з и пропускают достаточно
света, чтобы видеть, но не ослепнуть.
     - Что случится, если я открою  рот?  -  промычала  она.  Чтобы  четко
говорить через вокодер, требуется определенный навык.
     - Ничего. Поле закрывает и рот, и ноздри. В горло оно не войдет.
     Через несколько минут она сказала:
     - Не очень хочется вздохнуть. - Но она пересилила себя. - Почему  так
жарко?
     -  Потому  что  наиболее  эффективно   отрегулированный   костюм   не
пропускает настолько много двуокиси углерода,  чтобы  охладить  тебя  ниже
тридцати градусов. Так что придется немного попотеть.
     - Больше похоже на тридцать пять или сорок.
     - Тебе  только  кажется.  Можешь  изменить  настройку  костюма,  если
повернешь патрубок воздушного клапана, но тогда вместе с углекислым  газом
станешь терять и часть кислорода, а никогда  нельзя  сказать,  когда  тебе
этот резерв потребуется.
     - А запас большой?
     - Хватает на сорок восемь часов.  Поскольку  костюм  вводит  кислород
прямо  тебе  в  кровь,  мы  используем  его  примерно  на  девяносто  пять
процентов, а не выбрасываем большую его часть для охлаждения, как в  ваших
костюмах для лунатиков. - Я не удержался от шпильки.
     - Правильное слово - "лунарианских", - произнесла она ледяным  тоном.
Подумаешь... Я даже не знал, что это звучит оскорбительно.
     - Думаю, сейчас  стоит  пожертвовать  частью  запаса  кислорода  ради
комфорта. Мне и так плохо из-за повышенного тяготения, не  хватает  только
свариться с собственном соку.
     - Дело твое. Ты же эксперт по жизнеобеспечению.
     Она взглянула на меня, но не думаю, чтобы ей было но читать выражения
на зеркальном лице. Она повернула патрубок, выступающий над левой  грудью,
и поток пара из него сразу увеличился.
     - Это охладит тебя примерно до  двадцати  градусов  и  оставит  запас
кислорода часов на тридцать. Но, конечно,  в  идеальных  условиях  -  если
сидеть и не шевелиться. Чем больше усилий ты делаешь, тем больше кислорода
теряется на охлаждение.
     Она прижала руки к губам.
     -  Тимоти,  ты  хочешь  сказать,  что  мне  не  следует   увеличивать
охлаждение? Я сделаю так, как ты скажешь.
     - Нет, думаю, все обойдется. До моего дома добираться минут тридцать.
А насчет гравитации  ты  права;  ты  наверняка  заслужила  отдых.  Но  как
разумный компромисс я поднял бы температуру до двадцати пяти градусов.
     Она молча перенастроила клапан.


     Джубилант пришла к выводу, что глупо делать транспортный конвейер  из
двухкилометровых секций. Она жаловалась мне на это первые  несколько  раз,
когда мы сходили с конца одного и вступали на начало  следующего.  Но  она
умолкла, как только мы добрались до секции,  разбитой  землетрясением.  Мы
прошлись пешком по  временной  дорожке,  и  она  увидела,  как  ремонтники
соединяют двадцатиметровый разрыв в поврежденном участке.
     На пути до дома произошел только один толчок. Ничего особенного; лишь
немного потрясло, так что нам пришлось слегка потанцевать на месте,  чтобы
удержаться на ногах. Джубилант это вроде бы не особенно понравилось. Я  бы
его и не заметил, не вскрикни она, когда это началось.
     Наш дом в то время стоял на вершине  холма.  Мы  перенесли  его  туда
после большого землетрясения, случившегося семь темнолет назад, и  которое
стряхнуло его со склона, где мы обычно жили. В тот раз я оказался погребен
на десять часов -  первый  случай,  когда  меня  пришлось  откапывать.  На
Меркурии не любят жить в долинах.  Во  время  больших  толчков  их  обычно
заваливает обломками. Если вы живете на вершине склона, у  вас  появляется
больше шансов оказаться на оползне, а  не  под  ним.  Кроме  того,  нам  с
матерью нравился вид сверху.
     Джубилант он тоже понравился. Она сказала об этом,  когда  мы  стояли
возле дома и смотрели на долину, которую только что пересекли. В  тридцати
километрах от нас на вершине  хребта  виднелся  Порт  Меркурий.  На  таком
расстоянии можно было разглядеть лишь полусферы самых больших зданий.
     Но больше  всего  Джубилант  заинтересовали  горы  в  противоположной
стороне. Она показала на светящееся фиолетовое облако, которое поднималось
из-за одного из склонов, и спросила меня, что это такое.
     - Это ртутный грот. Он всегда так  выглядит  в  начале  ретроградного
лета. Мы потом туда сходим. Думаю, он тебе понравится.
     Дороти поздоровалась с нами, когда мы прошли сквозь стену. Я  не  мог
понять, что так волнует маму. Она была весьма рада снова увидеть Джубилант
через семнадцать лет и все повторяла всякую ерунду о том, как она  выросла
и какой красавицей стала. Она поставила нас рядом и заявила, что мы  очень
похожи. Конечно, как же  иначе,  ведь  мы  генетически  одинаковы.  Сестра
оказалась на пять сантиметров выше, но  наверняка  станет  на  столько  же
короче, прожив несколько месяцев при меркурианской гравитации.
     - Она точно такая же, каким ты был два года  назад,  перед  последним
Изменением, - сказала мне мать. Тут она немного  преувеличила;  я  не  был
настолько сексуально зрелым в последний раз, когда  был  женщиной.  Но,  в
сущности, она права. И Джубилант, и я генетически были мужчинами, но  мама
изменила мой пол, когда я впервые появился на  Меркурии,  мне  тогда  было
несколько месяцев. Первые пятнадцать лет своей жизни я был девочкой. Я уже
подумывал о том, чтобы сделать обратное Изменение, но это еще успеется.
     - Ты хорошо выглядишь, Блеск, - сказала Джубилант.
     Мать на мгновение нахмурилась.
     - Я теперь Дороти, дорогая. Я взяла себе другое имя,  когда  мы  сюда
перебрались. На Меркурии пользуются Старыми Земными именами.
     - Прости, я забыла.  Моя  мать  обычно  называла  тебя  Блеск,  когда
говорила о тебе. До того, как она, то есть, то того, как я...
     Наступило неловкое молчание. Я почуял, что от меня что-то скрывают, и
навострил уши. Я очень надеялся, что смогу кое-что  узнать  от  Джубилант,
то, что Дороти мне никогда не говорила, сколько  бы  я  ее  ни  упрашивал.
Теперь я хотя бы знаю, с какого места надо начинать трясти Джубилант.
     Тогда меня приводил в отчаяние факт, что я  так  мало  знаю  о  тайне
того, почему меня привезли расти на Меркурий, а не  оставили  на  Луне,  и
почему у меня сестра-клон. Близнецы-клоны - явление достаточно редкое, так
что я с неизбежностью заинтересовался тем, как это удалось сделать. Это не
было проявлением социальной слабости, вроде детской ревности  или  чего-то
такого же неприличного. Но я рано  научился  не  говорить  об  этом  своим
друзьям. Им захотелось бы узнать,  как  это  случилось,  как  моей  матери
удалось обойти законы,  запрещающие  такое  нечестное  преимущество.  Один
взрослый - один ребенок; вот первый моральный урок, который все  усваивают
еще раньше, чем "не убий". Мать не  сидела  в  тюрьме,  значит,  все  было
проделано законно. Но как? И почему? Она не скажет, но может, это  сделает
Джубилант?


     Обед был съеден в напряженной тишине,  нарушаемой  робкими  попытками
начать  разговор.  Джубилант  страдала  от  смены  обстановки  и  нервного
потрясения. Я мог ее понять, глядя вокруг ее глазами. Лунатики,  извините,
лунариане, всю свою жизнь  проводят  в  глубоких  подземных  помещениях  и
привыкли к необходимости окружать себя твердыми вещественными стенами. Они
редко выходят наружу. Когда это случается,  они  опять-таки  облачаются  в
кокон из стали и пластика, который ощущают вокруг себя, и  выглядывают  из
него  через  окошко.  Она  чувствовала   себя   выставленной   напоказ   и
беззащитной, и пыталась храбро это  перенести.  находясь  внутри  дома  из
силового пузыря, вы  можете  в  равным  успехом  считать,  что  сидите  на
платформе под пылающим солнцем. Изнутри пузырь не виден.
     Поняв, что именно ей мешает, я  включил  поляризацию.  Теперь  пузырь
стал виден как дымчатое стекло.
     - О, не надо, - бодро произнесла она. - Нужно к этому привыкать.  Мне
только хочется, чтобы у вас где-нибудь были стены, на которые я  могла  бы
иногда поглядывать.
     Стало  еще  более  очевидно,  что  Дороти  что-то  тревожит.  Она  не
заметила, что Джубилант не в своей тарелке, а это на  нее  не  похоже.  Ей
следовало бы повесить несколько занавесок  и  дать  нашей  гостье  чувство
замкнутого пространства.
     Я кое-что узнал из дерганого разговора за столом. джубилант развелась
со своей матерью, когда ей было десять лет, в совершенно  невероятном  для
таких поступков возрасте. Единственным  основанием  для  развода  в  таких
случаях может быть только нечто действительно из ряда вон выходящее, вроде
сумасшествия или религиозного евангелизма. Я  мало  что  знал  о  приемной
матери Джубилант - даже ее имени - но мне было известно, что они с  Дороти
были на Луне добрыми приятельницами. Каким-то образом вопрос о том, как  и
почему Дороти бросила своего ребенка и привезла меня,  отрезанный  ломоть,
на Меркурий, был связан и с их взаимоотношениями.
     - Насколько я помню, мы  так  и  не  смогли  сблизиться,  -  говорила
Джубилант. - Она рассказывала мне какую-то чушь. По-моему, она  не  смогла
приспособиться к ситуации. Я не могу выразить это словами, но суд со  мной
согласился. Помогло и то, что у меня был хороший адвокат.
     - Может, отчасти дело было в необычном родстве, - с надеждой произнес
я. - Вы понимаете, что я хочу сказать. Разве  обычное  дело,  что  ребенок
растет у приемной матери, а не с настоящей?
     Мои слова были встречены таким гробовым молчанием, что я подумал,  не
стоит ли мне помалкивать до конца обеда. Они обменялись многозначительными
взглядами.
     - Да, отчасти могло быть и из-за этого. Но все равно, через три  года
после твоего отлета на Меркурий я поняла, что больше так  не  могу.  Лучше
мне было бы уехать с тобой. Я была всего лишь ребенком, но даже тогда  мне
этого хотелось. - Она умоляюще посмотрела на Дороти, которая уставилась  в
стол. Джубилант перестала есть.
     - Наверное, не стоило об этом говорить.
     К моему удивлению, Дороти согласилась. теперь мне  больше  ничего  не
светило. Они не станут  об  этом  говорить,  потому  что  что-то  от  меня
скрывают.


     После обеда Джубилант немного  вздремнула.  Она  сказала,  что  хочет
сходить со  мной  к  гроту,  но  ей  надо  отдохнуть,  ведь  здесь  другая
гравитация.  Пока  она  спала,  я  еще  раз  попытался  уговорить   Дороти
рассказать мне историю ее жизни на Луне.
     - Но почему я  _в_о_о_б_щ_е_  появился  на  свет?  Ты  говоришь,  что
оставила Джубилант, собственного трехлетнего ребенка, с подругой,  которая
позаботилась бы о ней на Луне. разве тебе не _х_о_т_е_л_о_с_ь_ взять ее  с
собой?
     Она устало посмотрела на меня. На эту тему мы уже говорили.
     - Тимми, ты уже три года, как взрослый. Я говорила тебе, что ты волен
уйти от меня, если хочешь. Ты в любом случае скоро это сделаешь. Больше  я
ничего не хочу об этом слышать.
     - Ты же знаешь, мама, я  не  могу  настаивать.  Но  неужели  ты  меня
настолько  не  уважаешь,  что  продолжаешь  рассказывать  старые   сказки?
Наверняка ты многого не договариваешь.
     - Да! Многого. Но я предпочитаю оставить все это в прошлом.  Это  мое
личное дело.  Неужели  ты  так  мало  уважаешь  _м_е_н_я,  что  не  можешь
перестать меня терзать? - Я никогда не видел ее такой  взволнованной.  Она
вскочила, прошла сквозь стену и зашагала вниз по  склону.  Спустившись  до
середины, она побежала.
     Я рванулся ей вслед, но через несколько шагов вернулся.  Я  не  знал,
что сказать ей такого, чего бы я уже не говорил.


     Мы  добирались  до  грота  не  торопясь.   После   отдыха   Джубилант
почувствовала себя намного лучше, но ей все равно было  трудно  взбираться
на некоторые крутые склоны.
     Я не был в гроте уже четыре светогода, а не играл в нем  еще  дольше.
Но для других ребят он продолжал оставаться любимым местом.  Там  их  было
множество.
     Мы стояли на  узком  карнизе  над  ртутным  озером,  и  на  этот  раз
Джубилант была действительно потрясена.  Озеро  находится  на  дне  узкого
ущелья, давным-давно  перегороженным  обвалом  после  землетрясения.  Одна
сторона ущелья постоянно в тени, потому что оно вытянуто на  север,  а  на
нашей широте солнце никогда  не  поднимается  достаточно  высоко.  На  дне
ущелья - озеро, двадцать метров в ширину, сотня в длину  и  около  пяти  в
глубину. Мы думаем, что у  него  такая  глубина,  но  попробуйте  измерить
глубину ртутного озера. Кусок свинца тонет в нем медленно, словно в густой
патоке, а все  остальное  просто  плавает.  Ребята  вытянули  на  середину
солидного размера глыбу и катались на ней, как на лодке.
     Все  это  хорошо,  но  стояло  ретроградное   лето,   и   температура
поднималась все выше и  выше.  Поэтому  ртуть  нагрелась  почти  до  точки
кипения, и весь район грота был  затянут  плотными  ртутными  испарениями.
когда сквозь пары пролетали потоки электронов от солнца,  они  вспыхивали,
переливаясь  и  мерцая  призрачным  индиговым   штормом.   Уровень   озера
понижался, но оно никогда не выкипало полностью,  потому  что  на  теневой
стороне скалы пары снова конденсировались и стекали обратно.
     - А как оно образовалось? - спросила  Джубилант,  перестав,  наконец,
ахать и охать.
     - Отчасти оно  естественное,  но  пополняется  в  основном  благодаря
фабрикам Порта. Ртуть получается как  побочный  продукт  каких-то  реакций
синтеза, ей не могут найти применение,  вот  и  сливают  наружу.  Ее  пары
слишком тяжелы, чтобы далеко улететь, и весь темногод она конденсируется в
долинах. Эта собирает их особенно удачно. Я любил здесь играть, когда  был
помоложе.
     Озеро произвело на нее большое впечатление. На Луне  ничего  похожего
нет. Насколько я слышал, ее  поверхность  -  унылая  равнина,  на  которой
миллионы лет ничего даже не шевельнется.
     - Никогда не видела такой красоты. Слушай, а что в нем можно  делать?
Конечно же, оно слишком плотное, чтобы в нем можно было плавать.
     - Никогда не слышал более правдивых  слов.  Все,  что  ты  сможешь  -
погрузить в  него  руку  на  полметра.  Если  сумеешь  встать  и  удержать
равновесие, то погрузишься сантиметров на  пятнадцать.  Но  это  вовсе  не
значит, что в нем нельзя плавать, только плыть надо по поверхности.  Пошли
вниз, я тебе покажу.
     Она  пошла  за  мной,  все  еще  не  в   силах   оторвать   глаз   от
ионизированного облака. Оно может вас  просто  загипнотизировать.  Сначала
вам кажется, что оно пурпурное, затем краем глаза вы  начинаете  различать
другие цвета. Их нельзя увидеть прямо, они слишком  слабы.  Но  они  есть.
Из-за локальных примесей других газов.
     Я понимаю людей, делавших лампы на парах ионизированных газов: неона,
аргона, ртути и так далее. Войти в ртутное  ущелье  -  то  же  самое,  что
шагнуть в сияние одной из тех старинных ламп.
     На  середине  спуска  Джубилант  потеряла   равновесие.   Когда   она
шлепнулась на зад и заскользила вниз, поле ее костюма  от  удара  о  грунт
уплотнилось, и когда она плюхнулась в озеро, то превратилась по  дороге  в
жесткую  статую,  замершую  в  нелепой  позе,  в  которой   она   пыталась
затормозиться. Она заскользила по поверхности и легла на спину отдохнуть.
     Я лег на ртуть и легко преодолел то расстояние,  что  нас  разделяло.
Она  попыталась  встать  и  обнаружила,  что  это  невозможно.   Тут   она
засмеялась, поняв, что, должно быть, выглядит очень глупо.
     - Устоять хоть недолго просто нельзя. Смотри, как надо двигаться. - Я
перевернулся на живот и стал делать  руками  плавательные  движения.  Руки
надо вытянуть перед собой и длинным плавным  взмахом  отвести  назад.  Чем
глубже они погружаются в ртуть, тем быстрее плывешь, но до тех  пор,  пока
не затормозишь пальцами ног. Трения на поверхности почти нет.
     Вскоре она в полном восторге уже плавала рядом со мной. Мне тоже было
весело.  И  почему  мы  забрасываем  многие  развлечения  детства,   когда
вырастаем? Во всей  солнечной  системе  не  найдешь  ничего  сравнимого  с
плаванием  на  ртути.  Ко  мне  вернулись  забытые  ощущения,  несравнимое
удовольствие от скольжения по  зеркальной  поверхности,  когда  подбородок
гонит перед тобой маленькую волну. А раз глаза находятся совсем низко,  то
впечатление скорости создается просто ошеломляющее.
     Несколько ребят играло в хоккей. Мне хотелось присоединиться  к  ним,
но по тому, как они смотрели на нас, я понял, что мы их слишком переросли,
и вообще нам здесь уже не место. Ладно, переживу. Плавая, я и так  получал
массу удовольствия.
     Через несколько часов  Джубилант  сказала,  что  хочет  отдохнуть.  Я
показал ей, как это можно сделать, не возвращаясь на  берег,  если  широко
раздвинуть ноги и образовать из них треугольник. Если не ложиться, то  это
единственный возможный способ, в любой другой позе вы просто опрокинетесь.
Джубилант удовольствовалась тем, что легла.
     - До сих пор не могу привыкнуть, что можно смотреть прямо на  солнце,
- сказала она. - Я даже начинаю думать, что ваша система  лучше  нашей.  Я
имею в виду встроенные костюмы.
     - Я думал об  этом,  -  сказал  я.  -  Вы,  лунати...  лунариане,  не
проводите на поверхности столько времени, чтобы это сделало силовой костюм
необходимостью. Он был бы слишком неудобен и дорог, особенно для детей. Ты
не поверишь, во сколько обходится замена костюмов, когда  ребенок  растет.
Дороти за двадцать лет еще не расплатилась с долгами.
     - Да, но дело могло оказаться стоящим. Конечно, ты прав  в  том,  что
оно влетит в копеечку, но уж  я-то  из  него  не  вырасту.  Насколько  его
хватает?
     - Их следует заменять каждые два-три года. - Я зачерпнул горсть ртути
и стал капать ей на грудь. Я хотел сообразить, как бы невзначай  перевести
разговор на Дороти и на то, что Джубилант о ней  знала.  После  нескольких
неудачных попыток я отбросил хитрости и спросил напрямую про то, о чем они
старались не говорить.
     Она тоже не оказалась разговорчивой.
     - Что это там за пещера? - спросила она, переворачиваясь на живот.
     - Это грот.
     - А что внутри?
     - Покажу, если все расскажешь.
     Она посмотрела мне в глаза.
     - Не будь ребенком, Тимоти. Если твоя мать захочет рассказать тебе  о
своей жизни на Луне, то сама и расскажет. Это не мое дело.
     - Я не стану вести себя по-детски, если вы перестанете обращаться  со
мной, как с ребенком. Мы взрослые.  Ты  можешь  рассказать  мне  все,  что
захочешь, не спрашивая мою мать.
     - Хватит об этом.
     - Как раз это мне обычно и говорят. Ладно, тогда иди в грот сама.
     И она пошла. Я сидел на озере и кипел от  ярости.  Терпеть  не  могу,
когда меня водят за нос, а особенно  не  выношу,  когда  мои  родственники
шушукаются у меня за спиной.
     Я был немного озадачен, обнаружив, насколько важным  стало  для  меня
желание узнать истинную историю переезда  Дороти  на  Меркурий.  Я  прожил
семнадцать лет ничего не зная, и это мне не повредило. Но теперь, вспомнив
все то, что она рассказывала мне в детстве, я понял,  что  то  была  чушь.
Появившись здесь,  Джубилант  заставила  меня  все  переосмыслить.  Почему
Дороти о с Почему вместо нее забрала клонированного младенца?


     Грот - это пещера  в  начале  ущелья,  из  которой  вытекает  ртутный
ручеек. Он не перестает течь весь светогод, но самым обильным становится в
разгаре лета. Ручеек образуется из ртутных паров,  которые  конденсируются
на стенах пещеры и стекают на пол. Я  нашел  Джубилант  в  центре  ртутной
лужи,  очарованную  открывшимся  ей  зрелищем.  Из  пещеры   ионизационное
свечение кажется намного ярче, чем снаружи, где ему приходится состязаться
с солнечным светом.  Добавьте  к  этому  тысячи  тоненьких  струек  ртути,
бросающих разноцветные зайчики, и вы получите такое место, в которое можно
поверить, лишь зайдя внутрь него.
     - Слушай, извини, что я к тебе лез со всякими глупостями. Я...
     - Ш-ш-ш! - Она  махнула  рукой,  чтобы  я  замолчал.  О