с небольшим запасом прочности и не были рассчитаны на подобные
испытания.  Он  подумал,  что примерно через десять минут вода дойдет до
его ног.
     Но  он ошибся.  Вдруг,  совершенно неожиданно,  "Санта-Анна" вместо
того,  чтобы по-прежнему медленно и равномерно переваливаться с борта на
борт,  сделала отчаянный рывок, как умирающее животное, которое пытаетс
в последний раз вскочить на ноги.  Джонни инстинктивно почувствовал, что
судно сейчас пойдет ко  дну,  что нужно отплыть как можно дальше,  и  не
стал колебаться.
     Собравшись с духом,  он ловко и красиво прыгнул. Погружаясь в воду,
успел удивиться, что ощутил не холод, а тепло.
     Он забыл, что за эти несколько часов перенесся из зимы в лето.
     Вынырнув,  Джонни поплыл во всю мочь стилем оверарм,  неуклюже,  но
быстро.   Позади  раздавалось  громкое  бульканье,  чудовищный  треск  и
какой-то свист,  будто пар вырывался из гейзера. И вдруг все оборвалось.
Слышались только стоны ветра да  шипение волн,  катившихся мимо  него во
мрак. Усталая старая "Санта-Анна" пошла ко дну плавно, без всякой суеты,
не оставив за собой засасывающей воронки, которой так страшился Джонни.
     Убедившись,  что все кончено,  он повернулся в  воде стоймя,  чтобы
оглядеться,  и первое,  что увидел, был спасательный катер. Их разделяло
не  больше полумили.  Он  замахал руками,  закричал во  весь  голос.  Но
бесполезно - катер уходил; даже если бы кто-нибудь и оглянулся назад, он
вряд ли заметил бы Джонни.  Ведь никому и в голову не могло прийти,  что
крушение пережил еще один человек, которого нужно взять на борт.
     Джонни остался один под желтой луной,  уже клонящейся к  закату,  и
никогда им  не  виденными звездами южного неба.  Он  мог продержаться на
поверхности много часов:  вода в море -  Джонни уже успел заметить это -
была гораздо плотнее, чем пресная вода рек, в которых он учился плавать.
Но сколько бы он ни проплыл, в конечном счете это не имело значения. Нет
и одного шанса на миллион,  что кто-нибудь найдет его; последняя надежда
ушла со спасательным катером.
     Что-то толкнуло его,  и Джонни тревожно вскрикнул от неожиданности,
но  это был только какой-то  предмет с  судна.  Тут Джонни заметил,  что
вокруг плавают разные обломки.  Это открытие немного ободрило его,  ведь
если ему удастся соорудить плотик,  это очень увеличит его шансы.  Может
быть,  ему даже удастся добраться до берега, подобно команде знаменитого
"Кон-Тики",   которая  почти  за   столетие  до   него   воспользовалась
тихоокеанскими течениями.
     Он  поплыл к  медленно вращавшимся обломкам по успокоившемуся морю.
Нефть  с  погибшего судна  утихомирила волны,  они  уже  не  шипели  так
сердито,  а  только вяло вздымались и  опускались.  Высота валов сначала
пугала Джонни,  но,  покачавшись на  них,  он  понял,  что это совсем не
страшно. Даже и в том ужасном положении, в какое он попал, ему нравилось
взбираться на высоченную волну без всяких усилий, ничем не рискуя.
     Джонни стал  прокладывать себе путь среди плавающих ящиков,  кусков
дерева,  пустых бутылок и каких-то обломков.  Они ему не годились. Нужно
найти что-то  большое,  чтобы на  нем  можно было плыть.  Он  уже  почти
потерял надежду на  такую  находку,  когда метрах в  пятнадцати от  себ
увидел  темный  прямоугольник,  поднимавшийся и  опускавшийся  вместе  с
волнами.
     Подплыв, он с радостью обнаружил, что это большой упаковочный ящик.
Не без труда он вскарабкался на крышку и убедился,  что ящик выдерживает
его тяжесть. Правда, плот был не очень устойчив и норовил перевернуться,
пока Джонни не догадался плашмя растянуться на крышке, возвышавшейся над
водой на  семь-восемь сантиметров.  Так он  и  отправился в  плавание по
волнам океана.  В  ярком  свете  луны  он  разобрал сделанную трафаретом
надпись, проходившую под его животом:

     "ХРАНИТЬ В ПРОХЛАДНОМ СУХОМ МЕСТЕ"

     Что ж, ни ящик, ни Джонни отнюдь не хранились сейчас в сухом месте,
а  вот  прохладным оно  действительно становилось.  Джонни уже дрожал от
ветра,   продувавшего  его  вымокшую  одежду,   но   до  восхода  солнца
приходилось смириться. Джонни глянул на часы: конечно, стоят. А тот час,
на  котором они  остановились,  ничего не  мог  ему  подсказать;  Джонни
сообразил,  что злополучная "Санта-Анна",  на борту которой он очутился,
пересекла несколько временных поясов.  Так что если бы  часы и  шли,  то
спешили бы по меньшей мере на четверть суток.
     Он  ждал,   дрожа  на  своем  плотике,  следя  за  заходом  луны  и
прислушиваясь к шуму моря. Хотя тревога не покидала Джонни, он больше не
испытывал такого страха,  как раньше.  Уже не раз он был,  казалось,  на
волосок от гибели,  и это вселило в него уверенность,  что все обойдетс
благополучно.  Без пищи и  воды он продержится несколько дней.  А о том,
что будет дальше, Джонни не хотелось думать.
     Луна скользнула вниз по горизонту, и окружавший его мрак сгустился.
И  тут,  к  своему крайнему удивлению,  он  заметил,  что  море сверкает
летучими огоньками.  Они зажигались и гасли,  как электрические рекламы,
образуя за  его  дрейфующим плотом светящийся след.  Джонни сунул руку в
воду, и ему показалось, что между пальцами его струится пламя.
     Это было так чудесно,  что он  на мгновение забыл об опасности.  Он
слышал,   что  в  море  обитают  светящиеся  существа,   но  никогда  не
предполагал, что существ этих мириады.
     Стихия,  покрывавшая три  четверти земного  шара  и  вершившая ныне
судьбу Джонни, впервые позволила ему заглянуть в свои тайны, и он увидел
мир чудес.
     Луна коснулась горизонта,  как будто повисла на мгновение,  и затем
исчезла.  Небо  над  ним  сверкало звездами-теми,  что  извечно  светили
знакомыми  созвездиями,  и  теми,  более  яркими,  что  вознесены  ввысь
человеком полвека назад,  с тех пор,  как он устремился в космос.  Но ни
одно светило не блистало так,  как звезды,  горевшие под водой;  их было
такое множество, что плот, казалось, плыл по огненному озеру.
     Луна  зашла,   но  до  первых  признаков  рассвета  протекли,   как
представлялось Джонни,  целые  века.  Наконец восточная часть небосклона
слегка  посветлела,   и  он  стал  неотрывно  следить,   как  свет  этот
разливается по горизонту.  Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда
золотой диск солнца показался из-за края земли.
     Через  несколько секунд  звезды неба  и  моря  погасли,  как  будто
никогда и не зажигались. Наступил день.
     Не  успел  Джонни  насладиться красотой рассвета,  как  глазам  его
предстало  зрелище,  которое  разбудило улегшееся было  отчаяние.  Кровь
застыла в жилах -  прямо на него,  быстро и неуклонно,  неслись с запада
десятки серых треугольных плавников.

        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Джонни успел вспомнить все прочитанные им страшные истории про акул
и  потерпевших кораблекрушение матросов,  пока  эти  плавники,  рассека
воду,  на страшной скорости приближались к  плоту.  Он сжался в комок на
середине ящика.  А ящик переваливался с боку на бок,  и Джонни прекрасно
понимал,  что даже слабого толчка достаточно,  чтобы перевернуть плот. К
своему удивлению,  страха он не чувствовал - только какая-то немая тоска
охватила сердце,  он надеялся,  что печальный конец настанет быстро.  И,
конечно, было жалко, что никто никогда не узнает об его участи...
     И   вот  вода  вокруг  ящика  заполнилась  ловкими  серыми  телами,
грациозно перекатывавшимися,  словно на "американских горах", с волны на
волну.  Джонни мало знал об обитателях моря,  но что акулы не ведут себ
так -  в  этом он  был уверен.  К  тому же  эти существа выдыхали воздух
совершенно так же,  как он.  Он слышал их дыхание,  когда они проплывали
мимо, и время от времени видел, как открывались и закрывались их дыхала.
Конечно же, это дельфины!
     Джонни расслабил мускулы,  теперь он  больше не  старался сделатьс
незаметным на своем плотике.  Он часто видел дельфинов в кинофильмах или
по  телевидению  и  знал,   что  это  разумные  существа,  дружественные
человеку.  И  тут  они  играли,  как дети,  среди обломков "Санта-Анны",
толкая их своими рылами обтекаемой формы.
     При  этом они издавали удивительные звуки,  свистели и  скрипели на
все лады в  нескольких метрах от  плота.  Один из  дельфинов выставил из
воды голову и  балансировал обломком доски,  удерживая его на носу,  как
дрессированное  животное  в  цирке.   Казалось,  дельфин  говорил  своим
сородичам: "Поглядите на меня, до чего я ловок!"
     Странная,  совсем  непохожая на  человеческую голова  повернулась и
посмотрела на Джонни разумным взглядом. Дельфин отбросил свою игрушку, и
в  этом  движении,  несомненно,  было  удивление.  Он  нырнул,  тонко  и
возбужденно пискнув, и через несколько секунд Джонни окружили лоснящиес
физиономии,   на  которых  было  написано  любопытство.   Казалось,  они
улыбаются,  рты их как бы застыли в  усмешке,  такой заразительной,  что
Джонни невольно заулыбался им в ответ.
     Он больше не чувствовал одиночества.  Теперь он в веселой компании,
пусть это даже не люди,  а существа,  которые ничем не могли ему помочь.
Было увлекательно смотреть на покрытые кожей,  сизые,  как перья голубя,
тела,  что  с  легкостью кружили вокруг него,  кувыркаясь среди обломков
"Санта-Анны".  Джонни  понял,  что  они  ведут  себя  так  только  из-за
свойственной им  игривости,  ради  развлечения.  Так  резвятся  овцы  на
весеннем лугу, никогда Джонни не подумал бы, что такое возможно в море.
     Дельфины время от  времени высовывались из воды и  глядели на него,
словно хотели удостовериться, что Джонни не убежал. С живым любопытством
следили они за  тем,  как он снял свою промокшую одежду и  расстелил ее,
чтобы просушить на солнце.  А когда Джонни торжественно спросил их: "Ну,
что мне делать теперь?", они как будто задумались.
     Один  ответ  на  этот  вопрос напрашивался сам  собой:  нужно  было
соорудить какое-то укрытие от тропического солнца,  пока оно не изжарило
его живьем.  К счастью,  эта задача была легко разрешима: Джонни удалось
построить маленький вигвам из плававших в море кусков дерева - он связал
остов  носовым платком и  накрыл его  рубашкой.  Закончив работу,  он  с
гордостью посмотрел на дело рук своих,  надеясь,  что и  публика оценила
его смекалку.
     Теперь  ему  оставалось  только  улечься  в  тени  и  беречь  силы,
предоставив  ветру  и  течениям  нести  его  к  неведомой  цели.  Он  не
чувствовал голода и,  пожалуй,  еще несколько часов без мучений вытерпит
жажду, хотя уже и сейчас губы его были сухи.
     Море  заметно успокоилось,  плот  слегка  покачивался на  невысоких
маслянистых  волнах,   катившихся  мимо,  Джонни  где-то  прочел  фразу:
"Качался в  колыбели глубокого моря".  Теперь он  точно  знал,  что  это
означает.  Море было таким мирным,  оно так убаюкивало его, что он почти
забывал о своем отчаянном положении.  Довольствовался тем, что глядел на
синее  море  и  синее  небо,  да  следил за  странными,  но  прекрасными
животными,  которые кружились вокруг него,  скользя по волнам,  и иногда
высовывались из воды, словно радуясь жизни...
     Что-то  тряхнуло плот,  Джонни вздрогнул и  очнулся.  Сначала он не
поверил,  что действительно спал и что солнце почти в зените. Плот снова
тряхнуло,  и  тут он увидел,  в  чем дело.  Четверо дельфинов,  плывущих
рядом,  толкали плот вперед.  Он  двигался быстрее,  чем  мог  бы  плыть
человек,  и  продолжал набирать скорость.  Джонни с удивлением глядел на
животных,  плескавшихся и  сопевших  всего  в  нескольких сантиметрах от
него.  Что это -  еще одна из игр?  Но уже задавая себе этот вопрос,  он
знал,   что  ответом  будет:  "Нет!"  Все  их  поведение  стало  иным  -
решительным и  целеустремленным.  Время игр кончилось.  Джонни находилс
теперь  в  центре  большой стаи  животных,  неуклонно державшихся одного
направления.  Впереди и  сзади,  слева и  справа,  -  до  самых пределов
видимости,  их  были десятки,  если не сотни.  Джонни почувствовал,  что
движется по  океану в  походных порядках воинского соединения -  скажем,
кавалерийской бригады.
     Он  подумал,  долго  ли  это  будет продолжаться,  однако дельфины,
по-видимому, и не собирались замедлять ход. Время от времени один из них
отплывал от плота,  но его немедленно сменял другой, так что скорость не
уменьшилась. Хотя трудно было определить точно, какова эта скорость, все
же  он прикинул,  что плот делает,  пожалуй,  побольше пяти миль в  час.
Разобраться же,  куда держат курс дельфины -  к северу, югу, востоку или
западу,  - Джонни не мог: солнце стояло почти в зените и определиться по
нему было невозможно.
     Только через несколько часов он  понял,  что плывет на  запад,  ибо
солнце опускалось как  раз  впереди.  Джонни радовался приближению ночи,
прохлада которой сменит палящий зной дня.  Ему  уже  мучительно хотелось
пить;  губы запеклись и потрескались. Он испытывал танталовы муки - ведь
его окружала вода,  - но знал, что пить ее опасно. Жажда так томила его,
что он не ощущал голода;  даже будь тут еда,  он не смог бы проглотить и
кусочка.
     Но  зато  какое  чудесное  чувство  облегчения охватило его,  когда
солнце  зашло,   исчезнув  в  золотисто-красном  пламени.   Дельфины  же
продолжали плыть на  запад и  при свете звезд,  а  потом взошедшей луны.
Джонни высчитал,  что за ночь они пройдут с  ним около ста миль.  У  них
должна быть определенная цель,  но какая? Зародилась надежда, что где-то
неподалеку есть земля и  что по  какой-то  непостижимой для него причине
эти дружелюбные и  разумные существа пригонят плот к суше.  Но зачем они
взяли на себя такой труд - этого он даже представить себе не мог.
     Эта ночь была самой длинной в жизни Джонни. Жажда все усиливалась и
не  давала ему уснуть.  К  этим страданиям добавлялась боль от  ожогов -
палящее солнце постаралось за  день;  он все ворочался на плоту,  тщетно
пытаясь устроиться поудобнее.  Большей частью он  лежал  растянувшись на
спине,  прикрывая  одеждой  самые  обожженные места.  А  луна  и  звезды
двигались по небу мучительно медленно.
     Иногда  с   запада  на  восток  гораздо  быстрее  всех  звезд  и  в
противоположном  им   направлении   проносился,   сверкая,   как   маяк,
искусственный спутник.  Можно  было  сойти  с  ума  при  мысли,  что  на
космических станциях находятся люди,  которые с  помощью своих  приборов
могли бы легко обнаружить его, если б только им пришло в голову занятьс
поисками. Но с чего бы они вздумали этим заниматься?
     Наконец луна  закатилась,  и  в  недолгом предрассветном мраке море
снова  стало  фосфоресцировать.  Грациозные,  идеально  обтекаемые тела,
окружавшие плот,  были теперь очерчены огненными контурами;  всякий раз,
когда один из дельфинов выпрыгивал из воды,  кривая его полета рассекала
ночь, подобно сверкающей радуге.
     Небо начало светлеть,  но Джонни не обрадовался рассвету; теперь он
уже хорошо знал,  как жалка его защита от тропического солнца.  Он снова
соорудил маленький шалаш,  залез в него и старался не думать о питье. Но
это  было невозможно.  То  и  дело он  ловил себя на  том,  что грезит о
холодных  молочных  коктейлях,  стаканах  фруктового сока  со  льда,  об
искрящихся струях фонтанов. А ведь он дрейфовал не более тридцати часов;
были люди, - которые жили без воды значительно дольше.
     Единственное,  что  поддерживало дух  Джонни,  это  решительность и
энергия его эскорта.  Стая все еще шла на запад, толкая перед собой плот
с  неуменьшающейся быстротой.  Джонни больше не  ломал  себе  голову над
тайной  поведения дельфинов.  Это  была  проблема,  которая со  временем
решится сама собой. Или совсем не решится.
     И  вот около полудня он  заметил землю.  Сначала он сомневался,  не
облако ли это на горизонте,  но в таком случае,  почему оно единственное
на всем небосклоне и почему оно так неподвижно? Через несколько минут он
понял,  что перед ним действительно остров,  хотя и  казалось,  что этот
кусок суши парит над водой в поднимающихся струях раскаленного воздуха и
очертания его будто пляшут над горизонтом.
     Час  спустя он  уже  мог  рассмотреть остров во  всех подробностях.
Остров был длинный,  с низменными берегами, весь заросший деревьями. Его
опоясывала узкая  прибрежная полоса ослепительно белого песка,  а  перед
ней  тянулся,  верно,  очень  широкий пологий риф,  потому что  пенистые
буруны виднелись в море на протяжении доброй мили.
     Сначала Джонни  не  заметил никаких признаков жизни,  но  потом,  к
своей радости,  разглядел струйку дыма,  поднимавшуюся в  поросшей лесом
внутренней части острова.  Где дым - там и люди! И вода, которой жаждало
все его тело.
     До острова оставалось всего несколько миль,  и тут дельфины здорово
напугали Джонни;  они  стали  поворачивать,  словно  собирались миновать
столь близкую уже землю.  Затем Джонни сообразил,  зачем они это делают.
Риф  был  слишком серьезным препятствием.  Они намеревались обойти его и
приблизиться к острову с другой стороны.
     На  этот  крюк  ушло  не  меньше часа,  но  теперь Джонни больше не
тревожился,   он  был  уверен,   что  движется  к  месту,  где  будет  в
безопасности.  Когда плот и  его неутомимый эскорт повернули к западному
берегу острова, он увидел несколько рыболовных ботов, стоявших на якоре.
Потом показались низкие белые строения на  берегу и  кучка хижин,  среди
которых сновали темнокожие люди.  Выходит, на этом острове, затерянном в
Тихом океане, немало людей.
     Тут  наконец дельфины как бы  замешкались.  Джонни решил,  что они,
наверно,  не  хотят плыть по  мелководью.  Дельфины медленно протолкнули
плот мимо стоявших на якоре ботов, а потом развернулись и поплыли прочь,
как бы говоря: "Дальше дело твое!"
     Джонни хотелось крикнуть им всем хоть несколько слов благодарности,
но рот и горло его так пересохли,  что он не мог издать ни звука.  Тогда
он спокойно слез с плота -  вода доходила ему только до пояса - и побрел
к берегу.
     По прибрежному песку к  нему бежали люди.  Но люди могли подождать.
Джонни повернулся к ним спиной,  лицом к прекрасным,  сильным существам,
которые  помогли  ему  совершить  это  невероятное  путешествие,   и   с
благодарностью помахал им на прощание. А они уплывали все дальше, домой,
в глубоководную часть моря.
     Тут что-то случилось с его ногами, и ему показалось, что прибрежный
песок  вздыбился,  чтобы нанести ему  удар,  а  дельфины,  остров и  все
остальное исчезли из его сознания.

        ГЛАВА ПЯТАЯ

     Джонни  проснулся  на  низенькой койке,  стоявшей  в  очень  чистой
комнате  с  белыми  стенами.  Над  головой  его  вращался  электрический
вентилятор,  через затянутое шторой окно  проникал свет.  Плетеный стул,
столик,  комод и таз для умывания -  вот и вся обстановка.  Даже если бы
Джонни  не  почувствовал  легкого  запаха  дезинфекции,   он  все  равно
догадался бы, что находится в больнице.
     Он приподнялся на постели и вскрикнул от боли. Все тело жгло словно
огнем.  Он  взглянул на себя и  увидел,  что кожа у  него ярко-красная и
местами слезает лохмотьями.  Верно,  с ним уже повозился доктор -  самые
обожженные места были густо смазаны белой мазью.
     Джонни отказался,  по  крайней мере сейчас,  от  попыток подняться,
откинулся на  подушку и  опять невольно вскрикнул.  В  этот момент дверь
открылась и  в  комнату  вошла  огромная  женщина.  Руки  ее  напоминали
неотесанные бревна,  да и вся она была сработана на такой манер.  Весила
она,  наверно, килограммов сто пятнадцать, не меньше, но никто не назвал
бы ее толстой - просто эта женщина была громадной.
     - Ну-с,  молодой человек,  -  сказала она.  - Из-за чего такой шум?
Никогда не видела столько суеты из-за пустякового солнечного ожога.
     Она  улыбнулась всем  своим  плоским шоколадно-коричневым лицом как
раз вовремя,  потому что Джонни уже собирался возмутиться.  А  теперь он
лежал и тоже улыбался, пока она считала его пульс и