счастью,   и
возможность убраться с этой проклятой планеты! - Она поразила  меня  своей
яростью, которая так не вязалась с ее  обычной  забавной  изворотливостью.
Руки ее сжались в кулаки. Малибу, сидевшая  у  нее  на  коленях,  печально
взглянула на хозяйку, а затем на меня.
     Она быстро повеселела и резво принялась готовить обед. На мои вопросы
отвечать она не захотела. На сегодня тема была закрыта.


     На следующий день я был готов повернуть  назад.  У  вас  когда-нибудь
намертво уставали ноги?  Вероятно  нет;  если  вам  приходится  заниматься
такими вещами - тяжелой физической работой - то вы, наверное, один из этих
свихнувшихся на здоровье и поддерживаете себя в форме. Я в форме не был, и
подумал, что умру от этого. В минуту паники я подумал, что и в самом  деле
умираю.
     К счастью, Эмбер это предвидела. Она знала, что я конторская крыса, и
знала, какими жалкими слабаками обычно являются марсиане. Помимо  сидячего
образа жизни, свойственного большинству современных людей, у нас, марсиан,
с этим еще хуже, потому что сила тяжести на Марсе не дает нам  возможности
поупражняться, как бы мы ни старались. Мускулы ног у меня как  разваренная
лапша.
     Она сделала  мне  старомодный  массаж  и  новоизобретенную  инъекцию,
которая уничтожила все накопившиеся яды. Через час у меня стали появляться
проблески интереса к нашему путешествию. Так что  она  погрузила  меня  на
велосипед и мы начали еще один перелет.
     Способа оценить течение времени нет. Солнце меняет форму, сплющиваясь
по вертикали, но это происходит слишком медленно и незаметно. В  тот  день
мы в какой-то момент миновали приток Реки Рейнольдса. Моему правому  глазу
он представился яркой линией слева от меня - покрытой  коркой  и  медленно
ползущей, наподобие ледника.  Мне  было  сказано,  что  это  расплавленный
алюминий. Малибу знала, что это  такое,  и  умоляюще  тявкала,  прося  нас
сделать остановку, чтобы она могла покататься. Эмбер не согласилась.
     На Венере вы не можете заблудиться, пока еще что-то видите. Реку было
видно с того момента, как мы покинули Просперити, хотя я и  не  знал,  что
это такое. Мы все еще могли различить  город  позади  нас  и  горную  цепь
впереди, и даже пустыню. Она была чуть выше на боковой стенке чаши.  Эмбер
сказала, что это значит, что от нас до нее еще около трех дней  пути.  Для
того, чтобы оценивать здесь расстояния, необходим навык. Эмбер  все  время
пыталась показать мне, где Венусбург, который  был  в  нескольких  тысячах
километров позади. Она сказала, что  в  ясный  день  это  ясно  различимая
крохотная точка. Мне его разглядеть не удалось.
     Пока мы крутили педали,  то  много  беседовали.  Больше  делать  было
нечего, и, кроме того,  с  ней  было  забавно  поговорить.  Она  подробнее
рассказала о своем плане  покинуть  Венеру  и  забила  мне  голову  своими
наивными представлениями о том, на что похожи другие планеты.
     Это была ненавязчивая рекламная кампания. Начала она с защиты  своего
сумасшедшего  плана.  В  какой-то  момент  он  превратился  в  само  собой
разумеющийся. Она представила дело  так,  как  будто  уже  решено,  что  я
удочерю ее и возьму с собой на Марс. Я и сам наполовину этому верил.


     На четвертый день я заметил, что стена  чаши  перед  нами  становится
выше. Я не знал, отчего это, пока Эмбер не скомандовала остановиться и  мы
не повисли в воздухе. Мы  видели  перед  собой  сплошную  каменную  стену,
которая поднималась вверх. Край ее был метров на пятьдесят над нами.
     - В чем дело? - спросил я, довольный возможностью отдохнуть.
     - Горы стали выше, - сказал она  просто.  -  Мы  повернем  направо  и
попытаемся найти проход.
     - Выше? О чем ты говоришь?
     - Выше. Ну, большей высоты, выпирают больше, чем когда я была здесь в
прошлый раз, их размеры слегка увеличились, крупнее, чем...
     - Я знаю определение слова "выше",  -  сказал  я.  -  Но  почему?  Ты
уверена?
     - Конечно, уверена. Нагреватель воздуха  шара  работает  на  пределе;
выше нам не подняться. Последний раз, когда  я  была  здесь,  мне  удалось
пройти. Но не сегодня.
     - Почему?
     -  Конденсация.  Рельеф  здесь  может  довольно   заметно   меняться.
Некоторые металлы и горные породы находятся на Венере в жидком  состоянии.
В жаркий день они кипят, а  на  горных  вершинах,  где  прохладнее,  могут
конденсироваться. Затем, когда теплеет,  они  снова  плавятся,  и  стекают
обратно в долины.
     - Ты хочешь сказать, что притащила меня сюда в середине зимы?
     Она бросила на меня уничтожающий взгляд.
     - Это вы появились здесь зимой. Кроме того, сейчас ночь,  еще  нет  и
полуночи. Я не подумала, что еще неделю горы будут такими же высокими.
     - А можем мы их обогнуть?
     Она критически посмотрела на склон.
     - Примерно на пятьсот километров к востоку есть постоянный проход. Но
для этого нам потребовалась бы еще неделя. Хотите это сделать?
     - А варианты?
     - Оставить велосипед здесь и  идти  пешком.  Пустыня  сразу  за  этой
грядой. Если нам повезет, первые камни мы найдем уже сегодня.
     Я понимал, что слишком мало знаю о Венере, чтобы  принять  правильное
решение. В конце концов мне  пришлось  признаться  самому  себе,  что  мне
повезло, поскольку со мной Эмбер, которая поможет избежать неприятностей.
     - Сделаем так, как, по-твоему, лучше всего.
     - Хорошо. Поворачивайте круто вправо и устроим стоянку.
     Мы  опутали  велосипед  длинным  канатом  из  вольфрамового   сплава.
Делалось это, как я узнал, для того, чтобы он не оказался погребенным  под
слоем конденсата,  пока  нас  не  будет.  Он  плавал  на  конце  троса,  а
нагреватель его работал в полную силу. А мы отправились в горы.
     Пятьдесят метров кажутся небольшим расстоянием. И это так, когда речь
идет о равнине. А попробуйте как-нибудь пройти их  по  крутому  склону.  К
счастью для нас, Эмбер прихватила альпинистское снаряжение. Она там и  сям
забивала костыли, и соединила нас веревками с блоками. Я следовал за  ней,
оставаясь чуть позади ее тянучки. Непонятно было, как эта штука следует за
ней, ставя свои ноги в точно те же места,  что  и  она.  Позади  меня  мой
тянучка делал то же самое. И еще была Малибу, она почти бежала,  временами
возвращаясь  назад,  чтобы  посмотреть,  как  мы  продвигаемся,  а   затем
добиралась до гребня и щебетала о том, что же увидела на другой стороне.
     Я не думаю, что из меня бы вышел хороший альпинист. Лично я предпочел
бы съехать вниз по склону обратно и бросить эту затею. Я бы так и  сделал,
но Эмбер все продолжала идти вперед. Не думаю, что когда-нибудь в жизни  я
был таким усталым, как в тот момент, когда мы добрались до верха и стояли,
осматривая пустыню сверху.
     Эмбер указала вперед.
     - Вот взорвался один из камней, - сказала она.
     - Где? - спросил я едва ли с каким-либо интересом. Я  ничего  не  мог
разглядеть.
     - Вы не заметили его. Он там, ниже. Так высоко они не образуются.  Не
беспокойтесь, по пути они будут попадаться снова и снова.
     И мы пошли вниз. Это было  не  очень  тяжело.  Эмбер  подала  пример,
усевшись на гладкое место и съезжая вниз. Малибу  следовала  за  ней,  она
подпрыгивала и катилась по  скользкой  поверхности  скалы,  повизгивая  от
счастья. Я увидел, что Эмбер столкнулась с холмиком, взлетела в  воздух  и
упала головой вниз. Ее костюм уже стал  жестким.  Она  продолжала  скакать
дальше вниз, сохраняя сидячую позицию.
     Я следовал за ними тем же способом. Меня не слишком  привлекала  идея
таких прыжков,  но  медленный,  болезненный  спуск  нравился  еще  меньше.
Оказалось, что это не так и плохо. После того, как ваш  костюм  становится
твердым, перейдя в режим для  столкновений,  вы  чувствуете  немногое.  Он
слегка отходит от вашей кожи и становится тверже металла, амортизируя все,
кроме самых сильных  ударов,  которые  могут  привести  к  удару  мозга  о
черепную коробку и внутренним травмам. А  для  этого  мы  перемещались  не
настолько быстро.
     Когда мы оказались на дне, и мой  костюм  снова  стал  гибким,  Эмбер
помогла мне подняться, Ей, похоже, спуск доставил удовольствие.  Мне  нет.
По-моему, после одного из скачков я слегка ушиб спину. Я не сказал  ей  об
этом, а просто тронулся следом, испытывая боль при каждом шаге.
     - А где на Марсе вы живете? - спросила она весело.
     - А? У Копрата. Это на северном склоне Каньона.
     - Да, я знаю. Расскажите мне подробнее. Где  мы  будем  жить?  У  вас
квартира на поверхности, или вы застряли внизу? Я не могу дождаться, когда
увижу все это.
     Она начала действовать мне на нервы. Может быть, причиной  была  лишь
боль в крестце.
     - А почему ты думаешь, что отправишься со мной?
     - Но вы,  конечно  же,  возьмете  меня  с  собой.  Вы  сказали,  лишь
только...
     - Я ничего подобного не говорил. Если бы  у  меня  была  запись  моей
речи, я мог бы  тебе  это  доказать.  Нет,  наши  разговоры  за  последние
несколько дней состояли из монологов. Ты говоришь, какие удовольствия тебя
ждут, когда мы попадем на Марс, а я лишь что-то бурчу в ответ. Это потому,
что у меня нет решимости, или не было  решимости  сказать  тебе,  о  какой
безумной затее ты говоришь.
     Я думаю, что наконец-то мне удалось уколоть  ее.  Во  всяком  случае,
некоторое время она молчала. Она понимала,  что  зашла  слишком  далеко  и
стала подсчитывать трофеи, еще не выиграв сражение.
     - А что в ней такого безумного? - спросила она наконец.
     - Попросту говоря, все.
     - Нет, давайте, скажите мне.
     - А почему ты думаешь, что мне хочется иметь дочь?
     Она, похоже, испытала облегчение.
     - О, об этом не беспокойтесь? Я вам хлопот не доставлю. Как только мы
сядем на Марсе, можете подать бумаги на аннулирование наших  отношений.  Я
опротестовывать  их  не  буду.  Да  я  могу  подписать  обязательство   не
опротестовывать ничего - даже до того, как вы меня удочерите.  Это  строго
деловое соглашение, Кику. Вам не надо беспокоиться  о  том,  что  придется
быть мне мамашей. Мне это не нужно. Я собираюсь...
     -  А  почему  ты  думаешь,  что  для  меня  это  всего  лишь  деловое
соглашение? - взорвался я. - Может быть, я старомоден. Может быль, у  меня
совсем другие мысли. Но на формальное удочерение я не пойду.  У  меня  уже
был один ребенок, и я был хорошим родителем. Я не удочерю  тебя  лишь  для
того, чтобы доставить тебя на Марс. Это мое последнее слово.
     Она изучала мое лицо. Похоже, она пришла к выводу, что я и впрямь так
решил.
     - Я могу предложить вам двадцать тысяч марок.
     Я поперхнулся.
     - А откуда ты взяла такие деньги?
     - Я сказала вам, что обирала этих славных людей из Просперити.  А  на
что, черт возьми, мне здесь их тратить? Я откладывала их на всякий случай,
вроде этого. Чтобы предложить бесчувственному неандертальцу  со  странными
мыслями о том, что хорошо и что плохо, который...
     - Хватит об этом. - Мне стыдно  сказать,  что  я  испытал  искушение.
Неприятно обнаружить, что то, что  вы  считали  моральными  соображениями,
внезапно оказывается не таким уж важным перед кучей денег. Но мне помогала
боль в спине и то скверное настроение, которая она вызывала.
     - Ты думаешь, что можешь купить меня. Ну что же,  я  не  продаюсь.  Я
считаю, что делать это аморально.
     - Тогда черт с тобой, Кику, черт с тобой. - Она сильно топнула ногой,
и ее тянучка повторил движение. Она собиралась проклинать меня  и  дальше,
но когда ее нога коснулась поверхности, нас оглушил взрыв.
     Как я сказал, до того было тихо. Там нет ни ветра,  ни  животных,  на
Венере вообще почти нечему вызывать звуки. Но когда звук раздается, будьте
начеку.  Эта  плотная  атмосфера  убийственна.  Я  думал,  у  меня  голова
отвалится. Звуковые волны ударили по нашим  костюмам,  отчасти  сделав  их
жесткими. Единственное, что спасло нас от глухоты - это миллиметровый слой
воздуха с низким  давлением  между  полем  костюма  и  нашими  барабанными
перепонками. Он смягчил удар настолько, что мы отделались  лишь  звоном  в
ушах.
     - Что это было? - спросил я. Эмбер уселась. Она опустила  голову,  ее
интересовало лишь собственное разочарование.
     - Лопающийся камень, - сказала она. - Вон там. - Она указала рукой, и
я смог различить тускло светившееся пятно примерно в километре от нас. Там
были рассеяны десятки пятен меньшего размера, от которых  исходил  свет  -
инфракрасный.
     - Ты хочешь сказать, что вызвала это, просто топнув ногой?
     Она пожала плечами.
     - Они неустойчивы. Это все равно  как  если  бы  они  были  заполнены
нитроглицерином.
     - Ну что же, пойдем собирать обломки.
     - Давайте, идите. - Она повисла у меня на руках. И так и не тронулась
с места, как я ее ни уговаривал. К тому времени,  когда  я  поднял  ее  на
ноги, мерцавшие пятна исчезли, остынув. Теперь нам ни за что их не  найти.
Пока мы продолжали спускаться в долину, она  не  желала  разговаривать  со
мной. И весь остаток дня нас сопровождали отдаленные залпы.


     На следующий день мы разговаривали мало. Она несколько раз попыталась
возобновить переговоры, но я ясно дал понять, что все уже решил. Я  указал
ей, что нанял ее и ее велосипед  в  точности  на  ее  условиях:  абсолютно
бесплатно, как сказала она, если не считать припасов, а за них я заплатил.
Никакого упоминания об удочерении не было. А если бы было, уверил я ее,  я
бы отказал ей точно так же, как делаю это сейчас.  Может  быть,  я  и  сам
этому верил.
     Это было в течение того короткого времени  на  следующее  утро  после
нашей перебранки, когда  казалось,  что  ей  совершенно  безразлично  наше
путешествие. Она просто сидела в палатке, пока я  готовил  завтрак.  Когда
пришло время двигаться дальше, она сделала гримасу -  и  сказала,  что  не
собирается искать камни, что с тем же успехом она бы  осталась  здесь  или
вернулась.
     После того, как я указал ей на  наш  устный  контракт,  она  неохотно
поднялась. Ей это не нравилось, но слово она держала.
     Охота   за   лопающимися   камнями   оказалась   для   меня   большим
разочарованием. Я представлял себе, что целыми днями придется  прочесывать
местность. Затем волнующий момент находки. "Эврика!" - завопил  бы  я.  На
деле не было ничего подобного. Вот как их ищут: вы сильно  топаете  ногой,
ждете несколько секунд, затем топаете снова. Когда  вы  видите  и  слышите
взрыв, вы просто идете к этому месту и собираете их. Они рассыпаны вокруг,
и освещены инфракрасным светом от взрыва. С тем же успехом над ними  могли
бы гореть неоновые стрелы. Ничего себе приключение.
     Когда мы находили камень, то подбирали его и  клали  в  холодильники,
установленные  на  наших  тянучках.  Камни  образовываются  при  давлении,
создаваемом  взрывом,  но  некоторые  их  составляющие   неустойчивы   при
венерианских температурах. Они выкипают и вам,  если  камни  не  остудить,
часа через три останется сероватая пыль. Когда мы их подбирали,  они  были
намного горячее воздуха, так что я думал, что они тут же растают.
     Эмбер  сказала,  что  на  какое-то   время   выдержать   венерианскую
температуру им позволяют  силы,  создающие  кристаллическую  решетку.  При
огромных венерианских давлении и температуре они ведут себя  иначе.  Когда
они остывают, решетка ослабевает и они постепенно разлагаются. Вот  почему
так важно собрать их  как  можно  быстрее  после  взрыва,  чтобы  получить
безупречные драгоценности.
     Мы занимались этим целый день. К концу  его  мы  собрали  килограммов
десять камней - размером начиная от горошины и кончая несколькими с яблоко
величиной.
     В тот вечер я сидел у костра и исследовал их. Ночью надо  было  нести
вахту мне. Чего мне  еще  стало  не  хватать,  это  двадцатичетырехчасовых
суток. И, раз уж на то пошло, лун. Меня бы порядком приободрило, если бы в
ту ночь я увидел Деймос или Фобос. Но  в  небе  у  горизонта  висело  лишь
солнце, медленно перемещаясь к северу, готовясь взойти в утреннем небе.
     Камни были прекрасны, это я должен признать. Они были цвета  красного
вина с коричневатым оттенком. Но когда на их должным образом  падал  свет,
неизвестно  было,  что  увидишь.  Большинство  необработанных  драгоценных
камней  покрыты  невыразительной   коркой,   которая   скрывает   все   их
великолепие. Я поэкспериментировал, расколов несколько  из  них.  То,  что
обнаружилось после того, как я  соскреб  чешуйки  патины,  было  скользкой
поверхностью, которая сверкала даже при свете свечи. Эмбер  показала  мне,
как следует подвешивать их на нитке и ударять по ним. Тогда они звенят как
крохотные колокольчики, а  время  от  времени  попадались  такие,  которые
сбрасывали все дефекты и являли собой правильный восьмигранник.
     В тот день я сам готовил себе  еду.  Вначале  это  делала  Эмбер,  но
теперь, похоже, она потеряла интерес к тому, чтобы угождать мне.
     - Я нанята проводником, - указала она достаточно ядовито.  -  Словарь
Вебстера определяет слово "проводник" как...
     - Я знаю, что значит это слово.
     - ...и в нем не говорится ничего о приготовлении пищи. Вы женитесь на
мне?
     - Нет. - Я даже не удивился.
     - По тем же причинам?
     - Да. Я так беззаботно не заключу такой союз. Кроме того, ты  слишком
молода.
     - По закону достаточно двенадцати. Через неделю мне будет двенадцать.
     - Этого слишком мало. На Марсе тебе должно быть четырнадцать.
     - Ну что за  догматик.  Вы  ведь  не  шутите,  правда?  Действительно
четырнадцать?
     Это было характерно для ее невежества о планете, на которую  она  так
сильно  стремилась  попасть.  Я  не  знаю,  откуда  у  нее   взялись   эти
представления о Марсе. В конце концов я решил, что она целиком взяла их из
своих грез.
     Мы молча съели приготовленную мной еду, По моей оценке, у  меня  было
неограненных камней примерно на тысячу марок. И мне начала надоедать дикая
природа Венеры. Я предполагал, что еще один день мы будем собирать  камни,
а потом направимся обратно к велосипеду. Это, наверное, будет  облегчением
для нас обоих. Эмбер  сможет  начать  расставлять  ловушки  на  следующего
глупого туриста, который попадет в город - или даже направится в Венусбург
и попробует заняться этим всерьез.
     Когда я подумал об этом, то стал задавать себе вопрос, почему же  она
все еще здесь. Если у нее  были  деньги  для  того,  чтобы  заплатить  эту
громадную взятку, которую она  предлагала  мне,  почему  она  не  живет  в
городе, где туристы кишат как мухи? Я собирался задать ей этот вопрос,  но
она подошла ко мне и уселась совсем рядом.
     - А не хотели бы вы заняться любовью? - спросила она.
     С меня, пожалуй, было уже довольно улещиваний. Я фыркнул, поднялся  и
вышел сквозь стену палатки.
     Оказавшись снаружи, я пожалел об этом. Спина болела прямо ужасно и  я
запоздало осознал, что мой надувной  матрац  не  удастся  вытащить  сквозь
стену палатки. А если я и смогу это сделать, он просто сгорит. Но я не мог
вернуться после того, как ушел таким образом. Может быть, я не мог  здраво
мыслить из-за боли в спине; не знаю. Так или  иначе,  я  выбрал  на  земле
место, которое выглядело мягким и лег.
     Я бы не сказал, что оно было таким уж мягким.


     Я проснулся в тумане боли. Я и не пробуя знал, что  если  пошевелюсь,
то в спину вонзится нож. И естественно, не слишком к этому стремился.
     Моя  рука  лежала  на  чем-то  мягком.  Я  шевельнул  головой  -  что
подтвердило мои подозрения насчет ножа - и увидел, что это была Эмбер. Она
спала, лежа на спине. Малибу свернулась у нее на руке.
     Она  выглядела  посеребренной  куклой  со  своим  открытым   ртом   и
выражением мягкой беззащитности на лице.  Я  почувствовал,  что  мои  губы
складываются в улыбку, вроде тех, которые она  выманивала  у  меня  там  в
Просперити. Я задал себе вопрос: почему я так скверно с ней обращался?  По
крайней мере, в это утро мне казалось, что я с ней скверно