ни, и наши наблюдатели - из другой  ветви  мира.
Но скорее всего вступил в силу закон затухания последствий, и потомкам  на
большом отрезке времени не страшны никакие изменения в нашей эпохе.
     - И все же я не понял, почему именно Павел Жданов выбран... теми, кто
контролирует, - пробурчал Шахов. - Неужели он столь незаменим? Извините, -
Шахов повернул голову к Павлу, - у меня  нет  намерения  обидеть  вас,  но
почему - именно вы?
     - Не знаю, - тихо сказал Павел. - Никаких особых заслуг у  меня  нет,
сверхспособностей тоже...
     - Очевидно, этот выбор навсегда останется загадкой для нас, -  сказал
Златков. - Жданов, как вы уже слышали, задавал вопрос своему куратору,  но
ответ получил расплывчатый. Можно предположить, что наблюдатель не захотел
прямо ответить на этот вопрос, оставив нам  самим  домысливать  сказанное.
Вполне  вероятно,  что  Павел  совершенно   случайным   образом   оказался
закоррелированным в петле времени,  и  никто  его  не  выбирал,  никто  не
вмешивался в эксперимент, просто Вселенная  замкнулась  сама  на  себя  по
цепочке: Земля - Брянские леса - хроноускоритель - Павел  Жданов.  Вернее,
она еще только  замкнется,  когда  Павел  проникнет  в  Ствол  и  выключит
генератор.
     - Довольно туманно... Но как вы мыслите осуществить выключение?
     - Предстоит спуститься по цепочке эпох -  цепочке  выходов  Ствола  в
прошлом - в тот момент  истории  Вселенной,  куда  "провалился"  хроноген,
найти его и уничтожить. Звучит просто.
     - А если удастся выключить, означает  ли  это,  что  мир  вернется  к
исходному моменту истории - к началу эксперимента?
     - У меня нет ответа на этот вопрос. - Хронофизик  опустил  голову.  -
Есть только  надежда.  Нами  задействован  весь  вычислительный  потенциал
Академии наук, но прогнозы финала требуют так  много  данных,  что  машины
превратились в  обычных  прорицателей  -  в  электронных  гадалок.  Ответы
слишком неопределенны. После выключения мы можем "вывернуться наизнанку" -
оказаться  в  другой  Вселенной  с  другими  свойствами   материи.   Можем
"прыгнуть" в прошлое на несколько миллионов лет или в будущее  на  столько
же - для вечности все едино, что миллион лет, что краткий  миг;  наплевать
ей и на то, будет ли вообще существовать  человечество.  Может  случиться,
что та Вселенная, в которой мы сейчас разговариваем, исчезнет, а сам  факт
ее   существования   окажется   фактом   виртуальным,   иллюзией,   "сном"
первоначального ядра материи, той сингулярности, взрыв которой  и  воздвиг
космос  со  всем  его  содержимым.  Это  все  страшные  прогнозы,   модели
катастроф, исключающие нас, род человеческий,  как  разумную  и  борющуюся
силу. Есть и счастливые прогнозы,  например:  мир  устоит  перед  натиском
энтропии, и мы окажемся там, откуда начали...
     Златков помолчал, пожал плечами и криво улыбнулся...
     Ромашин подождал реакции присутствующих. Все молчали.
     - Атанас прав, - заговорил он.  -  Высказанные  им  гипотезы  всерьез
воспринять трудно, но мы должны исходить из того факта, что в радиусе  ста
парсеков от Солнца происходит свертывание пространства. Вселенная  "ждет",
чем закончатся наши попытки обуздать вырвавшуюся из-под  контроля  стихию,
иначе мы давно прекратили бы существование. На худший вариант рассчитывать
нечего -  это  гибель  цивилизации,  гибель  всего  сущего.  Значит,  надо
подготовить  операцию  так,   чтобы   выиграть   жизнь.   Решение   Совета
безопасности вы знаете: в Ствол  пойдет  Павел  Жданов.  Весь  технический
потенциал Земли готов работать на  нас.  Следует  немедленно  решить,  что
потребуется для операции, как организовать дальнейшую работу УАСС и Центра
защиты.
     - Как я понял, через лабораторию в Ствол пройти невозможно, - заметил
Шахов. - Или все же есть шанс?
     - Не думаю, -  отозвался  Златков.  -  Оттуда  не  возвращаются  даже
конкистадоры с дополнительной хронозащитой. И у меня есть подозрение,  что
выстрел Жданова не  пройдет  бесследно.  По  теории  выделение  энергии  в
возбужденном хронополе ведет к распаду вещества. Если теория верна,  скоро
мы убедимся в этом воочию.
     - У меня сомнения иного рода,  -  вставил  Костров.  -  Справится  ли
Жданов один?
     - Существенное замечание, - кивнул Ромашин, - но у нас появилась идея
использовать помощь некоторых изолированных в Стволе групп людей, попавших
туда в момент хронопрорыва. Помните, я говорил о  мужчине  и  женщине?  По
информации, которую удается получить от конкистадоров, известно,  где  они
находятся в настоящее  время.  Мы  перешлем  им  инструкцию,  что  делать,
если... не хочется говорить об этом, но рассчитывать  придется...  если  с
Павлом что-нибудь случится. Какие у вас есть вопросы? Ко мне? К Жданову?
     Четыре взгляда - откровенно  изучающий,  испытующий,  недоверчивый  и
сожалеющий - уперлись в Павла.
     - У вас к нам, Павел?
     - Нет, - покачал головой  инспектор,  ощущая  неловкость.  Ему  вдруг
очень захотелось проснуться, хотя он точно знал, что не спит.
     Ромашин  тронул  сенсор,  кабинет  превратился  в  панорамный   виом.
Холмистая равнина, отгороженная с одной стороны хвойным лесом,  убегала  к
горизонту, где подпирал небо колоссальный пик Ствола...


     Павел стоял на вершине холма спиной к Стволу  и  смотрел,  как  из-за
леса встает солнце. Травянистая равнина, вызвездившая  одуванчиками,  была
седой от росы. В долинах между пологими увалами стлался-змеился туман.
     - Помните, конкистадоры реагируют только на прямой приказ,  -  бубнил
сзади Федор Полуянов, поправляя что-то на  поясе  скафандра  Павла.  -  На
горизонтах, имеющих выход в  пространство  определенной  временной  эпохи,
установлены  хронокапсулы  мембранного  типа:  внешне  напоминают  обычные
лифты. Ими можно пользоваться, но только "вниз", в глубь истории. Вверх, в
будущее,  они  не  действуют,  как  и  всякие  мембраны,  они   пропускают
материальные тела в одну сторону...
     Павел все это слышал не раз, но перебивать инженера, не знающего, чем
помочь и что сказать, не хотелось.
     -  На  всех  горизонтах  Ствола  смонтированы  ниши  безопасности,  -
продолжал Федор, - в них можно не бояться коррекций и временных  провалов.
На четных горизонтах в северных коридорах вделаны в стены контейнеры с НЗ:
молекулярные  синтезаторы  воды,   блоки   с   продуктами,   подвергнутыми
субмолекулярному сжатию, аптечки, оружие...
     Павел повернулся лицом к  Стволу.  С  расстояния  в  пять  километров
детали  на  белом  теле  Ствола  не  замечались  -  он  казался  идеальным
цилиндром, мачтой без парусов.
     Павел перевел взгляд дальше.
     От куба лаборатории не осталось ничего, кроме странных, металлических
на вид башен, похожих на чудовищные клыки. Башни  торчали  из  стометровой
воронки в земле, заполненной плотным  черным  дымом  "аморфного  времени".
Воронка постепенно росла в глубину, "дым" разъедал землю,  горные  породы,
металлы - любое вещество, кроме башен, добавляя работникам  Центра  защиты
новые заботы и тревоги.
     - Учти, что все эффекты, о которых говорил Златков, реальны. -  Федор
опустился на колено, проверяя защиту сапог скафандра.
     Павел посмотрел на грозное сооружение в несколько сот метров высотой,
похожее  на  старинную  пушку,  ствол  которой  уперся  в   тело   Ствола.
Оптимизатор единственной временной линии "настоящее - прошлое", с  помощью
которого Павла должны были "выстрелить" внутрь Ствола.
     - Мы готовы, - раздался в наушниках голос Ромашина.
     До Павла не сразу дошел смысл сказанного.
     - Я тоже, - с запозданием ответил он.
     Федор,  продолжавший  что-то  говорить,  вдруг  замолчал,   поднялся,
похлопал Павла по плечу и протянул руку.
     - До встречи, Павел. Будем ждать.
     - До встречи. - Павел пожал руку и пошел к куттеру в низинке у рыжего
ручья.
     Через  несколько  минут  он  стоял  на  верхней  смотровой   площадке
металлического левиафана, уткнувшегося хоботом в Ствол. Чуть задержался  у
люка. Сзади уже никого не было видно, равнина из конца в конец была пуста,
поднявшийся ветер гнал по ней зеленые волны, солнце скрылось  за  растущей
пеленой облаков.
     - Даем предупреждение, - послышался в наушниках чей-то голос.
     Над холмами трижды прокатился леденящий душу вопль  сирены.  И  стало
совсем тихо будто в Центре вырубилась связь или отказала рация скафандра.
     Павел шагнул  к  люку  и  остановился.  Ему  показалось,  что  кто-то
большой, как планета, но дружелюбно настроенный посмотрел на него сверху.
     - Это... вы? - спросил инспектор негромко, забыв, что  его  слышат  в
Центре.
     - Да, - раздался знакомый  твердый  и  спокойный  Голос.  Он  мог  бы
принадлежать и нормальному, уравновешенному  и  сильному  человеку.  Павел
даже представил его лицо, тут же подумав, что у хозяина Голоса,  возможно,
лица нет совсем.
     - Что маня ждет? Вернее, что ждет нас всех?
     Молчание.
     - Не хотите отвечать или не знаете сами?
     Снова молчание. Тишина и в Центре.
     - Тогда ответьте хотя бы, кто вы?
     Минута, потом тихий и вежливый ответ:
     - В лексиконе человечества нет слов, чтобы  выразить  такое  понятие.
Оно появится примерно через четыре миллиарда лет после вас.
     - Значит, вы все-таки из будущего? Наши потомки?
     - В  какой-то  мере.  К  сожалению,  не  существует  даже  упрощенных
аналогий, чтобы вы их поняли. Все гораздо сложней, чем  вы  представляете.
Извините.
     Павлу почудилась в голосе неизвестного грустная нотка.  Мы  дети  для
них, подумал он. Дети, едва начавшие  ходить,  изучающие  мир  и  себя  на
собственных ошибках, с болью и муками, и сомнениями...  а  может  быть,  и
того меньше, не  дети  -  лишь  эмбрионы  на  первой  из  стадий  развития
всеобщего разума...
     В наушниках ни звука,  будто  все  вымерло  вокруг  на  многие  сотни
километров. Центр тоже молчал, и Павел понял, что на этот раз  разговор  с
"потомками" услышан всеми.  Он  вдруг  испугался,  что  короткий  звуковой
контакт с наблюдателем закончится  и  давно  мучивший  его  вопрос  так  и
останется без ответа.
     - Подождите, - быстро сказал он. - Последний вопрос...  очень  важно!
Кто виноват в катастрофе? Мы, люди, или кто-то еще? Кто ошибся?
     - Способность совершать ошибки не  единственная  положительная  черта
человека. Да-да, положительная! Ибо человек лишь тогда  творец,  когда  он
непредсказуем. На свой вопрос попробуйте ответить сами. Позволим маленькую
подсказку: вы знаете, что такое эффект бумеранга?
     -  Эффект  противоположный  тому,  который  ожидался   в   результате
эксперимента?
     - Вот и подумайте сами над этим эффектом. Уверен, поймете.
     - Но в данном случае речь идет о пробое времени в глубокое прошлое. В
чем тут сказался эффект бумеранга? Мы  добились  своего,  хотя  и  дорогой
ценой...
     Собеседник не ответил. Прошла минута,  другая,  и  Павел  понял,  что
ответа не услышит совсем. Разговор закончился,  с  ним  попрощались,  дали
понять, что за него беспокоятся, ждут его прыжка в  неизвестность.  Эффект
бумеранга... Не в том ли он, что человек  зачастую  беспомощен,  когда  он
всемогущ? Не последствием ли его действий является рождение  Вселенной?  И
не от него ли зависит ее гибель?..
     Павел вдруг почувствовал, что его сознанием завладел кто-то  огромный
и властный. Оно раздвоилось: одной его "половиной" инспектор сознавал, что
стоит на площадке хронооптимизатора, другая позволяла видеть все как бы со
стороны.
     Сначала  он  увидел  Ствол  с  расстояния   примерно   в   пятнадцать
километров: стройная  белая  тростинка  на  зеленом  фоне.  Потом  скачком
картина изменилась. Ствол провалился вниз, земля из  плоскости  выросла  в
голубоватый дымчатый шар, видимый с высоты в десять тысяч километров.
     Новый скачок: Земля превращается в искру света  и  теряется  на  фоне
таких же искр - звезд Млечного  Пути.  Солнце  видится  пылающей  косматой
дырой в золотом ореоле, на него больно смотреть. Еще скачок,  и  на  месте
Солнца  возникает  грандиозная,   слепящая   глаз   звездная   спираль   -
Галактика!..
     Долго-долго смотрели на эту спираль двое: Павел и молчаливый его гид.
Весь обозримый космос был уже темен и нем, и только  колоссальная  система
звезд - Галактика, будущий дом человечества - сияла торжественно  и  ярко,
словно бросая вызов  мраку,  и  Павлу  даже  послышались  аккорды  органа,
созвучные этой фееричной, прекрасной, величественной музыке света...
     - Еще дрожит былого смутный свет... [Д.Г.Байрон] - невольно прошептал
он.
     И вдруг все исчезло. Впереди заслонила горизонт округлая гора Ствола,
сзади над лесом поднималась угрюмая стена туч.
     - Паша, - послышался далекий голос Ромашина. - Ты меня слышишь?
     - Слышу, - отозвался Павел глухо. - До встречи во Вселенной.
     Он перешагнул комингс,  закрыл  люк  за  спиной  и  не  услышал,  как
Ромашин, страдающий оттого, что уже ничем не может помочь, пожелал ему "ни
пуха ни пера".