пока  они  не  достигли центрального
квартала,  закончив таким образом круговой обход острова.  При виде всех
этих зданий,  где работало столько людей и  сложных машин,  ему пришла в
голову вполне земная мысль.
     - Кто  платит за  все?  -  спросил он.  -  Это  должно обходиться в
копеечку.
     - Расходы не  так  уж  велики по  сравнению с  тем,  что  уходит на
космос,  -  отвечал Мик.  - Профессор начал пятнадцать лет назад всего с
шестью помощниками.  А когда он стал получать результаты,  крупные фонды
развития  науки  оказали  ему  полную  поддержку.  Так  что  теперь  нам
приходится устраивать каждые  полгода генеральную уборку перед  приездом
целой  кучи  ископаемых,  которые  называют себя  инспекторской группой.
Профессор говорил при мне, что прежде было куда интереснее.
     "Возможно,  так и  есть",  -  подумал Джонни.  Но он считал,  что и
теперь островитянам здорово интересно. Он намерен жить так же.

        ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Катер  на  подводных крыльях "Летучая рыба"  стремительно мчался  к
острову с  запада  со  скоростью пятьдесят узлов.  От  берегов Австралии
катер шел всего два часа.  У  рифа,  опоясывавшего Остров дельфинов,  он
вобрал  в  себя  огромные  крылья,  превратился в  обыкновенное судно  и
неторопливо закончил плавание, сбавив ход до степенных десяти узлов.
     Джонни  узнал  о  появлении  катера,  когда  все  население острова
двинулось к  пристани.  Он,  конечно,  пошел вместе со всеми и,  стоя на
пляже,  наблюдал,  как  белый  катер  осторожно  пробирается по  каналу,
пробитому взрывчаткой в коралловом барьере.
     Профессор Казан,  в  белоснежном тропическом костюме и  широкополой
шляпе,  первым сошел  на  берег.  Его  встречала и  тепло приветствовала
делегация  жителей,   в  которую  входили  техники,  рыбаки,  конторские
служащие и даже дети. Община островитян была демократична, каждый считал
себя равным всем остальным.  Но,  как вскоре обнаружил Джонни, профессор
Казан был,  так сказать,  сам по себе и  в  отношении островитян к  нему
смешивались уважение, симпатия и гордость.
     Оказалось, что если уж ты пришел на берег встречать "Летучую рыбу",
ты должен помочь разгрузить ее. Не без участия Джонни внушительный поток
посылок и ящиков устремился с судна в здание с надписью:

     "СКЛАД"

     Через  час,  когда работа была  закончена и  Джонни с  наслаждением
утолял  жажду  прохладительным напитком,  громкоговоритель пригласил его
прийти в Дом техники, и как можно быстрее.
     Джонни,  конечно, последовал приглашению, и его тотчас же провели в
большое  помещение,  уставленное  электронным  оборудованием.  Профессор
Казан и  доктор Кейт сидели у замысловатой приборной доски и не обратили
на  него никакого внимания.  Но  Джонни не  обиделся:  ему  все тут было
интересно.
     Из репродуктора неслись звуки,  сочетание которых повторялось снова
и  снова.  Звуки показались Джонни знакомыми:  ну  да,  он  слышал их от
дельфинов в ту памятную встречу. Похожи и чем-то отличны.
     Прослушав одно и  то же раз десять,  он понял,  в  чем это отличие:
запись пускали на  замедленной скорости,  чтобы  грубое человеческое ухо
могло воспринять речь дельфинов во всех деталях. Но это было еще не все.
Всякий раз,  как  динамик разносил по  комнате серию звуков,  они тотчас
отображались  на  большом  телевизионном  экране  игрой  света  и  тени.
Расположение светлых линий  и  темных полос напоминало на  первый взгляд
географическую карту,  и  хотя это  ничего не  говорило неопытному глазу
Джонни,   но,   несомненно,   означало  очень  многое  для  ученых.  Они
внимательно разглядывали изображение всякий раз,  как  оно появлялось на
экране,  и  время от времени изменяли высоту звука,  отчего одни участки
становились светлее, а другие темнее.
     Наконец профессор заметил Джонни, отключил звук и повернулся к нему
на  вертящемся сиденье.  Но  телевизора он  не выключил,  и  изображение
продолжало бесшумно и ритмично возникать на экране с таким гипнотическим
постоянством, что Джонни все время возвращался к нему взглядом.
     Тем  не   менее  он   не  упустил  возможности  разглядеть  получше
профессора Казана, плотного седого мужчину лет около шестидесяти. У него
было ласковое,  но  несколько отсутствующее выражение лица,  оно  как бы
говорило,  что он не прочь дружить со всеми,  но предпочитает оставатьс
наедине с самим собой и своими мыслями.
     Позднее Джонни узнал,  что профессор - человек, очень общительный в
свободные часы,  хотя во  время самой оживленной беседы иногда казалось,
что  мысли  его  где-то  очень  далеко.   Не  то  чтобы  он  походил  на
пресловутого  "рассеянного  ученого",  героя  бесчисленных анекдотов:  в
жизни и  в  работе никто не  мог  быть менее рассеянным,  чем  профессор
Казан.  Он  как бы  обладал способностью раздваиваться:  часть его мозга
занималась  повседневными  делами,   а  другая  трудилась  над  решением
какой-нибудь  сложной  научной  проблемы.   Неудивительно  поэтому,  что
временами он словно прислушивался к некоему внутреннему голосу, внятному
ему одному.
     - Садись, Джонни, - начал он. - Доктор Кейт радировал о тебе, когда
я находился на материке. Ты, вероятно, понимаешь, как тебе повезло.
     - Да, сэр, - с чувством ответил Джонни.
     - Уже  много  веков известны случаи,  когда дельфины помогали людям
достичь  берега.   Легенды  двухтысячелетней  давности  донесли  до  нас
рассказы  об  этом,  хотя  до  недавнего времени  никто  не  принимал их
всерьез.  Но  тебя не  просто вытолкнули на  берег,  тебя влекли по морю
больше сотни миль.  К  тому же тебя доставили непосредственно к нам.  Но
зачем? Очень хотелось бы узнать. Что ты сам думаешь?
     Вопрос польстил Джонни, но он мало чем мог помочь профессору.
     - Что же,  - медленно ответил Джонни, - им, вероятно, известно, что
вы  работаете с  дельфинами,  хотя  я  не  могу представить себе,  каким
образом они это узнали.
     - Ну,  тут  ответить  нетрудно,  -  вмешался  доктор  Кейт.  -  Им,
вероятно,  сказали дельфины, которых мы выпустили в море. Вспомните, что
Джонни узнал пятерых на тех фотографиях,  что я показал ему,  когда он у
нас появился.
     Профессор Казан кивнул.
     - Да,  и  это  для  нас  ценная информация.  Выходит,  что дельфины
прибрежной породы,  с  которыми мы работаем,  и  их глубоководные родичи
говорят на одном языке. До сих пор мы не знали этого.
     - Но  все же,  что заставило их поступить подобным образом?  Тут мы
бродим в потемках,  - сказал доктор Кейт. - Если дикие дельфины, никогда
не имевшие никакого контакта с людьми, взяли на себя столько хлопот, то,
значит, им что-то нужно от нас, притом очень нужно. Может быть, спасение
Джонни было чем-то  вроде сигнала:  "Мы  помогли вам  -  теперь помогите
нам".
     - Весьма  правдоподобно,   -   согласился  профессор  Казан,  -  Но
бесплодные рассуждения не  дадут нам  ответа.  Есть  только один  способ
узнать, чего хотят друзья Джонни, - это спросить у них самих.
     - Если мы сумеем их отыскать.
     - Коль скоро им  действительно что-то нужно,  их не придется искать
далеко.  Возможно даже,  что нам удастся установить с  ними контакт,  не
выходя из комнаты.
     Профессор повернул рычажок,  и  комната снова  наполнилась звуками.
Вскоре Джонни понял, что сейчас он слышит не только голос дельфина, но и
все голоса моря.
     То  была  невероятно  сложная  смесь  шипения,   треска  и  рокота.
Слышалось еще что-то,  напоминавшее щебет птиц, далекие, слабые стоны да
приглушенный шум волн.
     Несколько минут  они  прислушивались к  этой  удивительной мешанине
звуков. Затем профессор повернул другой рычажок на огромной машине.
     - Это  был  западный  гидрофон,  -  пояснил  он  Джонни.  -  Теперь
испробуем восточный. Он погружен глубоко в воду, у самого края рифа.
     Звуковая картина изменилась.  Шум  волн  ослабел,  но  зато стоны и
скрипучие звуки,  издаваемые неведомыми обитателями моря,  стали гораздо
громче.   Профессор   прислушивался  к   ним   несколько  минут,   затем
переключился на север и, наконец, на юг.
     - Пропустите,  пожалуйста,  магнитофонную ленту через анализатор, -
попросил он доктора Кейта.  - Но я и без этого готов побиться об заклад,
что на  расстоянии по крайней мере двадцати миль от нас нет большой стаи
дельфинов. - В таком случае моя гипотеза никуда не годится.
     - Не обязательно;  двадцать миль -  это ничто для дельфинов. Учтите
также,  что они охотники и,  значит, не могут оставаться на одном месте.
Им приходится следовать за своей пищей. Стая, спасшая Джонни, живо смела
с нашего рифа всю рыбу, словно пылесос.
     Профессор поднялся, сказал:
     - Займитесь,  пожалуйста,  анализом.  Мне  пора к  бассейну.  Идем,
Джонни. Я хочу познакомить тебя с некоторыми из моих близких друзей.
     По дороге к берегу профессор молчал,  погрузившись в свои мысли.  И
вдруг поразил Джонни - неожиданно и очень искусно он засвистал на разные
лады, быстро модулируя звук.
     Увидев удивление на лице Джонни, он засмеялся.
     - Ни   один   человек   не   может   научиться  свободно   говорить
по-дельфиньи,  -  сказал он,  - но я умею довольно точно воспроизвести с
десяток  общеупотребительных фраз.  Мне  приходится немало  работать над
этим,  но боюсь, что произношение у меня все-таки ужасное. Только хорошо
знакомые дельфины могут разобрать,  что я  хочу сказать.  Да  и  то  мне
иногда кажется, что они просто притворяются из вежливости.
     Профессор отпер калитку в  изгороди и  тут же тщательно запер ее за
собой.
     - Каждому хочется поиграть с  Сузи и Спутником,  но я не могу этого
разрешить,  - объяснил он. - По крайней мере, пока я стараюсь научить их
английскому языку.
     Сузи оказалась лоснящейся нервозной матроной весом в  полторы согни
килограммов.  Завидев  гостей,  она  наполовину высунулась из  воды.  Ее
девятимесячный сын Спутник был поспокойнее или, может быть, застенчивее.
Он все норовил устроиться так, чтобы между ним и посетителями непременно
оказалась мать.
     - Привет,  Сузи,  -  сказал  профессор нарочито  четко.  -  Привет,
Спутник.
     Затем  он  вытянул губы  и  издал тот  самый сложный свист.  Однако
что-то  у  него не получилось,  и,  ругнувшись вполголоса,  он начал все
сначала.
     Сузи нашла все это очень забавным.  Она расхохоталась по-дельфиньи,
затем  пустила  в   сторону  посетителей  струю  воды,   хотя   проявила
достаточную  вежливость,   чтобы  не   окатить  их.   Потом  подплыла  к
профессору,  который полез  в  карман и  вытащил пластикатовый мешочек с
гостинцами.
     Достав лакомый кусочек,  он поднял его высоко над головой,  а  Сузи
отплыла несколько метров назад,  вылетела из  воды,  как  ракета,  ловко
приняла пищу из  рук  профессора и  почти без всплеска нырнула обратно в
бассейн.  Затем она  снова появилась и  отчетливо произнесла:  "Спасибо,
профессор".
     Ей явно хотелось еще, но профессор Казан покачал головой.
     - Нет,  Сузи,  -  сказал он, похлопав ее по спине. - Это все. Скоро
обед.
     Она  фыркнула,  выражая негодование,  а  затем принялась кружить по
бассейну, как моторная лодка, очевидно, чтобы покрасоваться.
     Спутник последовал ее примеру, а профессор сказал Джонни:
     - Не удастся ли тебе покормить его, боюсь, не доверяет он мне.
     Джонни взял кусок дельфиньего лакомства,  от которого разило рыбой,
растительным маслом и какими-то химикалиями.  Впоследствии он узнал, что
для  дельфинов это  угощение все равно что для людей конфета или хороша
сигарета.   Чтобы  создать  подобную  смесь,   профессор  несколько  лет
занимался специальными исследованиями;  животным она так нравилась,  что
они были готовы почти на все, лишь бы получить кусочек.
     Джонни  встал  на  колени  у  края  бассейна и  принялся помахивать
приманкой.
     - Спутник! - кричал он. - Спутник, сюда!
     Дельфинчик высунулся из воды и недоверчиво посмотрел на него. Потом
на  мать,  потом на  профессора и  снова на  Джонни.  Лакомство,  верно,
соблазняло его,  но он не приблизился к Джонни, только фыркнул, поспешно
нырнул в воду и начал кружить по бассейну, не поднимаясь на поверхность.
У  него,  как  видно,  не  было определенной цели;  он  вел  себя словно
человек,  который никак не может принять решение и  мечется из стороны в
сторону.
     "Вероятно,  боится профессора",  - предположил Джонни. Он отошел по
краю бассейна метров на пятьдесят от профессора и снова позвал Спутника.
     Его  догадка  оказалась  правильной.   Дельфин  оценил  создавшеес
положение, одобрил его и медленно поплыл к Джонни. У него еще оставались
кое-какие сомнения,  однако он  все же  высунул из  воды рыло и  разинул
пасть,  усеянную ужасающим количеством маленьких, но острых, как иголки,
зубов. Джонни облегченно вздохнул, когда дельфин проглотил свою награду,
не  откусив ему  пальцев.  Все-таки Спутник был  плотоядным животным,  а
Джонни никогда не жаждал кормить из собственных рук молодого льва.
     Дельфинчик задержался у  края  бассейна,  явно рассчитывая получить
еще кусочек.
     - Нет,   Спутник,  -  сказал  Джонни,  вспомнив  слова  профессора,
обращенные к Сузи. - Нет, Спутник, скоро обед.
     Дельфин все  еще  держался совсем  рядом,  и  Джонни протянул руку,
чтобы его  погладить.  Спутник немножко отодвинулся,  но  не  отпрянул и
позволил погладить свою  спину.  Джонни  удивился:  кожа  животного была
мягкой и эластичной,  как резина. Она совсем не походила на рыбью чешую.
Человек, хоть раз погладивший дельфина, не забудет, что это теплокровное
млекопитающее.
     Джонни хотелось поиграть со  Спутником,  но профессор поманил его к
себе. Когда они отошли от бассейна, ученый шутливо воскликнул:
     - Я оскорблен в лучших чувствах!  Спутник никогда не подпускал мен
близко к  себе,  а  тебе  это  удалось с  первого раза.  Умеешь,  видно,
обращаться с дельфинами. Не держал ли ты прежде ручных животных?
     - Нет,  сэр,  -  сказал Джонни.  -  Разве что головастиков, да и то
давно.
     - Ну,  этих можно не считать,  -  усмехнулся профессор. Всего через
несколько шагов  профессор Казан заговорил совершенно другим,  серьезным
тоном,  как говорил бы с равным,  а не с мальчиком на сорок с лишним лет
моложе его.
     - Я ученый,  -  сказал он,  -  но в то же время я суеверен.  Хотя с
точки зрения логики это глупость,  мне начинает казаться,  что ты послан
сюда судьбой.  Ты возник, как в греческом мифе. И вот теперь Спутник ест
у  тебя из рук.  Это,  конечно,  простое совпадение,  но умный человек и
случай заставляют работать на себя.
     "Что он задумал?" - подивился Джонни.
     Но профессор больше ничего не прибавил, пока они не очутились снова
у входа в Дом техники. Тут он вдруг со смешком заметил:
     - Насколько я  понимаю,  ты  не  слишком жаждешь поскорее вернутьс
домой.
     У Джонни екнуло сердце.
     - Это так,  сэр,  -  горячо сказал он.  - Я хочу остаться здесь как
можно дольше, чтобы узнать побольше о ваших дельфинах.
     - Не моих,  - твердо поправил его профессор. - Каждый дельфин - это
самостоятельное существо,  личность,  пользующаяся большей свободой, чем
сможем  когда-либо  пользоваться  мы,  обитатели  суши.  Они  никому  не
принадлежат и,  надеюсь, никогда не будут принадлежать. Я хочу помочь им
не только ради науки, но и потому, что это приносит мне радость. Никогда
не считай их зверями.  На своем языке они зовут себя морским народом,  и
лучшего названия не придумаешь.
     Джонни  в  первый  раз  видел  профессора  таким  взволнованным,  и
чувства, обуревавшие ученого, были ему понятны. Ибо он был обязан жизнью
морскому народу и надеялся, что сможет вернуть этот долг.

        ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Остров Дельфинов окаймлял коралловый риф  -  и  это  было настоящее
волшебное  царство.   Чтобы  узнать  все  его  чудеса,   не  хватило  бы
человеческой жизни.  Такое Джонни и  во  сне  не  снилось.  Поля и  леса
казались безжизненной пустыней по  сравнению с  рифом,  где кишмя кишели
диковинные прекрасные существа.
     Во  время прилива море  совсем заливало риф  и  только опоясывавша
остров  узкая  полоса  белого  песка  оставалась  незатопленной.  Однако
проходило несколько часов -  и  все  неузнаваемо преображалось.  Правда,
разница в  уровнях при приливе и  отливе составляла около метра,  но риф
был  таким  плоским,  что  вода  отступала на  несколько километров.  На
некоторых  участках  море  уходило  за   горизонт  и   коралловая  банка
обнажалась, сколько хватал глаз.
     Тогда-то  и  наступало время обследовать риф.  Не  нужно было  даже
особого снаряжения: пара крепких башмаков, широкополая шляпа, защищающа
от солнца,  да маска -  вот и все. Самое важное - башмаки: острые ломкие
кораллы могли изрезать ноги;  даже маленькая царапина легко воспалялась,
а иногда проходили целые недели, пока она заживала.
     В первый раз Джонни отправился на риф вместе с Миком.  Конечно,  он
не представлял себе того,  что его ждет, все казалось ему удивительным и
чуть страшным.  Джонни вел себя на первых порах очень осторожно -  и это
было правильно.  Тут  обитали существа маленькие и  на  вид  безобидные,
которые  тем  не  менее  легко  могли  убить  его,  допусти он  малейшую
оплошность.
     Мальчики  спустились с  пляжа  на  западной  стороне  острова,  где
обнажившийся риф имел всего около восьмисот метров в ширину. Сначала они
шли по неинтересной ничьей земле -  по мертвым,  разбитым кораллам;  эти
обломки приносили сюда бури в течение веков. Да и весь остров был сложен
из таких обломков, за столетие они покрылись сначала тонким слоем почвы,
потом на ней проросли семена травы, потом поднялись деревья.
     Вскоре   мальчики  миновали  зону   мертвых  кораллов,   и   Джонни
показалось,  что он очутился в саду со странными окаменелыми растениями.
Тут  были  ветви  и  веточки  из  цветного камня  и  какие-то  массивные
образования,  напоминавшие гигантские грибы,  такие прочные,  что по ним
спокойно можно было ходить.  И все-таки это были не растения, а создани
из мира животных. Когда Джонни наклонился, чтобы осмотреть один из таких
грибов,  он  увидел,  что  его  поверхность испещрена тысячами крошечных
отверстий.  Каждое из  них  представляло собой ячейку одного кораллового
полипа -  маленького существа, напоминающего миниатюрный морской анемон.
Все  эти  ячейки  были  из  извести,  выделяемой самим  животным.  Когда
животное умирало, домик его оставался пустым, и следующее поколение вело
свое  строительство поверху.  Так,  год  за  годом,  век  за  веком  рос
коралловый риф. Все, что видел Джонни - целые километры плоской равнины,
блестевшей под солнцем, - создали существа меньше его ногтя.
     А  ведь это  был только маленький участок Большого барьерного рифа,
который  тянулся вдоль  берега  Австралии более  чем  на  полторы тысячи
километров.   Теперь  Джонни  оценил  замечание,  брошенное  профессором
Казаном:  профессор сказал,  что  риф -  это самое большое сооружение на
поверхности Земли, построенное живыми существами.
     Джонни скоро убедился,  что  у  его  ног ведут свою особую жизнь не
только  кораллы,  но  и  множество других тварей.  Совершенно неожиданно
неподалеку от него взметнулся в воздух маленький фонтанчик.
     - Кто это сделал? - спросил Джонни, раскрыв рот от изумления.
     Мик рассмеялся.
     - Моллюск, - лаконично ответил он. - Услыхал твои шаги.
     Еще  через  несколько шагов  Джонни  увидел,  как  это  происходит.
Моллюск сантиметров тридцати в  поперечнике так  глубоко врос в  коралл,
что снаружи виднелись только его створки. Сам моллюск наполовину высунул
свое  тело  из   раковины,   оно  походило  на  яркий  кусок  бархата  и
одновременно  напоминало   о   блеске   драгоценных  камней-сапфиров   и
изумрудов.  Мик шагнул к нему, встревоженный моллюск мгновенно захлопнул
створки и выпустил струю воды чуть не в лицо Джонни.
     - Это так,  мелюзга,  -  презрительно сказал Мик. - Большие водя