы ничем нам не грозит.
     Журналист, в   свою   очередь,   также   был  удивлен  моей
неосведомленностью в местных интригах.  Узнав,  что  я  не  имею
привычки смотреть   телевизор   и   читаю   только   специальную
литературу, он начал снисходительно разъяснять мне  ситуацию,  и
чем больше он рассказывал,  тем большим безумием это казалось. Я
поспешил откланяться, сославшись на усталость...
     А ведь  он  оказался прав.  В тот день весь город говорил о
"Звезде Хэрриша".  "Взошла звезда новой эры!" - трубили средства
массовой информации. Общественные обсерватории, ранее посещаемые
только туристами,  заполнились народом,  жаждущим увидеть  чудо.
Другие граждане толпами бродили по Луне,  задрав головы к небу и
распевая молитвы.  Через несколько дней сияние стало угасать, но
исход выборов был уже предрешен.

32. Номер Тринадцатый
     - Да уберите вы эту чертову лампу!
     - Пожалуйста.  Только лампа эта - ваша.  Все,  что вы здесь
видите, почерпнуто из ваших личных представлений.
     - Знаю, я ведь не новичок... в ваших краях.
     - Тогда,  возможно,  пребывание в мире гномов навело вас на
некоторые мысли, и мы сможем более конструктивно продолжить нашу
беседу.
     - Возможно.  "Не  мечите  бисера  перед  свиньями" - это вы
хотели сказать?  По-моему,  слишком жестоко для Света. Значит, я
всю  жизнь  занимался  никому  не  нужным  делом,  спасая людей,
недостойных спасения?  Думал, что служу силам добра, а сам играл
в игрушки и тешил свое самолюбие?
     - Вы ничего не поняли, жаль. Попытаюсь объяснить. Речь идет
не о ваших деяниях,  а о вашей душе.  Ваше первое,  человеческое
"я"  -  карлик  в  руинах  былого  величия.  Ваше  второе  "я" -
рыцарь-защитник всех карликов. Благородно, конечно, но для наших
целей недостаточно.  Ни в первой,  ни во второй ипостасях вы нам
не нужны.  По закону вас следует вернуть в Колесо Жизни,  причем
на более низкий уровень. И все начнется сначала.
     - Значит, все уже решено?
     - Не совсем. У вас есть выбор.
     - Какой?
     - Третья ипостась.  Вы должны найти ее в себе. Станьте тем,
кто   построил   город  и  начертал  руны.  Верните  себе  былое
могущество. Иначе ваша борьба бессмысленна.
     - Сколько у меня времени?
     - Вся вечность.  Но у ваших друзей на Луне его осталось  не
так уж много, а вы ведь хотите им помочь, верно?

33. Игорь Белкин
     В очередной раз я плюнул против ветра.
     Получив информацию из первых рук,  быстренько обработал ее,
выделив наиболее важные моменты,  и получилась прекрасная статья
- гимн современной науке и отповедь суевериям.
     Честно говоря,  мне  просто  не  хотелось,  чтобы   "Лунная
радуга" -   газета,   которой   я  отдал  несколько  лет  жизни,
участвовала в общем мракобесии. По этому поводу редактор устроил
мне нагоняй.  Оказывается,  по  данным  социологических опросов,
наука народу не нужна,  а  излишнее  умствование  может  нанести
травму чувствительной душе обывателя.
     Что ж,  пускай.  Я не стал спорить. Механически вернулся на
свое рабочее место и уставился в темную пустоту монитора, словно
в окно в грядущее.  Мысли были разные.  Первая и наиболее  легко
осуществимая - бросить все и вернуться на Землю.  Там,  конечно,
тоже не сахар, но тем не менее... А здесь нас все равно разгонят
к чертовой  матери  или  заставят писать какой-нибудь бред.  Уже
сейчас куча желающих этим заниматься.  Жаль,  редактор этого  не
понимает. Уж больно прост, одно слово - американец. Целая страна
не заметила, как развалилась. Мы-то это сто лет назад прошли...
     Однако собирать вещи я не спешил,  а вместо этого взялся за
свою картотеку.  Речь шла о письмах читателей,  небезразличных к
моим статьям.  Письма,  конечно,  были разные - одни за здравие,
другие за упокой. Судя по последним, я давно уже попал в "черный
список" тех,  кому при новой власти придется несладко. А те, что
поддерживали меня, могли пригодиться. Не письма, конечно, а люди.
Не занимающие  никаких  постов,  не  вошедшие ни в какие партии,
разобщенные, смутно ощущающие приближение беды и ищущие,  с  кем
поделиться. Молодые и старики,  рабочие и служащие, бизнесмены и
интеллектуалы...
     У меня захватило дух:  я понял, что можно сделать. И вместе
с тем  это  означало  перейти  невидимый  Рубикон,  из  пленника
истории  стать  ее  творцом.  Но  разве  не об этом я мечтал всю
жизнь?

34. Шериф Кеннеди
     - Нет,   -  сказал  я.  -  Никаких  незаконных  вооруженных
формирований. Иначе  будете  иметь  дело  с  полицией.  Даже  не
думайте.
     Я стоял лицом к окну,  чтобы не смотреть Белкину  в  глаза.
Стыдно сказать, но я дошел до того, что в каждом встречном видел
тайного агента и все время  ожидал  каких-то  провокаций.  Когда
психопаты правят бал, и сам потихоньку становишься с приветом.
     - Но почему?  Не будьте бюрократом,  - в голосе  журналиста
звучала досада.  -  Если плохие парни хорошо организованы,  всем
хорошим парням тоже надо объединиться,  - помолчав  немного,  он
добавил: - Это не я сказал, а Лев Толстой.
     - Неужели? А я решил, что вы боевиков насмотрелись.
     - Послушайте,  люди  Хэрриша наглеют с каждым днем.  Против
этих "вооруженных формирований" вы ничего не имеете?
     - Они вполне законны.
     - Да бросьте!  Вы прекрасно  знаете,  какое  давление  было
оказано на Совет. Это просто насмешка над демократией.
     - Закон есть закон.
     В этот  момент я,  должно быть выглядел тупым самодовольным
кретином. Собственно,  многие меня таким и считают.  Иногда  это
даже бывало полезно, но не сейчас.
     - Скажу вам только одно.  Пока я  шериф,  я  буду  защищать
закон - даже от вас.
     Журналист неожиданно улыбнулся.
     - А если вы не будете шерифом?
     - Тогда и поговорим.
     - Заметано! - Белкин заговорщицки подмигнул мне.
     - Вон!  - прорычал я.  Терпеть не  могу  фамильярностей  от
малознакомых людей.
     Хотя кое-какие  мысли  он  во  мне  посеял.  Я  не  слишком
обольщался  на свой счет в случае победы оппозиции,  но полагал,
что до конца исполню свой долг.  Теперь я видел,  что конец этот
может  легко перейти в начало.  Там,  вероятно,  соберется кучка
романтиков-идеалистов,  не  знающих,  с  какого  конца   держать
излучатель. Человек с моим опытом будет просто необходим.
     Пожалуй, Лев Толстой был прав.

35. Майкл Петрович
     Вот и  настал он - последний день,  когда ничего уже нельзя
изменить. Когда изнурительная гонка должна  смениться  тоскливым
ожиданием. Еще  вчера  ты  вновь  и вновь пытался достучаться до
чужих умов и сердец,  а сегодня у тебя  связаны  руки.  Осталось
выполнить свой - возможно, последний - гражданский долг.
     Помнится, в прошлый раз я сомневался,  этично ли голосовать
за самого себя.  Но в глубине души, должно быть, лукавил. Теперь
вопрос уже не стоял. Потому что решалась не моя личная судьба, а
судьба всего этого маленького мирка, что стал нам так дорог.
     Под утро мне снились кошмары. когда я вынырнул из их темной
круговерти, обратно  возвращаться уже не хотелось.  Я поднялся с
постели, привел себя в порядок, выпил две чашки черного кофе для
бодрости и отправился на окружной избирательный участок.
     Народу на улице было немного:  воскресным утром большинство
предпочитало поспать.  Редкие  прохожие  узнавали  меня  -  одни
приветливо улыбались и здоровались,  другие хмурились исподлобья
и бормотали  что-то  нелицеприятное.  На  подходе к участку меня
словила съемочная  бригада  -   молодые,   симпатичные   ребята,
готовившие репортаж о выборах. Несмотря на их живой интерес, мне
показалось, что они не воспринимают ситуацию  всерьез.  Для  них
политика была частью индустрии развлечений.  Что ж, иногда и мне
представлялось, что мы все участвуем в бесконечной пьесе абсурда
на потеху неведомым зрителям.
     Обстановка вокруг участка была напряженной. Что-то недоброе
витало в воздухе. Меня пробрал озноб. Весело болтавшие репортеры
притихли. Представшая нашим взорам картина не предвещала  ничего
хорошего.
     Во-первых, здесь были штурмовики.  В этот день  по  приказу
Хэрриша они    занимались   "охраной   правопорядка"   на   всех
избирательных участках "в  целях  защиты  свобод  граждан  и  во
избежание провокаций".  Эти,  судя  по  всему,  с  удовольствием
выполняли возложенную  на  них  миссию,  поигрывая  бейсбольными
битами и железными цепями,  посасывая пиво из банок и распугивая
слабонервных избирателей.
     Во-вторых, здесь были несколько темных личностей, в которых
по нелепым балахонам и рогатому знаку  Луны  легко  было  узнать
адептов  секты  "Лунная жизнь".  Нечасто они одевали в миру свою
парадную форму, разве что по большим праздникам своего странного
культа.  Я знал, что "лунатики" тоже на стороне Хэрриша, что это
они  подкинули  ему  идейку  о  Новом  Асгарде.   Но   формально
придраться   было,  как  всегда,  не  к  чему.  "Наблюдатели  от
общественных  организаций"  пользовались  своими   неотъемлемыми
Должно быть,  они торжествовали,  но,  в отличие от штурмовиков,
молча.
     Я увидел,  как трое парней преградили дорогу маленькому, но
гордому японцу и вступили  с  ним  в  дискуссию.  Как  оказалось
впоследствии, ему  объясняли,  что узкоглазым макакам голосовать
не положено;  японец в ответ цитировал Декларацию прав  человека
на безупречном английском.
     - Что здесь происходит?  - начальственным тоном спросил  я,
полагая, что во главе свиты из репортеров и приставших по дороге
сторонников выгляжу достаточно внушительно.  В конце  концов,  я
все еще был мэром.  Но этим глумливым физиономиям было,  похоже,
все равно, лишь бы покуражиться.
     - Кто это? Никак, господин мэр!
     - Какой мэр? Не видишь, что ли, это русский медведь.
     - Эй, медведь, катись в свою Москву.
     - Пожалуй, не стоит пускать его в участок.
     - Он там нагадит. Эти русские везде гадят.
     - Смотрите, какая рожа - сейчас зарычит...
     - Дорогу!  -  рявкнул я.
     Штурмовики неохотно расступились, пропуская нас.
     - Мы еще поохотимся на тебя! - злобно шептали мне вслед.
     Я прошел  внутрь  и  направился  прямиком  к   столику   за
бюллетенем...
     У клерка из комиссии было что-то с лицом:  оно гнило  прямо
на   глазах.  Белесые  черви  копошились  в  чернеющем  мясе,  и
обнажались желтые кости черепа. Сама Смерть смотрела на меня.
     Мне не было страшно - кто в наши дни не  знает,  что  такое
наведенная галлюцинация?  - но стало невыносимо противно и жалко
себя. Почему именно я должен противостоять силам Тьмы? Я  закрыл
глаза, чтобы не видеть ничего,  но омерзительное видение все еще
стояло перед глазами, а в воздухе пахло гниющим мясом и серой.
     И тогда  вдруг мое сознание провалилось куда-то в иной мир.
Я оказался под сумрачными сводами храма. Горели свечи. Невидимый
хор пел  осанну.  Рядом  стояла  она  -  моя  последняя любовь -
светлые волосы убраны под черный платок,  а голубые глаза  сияют
как прежде.  Она смотрела на меня,  улыбаясь,  но видела дальше.
Тонкие губы шевелились,  и  нежный  голос  звучал  в  моей  душе
повторяя слова молитвы. И сила Того, Кому она служила, освободила
меня.
     Должно быть,  это  продолжалось  всего  мгновение.  Когда я
открыл глаза,  злобный морок уже испарился.  Кто-то держал  меня
под руку, сочувственный голос произнес:
     - Что с вами, Майкл Петрович? Вам плохо?
     - Ничего, все в порядке. Голова закружилась.
     - Может, присядете? Принести лекарство?
     - Нет, не нужно. Я буду голосовать...
     Сделав то,  что я должен был сделать, я вышел из участка и,
не обращая  внимания на происходящее вокруг,  добрел до дому.  В
тот день я больше никуда не ходил и ни с  кем  не  разговаривал,
отключив телефон  -  возможно,  зря.  Время  от  времени включал
телевизор, чтобы посмотреть новости о  ходе  выборов.  Сообщения
эти только больше вгоняли меня в тоску.
     Где-то к полуночи стали  известны  результаты  голосования.
Кого выбрали,  вы сами знаете.  С горя я напился,  как свинья. А
проснулся уже в совсем другом месте.

36. Шериф Кеннеди
     Отправившись с   утра   на   работу,   я   встретил   около
полицейского управления толпу оборванцев, выкрикивающих мое имя.
"Долой копов!  Кеннеди в отставку!" - кричали они.  Не знаю,  по
каким притонам их собрал Хэрриш, но дело свое эти подонки знали.
Однако инструкции  нападать  на  меня у них не было.  Не так это
делается.
     Внутри меня  встретила  моя  команда.  Похоже,  увидев меня
живым и невредимым,  все испытали  заметное  облегчение.  Ребята
здорово нервничали,   но  держались  молодцом.  Они  ждали  моих
приказаний, искренне веря ,  что я вытащу их из любой переделки.
Хотелось бы  мне тогда так верить хоть во что-нибудь!  Я сказал
не поддаваться на провокации  и  усилить  охрану  здания.  потом
прошел в свой кабинет.
     Зазвонил телефон.  Мне сообщили, что со мной будет говорить
мэр. Я   надеялся   услышать  голос  Майкла.  Может,  вместе  мы
что-нибудь придумаем? Но в ухо полился ядовитый шепот Хэрриша:
     - Вы еще здесь,  мистер Кеннеди?  Я просто решил проверить.
Похоже, вы не прислушиваетесь к голосу народа.  Это очень, очень
плохо. Какой же вы после этого демократ!
     - Что вы хотите?
     - Отставку!  Кеннеди в отставку!  Готов принять ее прямо по
телефону. Формальности нам ни к чему.
     - Не дождетесь.
     - В таком случае,  я  увольняю  вас.  И  все  ваше  поганое
управление. Сдавайте значки.
     - Вы не можете этого сделать.
     - А кто мне запретит?
     - Закон...
     - Можете подтереться вашим законом.  Вы мастодонт, Кеннеди,
осколок прошлого. Объясняю для дураков: здесь больше нет закона.
Есть только моя несокрушимая воля. Боги на моей стороне. Прочь с
дороги. У вас есть шанс, пока я добрый.
     - Господин Хэрриш...
     - Зовите меня Зигфридом!
     Я понял,  что  он  окончательно  спятил,  и повесил трубку.
Затем приказал не соединять ни с кем.  Мне  нужна  была  тишина,
чтобы немного подумать.
     Наконец я решился.  Собственно,  сделать это следовало  уже
давно. Я  нащупал  в кармане пластинку электронного ключа,  вынул
ее, полюбовался кричаще-красной наклейкой  -  знаком  опасности,
поднялся из-за   стола  и,  буркнув  помощнику:  "Я  в  подвал",
направился прямиком к заветной двери. Давненько я здесь не был...
     За этой  дверью  находился  терминал  спецсвязи  с  Землей.
Несколько раз мне пришлось набрать код экстренного вызова,  пока
на экране  не  возникло  лицо  -  к сожалению,  мне не знакомое.
Какой-то пижон в штатском.
     - Слушаю вас, шериф.
     - Мне нужно срочно переговорить с генералом Свенсоном.
     - Вы будете говорить со мной.
     - Хорошо. Слушайте: город во власти экстремистов. Наш новый
мэр - сумасшедший...
     - Вы имеете в виду Джеймса Хэрриша?
     - Так вы знаете?
     - Мы знаем все, что необходимо.
     - Тогда вот вам последняя информация:  он только что уволил
меня и распустил полицейское управление.  Все,  что  он  делает,
противозаконно. Ситуация чрезвычайная. Нам необходима помощь.
     - Выполняйте приказ.
     - Что?!
     - Выполняйте приказ вашего мэра.
     - Оставить город безумцам? Но что будет со всеми нами?
     - Мы вышлем следственную комиссию.
     - Нам нужна не комиссия, а спецназ!
     - Вы  забываетесь,  господин  Кеннеди.  Всего  хорошего   и
спасибо за сотрудничество.
     - А пошел ты!..  - я действительно жутко рассердился.  Да и
терять  мне  было уже нечего.  Но экран погас,  и тот в штатском
меня не услышал.
     Пару минут я тупо сидел перед терминалом. Давно меня так не
подставляли... А затем пришло озарение:  о чем  речь,  теперь  я
свободен!

37. Номер Тринадцатый
     Я решил выяснить,  откуда все-таки приползают змеи  (гномы,
очевидно,  не  задавались  этим  вопросом)  и заодно исследовать
здание.  Так я нашел мрачные сырые  подземелья  и  заплесневелые
ступени, ведущие Бог знает куда.
     Уничтожив несколько змеиных гнезд и  вручив  королю  связку
отрубленных голов - пусть порадуется напоследок - я отправился в
путь.  Я блуждал в бредовом лабиринте подземелий, по бесконечным
темным  коридорам,  спускаясь  все глубже и глубже - к основанию
этого мира,  к истокам моей загубленной души.  Путь  шел  сквозь
толщу  земли  и напластования памяти.  По дороге мне приходилось
сражаться с отвратительными чудовищами и давно умершими врагами,
со страхами и сомнениями.
     И когда прежняя жизнь  стала  казаться  сном, а мой  путь  -
единственной реальностью, передо мной открылись Врата.
     Я вошел в склеп и остановился перед каменной гробницей. Это
был конец пути.  Мой меч зашевелился в руке,  по клинку забегали
молнии - он жаждал действия,  и  я  с  размаху  опустил  его  на
могильную  плиту.  Та  разлетелась тысячей осколков.  И я увидел
человека,  лежащего внутри, скованного чарами тысячелетнего сна;
и человек этот был - я!
     Настала пора пробуждения. Затрепетали веки, открылись глаза
-  стены  моей  темницы рухнули в грохоте и сверкании молний,  и
слышен стал хор далеких голосов,  поющих  осанну.
     "И  увидел  я новое небо и новую землю..."
     Это - Свет Иерусалима.
     Это - Начало бытия, Источник жизни.
     Тот, кого люди называют Богом.
     Маленькими искорками  мы купались в лучах Его любви,  и так
могло продолжаться вечно - мы хотели этого - а Он отталкивал нас
-  мягко,  но  настойчиво,  и  приходило  знание:  нам  придется
покинуть Его,  чтобы вернуться.  Ибо мы  сотворены  воинами  для
великих  битв  в новом витке Армагеддона,  и силой Его мы должны
сразиться с силами Тьмы,  освобождая  людей  от  ее  дьявольской
власти во множестве миров и времен.
     Я вернулся на тропу, с которой свернул.
     Я нашел себя и вернулся к себе.
     Я знал теперь, что делать дальше.

38. Майкл Петрович
     Я приходил в себя постепенно. И не сраз