едь он действительно не знает  ни  своей
цели, ни даже своего имени, и тем не менее его появление в  данный  момент
исключает простое совпадение.  То,  что  детектор  лжи  в  отеле  не  смог
определить, кто он такой, случай беспрецедентный.
     - Но он не лжет. - Патриция Харди спустила  ноги  на  пол,  отведя  в
сторону руку с сигаретой. Голос ее был  искренен,  звучал  убедительно.  -
Детектор  лжи  заявил,  что  мозг  этого  человека  не   содержит   нужной
информации.
     Рука из пластика покровительственно махнула в сторону.  Низкий  голос
прозвучал снисходительно.
     - Моя милая, я ведь не спорю.  Но  не  всякой  машине  можно  верить.
Гениальный мистер Крэнг  и  я...  -  голос  его  стал  многозначителен,  -
доказали это, к удовлетворению многих, в том числе и  вашего  отца.  -  Он
глубоко вздохнул. -  Я  считаю,  нам  не  следует  принимать  во  внимание
утверждения  Госсейна,  пока   мы   не   произведем   самого   тщательного
обследования.
     Президент Харди кивнул.
     - Он прав. Пат. Как правило, человек, убежденный в том, что женат  на
моей дочери,  обычный  шизофреник.  Однако  его  появление  именно  сейчас
требует проверки, а показания детектора лжи настолько необычны,  что,  как
видите, - тут он махнул рукой, - это заинтересовало даже Торсона. Лично  я
считаю, что здесь не обошлось без агентов Галактической Лиги. Ну да ладно.
Посмотрим. Что вы собираетесь делать, Джим?
     Торсон пожал плечами.
     - Пробиться сквозь заслоны памяти мозга и выяснить, кто он такой.
     - Кстати, - вставил "X", - чем меньше людей будут знать о  полученной
информации, тем лучше. Это к вам относится, мисс Харди.
     Губы девушки сжались в тонкую линию.
     - Еще чего! - сказала она, вызывающе откинув голову назад. - В  конце
концов, я рисковала собой.
     Ей никто не ответил. Калека не отрывал от нее взгляда,  который  даже
Госсейну  показался  неуловимым.  Патриция  Харди  неуверенно  заерзала  в
кресле, потом посмотрела на отца, как бы ожидая поддержки. Великий человек
старательно отвел глаза и заерзал в кресле.
     Она встала, презрительно выпятив нижнюю губу.
     - Значит, и ты теперь под каблуком, -  иронически  протянула  она.  -
Только не думай, что я его боюсь. В один прекрасный день я  всажу  в  него
пулю, и ни одному хирургу в мире не удастся заделать дырку пластиком.
     Она вышла из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью.
     - Не будем терять времени, - тут же произнес Харди.
     Возражений не последовало, Госсейн  увидел,  как  пальцы  Торсона  на
какое-то  мгновение  замерли  над  пусковым  устройством.  Затем  раздался
щелчок, и послышалось низкое гудение. Тело его непроизвольно напряглось  в
ожидании  шока,  но  он  ничего  не  почувствовал.  Госсейн  в  недоумении
посмотрел   на   вибрирующий   ящик,   внутри   которого    перемигивались
разнообразные  электронные  трубки.   Контролировали   ли   они   скорость
невидимого движка, усиливали ли звук, занимались ли  превращением  энергии
или выполняли еще какую-нибудь функцию из сотен возможных, он  понятия  не
имел.
     Часть  трубок  торчала   из   полупрозрачных   отверстий,   остальные
находились внутри, слишком чувствительные, чтобы их можно было  подвергать
воздействиям комнатной температуры и яркого света.
     От непрерывного сверкания у него заболели глаза. Он все время моргал,
пытаясь унять текущие слезы. Огромным усилием воли Госсейн  заставил  себя
отвернуться. Видимо, движение было слишком  резким.  Что-то  взорвалось  у
него в мозгу, и голова мгновенно начала раскалываться от боли.
     Ему показалось, что он  очутился  на  дне  глубокого  моря.  Огромное
давление сковало его со всех сторон. Откуда-то  издалека  доносился  голос
Торсона, спокойно объясняющего своим слушателям:
     -  Это  очень  интересный  прибор.  Он  воспроизводит  энергию,  типа
нервной,  и   с   помощью   импульсов   передает   ее   через   двенадцать
электродов-присосок, заставляя следовать каналам человеческого тела и пути
наименьшего сопротивления, преодолевая любые препятствия,  не  превышающие
примерно одного процента отклонения от нормы.
     Госсейну  никак  не  удавалось  сосредоточиться.  В  голове  мелькали
обрывки мыслей, в ушах звенел назойливый голос Торсона.
     - С медицинской точки зрения создание искусственной  нервной  энергии
примечательно тем, что ее можно сфотографировать. Через несколько минут  я
сделаю несколько снимков и проявлю негативы. Один из кадров при увеличении
покажет, в какой именно части мозга сконцентрирован центр памяти.  Природа
ее давным-давно научно обоснована, и  нам  остается  лишь  выбрать  группу
клеток, содержащую необходимые данные, а затем с помощью того  же  прибора
направить энергетический поток,  который  заставит  испытуемого  высказать
словами то, что он вспомнит.
     Он щелкнул выключателем и вытащил из камеры пленку.
     - Присмотрите за ним! - бросил он и вышел из комнаты.
     Последняя фраза была явно лишней. Вряд ли Госсейн сейчас удержался бы
на ногах. Комната плыла у него перед  глазами,  как  у  ребенка,  которого
слишком долго крутили в одну сторону. Когда Торсон вернулся,  он  все  еще
никак не мог прийти в себя.
     Гигант вошел неторопливо, ни на кого не глядя, и направился  прямо  к
Госсейну. Держа в руке две фотографии, он остановился  перед  пленником  и
молча уставился на него.
     - Что такое? - раздался встревоженный голос Харди.
     Торсон резко отмахнулся, как бы приказывая замолчать.  Жест  его  был
просто неприличен, более того,  казалось,  он  сделан  чисто  механически.
Торсон стоял совершенно неподвижно, и внезапно Госсейн понял, насколько он
отличается  от  остальных  людей,  как  тщательно  прячет  свою   истинную
сущность.  Под  маской  холодного  презрения  скрывался  чудовищный  комок
нервов, колоссально развитый  мозг,  не  подчиняющийся  никаким  приказам,
самостоятельно оценивающий, уверенный в себе. Если он с чем-то соглашался,
значит, так было надо. Если нет - последнее слово оставалось за ним.
     "X" медленно подкатился в кресле  и  осторожно  взял  снимок  из  рук
Торсона. Один из них он протянул Харди. Оба склонились  над  фотографиями,
но каждый отреагировал по-своему.
     "X"  вздрогнул  и  выпрямился.  Он  был  выше  ростом,  чем  казалось
Госсейну, примерно пять футов  одиннадцать  дюймов.  Пластиковая  рука  на
шевелилась, намертво прикрепленная к  оболочке  груди.  На  лице,  как  ни
странно, появилось испуганное выражение. Он проговорил хриплым шепотом:
     - Хорошо, что он не попал к психиатру. Мы успели вовремя.
     Майкл Харди выглядел раздраженным.
     - Что вы раскудахтались? Не забывайте, я занял свой пост лишь потому,
что удалось взять под контроль Игры Машины. Я никогда не понимал  всю  эту
нуль-А ерунду о человеческом мозге, и ваша пленка ни о чем мне не говорит.
Я вижу лишь какое-то яркое пятно.
     На этот раз Торсон ответил. Он подошел к Харди и принялся шептать ему
на ухо, указывая на снимок. Лицо президента побледнело как мел.
     - Его необходимо убить, - резко сказал он. - Немедленно.
     Торсон раздраженно покачал головой.
     - Зачем? Что он может? Закричать на весь мир? - В  голосе  его  вновь
проскользнули профессиональные нотки. - Обратите внимание, что вокруг  нет
четких линий.
     - Но если он поймет, как управлять этим? - спросил Харди.
     - Ему потребуются месяцы упорного труда! - громко возразил "X". -  За
двадцать четыре часа невозможно научиться  управлять  даже  мизинцем!  Они
вновь принялись шептаться, и в конце концов Торсон возмущенно воскликнул:
     - Может, вы считаете, он сумеет сбежать из нашей тюремной камеры? Или
вы просто начитались Аристотелевой фантастики, где герой всегда побеждает?
     В конечном итоге не оставалось  сомнений,  чья  именно  точка  зрения
возьмет верх. В комнату вошли стражники и, подчиняясь приказу, снесли  его
на четыре этажа вниз, в помещение со стальными стенами, полом и  потолком.
Еще одна лестница вела в камеру,  и,  прочно  установив  кресло  вместе  с
прикованным к нему Госсейном,  они  поднялись  наверх.  Зашумел  мотор,  и
лестница исчезла сквозь люк в потолке в двадцати футах  над  его  головой.
Стальная  крышка  захлопнулась,  послышался  звук   задвигаемых   запоров.
Наступила тишина.



                                    5

     Госсейн сидел в кресле не  шевелясь.  Сердце  его  сильно  билось,  в
висках стучало, к горлу подступила тошнота. По телу потекли ручейки пота.
     "Я боюсь, - подумал он. - Никогда еще мне не было так страшно".
     Страх - чувство, присущее клеткам живой материи. Цветок,  закрывающий
лепестки на ночь, подвержен страху темноты, но у него нет нервной системы,
передающей импульс, и нет таламуса, способного эмоционально  отреагировать
на полученный сигнал.  Человеческое  существо  является  физико-химической
структурой, воспринимающей жизнь и осознающей ее с помощью сложной нервной
системы. После  смерти  тело  и  сознание  исчезают,  личность  продолжает
существование лишь как серия искаженных импульсов в памяти  других  людей.
Пройдут годы, и они начнут становиться все слабее и слабее, а  за  полвека
исчезнут вовсе. Может быть, еще какое-то время останется  его  изображение
на фотографической карточке.
     "Ничего меня не спасет, - с ужасом подумал он. - Я умру. Умру".  -  И
неожиданно почувствовал, что теряет контроль над собой.
     На потолке вспыхнула яркая лампа, люк откинулся в сторону. Незнакомый
голос произнес:
     - Да, мистер Торсон. Все в порядке.
     Прошло несколько минут, затем  зашумел  невидимый  мотор  и  лестница
поползла вниз, ударившись нижним концом  о  металлический  пол.  Несколько
рабочих внесли  стол  и  самую  разнообразную  аппаратуру,  среди  которой
находился уже знакомый ему прибор. Тщательно расставив все по местам,  они
быстро ушли.
     Их места заняли два ретивых охранника. Они молча проверили наручники,
осмотрели Госсейна со всех сторон и тоже  удалились.  В  душной  маленькой
камере не было слышно ни звука.
     Затем вновь раздался металлический щелчок, и люк на потолке открылся.
Госсейн вжал голову в плечи, в полной  уверенности,  что  сейчас  появится
Торсон.  Но  по  ступенькам  сбежала  Патриция  Харди.   Быстро   отомкнув
наручники, она прошептала тихим, настойчивым голосом:
     - Поднимитесь наверх и сверните в холле направо.  Футах  в  ста,  под
лестницей, увидите  небольшую  дверь.  На  втором  этаже  расположены  мои
комнаты. Может, их и не будут обыскивать - не знаю. Больше я ничем не могу
вам помочь. Удачи!
     Она тут же  повернулась  и,  не  оборачиваясь,  выбежала  из  камеры.
Затекшее тело  Госсейна  отказывалось  повиноваться,  мускулы  болели,  он
спотыкался на каждой ступеньке.  Но  указания  девушки  были  точными.  И,
добравшись до ее спальни, он почувствовал себя значительно лучше.
     Легкий запах духов держался в  воздухе.  Завешенная  пологом  кровать
стояла сбоку от широких окон, и Госсейн остановился  и  долго  смотрел  на
сверкающий  атомный  маяк  Машины.  Он  казался  таким  близким,  что  ему
захотелось протянуть руку и потрогать неугасимый свет.
     Госсейн не верил, что его не будут искать у Патриции Харди. К тому же
лучше действовать сейчас, пока побег еще не обнаружен. Он выглянул из окна
и, вздрогнув, отпрянул  в  сторону  при  виде  группы  вооруженных  людей,
прошедших внизу гуськом. Он  мельком  успел  заметить,  как  двое  из  них
притаились за кустом, видимо, заняв там наблюдательный пост.
     Он решил осмотреть другие комнаты. Меньше минуты  потребовалось  ему,
чтобы выбрать одну из них, небольшую, но с балконом, выходящим  на  другую
сторону дома. В худшем случае можно просто спрыгнуть и постараться уйти  в
город, пробираясь от куста  к  кусту.  Он  тяжело  опустился  на  красивую
деревянную скамейку  перед  огромным,  в  полный  рост,  зеркалом.  Теперь
настало время подумать о странном поведении Патриции Харди.
     Она  рисковала  головой.  Причина  оставалась  непонятной,  хотя   не
вызывало сомнений, что ей неприятно было играть  порученную  роль,  и  она
чувствовала себя в чем-то виноватой перед Госсейном.
     Из  коридора  послышался  звук  ключа,  повернувшегося   в   замочной
скважине, и через несколько секунд он услышал ее тихий голос:
     - Вы здесь, мистер Госсейн?
     Он молча открыл дверь, и некоторое время они стояли,  глядя  друг  на
друга через порог. Девушка первая нарушила молчание.
     - Что вы собираетесь делать?
     - Добраться до Машины.
     - Зачем?
     Госсейн заколебался. Патриция Харди помогала ему и поэтому  заслужила
доверия. Но не  следовало  забывать,  что  она  -  неврастеничка  и  могла
поддаться порыву, даже не понимая, чем это грозит.  Невесело  улыбнувшись,
она вновь заговорила:
     - Не глупите и не  пытайтесь  спасти  человечество.  Вы  не  в  силах
что-либо изменить. Заговор касается не  просто  Земли,  а  всей  Солнечной
системы. Мы - пешки, которые переставляют люди со звезд.
     Госсейн уставился на нее.
     - Вы с ума сошли, - сказал он.
     Внезапно он почувствовал себя опустошенным,  окружающий  мир  потерял
для него всякую реальность. Он хотел что-то произнести и не смог.  В  ушах
его звучали слова Харди о Галактической Лиге. Тогда он, по вполне понятной
причине, не обратил на них никакого внимания. Сейчас... Мозг его попытался
осознать услышанное и  отступил,  как  перед  непреодолимым  препятствием,
сконцентрировавшись лишь на одной мысли.
     - Люди? - как эхо повторил он.
     Девушка кивнула.
     - Только не спрашивайте откуда. Я сама ничего не  знаю.  Хорошо  еще,
что - люди, а не какие-нибудь инопланетные чудовища.  Уверяю  вас.  Машина
бессильна.
     - Она защитит меня.
     Патриция нахмурилась.
     - Кто знает?  -  медленно  сказала  она  и  окинула  его  критическим
взглядом. - Я не понимаю только, при чем здесь вы.  Кстати,  что  показали
исследования?
     Госсейн, как умел, передал не вполне понятный разговор и добавил:
     - В этом что-то есть. Машина тоже  посоветовала  мне  сделать  снимки
коры головного мозга.
     Патриция Харди долгое время молчала, задумавшись.
     - Может, они боятся вас не напрасно, - в конце концов сказала  она  и
неожиданно схватила его за руку. - Шш-ш-ш, кто-то идет.
     Госсейн тоже услышал музыкальный звонок  в  дверь.  Он  посмотрел  на
балкон.
     - Нет, нет, рано, - быстро произнесла девушка. - Запритесь на ключ  и
уходите  только  в  том  случае,  если  начнется  обыск.  Он  услышал   ее
удаляющиеся шаги. Через  некоторое  время  из  гостиной  до  него  донесся
мужской голос.
     - Жаль, что я его не застал. Почему ты ничего мне не сказала?
     Теперь даже Торсон напуган.
     - Откуда мне было знать, что он не такой, как все, Элдред? - спокойно
ответила Патриция Харди. - Я просто встретилась с человеком, забывшем свое
прошлое.
     "Элдред, - подумал Госсейн. - Надо будет запомнить  это  имя".  -  Он
стал слушать дальше.
     - Я бы поверил кому угодно. Пат, только не тебе, - сказал мужчина.  -
Мне почему-то всегда кажется, что ты преследуешь какие-то свои цели.  Ради
всего святого, не запутайся.
     Девушка рассмеялась.
     - Дорогой мой, - сказала она, - если Торсон когда-нибудь  заподозрит,
что Элдред Крэнг, командир местной галактической базы,  и  Джон  Прескотт,
его  помощник,  стали  нуль-А  последователями,  тебе  не  придется  долго
объяснять, какие цели ты преследовал.
     Человек ответил ей приглушенным, испуганным голосом:
     - Пат, ты совсем сошла с ума, разве можно говорить об этом  вслух.  И
вообще, я хотел предупредить тебя, что не могу больше  полностью  доверять
Прескотту. Он молчит и увиливает от ответов, с тех пор,  как  сюда  прибыл
Торсон. К счастью, я никогда не был с ним до конца откровенен.
     Госсейн не понял, что ответила девушка, но вслед за непродолжительным
молчанием раздался звук поцелуя, затем она спросила:
     - Вы с Прескоттом улетаете вместе?
     Госсейна била дрожь.
     "Это глупо, - подумал он. - Ведь я никогда не был женат на ней, и  не
могу   позволить   себе   поддаться   эмоциям,   основанным   на    ложных
представлениях".
     Но чувство, которое он испытывал, ни с чем  нельзя  было  спутать,  и
справиться с ним не помогала никакая нуль-А логика.
     Музыкальный звонок прервал ход его мыслей. Входная дверь открылась, и
незнакомый голос громко произнес:
     - Мисс Патриция, нам  приказано  обыскать  ваши  комнаты  в  связи  с
побегом важного преступника... Прошу прощения, мистер Крэнг, я  вас  сразу
не заметил.
     - Ничего страшного, - сказал мужчина, целовавший  Патрицию  Харди.  -
Можете осмотреть помещение, но только быстро.
     - Слушаюсь, сэр.
     Госсейн решил не дожидаться дальнейшего  развития  событий.  Рядом  с
балконом росли деревья, и ему  удалось  довольно  легко  спуститься  вниз.
Бросившись ничком на землю, он стал осторожно пробираться вперед, от куста
к кусту, стараясь двигаться в направлении Машины.
     Ему оставалось проползти футов сто, когда  несколько  автомобилей  на
полной скорости вылетели из-за деревьев и, резко затормозив, расположились
полукругом. Защелкали выстрелы.
     Не  отрывая  взгляда  от  сверкающего  маяка,  Госсейн  непроизвольно
воскликнул:
     - Помоги мне, помоги!
     Машина возвышалась над  ним,  далекая  и  неприступная.  Если  верить
легенде, она могла защищаться  и  охранять  от  вторжения  всю  территорию
площадки горы. Создавалось впечатление, что сейчас она не  считала  нужным
действовать, не подозревала о творящемся вокруг беззаконии.
     Госсейн с лихорадочной поспешностью полз, прижимаясь к траве, когда в
него попала случайная пуля. Он ощутил резкий удар  в  плечо,  откатился  в
сторону и угодил прямо под энергетический луч лазера. Одежда загорелась  в
доли секунды. Его заметили, и  огонь  стал  прицельным.  Пули  со  свистом
врезались в тело, вспыхнувшее ослепительно ярким факелом.
     Самым невыносимым было то, что он не потерял сознание. Он ощущал свою
горящую плоть и глухие удары пуль. Даже перестав двигаться, он чувствовал,
как пламя пожирает его ноги, сердце, легкие. Последняя смутная мысль,  что
теперь он никогда не увидит Венеры и не постигнет  ее  загадок,  наполнила
его бесконечной грустью и печалью.



                                    6

     Странный громоподобный звук  пробудил  сознание  Госсейна.  Казалось,
гремело где-то над головой, причем все сильнее.
     Госсейн открыл глаза. Он лежал в тени гигантского дерева.  Неподалеку
высились   еще   два   ствола,   но   их   размеры   казались    настолько
неправдоподобными, что он зажмурился. Он ни о чем  не  думал,  воспринимая
окружающее только на слух, как некий  неодушевленный  предмет,  неожиданно
получивший возможность различать звуки.
     Постепенно мысли его прояснились. Пока  еще  он  не  способен  был  к
зрительному восприятию, но всем своим телом ощутил, что  лежит  на  ровной
поверхности Венеры.
     Медленно пробуждающийся мозг получил толчок. Венера! Но ведь  он  был
на Земле! Обрывки мыслей слились воедино, превращаясь в  ручеек,  потом  в
бурный поток, впадающий в бескрайнее море воспоминаний.
     "Я умер, - сказал он сам себе. - Меня убили, сожгли".
     Он внутренне содрогнулся, вспомнив о перенесенных страшных  мучениях,
и невольно прижался к твердой почве. Прошло совсем немного времени, и тело
его расслабилось. Он остался жив после смерти: этот загадочный феномен  не
укладывался ни в какие рамки нуль-А логики.
     Страх, что боль вернется, исчезал  с  каждой  минутой.  Мысли  обрели
ясность, от полубессознательного состояния не осталось и следа.
     Он вспомнил Патрицию Харди и ее отца,  мистера  "X"  и  невозмутимого
Торсона, заговор против нуль-А мира.
     Как ни странно, Госсейн чувствовал себя сильным  и  добрым.  Он  сел,
открыл глаза и увидел все тот же полумрак: значит, это был не сон.
     Его окружали гигантские