- Да? - оживился Прескотт. - Продолжайте.
     - Если мои воспоминания не подобны прежним, когда  я  не  сомневался,
что женат на Патриции Харди и не могу перенести  горечи  утраты  после  ее
смерти. - Он резко переменил тему разговора: - О каком изъяне вы говорите?
     Ответ последовал незамедлительно, и ясность мысли Прескотта  говорила
о том, что он обладает полным контролем над таламусом своего мозга.
     - Вы идентифицируете себя  с  покойным  Госсейном.  Вы  ясно  помните
момент смерти, разрывающие тело пули, энергетический луч лазера. Подумайте
хорошенько. А теперь вспомните основное кредо нуль-А, которое гласит,  что
во Вселенной не может существовать двух идентичных предметов.
     Госсейн промолчал. За окном высились деревья, уходя в  голубую  дымку
неба;  быстрая  речка  красовалась  вечнозеленым  обрамлением.   Странная,
гротескная обстановка для  рассуждений  о  природе  веществ  органической,
нейтронной и физико-химической структуре. На какое-то мгновение окружающее
потеряло реальность, и ему показалось, что  он  вообще  не  принадлежит  к
этому миру. Удивительно. Со  времени  пробуждения  он  только  и  думал  о
несуразности, так верно подмеченной Прескоттом, ведь речь шла не о простом
сходстве с убитым, а об утверждении, что  они  являлись  одним  и  тем  же
лицом. Короче говоря, он делал подобный вывод  лишь  потому,  что  у  него
сохранились память и облик Гилберта Госсейна I.
     Еще в глубокой древности любой студент философского факультета  знал,
что два одинаковых кресла отличаются друг от друга  миллионами  мельчайших
деталей, которые невозможно различить невооруженным глазом. В человеческом
мозгу количество всевозможных путей прохождения одного  нервного  импульса
составляло десять  в  степени  двадцать  семь  тысяч.  Причудливые  модели
памяти,  сложившиеся  в  результате  жизненного  опыта,  невозможно   было
повторить искусственно даже с малой  степенью  точности.  С  аксиомами  не
спорят, а история неуловимо доказывала, что не существует  на  свете  двух
одинаковых животных, снежинок, камней или атомов.
     Вне всякого сомнения, Прескотт попал в  самую  точку.  Но  от  фактов
нельзя было просто отмахнуться,  они  требовали  тщательных  исследований,
бесконечных проверок.
     Прескотт наблюдал за ним, чуть прищурившись.
     - Надеюсь, вы не забыли, - сказал  он,  -  что  в  комнате  находится
детектор лжи.
     Госсейн посмотрел на него, как  кролик  на  удава.  Стояла  ничем  не
нарушаемая тишина, но пульс в его висках бился, как раненая птица. У  него
закружилась голова, помутилось зрение,  на  лбу  выступили  крупные  капли
пота.
     -  Интересно  будет  узнать,  -  неумолимо  продолжал   Прескотт,   -
существовало второе тело на самом деле или нет.
     - Да, - с трудом выдавил из себя Госсейн. - Интересно.
     Теперь он уже и сам не верил тому, что с ним произошло,  и  не  хотел
ничего выяснять, хотя давно  понял,  что  избежать  проверки  не  удастся.
Госсейн  повернулся  к  детектору  лжи.  Положив  руку  на   металлические
контакты, он произнес:
     - Ты слышал все, что здесь говорилось. Твое мнение?
     -  Подтвердить  или  опровергнуть  ваши   слова   не   представляется
возможным. У вас суждение основано на человеческом  восприятии.  У  вас  -
память Гилберта Госсейна I, включая и сцену убийства, настолько  реальную,
что я не могу утверждать, что вы не умерли. В вашем мозгу  по-прежнему  не
содержится информации, позволяющей определить, кто вы такой на самом деле.
     Надо было что-то решать. Госсейн наклонился, развязал женщине ноги  и
помог ей встать.
     - Мы уйдем вместе, - пояснил он. - Примерно через милю я вас  отпущу,
и вы сможете вернуться и освободить мужа.
     В этом и заключался его план. Он  хотел  остаться  с  ней  наедине  и
подробно передать слова Патриции Харди - конечно, не называя ее имени -  о
заговоре и Прескотте, а дальше пусть решает сама.
     Он рассказал все без утайки, пока они шла  последние  четверть  мили,
потом развязал ей руки. Она так долго молчала, что он добавил:
     - Джон Прескотт может помешать вам предать дело огласке. Но  если  он
верит в  нуль-А  принципы,  не  исключено,  что  ему  придется  отказаться
выполнить  приказ  своего  начальства.  Крепко   подумайте,   прежде   чем
поделиться с ним тем, что я вам сообщил.
     Женщина вздохнула.
     - Я понимаю, - сказала она.
     - Кстати, спросил Госсейн, - каков принцип работы  госпиталя?  -  Ему
давно хотелось выяснить этот вопрос.
     - Разве вы не знаете? - ответила она. - Все  мы  работаем  только  на
добровольных  началах.   Больница   зарегистрирована.   Когда   происходит
несчастный случай и требуется госпитализация, робот обзванивает  ближайшие
клиники. В последнее время мы в основном отказывались принимать пациентов,
потому что... -  Она  замолчала  и  посмотрела  на  Госсейна  своим  ясным
взглядом. - Спасибо вам за все. Большое спасибо. - Чуть поколебавшись, она
добавила: - Я ничего от него не скрою, я ему верю. Но  постараюсь  сделать
это позже, чтобы вы успели уйти.
     - Желаю удачи, - только и нашел что сказать Госсейн.
     Он  остался  стоять  на  месте,  глядя  на  ее  удаляющуюся   фигуру.
"Женщина-учитель, - подумал он, - женщина-врач,  родная,  все  понимающая,
любимая. Женщина! Не подделка, не грубая  имитация  мужчины.  Ее  поступки
говорили о ней как о человеке в полном нуль-А  смысле  этого  слова,  ведь
даже столкнувшись с непредвиденным и  потеряв  много  сил,  она  сохранила
любовь сердца и благородство души".
     Он  очнулся  от  своих  мыслей  и,  резко  повернувшись,   пошел   по
направлению к лесу. Трава мягко пружинила под ногами и была чуть  примята,
как будто до него теплыми душистыми вечерами то тропинке гуляли счастливые
влюбленные пары. Сладкий, необъяснимо приятный  аромат  висел  в  воздухе,
омытом полуденным дождем, смешиваясь с запахом зеленой  травы.  Постепенно
затихая, журчала речка. Он вошел в тень гигантских деревьев.
     После яркого дневного света ему показалось, что он очутился в мрачной
пещере.  Он  двигался  по  коридору,  все  время  менявшему   направление,
расширявшемуся  в  огромные  холлы,  сужавшемуся  до  такой  степени,  что
приходилось пробираться через переплетение корней, но всегда с крышей  над
головой, так  что  неба  не  было  видно.  Он  понимал,  что  здесь  легко
заблудиться.  Но  компас   поможет   держать   хотя   бы   приблизительное
направление. Все равно, другого пути нет.
     Постепенно тени стали сгущаться. Наступал вечер. Он  уже  смирился  с
мыслью, что придется ночевать  в  глухой  чаще,  когда,  обогнув  один  из
стволов, вышел на большую  открытую  поляну.  Тщательно  подыскав  удобное
место, он совсем было собрался прилечь, но в это время робоплан,  бесшумно
скользнувший над невысоким холмом, приземлился футах в пятидесяти от него,
подпрыгнул и,  прокатившись  вперед,  остановился.  В  носовой  его  части
вспыхнул прожектор. Описав короткую дугу, луч уперся в Госсейна,  сверкая,
как миниатюрное солнце. Из громкоговорителя послышался голос:
     - Гилберт Госсейн, я ваш друг, но не могу ничего объяснить,  пока  вы
не подниметесь на борт. Чтобы избежать ненужных споров  и  задержек,  хочу
обратить ваше внимание на автоматические ружья. Побег невозможен.
     Госсейн посмотрел на уродливые дула, торчащие из отверстий фюзеляжа и
следовавшие за каждым его движением. Вряд ли теперь имело  значение,  друг
перед ним или враг.
     Не говоря ни слова, он подошел к робоплану, забрался внутрь и  уселся
в  одно  из  кресел.  Дверь  мгновенно  захлопнулась.   Прожектор   погас.
Летательный аппарат взвился в небо.



                                    9

     Госсейн смотрел на  черную  поверхность  земли,  постепенно  теряющую
очертания. Мир гигантских деревьев и высоких гор слился  с  ночной  мглой.
Робоплан без опознавательных знаков продолжал  подниматься.  Прошло  минут
пять, и постепенно они перешли в горизонтальный полет.  Вспыхнул  свет,  и
бесстрастный голос произнес:
     - В  течение  последующих  десяти  минут  вы  можете  задавать  любые
вопросы. Остальное я объясню перед самой посадкой.
     Госсейну  потребовалось  несколько  мгновений,  чтобы  понять   смысл
сказанного. ЛЮБЫЕ вопросы. Это было настолько неожиданно, что  сначала  он
растерялся. Правда, первый из них не вызывал сомнений.
     - Кто ты?
     - Агент Машины Игр.
     Госсейн облегченно вздохнул.
     - Значит, я говорю с Машиной?
     - Только косвенно. Она способна получать сообщения с  Венеры,  но  не
может передавать на межпланетных волнах.
     - Ты сам по себе?
     - Я следую инструкциям.
     Госсейн набрал полную грудь воздуха.
     - Кто я такой?
     Он ждал, затаив дыхание, чувствуя огромное напряжение во всем теле.
     - Мне  очень  жаль,  но  вы  теряете  драгоценное  время,  -  ответил
робоплан. - Я не обладаю информацией о вашем прошлом и  могу  дать  оценку
лишь происходящим событиям.
     Госсейн обессиленно откинулся на спинку кресла.
     - Может, это знает Машина? - с надеждой в голосе спросил он.
     - Все может быть, но лично мне ничего не известно.
     - Но ведь я должен хоть что-то о себе знать! - в отчаянии  воскликнул
Госсейн. - Скажи мне хотя бы, почему я помню, как меня убили?
     - Ваше тело, - сказал робоплан, - было обезображено до неузнаваемости
и почти полностью сгорело. Но я понятия не имею, как  получилось,  что  вы
еще живы. Мистер Госсейн,  я  самым  настойчивым  образом  рекомендую  вам
задавать вопросы, касающиеся положения дел на Венере. Или, может быть,  вы
предпочитаете, чтобы я вкратце рассказал, что происходит перед  неминуемым
вторжением на эту планету?
     - Но черт побери! - яростно вскричал Госсейн, и тут же оборвал  себя,
понимая, что спорить бессмысленно. - Да, - покорно ответил он. - Наверное,
так будет лучше всего.
     - Чтобы понять политическую ситуацию на Венере, - сказал голос, - вам
придется попытаться представить себе  практически  идеальную  общественную
формацию. Здесь нет ни президента, ни Совета, ни правящего органа  власти.
Люди трудятся на добровольных началах, выбирая себе дело по  душе,  но  не
теряют при этом связи с остальными, чтобы необходимая  работа  выполнялась
точно и в срок. Вы можете возразить: допустим, все захотят овладеть  одной
и той же специальностью. Этого не происходит.  В  каждом  человеке  сильно
развито чувство ответственности перед обществом, и прежде  чем  предложить
свои услуги, он тщательно проверяет, в  какой  именно  области  существует
нехватка кадров.
     Например, когда детектив умирает, уходит от  дел  или  просто  решает
поменять профессию, он оповещает о своем намерении, а в  случае  смерти  -
объявляется конкурс. Если он жив, желающие занять его место  собираются  и
обсуждают с ним и друг с другом свою квалификацию. Независимо ни от  чего,
победителем считается тот, за кого  проголосует  между  собой  большинство
кандидатов.
     В  эту  минуту  Госсейн  невольно  отвлекся,  подумав,  что  робоплан
необычайно объективно оценивает  жизнь  на  Венере,  рисуя  обнадеживающую
прекрасную картину будущей цивилизации.
     Голос продолжал:
     -  А  сейчас  попробуйте  представить  себе,   что   более   половины
соискателей,  стремящихся  стать  детективами  или   судьями,   -   агенты
заговорщиков. С помощью тщательно запланированных  убийств  они  устранили
наиболее опасных для себя  людей  и  в  настоящее  время  заняли  ключевые
позиции  в  детективных  агентствах   и   судебных   органах,   фактически
контролируя обе организации. Это произошло по прямым указаниям  Прескотта,
который, естественно, подозревается в...
     Госсейн не выдержал:
     - Одну минутку, - перебил он, сам не понимая, как очутился на  ногах.
- Пожалуйста, Вы хотите сказать, что...
     - Я хочу сказать, - ответил робоплан,  -  что  вас  поймают  в  любом
случае. Теперь вы понимаете, почему мне пришлось  поставить  непроницаемый
для волн экран, когда вы пытались позвонить во видеофону. С тех  пор,  как
сюда прибыл Торсон, псевдодетективы добились разрешения  на  подслушивание
разговоров всех подозрительных лиц. По мнению Торсона, таковыми являются и
его собственные подчиненные. Так что не ждите помощи от Крэнга. Он  должен
показать себя строгим, энергичным и безжалостным  командиром,  если  хочет
сохранить свое положение.
     У  нас  осталось  совсем  мало  времени.  Буду  краток.   Одно   ваше
существование, не говоря о загадочных  потенциальных  возможностях  вашего
мозга, заставило огромную  военную  машину  временно  притормозить,  а  ее
генералов  заняться  лихорадочными  поисками.  Поэтому  не  думайте,   что
решение, которое я сейчас предложу, было принято  с  легкостью,  хотя  оно
является единственно разумным.
     Вы должны позволить захватить себя в плен, руководствуясь тем, что им
жизненно важно выяснить, чем вы отличаетесь от других  людей.  По  меньшей
мере вас не тронут в течение нескольких дней, пока не проведут  детального
обследования вашей нервной системы.
     А теперь - слушайте внимательно.
     Через несколько минут мы опустимся в лесу перед домом Элдреда Крэнга.
Сделайте вид, что ничего о нем не знаете, и расскажите  об  угрозе  нуль-А
миру. Притворяйтесь до последнего, но если  почувствуете  опасность,  сами
решайте, как поступить.
     Робоплан накренился и резко пошел вниз.
     - Итак, - сказал голос, - есть еще вопросы?
     Госсейн попытался  разобраться  в  обстановке,  но  мысли  все  время
возвращались к нависшей над ним угрозе. Он прочно уселся в кресло.  Пришла
пора прояснить ситуацию.
     - Никуда я не выйду, - твердо заявил он.  -  Я  не  самоубийца.  Ведь
никто не принял мер предосторожности и не позаботился о моей безопасности.
Так?
     - Верно, - признался голос. - Как только мы  приземлимся,  вы  будете
полностью предоставлены самому себе.  Только  напрасно  вы  недооцениваете
возможностей человека, которого убили и который все еще жив.
     -  К  черту,  -  хрипло  ответил  Госсейн.  -  Я  остаюсь,  и  это  -
окончательное решение.
     - У вас нет выбора, - спокойно ответил робоплан. - Если вы не выйдете
по собственной воле, я наполню кабину газом. Не забывайте, что  полученные
вами инструкции рассчитаны на спасение  вашей  жизни,  и  вы  куда  больше
рискуете, отказываясь им следовать. Машина тоже считает, что лучше сдаться
заговорщикам  добровольно,  чем  быть  схваченным   в   ближайшее   время.
Пожалуйста, обдумайте  мои  слова,  мистер  Госсейн,  и  не  торопитесь  с
выводами.
     - Какой вообще смысл в том, чтобы я попал к  ним  в  руки?  -  мрачно
спросил Госсейн.
     - Необходимо, - ответил голос, - чтобы они вблизи  увидели  человека,
который умер у них на глазах.
     Раздался толчок, робоплан покатился по траве и остановился.
     - Выходите! - произнес голос. - Скорее! Я не  могу  оставаться  здесь
более минуты. Ну же!
     Тон робота поразил Госсейна.  И  ему  вовсе  не  хотелось  отравиться
неизвестным газом. У дверей он замешкался и повернул голову.
     - Поспешите! - сказал робоплан. - Никто не должен догадаться, как  вы
здесь очутились. Дорога каждая секунда. Идите все время прямо,  никуда  не
сворачивая.
     Недовольно пожав плесами, Госсейн покорно ступил на землю. Мгновением
позже он остался один на один с непроглядной тьмой чужой планеты.



                                    10

     Ночь была тиха и спокойна. Госсейн на ощупь  пошел  вперед,  и  ярдов
через сто увидел огонек, забрезживший слева. Постепенно он становился  все
ярче,  ярче.  Вскоре  легче  стало  различать  землю  и  ближайшие  стволы
деревьев. Он с удивлением заметил, что источник света  находится  прямо  в
дереве, стоявшем на опушке леса.
     Спрятавшись в тени  высокого  кустарника,  Госсейн  поднял  голову  и
посмотрел вверх. Он еще  раньше  твердо  решил  следовать  всем  указаниям
Машины, и сейчас молча стоял, ожидая увидеть на фоне окон  силуэты  людей.
Напрасно. Вздохнув, Госсейн решительно вышел на  освещенное  пространство.
Справа вырезанная прямо  в  стволе,  широкая  лестница  вела  на  открытую
террасу. Поднявшись по ступенькам, он очутился перед закрытой, причудливой
формы дверью. Он громко постучал.
     Примерно через минуту Госсейну пришло в голову, что свет просто могли
забыть выключить. Он постучал  еще  раз,  потом  взялся  за  ручку.  Дверь
бесшумно  отворилась  в  плохо  освещенный  коридор,   тускло   блестевший
отполированными  покрытыми  лаком  стенами,  с  естественными   рисунками,
красиво выделявшимися на матовом  фоне  и  напоминавшими  пламя  старинных
изделий красного дерева, хотя цветом больше походил на орех.
     Госсейн быстро осмотрелся по сторонам, не решаясь войти.  Не  хватало
только, чтобы его приняли за грабителя. Он постучал еще раз и, не  получив
ответа, пошел вперед, направляясь к  ярко  освещенному  проему  в  дальнем
конце коридора. Его взору открылась большая уютная гостиная. Странно  было
находиться в помещении, целиком расположенном внутри ствола дерева.
     Теплый цвет полированных панелей казался здесь значительно светлее  -
видимо, для красоты  интерьера  использовали  другой  состав  лака.  Общий
эффект  комфорта  и  великолепия  подчеркивала  уютная  мебель  и   ковер,
размерами по меньшей мере девяносто на шестьдесят футов. Скорее всего свет
проникал наружу из огромных фигурных окон, занимающих весь  пролет  стены.
Гостиная служила своеобразным холлом для пяти комнат.  Госсейн  отправился
на разведку. В кухне его поразило обилие кладовок и огромный  холодильник.
Каждая из спален имела свою ванную и черный ход, ведущий,  к  полному  его
изумлению, в необозримых размеров сад.
     Когда он наконец закончил  осмотр,  стало  совершенно  очевидно,  что
Элдреда Крэнга нет дома. Он, конечно, вернется, но сейчас решение Гилберта
Госсейна откладывалось на неопределенное время.  С  психологической  точки
зрения это было крайне неприятно, ведь теперь у него появилась возможность
передумать. Любая неопределенность действует на нервы, изматывает, внушает
сомнения, заставляет колебаться. Куда проще  уговорить  себя  остаться  на
свободе и попытаться предупредить жителей Венеры о готовящемся вторжении.
     Неожиданно он заметил еще одну небольшую дверь.  Как  и  прочие,  она
оказалась незапертой, и сначала он ничего не увидел в царящей там темноте.
Постепенно глаза его привыкли к полумраку, а яркий свет гостиной  позволил
рассмотреть  длинный  коридор,  ведущий  в  какое-то  подобие   пещеры   и
теряющийся в неизведанных глубинах огромного ствола.
     Он пожал плечами, зашел в одну из спален, разделся  и  принял  ванну.
Освежившись, но буквально засыпая на ходу, он улегся на  чистые  простыни.
Вокруг стояла полная тишина. Мысли его вновь вернулись к загадке  Гилберта
Госсейна, убитого, но оставшегося  в  живых.  Таким  успехом  трудно  было
похвастать и богам далекого прошлого. В старые романтические времена он бы
не   удивился,    оказавшись    заколдованным    принцем,    или    важным
правительственным агентом, или сыном богатого купца. Но в нуль-А Вселенной
"особых" людей не существовало. Правда, одни считались  богаче,  другие  -
беднее, а агенты президента Харди  с  большой  натяжкой  могли  называться
правительственными. Но произошла переоценка ценностей. Все люди  рождались
равными  и  проходили  курс  нуль-А  обучения,   помогающий   им   развить
способности своего мозга. На Земле не осталось ни королей, ни герцогов, ни
суперменов, путешествующих инкогнито. КТО ЖЕ ТОГДА ОН САМ?
     С этой мыслью Госсейн заснул.
     Проснулся он, как от толчка. Дневной свет проникал в  открытую  дверь
спальной. Он сел на кровати. Возможно ли, что Крэнг вернулся и не  заметил
в доме постороннего? Направившись в ванную,  он  начал  шумно  плескаться,
насвистывая какую-то мелодию  и  чувствуя  себя  достаточно  глупо.  Любым
способом он хотел дать знать о своем прису