Александр Казанцев.
    Пылающий остров


    МОСКВА "МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ 1983
    OCR: Андрей из Архангельска


    НАУЧНО- ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН

ПРЕДИСЛОВИЕ

     Инженер Александр  Петрович  Казанцев - писатель-фантаст старшего
поколения - выступил  в  советской  литературе  больше  четверти  века
назад.
     Роман "Пылающий  остров"  -  его  первое  большое   произведение.
Несколько поколений читателей знают и любят эту книгу.
     "Пылающий остров"  -  одно  из  произведений,  определивших  жанр
советской научной фантастики.
     Хочется сказать несколько слов о научной фантастике вообще. Часто
приходится встречать на страницах газет и журналов, иногда и в больших
художественных произведениях утверждения о том,  что  действительность
превзошла   всякую  фантазию,  жизнь  обогнала  самую  смелую  выдумку
писателей или реальность оказалась куда больше  мечты.  Надо  со  всей
определенностью  сказать,  что  такого  никогда  не  было.  Но если бы
случилось,  то означало бы, что наша судьба печальна, как печален удел
людей,   переставших  мечтать  и  выдумывать,  заглядывать  вперед,  в
будущее, иногда очень отдаленное.
     Если фантазия,  высказанная много времени назад,  устарела,  если
мечтатель ошибся в сроке исполнения своей мечты, то так и надо писать:
"в  этом,  конкретном  случае",  и  никогда  -  "в  общем".  Пока жива
человеческая мысль и стремление к лучшей жизни,  к  познанию  мира,  к
поискам прекрасного, действительность не обгонит фантазию даже в самом
далеком коммунистическом завтра.  Больше того, я убежден, что фантазия
станет  смелее,  куда больше будет мечтателей,  и соответственно этому
еще быстрее пойдет прогресс науки и искусства.
     Роман "Пылающий   остров"   -  хороший  пример  обгоняющей  время
фантазии.  В те  времена,  когда  ученые  казались  большинству  людей
безобидными чудаками, когда грозное могущество науки еще было скрыто в
ее глубинах,  Александр Казанцев предвидел ту  смертельную  опасность,
которую  может  принести  миру  убийственная  сила,  попавшая  в  руки
фашиствующих маньяков войны  и  империализма.  Сейчас,  когда  главная
опасность  -  в  ядерном  оружии и когда возможности науки практически
безграничны,  уничтожение земной атмосферы,  описанное в романе, может
стать  столь  же  реальным,  как  и  отравление  ее  радиоактивностью.
Социальную  опасность  капиталистической  науки,  служащей   средствам
истребления,  сумел  верно  определить  и  убедительно  показать автор
"Пылающего острова", почему эта книга жива и актуальна в наши дни.
                                                      И. Ефремов

     17 апреля 1962г.



                                    Все идеи  извечны  из  опыта,
                                    они  - отражения действительности,
                                    верные или искаженные.
                                            Ф. Энгельс Анти-Дюринг

 * КНИГА ПЕРВАЯ. ОБЕТ МОЛЧАНИЯ *



 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЧЕРНАЯ ШАМАНША *



                               - Бае, она уже не будет говорить.
                                 Помирать будет. Передать велела.
                                 Лететь на красную звезду будешь -
                                 обязательно с собой возьми Таимбу...



Глава 1. ВЗРЫВ



     30 июня  1908  года  в  7  часов  утра  в далекой сибирской тайге
произошло необыкновенное событие.
     Около тысячи  очевидцев  сообщили иркутской обсерватории,  что по
небу пронеслось сверкающее тело,  оставляя  за  собой  яркий  след.  В
районе Подкаменной Тунгуски над тайгой вспыхнул шар много ярче солнца.
Слепая девушка из  фактории  Ванавара  на  единственный  в  жизни  миг
увидела свет. Огненный столб взметнулся в безоблачное небо. Черный дым
поднялся по багровому стержню и расплылся в синеве грибовидной тучей.
     Раздался взрыв  ни с чем не сравнимой силы.  За четыреста верст в
окнах лопались стекла.  Повторяющиеся раскаты были  слышны  за  тысячу
верст.  Близ города Канска,  в восьмистах верстах от места катастрофы,
машинист паровоза остановил поезд:  ему показалось,  что в его составе
взорвался вагон.
     Огненный ураган пронесся  над  тайгой.  "Чумы,  олени  летали  по
воздуху...  Ветер  кончал  стойбища,  ворочал  лес..."  - рассказывали
тунгусы, как в те годы называли эвенков.
     На расстоянии  двухсот  пятидесяти  верст  от места взрыва ураган
срывал с домов крыши, а за пятьсот верст валил заборы.
     В далеких  городах  звенела  посуда  в  буфетах,  останавливались
стенные часы.
     Сейсмологические станции в Иркутске,  Ташкенте,  Тифлисе и в Иене
(Германия) отметили сотрясение  земной  коры  с  эпицентром  в  районе
Подкаменной  Тунгуски.  В  Лондоне барографы отметили воздушную волну.
Она обошла земной шар дважды.
     В течение  трех ночей не только в Западной Сибири,  но и в Европе
не было темноты.  Сохранилась фотография городской площади,  снятая  в
Наровчате, Пензенской губернии, местным учителем: он вышел с аппаратом
в  полночь  на  следующие  сутки  после  тунгусской   катастрофы,   не
подозревая о ней.  В Париже,  на Черном море и в Альпах стояли никогда
не виданные там белые ночи.
     Русский академик  Полканов,  тогда  еще  студент,  но уже умевший
наблюдать и точно  фиксировать  виденное,  находясь  в  те  ночи  близ
Костромы,  записал  в дневнике:  "Небо покрыто густым слоем туч,  льет
дождь,  и в то же время необыкновенно светло. Настолько светло, что на
открытом  месте  можно довольно свободно прочесть мелкий шрифт газеты.
Луны не должно быть,  а тучи освещены каким-то  желто-зеленым,  иногда
переходящим в розовый светом".
     На высоте восьмидесяти шести  километров  учеными  были  замечены
светящиеся серебристые облака.
     Многие ученые  решили,  что  в  тунгусскую  тайгу  упал  метеорит
небывалой величины...

x x x

     В памятное  утро  30  июня  1908  года таежники-ангарцы вчетвером
тянули бечеву.
     Они шли  по  крутым,  заросшим лесом холмам,  которые,  как ножом
срезанные,  обрывались  к  реке.  С  обоих  берегов  вплотную  к  воде
подступала тайга, вдали подернутая фиолетовой дымкой.
     Впереди шел ссыльный Баков,  человек лет пятидесяти, богатырского
сложения,  с  густой  рыжей  бородой.  Раскатистый  бас его,  когда он
окликал товарищей или громко хохотал, далеко был слышен по реке.
     Угрюмые таежники  любили  его  за  этот  смех,  уважали за силу и
ученость и жалели.  Знали,  что неладно у Бакова с сердцем - иной  раз
привалится спиной к лиственнице и глотает ртом воздух.
     В тайге не принято спрашивать: кто ты, откуда, за что сюда попал.
С виду Баков мало чем отличался от других таежников. Его подстриженные
в  кружок  волосы,  запущенная  борода,  ободранная  охотничья  парка,
изношенные  ичиги,  что  ссыхаются  на ноге,  принимая ее форму,  и не
натирают  потому  мозолей,  -  все  это  мало  помогло   бы,   скажем,
председателю   последнего  Международного  конгресса  физиков  мистеру
Холмстеду узнать здесь,  в далекой  тайге,  петербургского  профессора
Бакова.   Столичные  же  врачи  ужаснулись  бы,  услышав,  что  Михаил
Иванович, страдающий грудной жабой, выполняет работу бурлака.
     Внизу под обрывом, куда уходила бечева, виднелся шитик с высокими
бортами и острым носом.  Впереди  полнеба  закрывала  огромная  скала.
Из-за  нее  выплывали  плоты.  На  переднем  около  избушки плотовщика
сгрудились овцы.  Сам он,  таежный бородач в синей рубахе  без  пояса,
выбрался  на  свет  и смотрел на небо,  почесывая спину и потягиваясь.
Зевая, он необыкновенно широко раскрыл рот и перекрестил его.
     И вдруг - страшный удар. Что-то блеснуло, ослепляя...
     Ангарцы, тянувшие  бечеву,  как  шли,  наклонясь  вперед,  так  и
свалились  на  землю.  Лишь  один  Баков  успел ухватиться за дерево и
удержался на ногах.
     Плотовщик упал  на  колени.  Его  огромный  рот был открыт.  Овцы
шарахнулись к самой воде, жалобно заблеяли.
     И тут - второй удар, еще страшнее. Избушку сорвало с плота, и она
поплыла рядом с овцами. В воде мелькнула синяя рубаха...
     Воздух, густой,  тяжелый,  толчком обрушился на Бакова.  Его руки
сорвались, и он полетел с обрыва в воду.
     Выплыв на поверхность,  он увидел на реке водяной вал, похожий на
высокий берег. Захлебываясь, Баков ловил ртом воздух...
     Баков видел,  как  переломился  густой  плот,  как встали торчком
бревна.
     Вода обрушилась на Бакова.
     Не запутайся бывший петербургский профессор Баков  в  бечеве,  не
вытяни  его  ангарцы  из  воды  -  не произошло бы многих удивительных
событий...

     Костер ярко пылал.  У огня,  растянутая на кольях, сушилась парка
Бакова.  Ангарцы сидели молча.  Каждый из них один на один вышел бы на
медведя,  в шитике не устрашился бы переплыть пороги.  Кое у  кого  за
плечами  были и не такие дела;  не боялись они ни бога,  ни черта,  но
сейчас присмирели, когда повалило их наземь, - крестились.
     У костра  обсыхал и угрюмый плотовщик в синей рубахе,  потерявший
всех своих овец.
     Баков сидел,   прислонившись   спиной  к  лиственнице.  Сердечный
приступ прошел,  но левая рука ныла.  Однако Баков  уже  гремел  своим
завидным басом:
     - Божьим знамением попы пусть пугают,  а вам,  охотникам,  только
глазу да руке верить можно.  А камни,  что с неба падают,  и увидеть и
пощупать можно. Находят их немало.
     - Чтой-то  камушек  этот,  паря,  больно велик сегодня,  - сказал
седой благообразный ангарец.
     - Верно!  -  согласился  Баков.  - Нынче брякнулась о землю целая
скала,  не меньше той,  что на дороге у  нас  стояла.  Только  упавшая
скала, по вероятности, была железной.
     - Не слыхивал про такие скалы,  - сказал плотовщик.  - А вот  про
черта слыхал.
     - Падают железные скалы, - заверил Баков. - Редко, но падают. Раз
в тысячу лет.
     - А ты видел?
     - След, что такая упавшая скала оставила, видел.
     - Это где же, паря, ты его видел?
     - В  Америке.  На  съезд  один  ездил.  Есть  в  Северной Америке
каменистая пустыня Аризона. И место в ней есть - каньон Дьявола...
     - Я говорил - черт, - вставил плотовщик.
     - В ту пустыню тысячу лет назад упала с неба  железная  скала.  Я
купил у индейцев два ее маленьких осколка.  Смотрел и воронку, что там
осталась.  С доброе она озеро, шириной больше версты. А глубина до ста
сажен!
     - Ого! - отозвался молодой таежник.
     - Без  пороха  та  скала  взорвалась,  как  ударилась о землю,  -
продолжал Баков. - Летела она раз в пятьдесят быстрее, чем винтовочная
пуля. Вся сила, которую скала в полете имела, сразу в тепло перешла.
     - Известно,  - сказал плотовщик.  -  Пуля  в  железо  ударится  -
расплавится от тепла. Только, по-моему, это не скала была, а черт.
     - А ты у черта рога щупал? - лукаво спросил Баков.
     - Попадется, так и пощупаю, - ответил сибиряк.
     - Больше версты воронка!  - свистнул самый молодой из  таежников,
видимо только теперь представивший величину кратера. - А какая нынче в
тайге сделалась воронка? Страсть охота поглядеть.
     - Наверно, не меньше, чем в Аризоне.
     Плотовщик долго   молчал,   приглядываясь   к    Бакову,    потом
пододвинулся к нему.
     - Я вижу,  ты,  мил человек, из ученых, - почтительно начал он. -
Бечева,  видать, сердцу твоему не под силу. Пошто бы тебе нам грамотой
своей не пособить?  Давай подрядись ко мне.  Мы с тобой наперед плотов
на шитике сплавимся. Страховую премию за овец мне схлопочешь?
     Баков даже сел,  забыв про  сердце.  Плыть  вниз  по  Подкаменной
Тунгуске, мимо места катастрофы в тайге?..
     Профессор способен  был   юношески   увлекаться.   И   когда   он
"вспыхивал",  как говорили его былые сотрудники, то уж не знал удержу.
Сутками напролет сидел в лаборатории,  и его оттуда порой выводили под
руки.  А  если  не было вдохновения,  неделями мог валяться на диване,
ленясь подойти к столу.
     Поднявшись во  весь  рост,  он  оказался  почти  на  голову  выше
кряжистого плотовщика.
     - Схлопочу  тебе  премию,  хозяин!  - заверил Баков.  - Схлопочу,
ежели доставишь меня к месту,  где взрыв произошел,  ежели согласишься
вместе со мной кратер посмотреть.
     - Смотреть - смотри.  А я,  паря,  для опасности,  в шитике  тебя
обожду.
     Баков хохотал.  Хлопая таежников по спинам, торопил своего нового
спутника.
     Плотовщика звали Егором Косых. Он дивился на неуемного ссыльного.
Но и сам заразился его нетерпением.  Поручив своим помощникам собирать
разбитые плоты,  он принялся снаряжать шитик,  имевшийся на  одном  из
плотов. Через час Баков и Косых, простившись с ангарцами, поплыли вниз
по Подкаменной Тунгуске.
     Зашло солнце,  наступили  сумерки.  Небо  затянуло  тучами,  стал
накрапывать  дождь,  а   темноты   все   не   было,   и   путники   не
останавливались.
     - Что-то  долго  не  темнеет,  -  удивился  сибиряк,  никогда  не
видавший белых ночей.
     Остановились на привал, так и не дождавшись темноты.
     - Тут  уж,  Михаиле  Иванович,  твоя  скала ни при чем,  - сказал
Косых, смотря на освещенные без солнца тучи. - Говорю тебе - черт.
     Ночью пошел сильный дождь, но по-прежнему было светло. Пораженный
профессор  отметил,  что  желтовато-зеленые,   иногда   розовые   лучи
пробиваются через слой дождевых туч.
     На третьи  сутки  шитик  достиг  Ванавары.  Три  домика  фактории
ютились  на  высоком берегу.  Здесь путники встретили первых очевидцев
катастрофы - охотников-тунгусов.
     Баков сидел с тунгусами на берегу,  угощал их табаком,  рассуждал
об охоте,  о погоде и постепенно подводил разговор к интересующему его
предмету.
     Но старый  тунгус   Илья   Потапович   Лючеткан,   с   коричневым
морщинистым  лицом  и  такими  узенькими  глазами,  что  они  казались
щелками, неожиданно сам заговорил об этом:
     - Ой,  жаркий  ветер  был,  бае!  Потом наши люди ходили в тайгу.
Олени находили,  дохлый,  шерсть паленая...  Видали: вода вверх сильно
бьет.   Много   сажен...  Пришли,  рассказали.  Потом  очень  кричали,
корчились.  Все сгорели,  померли.  Пойди  посмотри,  бае.  Ожогов  не
найдешь, однако.
     Старый, иссохший,  в  высокой  шапке  и  в   парке   с   цветными
ленточками,  шаман  начал  камлание.  Он  бил  в  бубен и кричал,  что
ослепительный Огды,  бог огня и грома, сошел на землю и сжигает всех и
вся невидимым огнем.
     Глаза у шамана закатывались,  он страшно вращал белками и бился о
землю, пока на губах у него не выступила пена.
     Собравшиеся в кружок тунгусы курили трубки и кивали головами.
     - Говорю, черт, - сказал Косых и сплюнул.
     Верный условию,  он  готов  был  ждать  Бакова,   который   решил
отправиться в тайгу. Плотовщик, которому почему-то полюбился ссыльный,
пытался даже подрядить ему в провожатые тунгусов,  но никто из них  не
согласился.
     - Вот что,  паря, - сказал тогда Косых. - Один в тайге пропадешь.
Мне  теперь  черт  не  брат.  Пошто бы и не посмотреть на этого ихнего
Огды!  Пойдем для опасности вместе,  только слово дай,  что премию мне
схлопочешь.
     Баков рад был товарищу.
     Поговорив с тунгусами,  решили не идти в тайгу пешком,  а плыть в
шитике по таежным речкам.
     Место катастрофы  находилось  верстах  в шестидесяти от Ванавары.
Тунгусы помогли перетащить шитик волоком до бурной  речки.  Сплавляясь
по ней, можно было, как они говорили, добраться до страшного места.
     Тунгусы с жалостью смотрели на "отчаянных бае" и качали головами.
     Шитик помчался по бурной воде,  проскакивая меж подбеленных пеной
камней.
     Вскоре Баков  и Косых увидели небывалую картину.  Тайга,  где нет
опушек и прогалин,  где лиственницы растут одна подле  другой,  -  эта
тайга,  сколько хватал глаз, была повалена, деревья вырваны с корнями,
которые обращены были к центру катастрофы.
     Два дня  плыли  путники среди поваленной тайги.  Баков подсчитал,
что деревья вырваны на площади диаметром верст в сто двадцать,  а если
прибавить  и  вырванные  на возвышениях,  то площадь лесовала будет не
меньше всей Московской губернии.
     Косых дивился и угрюмо молчал. Один раз только сказал:
     - Видать, паря, здешний дьявол будет поболе американского.
     Баков и сам думал, что кратер в тайге, к которому они стремились,
может действительно оказаться больше аризонского.
     - Эх,  Егор  Егорыч!  - с размаху ударил он таежника по плечу.  -
Теперь бы  под  мое  начало  экспедицию  Императорской  Академии  наук
вызвать!   Какой   научной   сенсацией  была  бы  находка  гигантского
метеорита!
     - Известно, - соглашался Косых.
     - Я б тебя, отец, коллектором экспедиции назначил.
     - Пошто ж не так? Можно и коллектором. Премию за овец схлопочем -
и депешу в Петербург, в самую эту академию.
     - Как  бы  не  так!  -  вздохнул и сразу ссутулился Баков.  - Для
академического начальства  не  существует  больше  профессора  Бакова,
который  два  года назад должен был баллотироваться в академики.  Есть
политический ссыльный,  у которого дочь жандармы убили на Обуховском и
который... Э, да что там говорить! - И он махнул рукой.
     Косых умел ни о чем не спрашивать и стал свертывать цигарки и для
себя и для Михаила Иваныча.
     Больше об этом не говорили.  Баков  прекрасно  понимал,  что  ему
суждено  сейчас  тянуть  бечеву  или  наниматься  к плотовщикам,  а не
возглавлять научные экспедиции.
     И все-таки  он  оказался  первым  ученым,  добравшимся  до центра
тунгусской катастрофы.
     Баков и Косых, поднявшись на возвышенность, увидели внизу долину,
в сторону которой были повернуты все вывороченные корни.
     Сверху отчетливо  был  виден  фонтан  воды.  Но  он бил не со дна
кратера, который рассчитывал увидеть здесь Баков.
     Кратера не было!..
     Там, где  гигантский  метеорит,  летя  с  космической  скоростью,
должен был врезаться в землю, а его энергия движения перейти в тепло и
вызвать взрыв,  - в этом месте никакой воронки  не  оказалось.  Вместо
ожидаемого исполинского кратера Баков и Косых увидели лес,  стоящий на
корню...
     Это был  странный,  мертвый  лес  с деревьями без вершин,  коры и
сучьев.  Их словно срезало,  как заметил  сразу  Баков,  вертикальной,
рухнувшей   сверху   волной.   Деревья  уцелели  лишь  там,  где  были
перпендикулярны  ее  фронту.  Всюду,  где  удар  пришелся  под  углом,
лиственницы были повалены веером на гигантской площади.
     - Айда, паря, вниз, - предложил Косых. - Что-то чудно мне это...
     - Стой,  дурная голова! - рявкнул Баков. - И шагу не смей делать!
Сдается мне,  что бог Огды имеет отношение не только к шаманам, но и к
физикам...
     Сибиряк удивленно посмотрел на своего товарища,  который,  как он
уже успел убедиться, трусостью не отличался.
     - И придется нам с тобой,  Егор  Егорович,  все-таки  написать  в
Академию наук! - закричал на всю долину возбужденный Баков.
     Он стоял подбоченясь и смотрел вниз на диковинный мертвый лес,  в
котором смертельно были поражены богом Огды тунгусы.

x x x

     Баков написал   в   Императорскую   Академию  наук  о  тунгусском
феномене, настаивая на присылке в тайгу экспедиции, в которой он готов
был принять участие хотя бы в качестве проводника или рабочего.
     Профессор долго ждал ответа, но так и не получил его.
     Он загрустил.  Целыми  днями  валялся  на  лавке в избе Егорыча в
одной из енисейских деревень.
     Плотовщик Косых  так  и не добился страховой премии за овец.  Ему
пришлось продать избу, в которой лежал Баков, неудачливый его ходатай.
     Косых не рассердился на Бакова.  Такой же одинокий, как и он, без
угла и пристанища,  Косых привязался к Бакову и стал  уговаривать  его
отправиться на промысел в тайгу, где была у него заимка.
     - Может быть, паря, снова в те места заглянем, - подмигнул он.
     Только они двое и думали о тунгусском феномене.  В царской России
никто не заинтересовался им.  Царскому  правительству  в  темные  годы
реакции было не до того.


Глав