е  связанная,  может  хоть
вверх дном перевернуть Тихий  океан  -  не  существует  закона,  который  бы
запретил ей это. За что вы ее будете привлекать? За пиратские  действия?  Не
получится...  А  сфера  деятельности  нашей  ассоциации  "Марс"  и   подавно
находится в космосе, за сто миллионов километров отсюда. Я уж  не  говорю  о
том, что это сверхмеждународная компания, которую возглавляют политические и
финансовые киты из всех стран мира, а  также  самые  ведущие  специалисты  в
области политики и финансов. Эта  организация  поистине  универсальная...  В
конечном счете  стимулом  для  ее  деятельности  является,  вероятно,  лютая
алчность, стремление урвать  кусок  пожирнее  в  соответствии  с  вложенными
капиталами. Именно на этом стимуле и строится ее могущество,  поскольку  она
взялась за дело, с которым не в состоянии справиться никакое государство. Но
есть у нее и свои слабости. Иногда ощущается  недостаток  капиталов.  Мешают
разные  предрассудки,  пристрастия.  И  так  сложились  обстоятельства,  что
ассоциации пришлось заняться мелкой распродажей. Не помню, кто  это  сказал:
"В стремленье зло  творить  творю  добро".  Не  Мефистофель?  Одним  словом,
ведущая роль на Марсе принадлежит ассоциации, она там является  своего  рода
временным правительством, а  потому  вы,  сэнсэй,  и  вы,  сударыня,  можете
спокойно довериться ей, как если бы вы поднялись на борт океанского лайнера.
Вы же культурные люди, так оставьте это  бессмысленное  упрямство,  все  эти
разговоры насчет детской игры...
   Втиснув между складками по сторонам носа  заученную  улыбочку,  он  вытер
ладонью  пот  с  подбородка.  Его  сложенные  колечком   губы   самоуверенно
выпятились, словно у рыбы. Он ждал, как мы отреагируем.
   Первой отреагировала жена.
   - Ох, у меня там все пригорит! - всполошилась она и  стремглав  выскочила
из комнаты.
   "Все  пригорит"  противопоставлено  масштабам  ассоциации  "Марс".  Сколь
великолепен этот контраст, не правда ли? Вот чьей руке надлежало бы зажимать
отверстие шарика с ядовитыми испарениями! Этот неожиданный талант моей  жены
поразил меня, я был просто в восхищении.
   Гость мой, от которого она столь ловко увернулась, некоторое время хранил
на физиономии выражение нерешительности.  Я  подумал,  что  лучше  всего  не
обращать внимания на его растерянность и выйти вслед  за  женой.  На  всякий
случай я сделал вид, будто она позвала меня.
   Разумеется, жена ждала меня в конце коридора. Она стояла  у  окна,  в  ее
выпрямленной спине ощущалась напряженность...
 
 
 12 
 
   - Ну что, обошлось?
   - Да, знаешь ли, он меня совсем убил. Хоть он и псих, но все у него  идет
по первому классу. Начинает нести явный вздор, который ни в какие ворота  не
лезет, а потом из этого вздора возникает четкое и ясное  построение,  словно
картина в рамке. Взять, например, эту  ассоциацию  "Марс"  -  ведь  если  не
держаться настороже, можно принять его всерьез, не так ли? Как ни странно, у
меня такое впечатление, что он из интеллигентов.
   - Сумасшедший - это сумасшедший.
   - А я думаю все-таки, что было бы натяжкой полагать, будто он все берет с
потолка  -  все  свои  рассуждения  о  праве  собственности,   о   сохранных
акваториях... Посмотри, как логично все, связанное с "Марсом".
   - Ну, будет, будет, ты уже начинаешь его  выгораживать.  Ты  случайно  не
заразился от него?
   -  Гм...  Не  могу,  понимаешь  ли,  отказать  ему  в  определенной  силе
убеждения.
   - Ты мне лучше скажи, почему за ним не приезжают, раз обещали?
   - Вот то-то и оно! Главное, вспыльчив он  до  болезненности.  И  вдобавок
ножом владеет превосходно!.. Я  тебе  не  успел  рассказать,  но  жизнь  моя
несколько раз буквально висела на волоске. Впрочем, если говорить честно, не
на таковского напал...
   - Слушай! - словно решившись, взволнованно произнесла она. - А ведь я его
узнала!
   - Что такое?
   - Когда я внесла чай, его профиль...  и  еще  смех...  Я  думаю,  что  не
ошибаюсь... Я с ним несколько раз встречалась на лестнице...
   - На какой лестнице?
   - На нашей, разумеется. Подметаю лестничную  площадку,  а  он  спускается
сверху. Может быть, он живет на третьем или четвертом этаже?
   - Что-то не верится. Ведь та женщина определенно звонила  из  дому.  Если
они живут тут же над нами, то зачем было звонить? Просто пришла бы  сюда,  и
дело с концом. Вдобавок еще тридцать минут... Как ни мешкай, а  больше  трех
минут это бы не заняло.
   - И все-таки есть в этом что-то неладное, вот как хочешь.
   - А ты не обозналась?
   - Уж очень он приметно разговаривает.  У  него  при  разговоре  все  лицо
ходуном ходит...
   - Как, ты с ним даже разговаривала?
   -  Всего  один  раз...  Он  поздоровался  со  мной,  завел   разговор   о
страховании, а потом попрощался... Вообще этот разговор  насчет  страхования
тоже был какой-то странный. Такой странный, что я запомнила... Будто бы  его
компания решила учредить  страховку  на  случаи  помешательства,  и  вот  он
производит опрос населения, как эту страховку  лучше  назвать.  Предлагаются
будто бы два названия: страхование сумасшествия и страхование  здравомыслия.
Вот вам, говорит, какое из этих двух названий больше нравится?
   - Действительно странно... даже если это не он, есть  между  ними  что-то
общее, это несомненно.
   -  Какой  голос  был  у  его  жены  по  телефону?  У  тебя  не  создалось
впечатление, что говорят откуда-то неподалеку? Помех было немного?..
   - Ну, знаешь, этого я уже не помню... Погоди-ка, раз уж на то пошло... Из
его визитной карточки вырезан адрес...  Если,  как  ты  говоришь,  он  живет
этажом или двумя выше, тогда все понятно!
   - Правильно, так оно и  есть!  -  с  жаром  подхватила  жена.  -  Ему  не
хотелось, чтобы мы сразу узнали, где обретается его супруга, вот он и  решил
проделать эту маленькую операцию.
   - Но если это так,  значит,  его  жена  тоже  с  самого  начала  во  всем
замешана. Они заранее сговорились, что он будет  торчать  у  меня  не  менее
тридцати минут, иначе быть не может.
   - Поэтому ждать дальше напрасно. И поскольку  все  теперь  понятно,  надо
немедленно известить полицию.
   - Нет, погоди. Для того чтобы двое вступили в заговор,  они  должны  быть
либо оба сумасшедшие, либо оба в здравом уме. Невозможно  представить  себе,
чтобы муж и жена свихнулись на одной и той же  бредовой  идее,  поэтому  нам
остается считать их нормальными. Если без всякой причины  вполне  нормальных
людей отдать в руки полиции...
   - Причина есть. И очень важная. Он вломился  насильно,  без  приглашения.
Это незаконное вторжение в чужое жилище!
   - Ну что ты! Конечно, мы его не  приглашали,  но  ведь  и  не  отказывали
ему...
   - Потому, что нам наврали, будто он буйный!
   - И свидетелей у нас нет... Он будет все отрицать, только и всего.
   - Что же, так дальше и терпеть?
   - Раз мы решили, что он - в здравом уме, достаточно дать ему ясно понять,
что чем скорее он отсюда уберется, тем лучше...
   - В здравом уме! Так уж непременно в здравом уме!  Он  просто  хитроумный
мерзавец и больше ничего... Марсианские участки, страхование  сумасшедших...
Этот наглый торгаш прекрасно понимает, что взашей его отсюда не вытолкнут, и
собирается спокойненько ждать, пока мы не уступим!
   - Ну-ну, не надо так горячиться. Суетливым нищим  мало  подают...  -  Эти
слова моего гостя вырвались у  меня  непроизвольно,  и  я  мгновенно  ощутил
острое чувство униженности. -  Я  тебя  прекрасно  понимаю  и  понимаю  твое
настроение... Нет, это очень похоже на правду, все это вполне возможно... Но
у нас ведь только  косвенные  доказательства  и  нет  ни  одного  решающего,
достаточно убедительного...
   - Нужно, чтоб он почувствовал... - Она подавила раздражение и  заговорила
почти просительно: - Ведь если ты ему скажешь, никакого толку не будет. Твоя
манера говорить так или иначе выдаст твою неуверенность. Он  и  не  подумает
сдвинуться с места, и все равно волей-неволей придется обращаться в полицию.
   - Ты ничего не знаешь. Ты не говорила с ним один на  один  и  потому  еще
можешь питать какие-то иллюзии. Ты  бы  хоть  посмотрела,  как  он  работает
языком и как работает ножом!
   В тот же момент, как бы в ответ на мои слова, из кабинета донеслось тупое
"бряк", словно что-то грузно рухнуло на пол. Впрочем, слово  "рухнуло"  было
подсказано мне расцвеченным надеждой воображением: когда  человек  падает  в
обморок, звук получается более глухой.  Скорее,  подумалось  мне,  с  высоты
человеческого роста упала сама собой кипа толстых томов.  Но  поскольку  мой
гость не свалился, а все же что-то произошло, я ощутил замешательство.  Лицо
жены окаменело.
   - Решающее доказательство будет, - проговорила она.  -  Я  сейчас  обойду
верхние этажи и все узнаю.
   - В этом нет необходимости.  А  вот  удостовериться,  тот  ли  это  самый
человек, пожалуй, стоит. Имя его  нам  известно  -  Танака  Итиро,  остается
только поглядеть внизу таблички на почтовых ящиках.
   - Ничего не выйдет.  Жильцы  с  третьего  и  четвертого  этажей  табличек
почему-то не выставили.  Да  ты  не  беспокойся,  там  всего,  кажется,  две
квартиры, так что я быстро...
   - Понимаешь, кто его  знает,  что  это  за  женщина...  Если  она  -  его
сообщница, то такая, наверное, наглая тварь...
   Из кабинета вновь послышался странный  звук  -  на  сей  раз  долгий,  но
прерывистый, словно волочили по полу мой ящик с картотекой или стенные часы.
Поскольку истолковать этот звук было трудно, он казался особенно зловещим  и
угрожающим.
   - Да, это надо прекратить. Рисковать нам совершенно незачем.
   - Рисковать?
   - Раз уж у него хватило бесстыдства,  чтобы  решиться  на  это...  Он  не
представлял, какая его ожидает ловушка...  и  тогда,  например...  -  Я  нес
околесицу, сам не зная толком,  что  хочу  сказать,  прислушиваясь  к  новой
мысли, всплывающей у меня в сознании. - Конечно, такая штука... это уж  вряд
ли, я думаю, но...
   - Что - вряд ли?
   - Я хочу сказать... Предположим, например, этот тип явился сюда для того,
чтобы установить некое алиби... По телефону говорила не сама его жена, а  ее
голос, записанный на пленку... Магнитофон включается  часовым  механизмом...
Понимаешь? Он убил свою жену и, чтобы установить алиби...
   - Как же здесь может получиться алиби?
   - Очень просто. Раз она была жива и звонила по  телефону,  когда  он  уже
сидел у нас в прихожей.
   - Да нет, я не об этом. Как магнитофон с часовым механизмом может крутить
номерной диск телефона?
   - И то верно, - произнес я немного разочарованно. - Действительно,  чтобы
позвонить по телефону, кто-то должен набрать номер...
   - Вот есть у тебя один недостаток - очень уж ты мнителен. А на самом деле
бояться и ломать голову нечего, все обстоит очень просто.  Например,  только
эта женщина собралась выходить, как у нее схватило  живот,  или  ее  ударило
током от стиральной машины, или она поскользнулась на цементном полу у  себя
в прихожей...
   Возможно, я мнителен. А может быть, это у нее не хватает воображения.  Во
всяком случае мне очень хотелось поспорить с  нею,  но  было  не  время  для
семейных разногласий. Как раз в эту минуту шум,  доносившийся  из  кабинета,
был  заглушен  звуками  падения.  По  всем   признакам   демонстрация   мощи
душевнобольного была в самом разгаре.
   - Он там, видимо, рвет и мечет.
   - Под зеркалом лежит гаечный ключ. Сунь в карман.
   - А ты тоже будь осторожна, не зарывайся слишком...
   Жена кивнула мне, оправила воротничок  и  крадучись  пошла  по  коридору.
Подождав, пока входная дверь закрылась за ней, я направился было в  гостиную
за гаечным ключом, но тут грохот внезапно прекратился  и  наступила  мертвая
тишина. Я моментально помчался в кабинет.  Меня  подгоняло  нетерпение,  как
будто если я сейчас, сию секунду не захвачу его на месте,  то  навеки  упущу
случай сорвать маску с этого оборотня...
 
 
 13 
 
   Рывком распахнув дверь, я  встал  на  пороге  и  решительным,  вызывающим
взглядом обвел комнату. Но мой воинственный дух тут же испарился без следа.
   Никаких признаков разгрома, рисовавшегося в моем воображении, не было.
   Сам гость сидел на стуле, аккуратно сдвинув колени, на том же месте,  что
и прежде, и совершенно невозможно  было  представить  себе,  что  он  только
сейчас производил какие-то энергичные действия.
   - Что решил семейный совет? - осведомился он. - У меня такое впечатление,
сэнсэй, что на вашу супругу можно положиться.
   - Бросьте притворяться, - проговорил  я,  восстановив,  наконец,  кое-как
душевное равновесие. - Что вы здесь сейчас вытворяли?
   - А, это?..
   Он беспечно кивнул, а  затем,  взявшись  обеими  руками  за  сиденье,  не
вставая, принялся совершать идиотские прыжки вместе со стулом,  вертясь  при
этом вокруг своей оси.
   Итак, звуки падения - это когда он стучал пятками по полу.
   Итак, впечатление, будто что-то волокут - это когда стул,  поворачиваясь,
задевал ножками за пол.
   - Это мое изобретение - гимнастика со  стулом...  она  же  -  марсианская
гимнастика... На Марсе, видите ли, сила  тяжести  значительно  меньше,  и  я
ежедневно проделываю такие упражнения...
   Подпрыгивая на своем стуле, он  с  ужасным  грохотом  пересек  комнату  и
доскакал до окна. Я поспешно завладел тем  местом,  которое  он  только  что
занимал. Во-первых, так было ближе к двери, а  во-вторых,  гораздо  ближе  к
пресловутому ножу.
   - Хватит с меня вашего Марса и вашей гимнастики! -  заорал  я.  -  Вы  бы
лучше... Давайте-ка начистоту. Вы ведь живете где-то над  нами,  этажом  или
двумя выше, не так ли? Не отпирайтесь, все уже известно.  Ага,  вот  и  ваша
карточка... Теперь мне совершенно ясно, почему вы отрезали место с адресом!
   Я не надеялся на ответ, я рассчитывал только нанести ему  психологический
удар, а заодно и дать себе разрядку.
   Гость с изумленным видом уставился на свою визитную карточку,  которую  я
бросил перед ним на стол. Затем плечи его бессильно обвисли и, свесившись со
стула набок, он произнес:
   - А вам, оказывается, уже все известно?
   Теперь оторопел я - так неожиданно быстро он сознался. И он  не  преминул
немедленно воспользоваться  моим  коротким  замешательством  и  сразу  нанес
ответный удар.
   - Это ваша супруга вам сообщила. Беда с этими женщинами.
   - Вас это не касается.
   Я попытался отразить нападение, но  удар  попал  в  цель.  Своей  манерой
выражаться гость определенно намекал на то,  что  между  ним  и  моей  женой
существуют какие-то неведомые мне отношения. От ног по  всему  телу  у  меня
вдруг поползло ощущение зыбкости, похожее на страх высоты, и я изо всех  сил
вцепился в самого себя.
   Только не обращай внимания, мысленно твердил я,  подставляя  себе  плечо,
чтобы не потерять равновесия...  Это  же  всего-навсего  клевета,  заурядный
тактический прием, имеющий целью расколоть наши ряды... Стоит клюнуть на эту
удочку, и мы немедленно будем пойманы... Ничего, пусть только вернется жена,
я прямо тут же, на месте, разоблачу его, сорву с него гнусную маску...
   -  Боюсь,  сэнсэй,  что  здесь  недоразумение.   Ваша   супруга   слишком
поторопилась. Честное слово, никакого дурного умысла у нас нет.
   - Бросьте мне голову морочить. Ничего вы про мою жену сказать не  можете.
А вот как насчет вашей собственной супруги? Живем  мы  рядом,  соседи,  даже
встречались, наверное, и не раз, и вдруг она так  бессовестно  мне  налгала!
Право, надо совсем стыд потерять...
   - Лгала? Это моя-то жена?..  -  Брови  у  него  полезли  на  лоб,  и  вся
физиономия выразила неподдельное и глубокое  изумление.  -  Это  невозможно.
Немыслимо... Впрочем, оставим это... О моей жене больше  ни  слова,  сэнсэй,
пожалуйста... Иначе вы безмерно огорчите меня...
   - Ах, я вас огорчу? Вы там устраиваете заговор, морочите людям голову,  а
я о вас - ни слова? Поразительное бесстыдство, прямо пробу ставить негде!
   - Ну что уж вы так... Разве я вам не говорил? Ведь она  помешанная...  Да
нет, говорил я вам, сэнсэй, припомните хорошенько... Как это ни  прискорбно,
она у меня совсем спятила.
   - А вот она утверждает, что это вы спятили!
   - Да... - произнес он со вздохом. - К моему  великому  огорчению,  она  в
этом совершенно уверена. Так посудите сами, сэнсэй, можем ли мы,  несчастные
супруги, взаимно подозревающие друг друга в сумасшествии, можем ли  мы,  как
вам угодно было выразиться, устраивать заговоры и все такое прочее?..  -  Он
вдруг оживился. - Это было бы поразительно... Честное слово, это было бы как
во сне...
   Клоунада  софизмов.  Калейдоскоп  крючкотворства.  Едва  ворочая  языком,
холодным и вялым, похожим на снулую рыбу, я проговорил:
   - Для чего же ваша супруга лгала?
   - Прекратите! Я вам сказал, что не  желаю  слушать.  Преследовать  такими
подозрениями наивную, чистую, как Будда, женщину... Я этого не вынесу!
   - Ладно, пусть не лгала, но...
   - В чем она, по-вашему, солгала?
   -  Она  обещала  прийти  за  вами  через  тридцать  минут  и  не  пришла.
Согласитесь, это наводит на подозрения.
   - Обещала? Она действительно обещала?
   - В том-то и дело. Вы ей преданы, вы повинуетесь  любому  ее  приказу.  И
когда она предложила вам как-нибудь проволынить тридцать минут...
   - Вот это верно. - Он поднял плечи и хихикнул, словно  от  щекотки.  -  Я
никогда ей не перечу, что бы она мне ни сказала.  Очень  уж  мне  ее  жалко.
Любой человек имеет право на сочувствие и понимание. И  вдобавок  она  велит
мне делать только то, что в моих силах.
   - Я, собственно, о времени...
   - На сколько она сейчас опоздала?
   - Опоздала? Хорошо, пусть опоздала... Скоро будет пятнадцать минут.
   - Всего-навсего пятнадцать минут...
   - Всего-навсего! Сразу видно, что для вас они пролетели, как одна минута.
А я вот испытываю некоторые сомнения, когда опаздывают на  пятнадцать  минут
после обещанных тридцати.
   - А я вот верю.
   - Вы хотите сказать, что обещание будет все-таки выполнено? Что она  еще,
может быть, придет за вами?
   - Обязательно. А как же иначе? Для опоздания  была,  наверное,  серьезная
причина. И усомнившийся сгорит со стыда, как только узнает, в чем дело...
   - Ну, каждый верит, во что ему нравится...
   - Хорошо. Тогда давайте  сходим  к  нам.  В  конце  концов  вам  все  уже
известно, скрывать мне от вас больше  нечего.  Как  только  вы  увидите  мою
супругу, все ваши сомнения мигом рассеются. Пошли.  Переодеваться  не  надо,
это ведь прямо здесь, в этом же доме.
   - Постойте. Я еще не сказал вам... Видите ли, я только  что  послал  жену
посмотреть, где вы  живете,  и  она  скоро  вернется.  Я  бы  хотел  сначала
послушать, что она мне скажет. Верим ли мы или  сомневаемся,  но  уже  после
этого наши мнения должны совпасть окончательно.
 
 
 14 
 
   Некоторое время гость пристально вглядывался в меня с таким видом,  будто
обозревал далекий пейзаж. Если он и злился, то ничем этого  не  обнаруживал.
Сжав до хруста левой  рукой  пальцы  правой,  он  произнес  сдавленным,  без
выражения, голосом:
   - Ясно, все понятно... Только такой ли уж это мудрый ход, сэнсэй, как  вы
надеетесь?
   - В каком смысле? Вы хотите сказать, что мне  не  следовало  бы  доверять
словам собственной жены?
   - Я не смею обсуждать здесь ее интеллект и ее характер, но...
   - Порядочные люди так  не  поступают...  Свою  жену  вы  оправдываете  во
всем...
   - Да я вовсе не хочу  сказать,  будто  ваша  супруга  -  плохой  человек.
Наоборот, это очень впечатлительная и замечательно умная женщина. И вдобавок
еще красавица. Только вот...
   - Что - только вот?
   - Да так, всякое приходит на ум... Говорят, что  в  наше  время  человеку
верить нельзя. Я решительно против этого.  Верить  человеку  легко.  Гораздо
труднее заставить другого человека поверить тебе. Вот я сейчас, сэнсэй, веду
безнадежную борьбу за то,  чтобы  вы  мне  поверили...  Мы  привыкли  мерить
собеседника на свой  аршин  и  нисколько  этим  не  смуща