уках дождя или шуме прибоя.
     В конце концов я отчетливо услышал в шелесте песчинок чьи-то шаги. Они становились все громче, все назойливее. А с миром вокруг меня в это время творилось что-то совершенно непонятное. Растение передо мной быстро стало увеличиваться в размерах, заполнив чуть ли не весь горизонт. Ларинов вообще исчез из моего поля зрения, сжавшегося до размеров футбольного мяча. Затем мир стал расширяться, следуя какой-то неведомой для меня программе. Я почувствовал острый приступ тошноты, так и не завершившийся. Не знаю уж, к счастью или нет, но сок энергана оставался внутри меня, постепенно растворяясь, растекался по жилам, изменяя энергетику всего моего организма. Его действие сильно отличалось от того предыдущего раза, когда по предложению Джины я выпил сок молодого растения. Действие этого сока было намного резче, а все ощущения усилились во много раз. На мое состояние могло повлиять как качество "старого" сока, так и то обстоятельство, что я принял его во второй раз.
     Когда через какой-то отрезок времени я вновь обрел способность воспринимать окружающее, я понял, что шаги, послышавшиеся мне в недавнем искаженном до неузнаваемости мире, не были результатом галлюцинации.
     Окружив нас плотным кольцом, в двух шагах стояли охранники, и по их искаженным от ярости лицам я понял, что надеяться не на что. Тех, кто попробует выпить сок энергана без разрешения хозяйки планеты, ожидала неминуемая расплата. О том, что их сбрасывали со скалы "Прощаний", в назидание остальным рабам, я слышал не только от Ларинова. Эта была обычная тема разговоров заключенных.
     Каждый сбежавший узник, даже если ему удалось миновать ядовитых саламандр в окружавшей его безводной пустыне, рано или поздно вынужден был попробовать сок растений, чтобы хоть немного утолить жажду. После чего его очень быстро ловили и вели на скалу "Прощаний".
     Скала, высотой в двести метров, стояла на открытой площадке, напротив пещеры, где жили рабы. А под ней, на том месте, куда падало тело жертвы, возвышалась на полметра над слоем песка плоская гранитная плита. Нечто вроде жертвенника, с которого потом легко можно было убрать изувеченные останки. Впрочем, обычно с этим никто не спешил, да и желающих попасть на скалу было не так уж много.
     Отчаяние заставляет сознание цепляться за малейшую возможность спасения - но ее не было, нас окружили плотным кольцом и тут же накинули на обоих приготовленные заранее сети. Но как могли охранники найти нас в полной темноте?!
     И лишь в эту последнюю секунду я понял, какую страшную ошибку совершил. Радиосигнал! Растение передало сигнал своим сородичам о том, что на него совершено покушение, и сообщение это каким-то образом дошло до стражей... Вот почему они не спешили устраивать погоню за сбежавшим узником...
     У меня еще оставалась слабая надежда, что к моменту казни, в которой всегда принимала участие сама хозяйка, новая порция энергана подействует на меня настолько, что я смогу противостоять своим палачам, но я тут же отбросил эту призрачную надежду. Люди Джины наверняка будут готовы и к этому...
     Суд был недолгим. У Джины нашлось для меня лишь несколько коротких, однозначных фраз.
     - Я возлагала на тебя большие надежды, но ты меня предал. Так следуй же своей судьбе.
     Она сидела на своем высоком кресле, поставленном ради такого торжественного случая, как наша с Лариновым казнь, на вершине скалы "Прощаний". Небо в этот день пылало ярче обычного, я не знал, виновата в этом сама Джина или капризы местной природы. Как бы там ни было, стоявшие у входа в пещеру рабы могли видеть казнь во всех мельчайших подробностях.
     - В любом из известных мне миров приговоренному к смерти предоставляют последнее слово! Я хочу им воспользоваться.
     - Говори, - милостиво разрешила Джина. - Это не имеет никакого значения. Кроме меня, тебя никто не услышит.
     - Я обращаюсь именно к тебе. Человек, которого поймали вместе со мной, виновен только в том, что совершил побег, он не пробовал запретного сока!
     - За побег тоже полагается смерть.
     - Но не на скале "Прощаний"!
     - Какая разница? Смерть - везде одинакова. Сейчас ты в этом убедишься.
     Первым сбросили со скалы Ларинова. Он летел долго и страшно кричал, пока его крик не оборвал мокрый удар. С таким звуком на доску шлепается кусок сырого мяса.
     Я подумал, что нет ничего более изощренного и жестокого, чем предоставить осужденному возможность понаблюдать со стороны за тем, что ожидало его самого через несколько мгновений. Скорее всего именно для этого им и понадобилось тащить Ларинова на скалу "Прощаний".
     Возможно, окончательно меня взбесила эта их изощренность, во всяком случае я решил не играть роль барана, которого ведут на заклание. Мои руки были притянуты сыромятными веревками к рукам двух стражей, внешне выглядевших довольно устрашающе - сплошная гора мускулов, но это меня не остановило.
     Я притянул их к себе и, мгновенно перенеся обе руки на их плечи, изо всех сил ударил стражников корпусами друг о друга. Я надеялся, что удар придется по головам, но этого не получилось. Они успели отклониться. Но сила удара была такова, что оба стражника повисли у меня на руках. К сожалению, мне не хватило времени распутать веревки. Стражей было слишком много. Навалившись всем скопом, они постепенно подтащили меня к краю скалы. Я дал себе слово, что ни за что не закричу и попытаюсь утянуть вслед за собой хотя бы одного из них. Но тут вмешалась Джина.
     - Отпустите его! - приказала она голосом, которого невозможно было ослушаться, и стражи охотно выполнили эту команду. Джина поднялась во весь свой рост и теперь стояла напротив меня, сверкая огненными глазами.
     - Умри же, ничтожный червяк! - громко воскликнула она, направляя руку в мою сторону. Сверкающая молния сорвалась с ее пальцев и ударила меня в грудь. Электрошока я не почувствовал, но самого удара этой странной молнии оказалось достаточно, чтобы я потерял равновесие и сделал еще один, последний шаг по направлению к краю пропасти. Затем, не издав ни звука, я сорвался вниз.
     Я падал долго, стиснув зубы, и молчал. Я видел кровавое красное пятно прямо под собой и расплющенное тело своего товарища. Я не хотел умирать, и в безумном, предсмертном ужасе представил, что не разобьюсь, что пролечу сквозь это красное пятно, сквозь гранитную плиту, и буду падать вниз бесконечно долго. Я представил это всей, возросшей после приема энергана, силой воли, всем своим существом, не желавшим превращаться в кровавую кашу.
     Я вспомнил о том, что где-то там, глубоко в граните, притаились звезды, и пожелал увидеть их в свой последний миг. Желание было настолько сильным, что удара я не ощутил. А само падение продолжалось неестественно долго. Я не понимал, что это, проблеск угасавшего сознания или что-то иное? Меня окружала глубокая чернильная тьма, та самая космическая тьма, которой я никогда не видел на Багровой планете и которую так желал увидеть последний раз, перед смертью.
     Вам когда-нибудь приходилось падать ночью сквозь облака, подсвеченные прожекторами? Мне приходилось... И вот теперь эта незабываемая картина и ощущение того, что мое тело пронизывают нематериальные воздушные слои, повторились.
     Слои раздвигались. По мере того, как я проносился сквозь них, позади оставались огненные узоры, похожие на рисунки созвездий, они проходили сквозь меня, или это я летел сквозь них - не знаю. Мое сознание окончательно отказалось отличать реальность от картин, рожденных внутри него самого.
     Удар, в конце концов, последовал - но это был совсем не тот удар, которого я ожидал.

ЧАСТЬ II

Глава 12

     Я лежал, распластавшись, совершенно неподвижно. Я должен был уже умереть, и двигаться мне не полагалось. Боковым зрением я видел плиты каменного пола, на котором лежал, совершенно не похожие на камень под скалой "Прощаний". Я ударился об этот пол и даже не потерял сознания. Смерть предполагает полную неподвижность, так, во всяком случае, я считал до сих пор, но вокруг меня что-то определенно двигалось, и, в конце концов, я рискнул приподнять голову и осмотреться.
     Я действительно лежал на каменном полу, в своей изорванной рабочей робе, на которой не было ни единого пятнышка крови. Прямо напротив меня возвышался портал огромного камина, в котором ярко пылали дрова. А чуть в стороне, уперев руки в боки, стоял довольно потешный старик в голубом халате, расшитом звездами. Его седая борода спускалась ниже пояса и казалась такой густой, что за ней невозможно было рассмотреть лица, - разве что глаза ярко сверкали из глубин этой волосатой пещеры.
     - Это что еще за явление? - спросил он голосом, слишком бодрым для владельца такой бороды.
     Лишь теперь наступила реакция, и смертельный ужас, летевший вслед за мной сквозь миры, настиг меня наконец. Сердце забилось, как пойманный кролик, и обильный холодный пот прошиб меня насквозь.
     - Где я? - проблеял я, едва слышно. - Я умер?
     - Мертвые обычно не разговаривают. Да и выглядишь ты для мертвеца слишком бодро. А вот откуда ты взялся, - это действительно вопрос, который мне еще предстоит изучить. Мне удавалось вызывать гомункулусов, иногда появлялись домовые и даже тролли. Но чтобы человек объявился вот так, из ниоткуда - такого не было. В верховном совете мне никто не поверит. Понятия не имею, что мне с тобой делать? - Он разговаривал, словно сам с собой, продолжая, однако, пристально меня изучать своими цепкими, замечавшими любую мелочь глазами.
     - Ткань на твоей одежде слишком тонкая, человеческие руки не способны выделывать такие нити, возможно, ее ткали джины... А сапоги? Я не встречал животного с такой кожей.
     Мне надоел его монолог и, резко приподнявшись, я сел. Голова закружилась, но через минуту мне удалось собраться и вставить наконец в его монолог свой собственный вопрос.
     - Кто вы такой, черт возьми, и где я нахожусь?
     - Черта здесь упоминать не стоит. Ему слишком хорошо знаком мой дом, а место, куда вы попали, светлый город Шаранкар, столица человеческого поселения на планете Лима. Именно так мы ее называем.
     Придерживаясь за полку камина, я поднялся на ноги, все еще чувствуя сильную слабость и головокружение. То, что я не погиб, а попал в какой-то иной, но вполне реальный мир, уже не вызывало у меня сомнений.
     Комната, в которой я очутился, выглядела достаточно странно. Почти половину пространства занимал огромный деревянный стол, заставленный ретортами, склянками с какими-то жидкостями и порошками, по стенам висели чучела незнакомых мне животных, но совсем не они вызвали мой живейший интерес.
     В дальнем углу стоял небольшой столик, и там, на блюде, лежал сочный, недавно снятый с вертела окорок, источавший восхитительный аромат. Я ощутил такой сильный приступ голода, что едва сдержался, чтобы не броситься к этому столику и не впиться зубами в кусок мяса, которого не видел уже несколько лет. На корабле мы питались в основном концентратами, у Джины рабов кормили растительной похлебкой, а расход энергии, истраченной на мое перемещение в другой мир, требовал немедленного возмещения.
     Едва сдержавшись, я не стал ничего просить. Это могло показаться хозяину невежливым. Я не знал правил приличия, существовавших в этом мире. К счастью, старик и сам обо всем догадался.
     - Видимо, во время путешествия ты проголодался. Садись к столу и, пока будешь есть, подробно расскажи, что с тобой произошло.
     Последнее мне удавалось с трудом. Не знаю, что понял хозяин из моего нечленораздельного мычания, прерываемого чавканьем и глотанием. Но что-то, видимо, понял, потому что в конце трапезы сказал:
     - Твоя история слишком невероятна, чтобы в нее поверил кто-нибудь, кроме меня. Никому больше ее не рассказывай.
     - Но вы-то мне верите?
     - Во всяком случае, я знаю, что ты говорил то, что думал. Меня нельзя обмануть. Беда в том, что люди часто ошибаются и верят в то, чего не было.
     - Что вы хотите сказать? Чего именно не было?
     - Ты не мог попасть на дорогу деймов! Никому еще это не удавалось, и нет сюда иного пути. Огненные лодки не садились у нас сотни лет. Я не могу объяснить твое появление на Лиме - и никто этого не сможет!
     Слушая его отрывистые, гневные фразы, я окончательно поверил в то, что попал в другой мир, и принял это довольно спокойно, наверно, потому, что хуже того мира, из которого мне удалось вырваться, просто не могло быть.
     - Отчего вы сердитесь? Конечно, я свалился на вашу голову довольно неожиданно, но я не привык быть обузой и постараюсь не обременять вас своим присутствием, раз уж мое появление так вас раздражает! - Я решительно направился к большой дубовой двери, предвкушая увидеть наконец воочию новый мир, в котором неожиданно оказался.
     - Остановись, несчастный! Ты даже не понимаешь, что с тобой будет. Если ты покажешься в городе в таком наряде, тебя тут же схватят и четвертуют как нудистского шпиона!
     - Ну и порядочки у вас здесь! Чем же я, интересно, похож на шпиона, да еще "нудистского?"
     - Тем, что нудисты могут принимать любые обличья и часто появляются в странных нарядах, вызывающих порой глубочайшее общественное возмущение.
     - Ну, так одолжите мне какую-нибудь вашу одежду! Со временем я ее обязательно верну.
     - Я бы одолжил. Но ты не понимаешь всей серьезности своего положения. Город ты не знаешь, наш язык понимаешь с трудом. Любой сразу же признает в тебе чужеземца, а объяснить вразумительно, откуда ты прибыл, а главное, с какой целью, ты все равно не сможешь. Тебя схватят - в целях безопасности, ну а дальше, как повезет...
     В конце концов, он заставил меня всерьез призадуматься. Похоже, знакомство с новым миром придется отложить, и, надо признать, мне еще здорово повезло, что я попал к этому старцу.
     - Хорошо, - согласился я, возвращаясь к столу. - Я никуда не уйду. Но теперь ваша очередь рассказывать. Я хочу знать все об этом мире и все, что вы знаете о деймах, которым принадлежит звездная дорога, благодаря которой я сюда попал. Кто они?
     - Ты хочешь знать сразу все? Я потратил полжизни, изучая цивилизацию деймов. За полчаса о них не расскажешь. Эта могущественная раса когда-то правила нашей планетой и многими другими мирами. Власть деймов распространялась между мирами беспрепятственно, именно потому, что они владели звездной дорогой. Ее построила еще более древняя цивилизация, о которой нам ничего не известно. Но деймы овладели этой дорогой и научились ею управлять. Здесь, на Лиме, когда-то был их главный форпост. Деймы безжалостны и коварны, они бы давно уже превратили людей в своих рабов, но быстрому распространению их господства в нашей вселенной мешало одно весьма существенное обстоятельство. Их родной мир, на наше счастье, построен из антиматерии, и здесь, у нас, они вынуждены были постоянно пользоваться защитной оболочкой, внутри которой их тело могло существовать только в виде особой энергетической субстанции.
     Для того чтобы захватывать новые миры в нашей вселенной, а затем управлять ими, им пришлось создать целую расу посредников, или посланников. Мозг этих существ, некогда бывших людьми, полностью подчинен деймам. И хотя посланники обладают известной степенью свободы, все их помыслы, мечты, планы, желания - все создавалось и направлялось деймами, о чем посланники зачастую даже не подозревают.
     - Но если все это правда, - почему о деймах ничего не известно на Земле? Почему от всей их могущественной цивилизации в нашей вселенной случайно осталось одно-единственное существо?
     - Нашелся человек, сумевший их остановить. Он разрушил канал, по которому деймы проникали в наш мир. Давно это было... О нем остались лишь легенды в этих старых книгах. - Старик кивнул на толстые запыленные фолианты, заполнявшие все свободное пространство на стенах комнаты. - Люди склонны к беспамятству... Никому не хочется копаться в архивах и вытаскивать на свет давно забытые факты. Тем более, если они свидетельствуют о чужих победах. Но твой рассказ...
     Ты даже не представляешь, какую страшную угрозу обнаружил. Я знал, что рано или поздно деймы постараются вернуться. Они не признают поражений и никогда не отступают. А то, что тебе рассказала эта Джина о своем тоскливом одиночестве, может быть ложью. Скорее всего - она разведчик. У нее должна быть прямая связь с миром деймов. В одиночку они не могут существовать. И раз уж планета, управляемая деймами, проникла в нашу вселенную - надо ждать беды...
     - Значит, надо сообщить об этом в столицу. Флот Федерации распылит их плацдарм на атомы.
     - Ты еще слишком молод и слишком наивен. Ты думаешь, что в столице Федерации об этой планете ничего не знают? Сколько кораблей попалось на удочку деймов?
     - Судя по количеству заключенных, не меньше десятка.
     - Вот, видишь... А ведь обычно, даже когда пропадает один-единственный корабль, флот не прекращает поиски, пока не найдет хотя бы его обломки.
     - Откуда вы все это знаете? Кто вы? Ваша речь все время поражает меня своими противоречиями и несоответствиями. Вы выглядите как алхимик, но порой говорите как современный ученый.
     - Я посол Земной Федерации на этой планете. Так сказать, неофициальный посол. Для установления прямых дипломатических контактов Лима признана непригодной. Она слишком цепляется за свое средневековое прошлое и не желает перемен. Я должен наблюдать за тем, что здесь происходит, и время от времени направлять в центр отчеты, которые никто не читает. Но я ученый, и в истории этой планеты я открыл для себя настоящую золотую жилу.
     - Значит, у вас есть связь со столицей Федерации?
     - Конечно, связь есть. Но только тебе не удастся ею воспользоваться.
     - Почему?
     - Потому, что твоим сообщением могут заинтересоваться вовсе не те, кому оно будет предназначено. Даже здесь, на Лиме, удаленной от планеты деймов на миллиарды километров, ты должен будешь держать язык за зубами и не привлекать к себе внимания. Если деймы узнают, что тебе стала известна тайна их дороги... Они тебя и так наверняка ищут. Тела после казни не исчезают, и не так уж много вариантов объяснения подобного феномена. Твое счастье, что их дорога связывает между собой тысячи миров, проверить их все они не в силах.
     - Что же мне теперь, прятаться всю оставшуюся жизнь?
     - Зачем прятаться? Ты вовсе не обязан становиться воином. Живи, как жил, и никто не станет обращать на тебя внимания. Следи лишь за тем, чтобы твои необычные способности, в которых ты сам пока еще не слишком разбираешься, не проявлялись слишком явно.
     - Становиться воином? Что вы имеете в виду?
     - Не каждому дано пройти по дороге деймов... Я уже упоминал о единственном человеке, которому удалось это до тебя. Именно он избавил наш мир от порабощения деймами. Но с тех пор прошло несколько тысячелетий. Нынешнее поколение измельчало.
     - Постойте! Разве существует возможность их остановить? Разве это под силу одному человеку?
     - Человеку это не под силу. Но это под силу воину.
     Неожиданно передо мной вновь возникла сцена моей казни. Темно-багровое, почти черное небо и лицо существа, сидящего в высоком кресле. На этом лице нельзя было прочесть никаких эмоций, светились только глаза, да, в тот момент мне было не до эмоций Джины. Хватало своих. Зато сейчас, когда каждую клеточку моего тела уже не пронзал смертельный ужас перед неминуемой смертью, во мне поднялась волна запоздалого гнева.
     Пожалуй, я бы не отказался встретиться с ней еще раз, встретиться на равных и увидеть в ней самой то, что она жадно ловила своими огненными глазами, - боль и страх...
     - И вы знаете, как становятся воинами?
     - Важные события редко происходят случайно, и раз уж ты оказался здесь... Но я еще ничего не решил. Поговорим об этом позже, когда я лучше узнаю, что ты собой представляешь.
     Спейс, так звали странного хозяина этого дома, подошел к столу с ретортами, переставил с места на место несколько склянок и вновь вернулся ко мне. Было заметно, как напряженно он обдумывает все, что услышал, окружающее для него словно перестало существовать