енты,
по которым можно судить о его возрасте.

- Предпочитаю, чтобы мой возраст определялся иным способом: по внешнему
виду, а позднее - по числу детей. Но у меня их не будет, сколько бы Бурунов
ни просил.

- В вашкской находке в 1976 году обнаружили торий и по следам его распада
установили возраст сплава редкоземельных элементов в десятки лет. А теперь,
снова вернувшись к нему, более точным способом - в сто семьдесят лет. Это
означает, что он был сделан в 1906 году. Это мне только вчера Никита
сообщил, не подозревая, что сам произнес себе приговор!

- Какой приговор? Ничего не понимаю!

- Пойми, Звездочка! Все очень просто. Взрыв в Тунгусской тайге произошел в
тысяча девятьсот восьмом году. После установления идентичности состава
вашкской находки с отложениями редких элементов в годичных кольцах
уцелевших в эпицентре взрыва деревьев сомнения в том, что тунгусское тело
было инопланетным кораблем, исчезло. К тому же вашкский кусок был найден на
точном продолжении траектории тунгусского тела: его отбросило во время
взрыва в том же направлении, в котором летел перед гибелью космический
корабль. Выходит, звездолет с другой планеты взорвался всего через два года
после его сооружения.

- Ну и что?

- А то, что он не мог за эти два года преодолеть расстояние в десятки и
сотни световых лет от других звезд с их обитаемыми планетами до Земли.

- Но ведь долетел же их звездолет! Константин Петрович говорит, что
звездолет может развить любую скорость.

- Долетел, потому что достиг скорости света, когда по теории
относительности время останавливается. Он, разогнавшись, мог преодолеть
любое расстояние без затрат своего времени. Так следует из теории
относительности, которая оказалась верной. И предел скорости, а главное,
сокращение времени при скорости света существуют!

- А тебе-то что? Ты чего страшишься?

- Страшусь того, что Никита, вылетев на звездолете и достигнув скорости
света, будет жить при остановившихся часах.

- Так что, они часы починить не смогут?

- Не часы остановятся, а время. У них на корабле этого не заметят. А для
нас с тобой пройдут десятилетия. Я стану дряхлой старушкой. Он, потягиваясь
после сна, только утреннюю разминку будет делать, и, когда закончит ее,
меня уже похоронят... и тебя тоже... и всех нас...

- Это лунная ночь нагнала на тебя страхи. Ложись спать. Я лягу вместе с
тобой, чтобы тебе не было страшно.

- Звездочка, милая, как ты не поймешь! Это же все правда! Я могу потерять
Никиту, если завтра не оповещу весь мир о трагической ошибке современной
науки, отказавшейся от предупреждений теории относительности. Звездный рейс
надо отменить! Никита должен остаться со мной!

- Постой, постой! Как ты сказала? Сообщить всему миру с трагической ошибке
ученых? Это каких же ученых? Твоего деда, академика Зернова, и его первого
ученика, профессора Бурунова? Это уже меня вплотную касается! Ты понимаешь,
что говоришь?

- Прекрасно понимаю. Потому я и в ужасе.

- Теперь и я готова ужаснуться. Скомпрометировать собственного деда,
разоблачить моего Бурунова, лишить его профессорского звания, превратить в
научное ничтожество! Нет, дорогая моя! Я этого не допущу.

- Как это не допустишь?

- А вот так!

Кассиопея вскочила, проворно забрала со стула всю Надину одежду, захватила
ее туфли и выскочила за дверь, заперев ее снаружи на ключ. И через дверь
крикнула:

- Из-за своей блажи ты готова и меня сделать несчастной! Не получится!
Тигрицу лучше не трогать, когда дело касается ее детенышей, а Константин
Петрович на них рассчитывает. Улетит твой Вязов, утешишься с любым из твоих
воздыхателей, которых у тебя не меньше, чем у меня. Вот так! - И каблуки
Кассиопеи застучали по жалобно заскрипевшим ступенькам.

Надя расплакалась. Она никак не ожидала такой выходки от лучшей подруги.

Если попробовать вырваться из закрытой комнаты, поднимется шум в доме,
проснется больной дед, да и мама рассердится. Но ведь для того чтобы
задержать звездный рейс, надо действовать немедленно!

Эта мысль поразила Надю. Действовать немедленно! Как жаль, что она не
совершила свой подвиг зрелости и не получила браслет личной связи, а
значит, не может вызвать Никиту! Ближайший аппарат связи, не считая
дедушкиного, лишь на заброшенной железнодорожной платформе "55-й километр".
Это не так уж далеко, но...

Надя полезла под кровать и достала заплечный футляр с любимым дельтапланом.
Потом Надя, взобравшись на подоконник и держа в руках тонкую трапецию
дельтаплана, нажала кнопку и словно выстрелила сложенным аппаратом в
пустоту. Там, вверху, он раскрылся с легким звоном, как зонтик, натянув
подвески трапеции.

Несколько секунд она, казалось, падала в овраг, но, подхваченная восходящим
потоком "парного" воздуха, стала набирать высоту.

Выше, выше... По прямой от старой железнодорожной платформы, заброшенной
после установления пригородного взлетолетного сообщения, не так уж далеко -
километра три, не больше.

Надя долетела до Вори. Здесь воздушный поток снова подхватил ее и поднял
над верхушками деревьев. Вот уже видна древняя насыпь железнодорожного
полотна с блестящими в лунном свете полосками рельсов.

Надя приземлилась у самой платформы.

Сложив крылья дельтаплана, она поднялась по ступенькам и подбежала к будке
с аппаратом связи.

Хорошо, что плата за пользование им давно отменена. Ведь в ночной сорочке у
Нади не было ни крупных, ни мелких монет!


Никита Вязов, разбуженный неожиданным звонком Нади, был поражен ее
требованием немедленно лететь на платформу "55-й километр", потому что "она
здесь босиком, в одной сорочке, замерзла, и это касается всего
человечества"!

- Надеюсь, всего одетого человечества? - осведомился Никита. - А если не
отличаться от него?

- Я не могу. И мне холодно. Я убежала из дому.

- А теперь вместе будем в бегах?

- Конечно. У вас есть взлетолет для экстренных нужд. Попроси его у Георгия
Трофимовича. Вы же спасатели!

- Но для этого нужно считать себя затерянной в космосе. Правда, и земной
шар летит в космосе, так что, пожалуй, вызов можно обосновать.

В ответ Надя всхлипнула и выключила связь.


Чтобы пролететь пятьдесят километров, Вязову потребовалось всего четверть
часа. За это время Надя успела замерзнуть от предутренней прохлады на
заросшей травой скамеечке. Никита еле разглядел ее в сгустившемся тумане.
Подойдя к Наде, он сказал:

- Вот в такой воинственной позе и надо спасать человечество!

- Мне холодно, - только и могла выговорить Надя.

- Приглашаю совершить подвиг в кабине взлетолета. Там теплее.

- Нет, - решительно сказала Надя. - Выслушай меня здесь!

- Может быть, если надеть мою куртку, твоя речь прозвучит убедительнее?

- А ты останешься без куртки?

- Как в космосе обойтись без парадной куртки?

- Ее ты больше не получишь!

- Как так? - удивился Вязов.

- Вот так! - В голосе Нади прозвучала недавняя интонация Кассиопеи. - Не
по-лу-чишь! Потому что никуда не полетишь!

- Если только в этом смысл моей ночной спасательной операции, то головы мне
не сносить. Бережной снесет.

- Ему придется снести другое - отмену вашего звездного рейса!

- Если даже вздремнуть здесь, то как можно такое во сне увидеть?

- Ты сам доказал, что ваш отлет невозможен....

- А не доказал ли я еще, что крокодил солнце проглотил. И какие
доказательства я привел?

- А твои обломки? Один, взятый тобой в космосе, другой поднятый тобой же со
дна реки, а третий, найденный еще сто лет назад на берегу Вашки? И как
будто все они идентичны.

- Разумеется. Мы с тобой сразу сравнили их по старой газете.

- Полностью идентичны, да не совсем! Вашкский обломок, как определили по
следам распада в нем тория, просуществовал будто, бы 30 лет, а современные
обломки сто семьдесят лет.

- Верно. Но не я ли сообщил вчера уточненные данные о старом обломке? Все
три его части обнаружены на складах научных учреждений, где когда-то их
исследовали. И теперь установлено более точными методами, что возраст всех
трех частей старой вашкской находки те же сто семьдесят лет, что и у
современных обломков космического корабля. Все они "близнецы"!

- В этом вся трагедия! Как, однако, холодно! Твоя куртка не греет. Пойдем в
кабину. Зуб на зуб не попадает. Ты отвезешь меня к деду на дачу. Это все
Звездочка! Испугалась, что я опровергну и деда, и ее Бурунова.

- Перевернешь, как Архимед, Землю? Точку опоры уже нашла? - улыбался
Никита, усаживая Надю в кабину.

- Нашла! Знаешь в чем? В дате постройки чужепланетного звездолета!

- Может быть, выпьешь горячего кофе по случаю стосемидесятилетия со дня его
постройки?

- В каком году?

- Надо думать, это был тысяча девятьсот шестой год.

- Вот-вот! К этому я и веду! Тут простая математика, Софье Ковалевской
здесь делать бы нечего было, а я занялась.

- И что же? Бери, кофе уже согрелся.

- Откуда кофе?

- Из комплекта спасателей! Чудо-напиток! Так что же?

- А то, что в тысяча девятьсот восьмом году, когда инопланетный корабль
взорвался над Тунгусской тайгой, со времени его постройки прошло только два
года! Как же они могли долететь до Земли за это время от своей планеты,
удаленной на десятки или сотни световых лет? Как?

- Ну а как кофе? А как озноб? Не простудилась бы ты.

- Вот и хорошо! Пусть умру! Зачем ждать старости? Ведь ты через тысячу лет
придешь после возвращения из звездного рейса на мою могилу. Я попрошу
зарыть меня где-нибудь здесь, у Аленушкиного пруда. Имей это в виду.
Найдешь?

- Ты бредишь.

- Нисколько.

- Да пойми же ты!.. Если факты говорят о том, что инопланетяне прилетели из
отдаленного космоса всего за два года, то они могли это сделать, лишь
достигнув световой скорости, когда их собственное время почтя остановилось
и они преодолевали огромное расстояние без затрат времени (по их часам!),
хотя на Земле сменялись столетия. Значит, сокращающееся время будет фактом
и для тебя, и для Бережного, и для всех остальных спасателей. И вы полетите
следом за папой в безвременье - по крайней мере для меня. Я попросила бы
тебя рассказать папе, когда вы догоните его звездолет у далекой планеты,
как я тосковала по нему, только не состоится ваш полет! Завтра, нет, уже
сегодня об этом узнает весь мир!

- Что он узнает? Результаты неточных анализов, которые пересматриваются в
отношении распада тория? Едва ли это окажется достаточным основанием для
отказа от выполнения нашего долга спасателей. Ведь эйнштейновская теория
относительности с ее ограничениями скорости и сокращением времени сдана в
архив наукой, и твои доводы опровергают теорию не более чем наблюдение
полета комара - теорию всемирного тяготения Ньютона. Пока нынешние взгляды
науки не поставят под сомнение математики, тебя и слушать никто не станет.

- А ты? Ты тоже никто?

- Нет. Я слушаю тебя и удивляюсь. Оказывается, количество следов распада
тория в образцах способно вызывать галлюцинации и стать поводом для
измерения твоей температуры.

- Пожалуйста, не надо! Значит, ты считаешь, что ваш рейс можно задержать
только математическим опровержением теории абсолютности, отказавшейся от
ограничений Эйнштейна?

- По меньшей мере, нужно доказать, что взлет подброшенного с Земли камня и
отталкивание земного шара от этого камешка - одно и то же. Словом, это
почти то же, что обвинить вновь Коперника, выступившего против догм церкви
с утверждением, будто Земля движется вокруг Солнца вопреки мнению Птолемея
и обывательскому представлению, что Солнце всходит и заходит над Землей, и
доказать, что все это будто бы одно и то же!

- И тогда ты не полетишь?

- А как же мне полететь, если земной шар, как мячик, отскочит от меня, и я,
по Эйнштейну, останусь неподвижным?

- Останешься? - ухватилась Надя за последнее слово... - Даешь мне слово
остаться со мной?

- Слово даю, что истинно так говорю.

- Принято! Слово дал! Если существует факт, о котором я говорила, то должно
существовать и опровержение того, что он ставит под сомнение своим
существованием!

Никита Вязов, взлетев на своем аппарате с Надей, которая не забыла
захватить сложенный дельтаплан, доставил ее в академический городок, где
все уже переполошились и начали поиски пропавшей.

Кассиопея со слезами бросилась ей на шею.

- Иди к деду. Он с ума сходит, - строго сказала Наталья Витальевна.

Надя обернулась к Никите, стоявшему подле взлетолета, и помахала ему рукой:

- Ты дал слово! - крикнула она.

ТАЙНА НУЛЯ

Отправившись в университет, Надя захватила с собой складной дельтаплан,
чтобы попасть на базу дельтапланеристов и там, уже вооружась, как она
думала, представленным по ее просьбе профессором Дьяковым математическим
доказательством существования "парадокса времени", долететь до Звездного
городка и потребовать от Никиты выполнения данного ей слова - отказаться от
космического полета. Но вместо желанного доказательства Дьяков передал Наде
для опровержения теории абсолютности мысль о неучтенном отношении масс
улетевшего и оставшегося тел. Она про себя назвала его "коэффициентом
любви", поскольку должна была утвердить им выкладки Эйнштейна во имя своего
чувства к Никите.

Однажды, летя на дельтаплане, она с математическим изяществом доказала
теорему своего прапрадеда Георгия Ивановича Крылова. Тот увлекался
недоказуемой Великой теоремой Ферма и пришел попутно к выводу, что число в
любой степени раскладывается нацело на два других, в степени на единицу
меньшую. Значит, на высоте все возможно!

Выбежав на балкон, откуда открывался старый город за излучиной реки, она
даже не взглянула на небо, где предостерегающим веером протянулись перистые
облака, предвещая перемену погоды.

Дельтапланеристка прыгнула, развернув над собой крыло складного
дельтаплана, и сразу почувствовала, что теряет высоту.

Она вложила в управление прозрачным крылом все свое мастерство и дотянула
до обзорной площадки, откуда туристы наслаждались видом старого города за
рекой, с высотными зданиями, увенчанными, как и башни Кремля, своеобразными
шатрами - символами былой старины.

Промелькнула балюстрада обзорной площадки, и земля стала словно
проваливаться под Надей. Это был склон Ленинских гор, ведущий к берегу
реки. Здесь, как и рассчитывала Надя, ее аппарат попал в восходящий
воздушный поток, позволивший ей набрать высоту.

Надя направила дельтаплан вдоль реки, чтобы подняться еще выше, и пролетела
над метромостом, с которого спрыгнул в памятный день Никита Вязов.

Дальше показалась старая теплоцентраль. Там теплый поток воздуха поможет
подняться еще выше.

Неподалеку она вдруг увидела взлетолет, пассажиры которого с нарастающим
удивлением следили за своим необычным воздушным спутником. Ведь полеты на
дельтаплане были не приняты. Они казались слишком опасными из-за неудобства
посадки.

Надя не думала о своем полете. Дельтаплан был послушен ее движениям. Она
снова вспомнила разговор в кабинете Дьякова.

- Михаил Михайлович! - говорила она. - Мне совершенно необходимо, чтобы
звездолет не вылетел, не унес в иное время... впрочем, неважно кого! Для
этого требуется доказать, что Эйнштейн прав и что при достижении
космическим кораблем скорости света происходит сокращение длин в
направлении движения, чего я, признаться, понять никак не могу.

- Ну, в этом я могу вам помочь. Неверно говорить о физическом сокращении
длин в направлении движения с субсветовой скоростью. Это все равно, что
утверждать, будто человек превращается в лилипута, если на него посмотреть
в перевернутый бинокль. Происходит не изменение размеров, а лишь их
искажение, причем не только длины самого тела, но и масштаба длин в
направлении этого движения. Сокращения воспринимаются лишь неподвижным
наблюдателем, который смотрит словно через искажающий оптический прибор на
удаляющееся тело и видит не реальные размеры мчащегося тела, а лишь его
сплющенное "изображение".

- Как в кривом зеркале? - обрадовалась Надя.

- Если хотите, в кривом, вернее, в цилиндрическом, изменяющем размеры лишь
в одном направлении.

- Как в самоваре! Когда отраженные его поверхностью люди кажутся худыми,
тощими. - И Надя украдкой взглянула на профессора.

- Если вы хотите сказать "вроде меня", - улыбнулся Дьяков, - то,
пожалуйста, не стесняйтесь.

- А время? - взволнованно спросила Надя.

- Наблюдатель смотрит, если можно так выразиться, через "цилиндрическую
деформирующую оптику" и воспринимает за правильные - на самом деле
искаженные - размеры "изображенного" пространства, но звездолет в нем
движется с реальной скоростью! И потому кораблю, чтобы преодолеть
уменьшившееся в представлении наблюдателя пространство, потребуется меньше
времени. Потому для земного наблюдателя время на корабле будет течь
медленнее!

- Значит, "парадокс времени" существует, и улетевшие с субсветовой
скоростью звездолетчики вернутся уже после нас?

- Видите ли, считалось, что теория абсолютности, отбросившая постулат
Эйнштейна о невозможности превзойти скорость света, представляет собой
более прогрессивное воззрение. А я вам сейчас докажу, что взгляды эти
сдерживают развитие человечества.

- Как это?

- Если бы скорость межзвездного полета принималась ничем не ограниченной,
то это ничуть не приблизило бы к человеку звездные дали.

- Почему? Ведь скорость может быть какой угодно большой?

- А разогнаться до нее нужно? С каким ускорением? Если космонавт посвятит
разгону всю свою жизнь, то и в таком случае ускорение не может превысить
ускорение земной тяжести. При этом скорость света достигается за год. Если
разгоняться в течение, скажем, полувека, то за это время будет пройдено со
средней скоростью в двадцать пять световых лет в год всего лишь тысяча
двести пятьдесят световых лет, то есть около одной десятой пути до центра
Галактики, где расположена наша Солнечная система. Вот и получается, что
сторонники теории абсолютности вынуждены ограничиваться лишь крохотным
уголком Вселенной.

- Значит, и в теории абсолютности есть предел?

- Да. Зато в теории относительности этот предел кажущийся. Как только наш
космолет за год разгона достигнет скорости света, время у него остановится.
Следовательно, за один миг он преодолеет любые расстояния в миллионы и
миллионы световых лет и доберется не то что до ядра: нашей Галактики
(каких-нибудь сто тысяч световых лет!), но и до туманности Андромеды и
любых далеких галактик, квазаров и других загадочных объектов, видимых или
еще не видимых в наши приборы. С позиции теории относительности Человеку
доступен весь мир. С позиции теории абсолютности - один ничтожный закоулок.

- Но как доказать, что эта теория, сулящая человеку безмерное могущество,
верна, и абсурдные положения, будто бы вытекающие из нее, вовсе не
компрометируют саму теорию?

Профессор Дьяков рассмеялся.

- Что ж! Тут вам придется помогать самой себе! Видите ли, милая поклонница
Софьи Ковалевской, в науке уже сейчас дебатируется вопрос о правомерности
формул Лоренца, использованных Эйнштейном и принимающих в расчет лишь
отношение скорости летящего тела к световой без учета отношения улетевшей и
оставшейся масс - скажем, комара и земного шара, или раскрученного детского
волчка и Вселенной. Попробуйте-ка так скорректировать формулы
Лоренца-Фицджеральда, чтобы, не меняя получающихся с их помощью
результатов, тем не менее учесть отношение масс улетевшего и оставшегося
тел, чтобы их нельзя было поменять местами и поставить земной шар вместо
комара!


Огромный город проплывал под Надей и одновременно двигался вместе с Землей
и Солнечной системой, принадлежащей всей Вселенной с ее созвездиями и
галактиками. Масса их определяется бесконечностью. Совершенно ясно, что
Надя не в силах двигать всю Вселенную. Отношение же ее собственной массы,
как и комара, к этой бесконечно большой Вселенной равно нулю!

Нуль! Что же это такое? Как вводить его в формулу, если он ничто? Впрочем,
так ли это? Никита Вязов в шутку называл модули своего звездолета нулями. А
эти нули должны были получать энергию "нулевого вакуума". Ведь кажд