о умолк.
     Павел переглянулся с Ромашиным, в глазах  которого  мелькнул  веселый
огонек, и вернулся вместе с ним в зал контроля.
     До обеда Златков  и  его  помощник  рассказывали  им  об  аппаратуре,
оборудовании и расположении помещений  лаборатории  и  Ствола,  показывали
голографии внутренних  интерьеров,  разрезы,  видеофильмы.  Обедать  Павел
пошел с легкой головной болью: пришлось прокачать через память за короткое
время небывалое количество информации. В два  часа  дня  Павел  и  Ромашин
сдали экзамен на знание оборудования и работы главных систем, инспектор  в
последний раз опробовал скафандр и проверил, все ли взял с собой в  первый
поход в лабораторию.
     Его вывели из подземелья, гурьбой  вышли  на  склон  холма:  Ромашин,
Златков, Федор, инженеры и операторы связи, ученые. Все молчали, прощаться
было глупо, и только Златков пробормотал:
     - Всего тысяча дней...
     Никто его не понял, кроме Павла. Начальник Центра  напоминал  о  том,
что до "конца света" осталась тысяча дней - если судить по скорости сжатия
мрака вокруг еще "живой" звездной области  пространства  с  Солнцем  в  ее
центре.


     Громада Ствола заслонила горизонт.
     Павел оглянулся, зная, что за  ним  наблюдают,  по  крайней  мере,  с
четырех сторон. До сахарно-белого куба  лаборатории  оставалось  не  более
двухсот метров серо-коричневой, губчатой, как пемза, площади: трава здесь,
вблизи от Ствола, так и не выросла.
     Скафандр был тяжеловат, хотя и не причинял особых неудобств.
     - До встречи, - сказал Павел, шагнул вперед и остановился, потому что
услышал чей-то голос:
     - Не ходите туда.
     - В чем дело? - спросил Павел. - Кто это сказал?
     - Что именно? - отозвался Ромашин. - О чем ты, Павел?
     - Показалось...
     Павел не страдал слуховыми галлюцинациями даже в  моменты  наивысшего
нервного  напряжения,  поэтому  интуитивно  понял,  что  его  предупредили
"иные". Он снова шагнул к зданию, но, как  ни  готов  был  услышать  чужой
голос, все же вздрогнул.
     - Не ходите, - повторил обыкновенный человеческий баритон.
     Павел отключил радию, чтобы его не слышали в Центре.
     - Почему?
     - По двум причинам: первая - вы нужны для отключения Ствола, вторая -
идти в лабораторию нет  смысла,  цепи  управления  хроноускорителем  давно
прекратили существование. Здание лаборатории  в  настоящий  момент  только
внешне выглядит зданием, внутри  это  перекресток  пространств  с  разными
свойствами.
     - Но это знаете вы, - сказал Павел. - Не мы. Если вы правы, я проверю
и вернусь. Я обязан сделать это, понимаете? Почему вы не остановили  Игоря
Марича?
     - Мы предупреждали, он не поверил.
     - Почему же уверены, что поверю я? Он жив?
     - Нет информации.
     - Раз уж зашел этот разговор, ответьте на два вопроса. Что  произошло
на самом деле?
     Тихое  потрескивание  в  наушниках,   словно   неведомый   собеседник
задумался, стоит отвечать или нет. Наконец прозвучал знакомый баритон:
     - Родилась Вселенная.
     - Но ведь она родилась давно - миллиарды лет назад!
     - И да, и нет. Нет вещи более относительной, чем время.
     - Не понимаю.
     - Думайте. Вы все же намерены идти в здание?
     - Да. Подождите, остался еще вопрос.
     - Вы задали оба.
     - Простите, второй возник попутно с  первым.  Вопрос  личный:  почему
именно я выбран вами для... выполнения задачи?
     - Вас "выбрали" не мы - законы природы.  В  самом  первом,  грубом  и
неточном приближении ответ сводится к закону обратной связи.
     - Поясните, пожалуйста.
     - Думайте.
     - А если я... не сумею выключить генератор? Что тогда?
     - Этого не знает никто во Вселенной. Вас зовут, прощайте.
     Павел  опомнился  и  включил  рацию,  на  ходу   придумав   несложное
объяснение и задержке, и отсутствию связи.
     - Все в порядке, иду дальше...
     Границы зоны "вспененного времени" он  пересек  незаметно  для  себя,
вернее, заметил только по прекращению радиосвязи. Динамики скафандра сразу
перестали потрескивать и доносить голоса операторов связи и патруля УАСС.
     Как и робот до него, Павел сначала  обошел  здание  кругом,  проверяя
работу всех систем скафандра. Никаких неприятных ощущений  не  появлялось,
хотя он находился в среде смертельной для незащищенного человека.
     Павел решительно поднялся по ступенькам под  козырек  входа,  включил
поясной прожектор и шагнул в вестибюль.
     Белые, изъеденные ямками и порами неведомой коррозии,  гнутые  стены,
вычурные желоба  пандусов,  ведущих  на  галерею,  чаша  мертвого  фонтана
посередине, наклонные щиты зеленоватого цвета, расколотые  трещинами,  куб
светомузыкального устройства,  серый,  в  черных  потеках,  три  выхода  в
коридоры с полупрозрачными створками дверей...  Внимание  Павла  привлекла
ажурная черная колонна, вырастающая  из  пола  и  исчезающая  в  сводчатом
потолке.
     Павел обошел  колонну,  пытаясь  уяснить,  для  чего  она  здесь.  Ни
Златков, ни второй лектор ничего  о  ней  не  говорили.  Выходит,  колонна
обязана своим появлением последнему эксперименту. Что же это такое?
     Обойдя вестибюль, Павел вспомнил о Мариче, несколько раз позвал  его,
сначала по рации, потом через звукопередатчик. Ответом было  эхо  и  серии
тихих щелчков в наушниках.
     Что-то незаметно, что здесь "перекресток пространств", подумал Павел.
Разве что дырчатая колонна - иное  пространство?  И  на  первый  взгляд  -
ничего опасного. Отчего же не вернулся Игорь?..
     Он вырастил из универсального инструментария щуп и, подойдя  ближе  к
резной колонне, коснулся им ее стенки. В следующее мгновение  пространство
вокруг искривилось,  наступила  короткая  невесомость,  и  Павел  оказался
внутри колонны, подвешенный неизвестной силой точно по оси ажурной  трубы.
Вокруг, куда ни глянь, висели десятки или  даже  сотни  горбатых  фигур  в
зеркальных  балахонах  -  отражения   разведчика   в   слоях   неизвестной
субстанции.
     Павел осторожно шевельнулся. В наушниках раздался щелчок, а вслед  за
ним женский голос:
     -  Нуль-вызов  принят.  Заказывайте  выход.  Солювелл-три   готов   к
перегибу. Ваша масса?
     - Э-э?..  -  хрипло  проговорил  Павел.  -  Масса  сто  тридцать  три
килограмма... Простите, где я нахожусь?
     В  голосе  незнакомки  удивления  не  прозвучало,   только   вежливая
готовность и доброжелательность:
     - Вы в трансгрессе  Солювелла-три.  Срок  выхода  три  минуты,  массу
принимаю, код перегиба бам-у-эс-тридцать-тридцать.
     - А попроще?
     - Трансгресс - парамост пространственных перемещений, перегиб  длится
три минуты, выходы квантованы, ближайшая точка выхода - Балор-девять,  сто
десять тысяч парсеков.
     - Так далеко  мне  не  надо.  -  Павел  заметил,  что  женский  голос
произносит совершенно иные слова, но речь синхронно переводится на русский
язык. - Солювелл-три - это Земля? Или Солнце?
     -  Это  Колыбель,  около  четырех  миллиардов  лет  назад  называлась
Солнечной системой. Больше информации не имею. Обратитесь в  общий  Информ
Солювелла-три. Могу предложить код обмена сто второго хроноквантградуса.
     - Не  надо.  Могу  я...  э-э,  каким-то  образом   выйти   из   этого
парамоста... трансгресса... без перегибов и перемещений?
     В тот же момент Павел очутился  на  полу  холла  рядом  с  решетчатой
колонной, не изменившей своего мирного вида.
     Вот тебе и труба!.. Трансгресс... первая точка выхода  -  сто  десять
тысяч парсеков! Попробуй, дойди обратно!
     - Чувство юмора - это неплохо,  -  раздался  рядом  тихий  голос.  Не
женский, мужской. - Но лучше бы вы не теряли чувства осторожности.
     Павел оглянулся, посветил фонарем - никого.
     - Это снова вы? С кем я сейчас разговаривал?
     - С автоматом обслуживания трансгресса.
     - Так эта труба - что-то вроде таймфага?
     - Через здание лаборатории проходит линия  перегиба  пространственных
координат, ваш мозг воспринимает ее как "трубу". Не отвлекайтесь.
     - Понял, - вздохнул Павел. - Спасибо за совет.
     Где-то далеко в глубине здания  с  тонким  звоном  лопнула  струна  -
именно такой звук коснулся слуха.  Павел  вздрогнул,  машинально  проверил
встроенную в пояс и предплечья скафандра аппаратуру звуко- и  видеозаписи:
работают, и направился к двери в коридор, ведущий к лестничной клетке. Ему
предстояло подняться на четвертый этаж в зал управления лабораторией.
     Автоматика  двери  не  работала.   Павел   нашел   заслонку   ручного
управления, нащупал рычажок и потянул на себя.
     Коридор за дверью выглядел странно. Его стены были волокнистыми,  как
спрессованный дым, и уходили вверх на недосягаемую высоту, луч  прожектора
терялся, казалось, где-то в километре от пола. Но и пола, как такового, не
было, вместо него во всю ширь коридора пролегала рваная каменная  борозда,
по дну которой бежал ручей.  Струя  воды  добегала  до  самой  двери  и...
исчезала, будто отрезанная невидимым лезвием!
     Павел прислушался, но плеска ручья не услышал. Лишь издали, из глубин
здания долетали иногда странные звуки: потрескивания, мокрые шорохи, удары
водяных капель в гулкое дно, звуки лопнувшей струны...
     Инспектор  выключил  прожектор,  подождал,  пока  глаза  привыкнут  к
темноте, но увидел только светлую щель над головой - там, где  исчезали  в
вышине стены коридора. Пока ничего особенного, подумал он,  снова  включая
свет,  -  кроме  непонятного  исчезновения  вод  ручья.  Еще  один  эффект
перекрученного пространства-времени? Меня это в данный момент не касается,
надо идти вперед, пока возможно...
     Он шагнул на буро-коричневый пласт каменной борозды и...  с  грохотом
полетел куда-то вниз, в глубокую пропасть. Стены коридора скачком  выросли
в  исполинские  вертикальные  горные  склоны  и  отдалились   за   пределы
видимости, бугристый вал борозды превратился  в  скалистый  хребет,  конус
прожекторного света сузился, ударило в ноги.  Ошеломленный  Павел,  ощутив
под ногами твердую почву, машинально шагнул  назад  -  сзади  должна  была
находиться дверь в холл. Но все  осталось  на  своих  местах.  Под  ногами
гладкий коричневый бугор, рядом изломы скал, в сотне метров луч прожектора
вязнет в полной тьме, высвечивая те же скалы и каменные складки.
     Павел выключил свет и увидел сзади  далеко-далеко  вертикальный  блик
высотой в несколько километров. Вот это, что  называется,  влип!  Куда  же
меня занесло на этот  раз?  В  подвал?  Или  "перекресток  пространств"  в
действии? Недаром не хотелось сюда идти... Скалы  и  камни...  и  ручей  в
коридоре... ручей?
     Инспектор прислушался. Справа от  него  слышался  равномерный  глухой
шум, который он поначалу принял за шум  в  ушах  от  удара.  Павел  прошел
метров двести, наткнулся на ребристую серую  стену,  обрывающуюся  куда-то
вниз, и посветил в провал. Луч  выхватил  из  темноты  серо-зеленую  массу
несущейся воды. Река!..
     - Река, - сказал он вслух, еще не веря догадке.
     Но это не  могло  быть  совпадением:  каменная  борозда  с  ручьем  в
коридоре и хаос  скал  и  река  -  здесь,  где  он  очутился.  Коридор  не
изменился, изменился он, Павел  Жданов,  превратился  в  гнома,  в  Нильса
Хольгерссона из древней шведской сказки. Один из темпоральных  эффектов  в
действии, а именно - эффект трансформации масштабов при переходе из  одной
локальной области  многосвязного  пространства-времени  в  другую.  Ничего
особенного, придется вернуться  назад,  к  двери,  перешагнуть  магическую
черту, за которой располагается обычный мир холла. Однако здесь  немудрено
и заблудиться. Может, Марич до сих пор плутает между скалами?
     Павел включил звукопередатчик на всю мощь:
     - Игорь! Отзовись!
     Многократное эхо разбросало пригоршни  звуков  по  каменным  склонам,
ущельям и долинам  и  погасло  в  теснине  реки.  Павел  подождал  ответа,
вздохнул и зашагал вдоль берега, по кромке обрыва, в ту сторону, куда река
несла свои безжизненные воды...
     В холл он вышел через пять часов, если верить  хронометру  скафандра.
Сам переход прошел мгновенно: Павла ударило  обо  что-то  твердое,  голову
пронзила острая колючая боль.  Очнувшись  от  короткого  беспамятства,  он
понял, что стоит в холле на четвереньках. Под руками  и  ногами  множество
пластмассовых осколков, на полу лучевидные пятна ожогов.
     Поднялся на ноги, посветил кругом. Дверь была сорвана и разбита, углы
стены в местах крепления двери выщерблены и оплавлены.
     Павел направил луч в коридор и хмыкнул.  Каменная  борозда  с  ручьем
исчезла, пол коридора блестел, как металлический,  зато  стены  почернели,
стали жидкими, по ним ходили волны, вскипали фонтанчиками, проливая на пол
черную дымящуюся жидкость.
     Павел не рискнул еще раз выйти в коридор. Две  вещи  беспокоили  его:
ограниченность энергозапаса скафандра и то, что за пять часов  путешествия
по "горной стране" неведомого мира вне здания могло пройти гораздо  больше
времени. Ожидающие могли не вытерпеть и послать дублера.
     Решетчатую  колонну  трансгресса  в  центре  холла   он   обошел   на
расстоянии, осмотрел колодцы лифтов, но заходить не стал.  Оставалось  еще
два коридора, и каждый мог привести к цели - на лестничную клетку,  а  там
подняться на четвертый этаж будет несложно.
     Но второй коридор отсутствовал вовсе.
     Павел поворочал прожектором - луч света вяз в  чернильном  мраке  без
единого проблеска. Пустота, космический вакуум! Ощущение  опасности  здесь
стало острей, сами собой напряглись все мышцы, захотелось  спрятаться  под
надежной защитой корабельной обшивки -  стереотип  космонавта,  привыкшего
мыслить категориями космической спасательной службы.
     Павел аккуратно прикрыл дверь, отошел и облегченно вздохнул. Собрался
было отдохнуть и перекусить, но звук лопнувшей струны заставил его пить  и
есть на ходу. Торопясь, проглотил  несколько  глотков  витаминизированного
желе, запил брусничным соком и спрятал мундштук пищеблока.
     Последний коридор был  нормальным  на  вид.  Прямоугольного  сечения,
сизый, в голубых разводах "сырости",  он  исправно,  без  сюрпризов  вывел
инспектора к лестничной клетке. Однако стоило  посветить  в  проем  двери,
ведущей на лестницу, как сразу стало ясно, что пройти наверх не удастся  и
здесь. Вместо лестничного пролета взору предстала круглая труба,  уходящая
вверх метров на сто и  обрывающаяся  внизу  всего  в  двух  метрах.  Павлу
показалось, что он выглянул  из  люка  космолета  в  пространство:  вверху
проплывали звездные россыпи, внизу - две звезды поярче,  темно-багровая  и
желтая.
     Из недр здания прилетел металлический стон. Павел невольно вздрогнул,
оглянулся: показалось, что кто-то смотрит в спину. Коридор  был  пуст,  но
ощущение взгляда не исчезло,  только  ослабело.  Из  холла  донесся  тихий
отчетливый хруст и треск - кто-то  шагал  по  битой  пластмассе.  Павел  в
несколько прыжков преодолел коридор, выскочил  в  вестибюль.  Прожекторный
конус выхватил из тьмы знакомый ажурный  цилиндр,  пустые  стены,  гладкий
пол. Никого.
     Хруст повторился. Павел резко повернулся и направил  луч  в  угол.  У
расколотого щита топтался на месте шестиногий конкистадор. Три  глаза  его
вспыхнули зеленоватыми бликами в свете прожектора, казалось, он плачет.
     - Ф-фу! - выдохнул Павел, снимая руку с рукояти пистолета на поясе. -
Напугал, насекомое! Ты откуда?
     Паук что-то проскрипел.
     - Ответь в нормальном ритме.
     Снова тихий прерывистый скрип.
     - Значит,  не  можешь.  Плохи  твои  дела.  Тогда  веди  меня  в  зал
управления лабораторией. Живо!
     "Паук" смешно перебрал ногами на месте, тихо свистнул и побежал через
холл к первому коридору, где недавно был ручей.  Теперь  там  не  было  ни
каменной борозды,  ни  ручья,  металлический  пол  покрывали  лужи  черной
жидкости со стен.
     Остановившись на  секунду,  конкистадор  снова  свистнул,  прыгнул  в
коридор. Громыхнуло, кибер исчез и вместе с  ним  исчез  коридор.  На  его
месте образовалась дымная яма,  на  дне  которой  сквозь  дым  всплыл  шар
планеты в оспинах и шрамах кратеров.  Планета  больше  всего  походила  на
Меркурий.
     - Понятно, - сказал Павел, пытаясь разглядеть  планету  подробней.  -
Вечная тебе память... туда мне тоже не  надо.  Далеко.  Хорошо,  если  это
Меркурий, а  если  иная  звездная  система?  Да  еще  не  имеющая  станции
таймфага?  Н-да,   прав   был   Голос,   это   действительно   перекресток
пространств...
     Павел слизнул языком пот над губой и вернулся в "нормальный" коридор.
Три двери слева и  три  справа.  И  все  они  открывались  в  пространства
неведомых миров...  Первая  из  них  скрывала  за  собой  пещеру,  вернее,
великолепный грот с зеркалом воды и сверкающим  панцирем  натеков.  Вторая
выходила на морскую террасу, мокрую от долетающих  брызг:  прибой  яростно
строгал камень террасы, обтачивал гальку, дробил щебень в песок. Море было
неземное - как загустевшая кровь, оно искрилось и гнало  светящуюся  пену.
Небо в этом мире было глухим, беззвездным, на горизонте смутно проглядывал
тусклый коричневый диск - не то планета, не то светило.
     Павел аккуратно закрыл за  собой  дверь,  постоял  в  задумчивости  у
соседней.
     За нею начинался чудовищный фиолетово-черный  лес,  деревья  которого
напоминали мохнатые человеческие уши с сотнями  крохотных  глаз.  Лес  был
полон таинственных звуков и  движения.  За  четвертой  дверью  пейзаж  был
странный, словно вмурованный в толщу стекла или прозрачного  желе:  что-то
полупрозрачное, скользкое, мерцающее медленно  ползало  там,  рождались  и
умирали голубые огни, бледные сетчатые тени и пятна.
     Пятая и шестая двери не открывались.
     Павел потоптался в коридоре и вдруг вспомнил, что галерея перехода из
лаборатории в Ствол начинается двумя этажами ниже. Он мысленно  представил
план этого нижнего горизонта, вышел в вестибюль и снял с  пояса  пистолет.
Лифты не работали, лестницы перестали быть лестницами, и  на  нижний  этаж
можно было попасть только через перекрытие - с помощью грубой силы.
     Павел  рассчитал  импульс,  способный  пробить  двадцать  сантиметров
пластобетона, выбрал точку удара в трех метрах от себя и нажал  на  спуск.
Из дула пистолета ахнуло пламя  разряда,  вонзилось  в  пол,  и  в  то  же
мгновение сильный удар в грудь отбросил инспектора к стене.  Ослепительный
клубок  огня,  роняя  тающие  клочья,  метнулся  в  стену  напротив.   Пол
завибрировал, здание вздрогнуло, шатнулось, гул и грохот  всплыли  из  его
недр...
     Чувствуя  подступающую  к   горлу   тошноту   борясь   с   неожиданно
подкравшейся слабостью - видимо, часть неведомой  энергии  прорвалась-таки
сквозь защиту скафандра, - Павел побрел вдоль стены и выходу,  оглядываясь
на разгул стихий. За  бледной  стеной  огня  он  разглядел  черный  поток,
затопивший чашу фонтана.
     Когда  инспектор  вышел  из   лаборатории,   его   встретила   хмурая
беззвездная ночь...


     - Все? - спросил Ромашин, подождав минуту.
     Павел кивнул.
     В кабинете начальника отдела, кроме него  и  Павла,  сидели  директор
УАСС, заместитель председателя Высшего Координационного Совета Орест Шахов
и Атанас Златков. Ромашин оглядел  присутствующих  и  снова  повернулся  к
Жданову.
     - Ты отсутствовал двое  с  половиной  суток.  Утром  хотели  посылать
дублера. Кстати, почему ты не записал голос "потомка"?
     - Это был скорее всего не голос, а мыслепередача.
     - Поясните, о чем речь, - попросил Шахов. - Я не знаю подробностей.
     Ромашин рассказал о таинственном незнакомце, контролирующем  действия
инспектора.
     - А по-моему, потомки вмешаться не могли, - сказал Костров.  -  Своим
вмешательством они рискуют изменить собственную реальность, разве не так?
     - В известной мере это парадокс, - согласился Златков.  -  Но  и  его
можно объяснить по-разному. Может быть, в момент  проведения  эксперимента
возникла развилка во време