е грезили ни каганы Востока, ни императоры Запада. Власть
бога-громовержца. И  захоти  он использовать  эту власть во зло, разобщенное
человечество  не  скоро  сообразило  бы,  как  сопротивляться.  Это  вам  не
консилиум психиатров, разбирающих какое-нибудь  преступление, и не суд чести
корпорации. Всемирный Совет Этики; и  он, Осадчий, Первый Координатор! Почти
что первый консул...
     ...Что за чепуха! Надо как можно  быстрее  помочь мальчикам и девочкам,
идущим по границе света и  тьмы  и не знающим, куда  свернуть. Помочь  --  и
скромно исчезнуть, снова стать рядовым землянином. Еще говорят ветхие книги,
что в рудничных выработках созревает какой-то особенный виноград...
     С оглушительным треском разодралась  небесная  ткань, полыхнуло  сквозь
разрыв  лиловое  пламя, а  за ним  стеной пошел  по излучине Дуная  сплошной
ливень.
     Переключив видеокуб на прием, Петр объявил селекторное совещание.

     8. Сближение с Ханкой произошло неожиданно и быстро, как во сне.
     Сай  Мои вместе с  другими воспитанниками благополучно  завершил проект
звездолета. Состоялась  проверка  на  имитационных  моделях, удовлетворившая
самых   строгих   экспертов,   старейшин   цеха   кораблестроителей.  Машина
вероятностей проиграла почти миллион нештатных ситуаций, был найден выход из
каждой.  И  вот -- сползлись  в приднепровскую степь мощные усагры,  над  их
формирующими  антеннами встали  струистые  столбы, распугивая птиц  и  диких
коней. Сначала  туманные и колеблющиеся,  затем все более плотные, сложились
формы гиганта, похожего на рыцарский замок. Из приплюснутого  купола силовых
установок вырастали  три башни в  тусклой зеленоватой броне. Амазонки  могли
быть  спокойны  за все  узлы  своей "Орлеанской  девы",  в том  числе  и  за
гравизащиту при досветовых скоростях.
     Сай  участвовал  в  сдаче изделия заказчицам.  Предводительница  общины
Кларинда Фергюсоп,  рыжая горбоносая особа с королевскими  манерами, немного
пугавшая Сая,  обняла  гуру Меака и повесила  ему на шею венок из  роз. Гуру
сказал короткую речь, пересыпанную перлами индо-тибетской мудрости; Кларинда
ответила   энергичной    благодарственной    тирадой.   Над   мошками-людьми
проблескивал, словно  портал готического собора, транспортный  шлюз корабля.
Ханка  стояла  в  строю  амазонок,  опустив  ресницы,  в  простеньком  своем
комбинезоне.  Сай  мог бы  поклясться, что она то  и дело поглядывает  в его
сторону.
     Он  не ошибся.  После окончания церемонии женщины  весело  смешались  с
воспитанниками ашрама,  повели их  показывать  местность,  близкое  скифское
городище. Ханка  подошла к нему  в сопровождении  долговязого,  похожего  на
фламинго  Мельхиора Демла. Сердце  у  Сая дало перебой: он сразу понял,  что
девушка уже давно встречается с его старшим соучеником, грихастхой. Впрочем,
что же тут удивительного, к этому шло с самого начала...
     Сай  Мои достаточно владел собой, чтобы не портить настроение  друзьям,
но  все-таки помрачнел и сделался молчалив. Впрочем, быстрые боковые взгляды
Ханки настраивали на иной, тревожно-выжидательный лад, отогревали совсем уже
замерзшую  надежду.  Сай разрывался  на части... и  покорно шел за девушкой,
которая вела обоих поклонников куда-то в гору.
     Кокетливо  улыбаясь на обе стороны  и  щебеча о  необязательных  вещах,
Ханка  заставила Мельхиора  и  Сая  подняться по  выгоревшей  за  лето траве
откоса. Дальше  было  поле,  а  в нем  стояла непроходимая  чащоба лопухов и
высоченной конопли, чертополоха, сиренево-седой материнки...
     Ханка привела их туда, где росла на краю склона корявая  груша-дичка, и
усадила  под  дерево.  Отсюда  не  были видны  башни  звездолета.  Тишина их
окружили особая, отстоявшаяся, целительная, будто заварка из душистых трав.
     Сначала  Ханка оживленно  рассказывала,  какой  здесь  жил удивительный
народ, впервые  вспахавший этот обширный  плоский холм  и  другие холмы, что
лежат вокруг. Сай  Мои вежливо молчал, поскольку  знал о скифах куда больше,
чем  эта  девочка: ведь они с гуру беседовали и  о незапамятно-древних путях
между  Днепром  и  Индом,  и  о  высокой философии,  запечатленной в  тайных
письменах по золоту, которые до недавних пор принимали за чеканные узоры.
     -- Наверное, от них, любивших степь и свободу, наша  страсть к далекому
космосу...-- сказала Ханка, и глаза  ее стали неподвижно-отрешенными, словно
воочию,  не  через  Восстановитель Событий, увидела она бородатых всадников,
одетых  в  меха  и  железо,  на  приземистых  конях, покрытых  чепраками  из
человеческих кож.
     Вдруг девушка повернулась к затаившим дыхание ребятам и  сказала, точно
отдавая приказание:
     --  Мельхиор,  наши  встречи с тобой  были  ошибкой.  Я  проверила свои
чувства. У нас должен был  быть ребенок, теперь его не будет...-- Демл сразу
посерел, осунулся, дрожащей рукой утер лоб.--  Извини, но я хочу остаться  с
Саем.
     Мельхиор, пошатываясь, встал... оскалил  стиснутые зубы, сжал кулаки...
но взяла  верх  выучка  ашрама,  и он,  приложив  пальцы  к груди  и  слегка
поклонившись, пошел обратно вдоль откоса. Сай чувствовал, как  горят его уши
и шея.
     -- Что ты?-- спросила Ханка.  В ее голосе еще вибрировали металлические
ноты.-- Ты не рад?..
     Сай, нахохлившись, продолжал  смотреть  себе  под ноги.  Тогда  девушка
расстегнула рукав  комбинезона  и  одним  движением  задрала  его до  плеча,
обнажив тонкую загорелую руку.
     -- Видишь? Это из-за тебя. Специально не заживила полностью...
     Выше запястья багровел недавний рубец.
     Сай Мои  даже не  предполагал, что  такое возможно в современном  мире.
Неужели столь живучи в нас и рабовладелец, и раб? А ведь и то сказать: всего
десять поколений минуло с тех пор, как предки наши гнули спину на заводчика,
на помещика  или,  хуже  того,  пол  дулами  пулеметов строили  какой-нибудь
автобан или канал в пустыне...
     Кларинда ввела в общине жесткую дисциплину, и большинство женщин охотно
подчинялось ей. В  беспрекословном  повиновении всегда есть нечто заманчивое
--  добровольный  идиотизм,  блаженство  ни  за  что  не  отвечать...  Слово
руководительницы  было  для амазонок  законом,  а  на  случай  неповиновения
имелась  при  Кларинде  целая  свита помощниц,  вихрем скакавших на  могучих
конях,-- великолепная  игра, ожившая сказка о  скифских всадницах...  Те  же
"приближенные" амазонки выполняли и роль  соглядатаев. Кларинда сразу узнала
и о встречах Ханки с Мельхиором, и о том, что настоящий избранник девушки --
Сай  Мои. Призвав к себе Хапку, глава общины  распорядилась как можно скорее
навлечь Сая, сблизиться с ним и уговорить остаться у амазонок. Нужны мужчины
с собой на корабль, для создания нового человечества в прекрасном мире возле
другой звезды... Ханка,  не  привыкшая  лгать  или  утаивать, отказалась без
размышлений, наотрез. Уж  лучше  она  оставит общину и  будет  ждать  Сая из
ашрама.
     Тут,  повествуя  о случившемся,  возлюбленная  Сая замялась:  йоговским
чутьем постиг он, что Ханка не договаривает нечто  крайне важное. Что-то еще
произошло между  ней  и Клариндой, тяжко  гнетущее теперь  душу Ханки...  Из
деликатности, особенно  сильной  у влюбленных на  первой  поре  чувства, Сай
ничего  не  спросил.  Она  же,  признательно вздохнув, поторопилась окончить
рассказ.
     Поединок двух женщин  кончился бешенством Кларинды.  Верховная амазонка
закатила ослушнице пощечину, та  ответила, и вышло неловко: рука-то крепкая,
с детства Ханка на коне...  Кларинда упала, рассекла себе весок, вскрикнула;
ворвавшаяся телохранительница  наотмашь  хлестнула  Ханку кожаной  плетью...
Конечно, Кларинда  сделала выговор непрошеной защитнице, обе  они извинились
перед девушкой, регенератор моментально заживил раны.
     По поводу  происшедшего Ханка могла созвать референдум, и не исключено,
что   общину  распустили  бы,  а   Кларинду  с  "придворными"  направили  на
восстановление морали. Но  девушка была многим  обязана  амазонкам, в общине
жила ее мать,  даже после этой истории  оставшаяся верной  предводительнице.
Поэтому Ханка решила просто уйти. Никого  ни  в  чем не  виня, ни у кого  не
спрашивая  разрешения. Сай оканчивает  ступень брахмачарии, скоро он получит
права жить общественной и семейной жизнью -- права грихастхи...  Если Сай не
против, они поселятся вместе.
     -- Тогда у меня есть к тебе предложение,-- сказала Ханка, отодвинувшись
и  поправив  волосы после того, как Сай наглядно,  и убедительно показал ей,
насколько он не  против.-- Ты всегда  собираешься заниматься  грави-защитой,
или это была только выпускная работа в учебном городе?..
     -- Да как тебе сказать... ("В такую минуту она говорит о гравизащите!")
Боюсь, что  мое призвание  еще не определилось. Иногда мне кажется, что люди
интересуют меня намного больше, чем...
     -- Вот и хорошо! Значит, у нас это получится!
     -- Что получится?
     -- Профессиональная семья.
     Сай Мои по только не высказал возражений, но, более  того, снова  пылко
расцеловал  подругу. Предложение  было вдохновляющим  и, чего  греха  таить,
лестным для  семнадцатилетнего  юноши.  Профсемья --  разновидность  обычной
парной, с  той только  разницей, что отец и мать не  занимаются ничем, кроме
воспитания  детей, но  уж  в этом  достигают величайшего мастерства. Детей в
таких семьях бывает до десяти и больше. Иногда (правда, очень редко) один из
партнеров  уходит: тогда детей  продолжает  опекать оставшийся, профотец или
профмать...
     Напустив на себя  солидность,  которая, как ему казалось, приличествует
будущему многочадному родителю, Сай Мои сказал:
     -- Что ж, неплохо! Я думаю, ты можешь оставить ребенка от Мельхиора.  А
ему говорить об этом вовсе не обязательно...
     Когда Сай стал грихастхой и получил от гуру разрешение жить вне ашрама,
они заказали себе дом в Северной Карелии, в красивой и малолюдной местности.
Дом  напоминал  розовую  шипастую раковину,  выброшенную штормом  далеко  на
берег, прямо в сосновый лес. Жилище было великовато для двоих, но так хотела
Ханка:  ведь они собирались обзавестись множеством детей. Ханка  выбрала для
поселения прохладную северную широту. Пусть дети растут закаленными.
     Рядом проходила ничем не  обозначенная граница владений рода Осмо. Род,
насчитывавший  более  тысячи  лет,  был  одной  из наиболее дружных и тесных
человеческих  групп   на  Земле.  Никакая  "сверхиндивидуализация",  никакие
распады  его  не  коснулись.  Как только это стало  возможным,  члены  рода,
съехавшись со всего света,  поселились  на старых корнях, там, где, согласно
легенде,  построил шалаш во время охоты их богоподобный  предок.  Осмо могли
работать  в  разных концах  Солнечной  Системы,  по  дома  их  стояли здесь,
рубленные из вековых  сосен.  На  праздники  Осмо надевали  льняные рубахи и
суконные  кафтаны,  подпоясывались  расшитыми  бисером  поясами,  вплетали в
волосы  цветные  ленты...  Они  даже устроили  для Ханки и Сая  нечто  вроде
свадьбы по старинному обряду.  Невысокого "жениха" вконец засмущали песнями,
превозносящими богатырский рост молодого:
     Всех на голову длиннее,
     На длину ушей он выше.
     Перекладины подняли,
     Чтобы шапкой не цеплялся...
     Зато Ханка мигом усвоила  правила обряда и вовсю ревела с новоявленными
подружками, оплакивая "девичью жизнь".
     Послушный  зову  "колдуна"--  зоопсихолога,  выбежал  из чащи  медведь,
толстобокий и мохнатый, будто бескрылый шмель: с  ним плясали, взяв за лапы,
а потом угощали зверя с берестяных блюд пирогами и ягодами... Ханка  была на
последних неделях  беременности, хотя и вдвое сокращенной генетиками, но все
же требовавшей некоторых  предосторожностей. С  медведем  она  не  плясала и
старалась не объедаться.
     Наливался  холодной  зеленью  рассвет  в стороне  Соловецких  островов,
будоражила  кровь  полная луна.  Сородичи разбрелись  по  постелям; медведь,
перебравший  хмельного  ,  колодой  лежал  под  столом  на дворе,  и  только
неугомонные подростки  еще гонялись друг за другом вокруг  дымного кострища,
да в  орешнике слышался смех спрятавшихся парочек.  Отказавшись от  ночлега,
Сай бережно вел Ханку через лес. На  их пути не раз вставали бесшумные сизые
тени,  но,  сверкнув  глазами,  отступали.  Звери  в  этом  краю  дружили  с
человеком.
     Уже неподалеку  от  их раковины, светоносно-розовой,  странным  образом
сочетавшейся  с  медными  соснами  и  мшистыми  валунами,  Сай  увидел,  что
сердечная подруга  более подавлена,  чем  устала.  И подавленность,  как  ни
удивительно,  нарастала  по  мере  приближения к  родному  дому. Ханка  едва
переставляла ноги, стараясь не глядеть на Сая...
     Навстречу им,  как  бы невзначай держа руки на  прикладах подвешенных у
седла парализаторов,  прогулочным  шагом выезжали из-за молодого ельника три
одинаково одетые всадницы.

     9. На вторую неделю я взвыл от бездействия.
     В нейтринике и  абсолют-двигателях я смыслил мало, но руки у  меня были
умелые, а кроме того,  я  сразу понял, чего не хватает их "Орлеанской деве".
Корабельный  зал  для  собраний,  высокий,  на стрельчатых  опорах,  казался
незавершенным без органа. Я  представил  себе,  как играю  Баха  или Генделя
где-нибудь над провалом межзвездья, в сиянии галактического рукава: ей-богу,
сами  того  не  зная, для  такого  концерта  и писали великие маэстро... Мне
казалось, что амазонки,  среди которых немало было  чутких к  музыке, просто
расцелуют меня за такую идею. Однако Гита только плечами пожала: "Орган, так
орган",--   а  Кларинда,   рассеянно  похвалив,  сказала,   что  орган   они
действительно соорудят, но собственными силами, поскольку девушки должны все
уметь.
     Итак, оставалось  мне ходить в лес  за опятами, объезжать коней,  сытно
есть и спать с Бригитой:  от  всего остального я  был избавлен. Но  скоро  я
понял, что таков не только мой удел.
     С каждым днем в общине оставалось все больше мужчин. Амазонки приводили
их с  собой, как сердечных  друзей  или наставляемых. Мы, конечно, сразу  же
знакомились, выяснили,  кто чем  дышит. Скоро я  сблизился с Уго Кастеллани.
Этот обаятельный смешливый брюнетик, на вид совсем мальчишка,  "подобранный"
главной  тело-хранительницей  Кларинды,  Аннемари, вызывал  во  мне  чувства
старшего брата. Ему, так же как и мне, практически некуда  было девать  свое
время.  Бродя  по лугам и речным  долинам, спорили мы на  разные отвлеченные
темы;  соревновались  в  кулинарных  тонкостях,  скакали  наперегонки,  жгли
костры, разыгрывали спектакли с  видеофантомами -- в общем, проводили время,
как десятилетние ребята на каникулах.
     Уго  подкатило  под  горло  еще быстрее, чем  мне.  Он  и вообще-то был
непоседа: почти не появлялся в региональном учебном городе, и выпуск его уже
вторично  откладывали, зато успел  обшарить все  Круги  Обитания и  чуть  не
погибнуть  в марсианской  пустыне.  Аннемари  приручила его  тайнами  зрелой
женственности,  однако  ненадолго:  скоро Уго начал тосковать о свободе.  Не
будучи дурой, наставница отпустила его  помотаться по свету. Вернувшись, Уго
заблажил снова, но уже по другой причине.
     -- Ты не  думай, что мне правится  только  шляться! -- заявил он мне за
нашей  очередной трапезой у  костра, в  один из  последних ясных октябрьских
вечеров,  над  гуашево-синей водой  устья  Десны.--  У  меня  как  раз очень
основательное,  неподвижное  призвание.  Я   архитектор   жилых  комплексов.
Удивлен? То-то и оно, что  даже в учгороде об этом не знают, до недавних пор
сам не был уверен, а компьютер внушал совсем иное...
     Оказывается, злосчастный Уго, прознав,  что амазонки намерены  основать
первую звездную колонию, загорелся идеей спроектировать для  них  пионерский
поселок. Раздобыл карты той,  достаточно хорошо исследованной планеты, нашел
чудесное место в субтропиках, в  дельте большой реки вроде  Нила, и принялся
увлеченно  рисовать,  чертить,  лепить  с  помощью  фантоматора...  Хотелось
создать нечто действительно неземное, с печатью нового мира, но вместе с тем
напоминающее о родных краях. Получилось  не то гнездо ячеистых грибов, не то
селение  подводных   пауков-серебрянок,  запускающих  пузыри   воздуха   под
паутинную  сеть,--  в  общем,  облагороженный  вариант кроманьонских свайных
построек.  Сотворив  сие, Уго пригласил  Кларинду  со  свитой,  уверенный не
только  в успехе, но  и  в общем восхищении. И что  же? Не  пытаясь смягчить
резкость отказа,  рыжая предводительница заявила, что они пока не  нуждаются
ни в каких проектах; что, дескать, вовсе не так уж подробно изучена планета,
может преподнести сюрпризы, и потому надо там  сначала осмотреться, а потом,
погодя,  думать об архитектуре... И остался Уго при своих фантомных макетах,
точно побитый,  а через пару дней случайно узнал: у Кларинды было обсуждение
проектов колонии, представленных архитекторами-женщинами...
     Тогда он и высказал, нарезая луковицы  для кострового шашлыка, то,  что
мучило меня неимоверно, о чем я молчал лишь из любви к Бригите.
     -- Откармливают нас на племя, а больше ничем не  хотят быть обязаны. Мы
-- бугаи в стойле!
     ...В одну из начальных, счастливейших наших ночей, устав обучать такого
облома, как я, любовной гимнастике и отдыхая на ворсистом ковре (постели нам
было  мало),  Бригита  поведала  мне один из  важнейших  догматов,  на  коих
зиждется сообщество амазонок.
     Историю, которой нас учили с  помощью  книг и Восстановителя Событий --
объемного  телевизора времени,-- они понимали весьма своеобразно. По меньшей
мере, сто тысячелетий длился на Земле матриархат  -- эпоха, когда в племенах
судили  и властвовали женщины. Материальное  производство развивалось  тогда
медленно, прогресс  техники  почти стоял  на  месте,-- разве что  от  грубых
каменных сколов --  нуклеусов,  заменявших все орудия труда, перешли к более
изящным  инструментам.  Однако  за   это  невообразимо  долгое   время  были
сформированы  главные нравственные  качества  человека:  любовь к  ближнему,
милосердие,  чувство  справедливости.  Затем, когда народы умножились, когда
понадобилось торговать, путешествовать, защищать свои владения, роль вожаков
постепенно  прибрали  к  рукам  мужчины.  Мир  вещей  стал  преображаться  с
утысячеренной скоростью:  поднимались и падали  волны цивилизаций, все более
развитых, изощренных и грозных. В бесконечных войнах, в тисках общественного
неравенства люди (Бригита сказала "мужчины") ожесточились друг против друга.
Насколько высоко вознеслось  техническое могущество человека,  настолько  же
упала  его  добродетель...  Но   вот  после  очистительной  кровавой  рвоты,
продолжавшейся  двести лет  и чуть  не  погубившей род  человеческий,  Земля
сделалась,  наконец,  единой и  мирной, как  никогда. А еще  через несколько
поколений окончилась индустриальная эра, породив сплошь компьютеризованные и
автоматизированные Круги  Обитания... Тем самым мужчины, ущербные  морально,
но  при  этом великолепные инженеры, выполнили свою историческую миссию, Мир
обеспечен вещами. Теперь  бразды правления должны  снова принять женщины  --
чтобы в  мире,  уже  не  знающем  розни,  зависти и злобы,  на  веки  вечные
воцарилась Любовь.
     Тогда  я поднял Бригиту  на  смех:  уж  слишком  нелепым  показался мне
принцип морального "неравенства полов". Дразнил ее:
     -- Кто же вам их отдаст, бразды-то?
     -- Ты и отдашь,-- без привкуса шутки ответила она.-- Ведь ты же рыцарь,
правда? Это должно стать последним  рыцарским поступком всех мужчин: вернуть
судьбу Земли своим прекрасным дамам!..
     И сейчас  эти озорные, вполне дружелюбные  реплики,  которые мы тут,  в
общине,    частенько   слышим:    "Наработались,    мужички,    со    времен
плейстоцена[19],--  отдыхайте!"--  "Мы вас  будем беречь, вы наше
самое большое сокровище!"-- "Не беспокойся, горе мое, без тебя  справимся; и
вообще,  отвыкай  суетиться!"  Буквально  сковали  руки,  и  кому  же?  Мне,
св