а
мозга упорно сопротивлялась  этой  жестокой  истине,  но  сейчас  перестала.
Сожжены были все мосты.
   Гай чувствовал себя так, словно от  него  оторвали  часть  его  самого  и
теперь этот кровоточащий трепещущий кусок валяется на пыльной мостовой.
   Проезжая по улицам, он старался запомнить навсегда все, что  видел,  даже
привычные мелочи, на которые еще вчера не обратил бы внимания, - приоткрытое
окно, пустую бутылку, пьяного тролля, потому что и окно, и бутылка, и тролль
были в последний раз. Он не плакал, хотя плакать ужасно хотелось.
   Потом и город кончился.

8. БЕГСТВО ОТ КРИВОГО ЗЕРКАЛА

   В другой город они въехали, когда уже спустилась темнота.  Обычные  дома,
обычные улицы, рекламы, поток автомобилей, даже отели имелись, а в отелях  -
во множестве свободные номера. Портье был очень вежливый и  представительный
кенгуру  с  бриллиантовым  перстнем  на  мизинце.  А  в  номер  их  проводил
развеселый скелет с черной пиратской повязкой на правом глазу,  предложивший
шепотком абсолютно достоверные карты кладов острова Санта-Эсперанца.  И  все
же это было не  то,  не  то,  веяло  другим  духом,  во  всем  чувствовалась
Ирреальность  другого  рода  -  прилизанная  и  лощеная,  чисто  выбритая  и
припудренная европейская, ничуть не похожая  на  веселый  разгульный  бардак
того города, который они покинули. Ему стало грустно, но рядом была Алена, а
это снимало боль.
   - Ужинать пойдем? - спросил Гай.
   - Что-то не хочется, - отозвалась Алена, разбирая постель. - Давай  лучше
энергично спать, Гай.
   И тут мяукнул звонок.
   - И здесь начинается, - повела Алена плечом. - Откроем?
   - Интересно все-таки...
   Она нырнула  в  постель,  и  Гай  отворил  дверь.  Через  порог  уверенно
перешагнул мужчина с умным жестким лицом. На лацкане его пиджака поблескивал
значок - факел с алым трилистником пламени.
   - Олег Николаевич? - Короткий поклон в сторону Алены. - Рад был узнать  о
вашем  визите.  -  Он  говорил  энергично  и   напористо.   -   Глен   Эрон,
статс-секретарь Клана Факела. Может быть, я не вовремя, но Клан будет  очень
рад видеть вас почетным гостем.
   - Я что-то не вполне понял... - сказал Гай. - Куда?
   - Вы нисколько не пожалеете, - заверил гость. - Идемте?
   - А мне можно? - спросила Алена.
   - Разумеется, - сказал Эрон. - Кстати, форма одежды не имеет значения.
   Более того - свобода в одежде только  приветствуется.  Мне  тоже  следует
привести себя в порядок. Вас не шокирует, если я сниму брюки при вас? Вам бы
тоже следовало соблюсти стиль...
   Он принялся стаскивать брюки, тактично  отвернувшись.  Алена  вылезла  из
постели, накинула халатик, мимоходом подставив Гаю грудь для поцелуя, а  Гай
после короткого раздумья разулся и расстегнул рубашку  до  пупа,  что  Эрон,
обернувшись, одобрил.
   В вестибюле и на улице, когда они шли к машине,  их  вид  ни  у  кого  не
вызвал ни малейшего удивления, больше того - на них смотрели  с  восхищенным
уважением, а кое-кто и со  страхом,  хотя  нашлись  и  такие,  кто  попросту
откровенно  пялился  на  Алену:  ее  домашний  халатик   при   каждом   шаге
распахивался, открывая стройные  загорелые  ноги,  а  один  раз  мелькнул  и
завиток светлых волос - глаза стоявшего ближе других толстяка вылупились  до
того, что выпали и со звоном покатились по полу. Гай мимоходом  наступил  на
них, и они с хрустом разлетелись.
   Они ехали недолго и приехали к какому-то бывшему  ангару  с  распахнутыми
настежь дверями. Внутри, в темноте,  густо  стояли  люди,  только  в  центре
виднелось светлое пятно. Эрон провел их туда, поминутно рассыпая  извинения.
Оказалось, что светлое пятно - это луч подвешенного к стропилам  прожектора,
а в круге света стоял "Краун Империал", самый дорогой автомобиль  на  Земле,
окруженный новехонькой современной мебелью.
   Люди стояли молча, ожидая чего-то. Гай повернулся к Эрону и раскрыл  было
рот, но кто-то прошептал: "Тс-с!"
   Прожектор погас, теперь не было видно ни зги.
   - Клан Факела приветствует ветеранов и рад новичкам, - раздался голос.
   - Велишь начинать, председатель?
   - Начинай, - ответил ему кто-то невидимый.
   - На планете освободили рабов, - прогремел первый голос. - В одном  месте
- тысячу лет назад, в другом - сто, в третьем - совсем недавно. К сожалению,
не  всем  рабам  это  принесло  пользу.  Сравняться  с  недавними  сеньорами
показалось им простым делом - достаточно наволочь в свою нору  полированного
дерева, золота и ковров... И они волокут, захлебываясь и урча,  ломают  друг
другу кости и грызут глотки в очередях, залезают в долги, лгут, унижаются  и
льстят с одной-единственной целью - стать не  хуже  других,  наивным  рабьим
умишком полагая, что это  возвысит  их  убогую  душонку.  Волокут,  волокут,
волокут... Служить новому властелину оказалось даже удобнее  -  у  него  нет
рта, чтобы хохотать над своими рабами... Нас окружают  полчища  добровольных
рабов, которым, увы,  уже  не  дождаться  отмены  рабства,  потому  что  они
установили его сами, сохраняют, стерегут и берегут.  Мы,  аристократы  духа,
должны стать противодействующей силой, и наша  мощь  не  в  древних  гербах,
которых у нас нет, наша мощь в величии разума.  Для  нас  они  -  грязь  под
ногами, и мы не обращали бы на них внимания, но они пытаются вербовать  себе
новых сторонников, в непомерном  самомнении  своем  считая  себя  праведными
обладателями истины, этого мы потерпеть не в состоянии.  Да  свершится  суд!
Тот, кто хотел золота, получит его в избытке, а  тот,  кто  мечтал  о  самой
дорогой в мире машине, будет обладать ею всю оставшуюся жизнь!
   Вновь вспыхнул светлый круг. В машине сидел человек, прикованный  к  рулю
золотой цепью, и на таких же цепях сидели у сервантов и шкафов, как у конур,
люди в широких золотых ошейниках. Пятеро были привязаны  к  широкой  скамье,
рядом кипел  на  огне  котел,  и  Гай  по  неведомому  наитию  узнал  тяжело
клокотавшую в нем ослепительно блестевшую массу - расплавленное золото.
   - Они жаждали золота, - прогремел голос. - Угостите  же  их  золотом,  мы
щедры!
   Человек в красном балахоне с нахлобученным капюшоном зачерпнул ковшом  на
длинной ручке расплавленного золота и подошел к крайнему из привязанных. Гай
обнял и прижал к себе  Алену,  чувствуя  ладонью,  как  под  теплой  упругой
грудью, под тонким шелком колотится ее сердце. Крик ударил по ушам и тут  же
затих, потом дико заорал и стих второй. Третий.
   Четвертый. Пятый. Вопили  прикованные  к  сервантам,  тот,  что  сидел  в
машине, пытался разбить головой стекло и не мог.
   Палач отскочил, сверху пролилась радужная струя с острым запахом бензина,
и светлый круг превратился в гудящее  пламя,  в  котором  метались,  падали,
дергались черные фигурки. Первые ряды зрителей  попятились,  прикрывая  лица
ладонями, душный запах горелого мяса расползался по залу.
   Гай плохо помнил, как они оказались на улице, и в первый момент не  узнал
Эрона, когда тот подошел.
   -  Впервые  это  ошеломляет,  -  сказал  тот.  -  Я  понимаю.  Но  потом,
успокоившись, устав от снующих вокруг рабов, вы вернетесь сюда.
   Обязательно вернетесь. Хотя бы мысленно. Вручить вам значок Клана Факела,
или вы не захотите его принять?
   - Захочу, - медленно сказал Гай.
   Когда они с Аленой шли к себе в номер, он уже не удивлялся,  увидев,  как
иные из встречных бледнеют и прижимаются к стене.
   - Чтобы я тебя еще раз выпустил на люди в этом  пеньюарчике...  -  сказал
Гай.

9. ЛОРДУ - В МОРДУ

   Завтракать они пошли в ресторан отеля. Значок Клана Факела он оставил  на
лацкане и искренне забавлялся, наблюдая, как пустеют столики вокруг.
   Впрочем, уходили на все, некоторые оставались. Алена  в  легком  платьице
выглядела свежей и нецелованной, и Гай вдруг поймал себя на том, что хочется
тумана, осеннего дождя и горького запаха горящих листьев.
   - Вы позволите? - спросил элегантный рыжий  джентльмен.  -  Я  вас  видел
вчера на Клане.
   - Вы тоже член? - небрежно спросил Гай.
   - Некоторым образом, - дипломатично ответил джентльмен. -  Собственно,  я
представляю левое крыло.
   - У вас там есть и крылья?
   - Как везде. Может быть, вы, логически продолжая избранную линию,  хотите
стать членом и Клана Девятиугольника?
   Гай перетянулся с Аленой - она кивнула с любопытством.
   - В таком случае прошу. Заканчивайте десерт и пойдемте.
   "Опаздывать нам некуда, -  подумал  Гай,  -  а  узнать  что-то  новое  не
помешает..."
   На этот раз ездить никуда  не  пришлось.  Клан  Девятиугольника  проводил
заседания в соседнем доме. Дверь была открыта  настежь,  вошедших  никто  не
встречал и не знакомил, да и внимания на них не обратили.  Играла  негромкая
синкопирующая  музыка,  люди  бродили  по  квартире,  танцевали,  сидели  на
корточках у стен. Как ни приглядывался Гай, не смог увидеть никого из нежити
- только люди.
   - Садитесь, - сказал рыжий, опускаясь на пол у стены и  жестом  приглашая
Гая. - Вашу девушку проводят. Сади!
   Маленькая брюнетка в чем-то прозрачном подошла к Алене и, обхватив ее  за
талию, увела в глубь дома. Гай вопросительно глянул на  спутника.  Тот  снял
пиджак и, протянув Гаю пачку незнакомых сигарет, пояснил:
   - Не удивляйтесь. Курите. Расслабьтесь.
   Гай закурил. В первый момент ему показалось, что голова стала  стеклянной
и в ней медленно плавают клубы зеленого дыма. Вскоре это ощущение исчезло, и
по телу разлилась истома.
   Вернулась Сади, легла на пол у их ног, положила руку незнакомца  себе  на
грудь, а руку Гая на бедро.
   - А что дальше? - спросил Гай, с трудом ворочая языком.
   -  Клан  Факела  уверенно  проводит  свою  линию,  но  ему   не   хватает
последовательности, - сказал незнакомец. - Сузив направление удара, направив
его на мертвые вещи, они забывают о живой материи.  Давно  пора,  переступив
через глупые условности и отринув устаревшие "роковые  треугольники",  резко
увеличить число углов, чему и служит Клан Девятиугольника. Сейчас мы с  вами
займемся этой милой девушкой,  пока  где-то  там  занимаются  вашей,  и  все
перероднятся со всеми и станут близки...
   Гай отпихнул рыжего и вскочил, отгоняя застилавший голову туман.
   Обретенным  здесь  десятым  чувством  он  прощупывал  комнаты  и   вскоре
натолкнулся на искомое -  каморку,  где  на  широком  диване  лежала  Алена,
которую раздевали двое голых бородачей. Широко раскрытые  глаза  Алены  были
бессмысленными, как у новорожденной.
   Гай возник на пороге. Он был великолепен. Бородачи  журавлями  летали  из
угла в угол, разве что  не  курлыкали,  и,  если  бы  у  них  нашлось  время
поразмыслить, они обязательно подумали бы, что так их еще никогда не били  и
вряд ли будут  впредь.  Гай  торопливо  одел  Алену,  отвесил  бородачам  по
прощальному полновесному пинку и вывел Алену в коридор.  Там  ему  пришло  в
голову, что бородачи, собственно говоря, абсолютно ни в чем не виноваты,  но
возвращаться для извинений он все равно не стал.
   В номере он отпоил Алену кофе, и она быстро пришла в  себя.  Естественно,
она ничегошеньки не помнила.
   - Сигарету тебе давали? - спросил Гай.
   - Давали коктейль. Все поплыло...
   - Умнейшим человеком был Уилки Коллинз, - сказал Гай. -  "Тело  находится
во власти самого всесильного из властителей - химии. Дайте мне  химию  -  и,
когда  Шекспир  задумает  Гамлета  и  сядет  за  стол,  чтобы  воспроизвести
задуманное, посредством воздействия на его тело несколькими  подмешанными  в
пищу крупинками я доведу его разум до такого состояния, что его перо  начнет
плести самый несообразный вздор, который когда-либо осквернял  бумагу".  Это
из "Женщины в белом", а "Женщина в белом" издана в  восемьсот  шестидесятом,
за десятки лет до того, как военные обратили внимание на химию...
   - Гай, ты правда на меня не сердишься?
   - Брось, глупенькая, - сказал Гай. - Самое  интересное,  что  эту  теорию
"роковых двенадцатиугольников" мне еще дома развивали. Ахиллесова пята  этих
постулатов в том, что все эти теоретики дружно встают на дыбы, когда  по  их
же логике им следует включить свою девушку в свободное коловращение плоти...
Ужасно  негодуют,  знаешь  ли,  страсть  как  терпеть  не  может  российский
интеллигент проверять свои теории на себе самом, однако горлопанить ему  это
не мешает... Ладно, принесу-ка я тебе кофе, и тронемся в дорогу.  А  то,  не
ровен час, вынырнут еще какие-нибудь идеологи-учредители...
   Он спустился в бар. В огромном  камине  с  бронзовыми  украшениями  пылал
огонь, и в огне резвились саламандры, хватая друг друга за хвосты. У  камина
в глубоком кресле уютно устроился рыжий член Клана Девятиугольника.
   - Кофе, - сказал Гай, подтолкнув  к  бармену  позаимствованную  на  кухне
большую эмалированную кружку (при виде значка-факела повар готов был  отдать
не то что кружку - всю кухню). - И покрепче. -  Потом  со  спины  подошел  к
рыжему:
   - Ба, кого я вижу! Что это вы так быстро покинули заседание столь славной
организации?
   - Скучно, - лениво сказал рыжий. - Садитесь, выпейте. Куда торопиться?
   Гай сел в соседнее кресло. Бармен рысцой подбежал с бокалом  -  значок  с
алым трилистником пламени оказывал и на него соответствующее воздействие.
   - Кажется, Гай?
   - Да.
   - Лорд Уэнтворт.
   - Интересно, - сказал Гай. - Живых лордов мне еще видеть не  приходилось.
Впрочем, и дохлых тоже. Стоп, стоп... Лорд Уэнтворт. Это  совсем  интересно,
ваше сковородь, и совершенно меняет дело...
   - В каком смысле?
   - Я всю жизнь мечтал о машине времени, - медленно сказал  Гай.  -  Помимо
всего прочего, она понадобилась бы мне,  чтобы  прогуляться  в  одна  тысяча
восемьсот первый год с автоматом в  руках.  -  Он  допил,  швырнул  бокал  в
неосторожно высунувшуюся саламандру и закончил почти весело:
   - И одним из тех, кого я должен был там уложить, был бы ваш прапрадед.
   - Неужели?
   - Вот именно, - сказал Гай.
   - Надеюсь, не за то, что  мой  прапрадед  соблазнил  вашу  прабабушку?  -
улыбнулся лорд. Он еще надеялся обратить все в шутку.
   - Вы хорошо знаете историю?
   - Боюсь, что нет.
   - Боже, чему вас только учат в ваших Итонах... - покачал головой  Гай.  -
Бармен, еще виски, только не в  этот  наперсточек!  Так  вот,  история...  Я
никоим образом не одобряю привычки Павла  Первого  ссылать  в  Сибирь  целые
полки, высочайше регламентировать количество обеденных блюд в зависимости от
сословия, и тому подобное. Черт с ним, с этим, - в конце концов, Петр Первый
сажал  бояр  голой  жопой  на   яйца,   и   ничего   -   ходит   в   великих
преобразователях... Гораздо больше меня привлекает  внешняя  политика  Павла
Первого. Тот период, когда, отвергнув  традиционную  ориентацию  на  Англию,
Павел сблизился с Наполеоном Бонапартом, и сорок тысяч казаков двинулись  на
Хиву, чтобы вступить в Индию.
   - Воздушные замки...
   - Да... - сказал Гай. - Воздушные замки, потому  что  в  Санкт-Петербурге
был английский посол лорд Уэнтворт, в любовницах  у  которого  ходила  Ольга
Жеребцова, в девичестве Зубова, из старинной  фамилии,  тесно  повязанной  с
недовольной  императором  знатью...  Сколько  ваших  пресловутых   соверенов
получила эта компания от посла - не так  уж  важно.  Главное  -  в  ночь  на
одиннадцатое марта  восемьсот  первого  года  вся  эта  гвардейская  сволочь
ворвалась в Михайловский замок...  Император  волею  божьего  скончался.  Вы
понимаете, что мы потеряли?
   - Да...
   - Ни черта вы не понимаете, - сказал Гай. - В  состоянии  оценить  потерю
только мы, славяне... при ужасно "дружелюбном" отношении  индийцев  к  вашим
предкам вторжение нашей кавалерии было бы  детонатором,  способным  взорвать
всю Индию. Заключив военный союз  с  Францией,  мы  делили  бы  Европу,  как
свежевыпеченный торт... Кто знает, возможно, что впоследствии мы не ушли  бы
при таком раскладе из Аляски и Калифорнии. И  не  было  бы  никакой  Великой
Британии и сильных Соединенных Штатов от океана до океана...
   - А может, так и нужно было? - невозмутимо спросил лорд. -  Мой  дорогой,
вами ведь всегда  руководили  люди  со  стороны  -  татары,  немцы,  мордва,
евреи...  И  сейчас  немногим  лучше.  Что,  если  вы   сами   не   способны
руководить?..
   - Это мы-то? - хрипло спросил Гай. - Это мы-то, великий  народ,  сто  раз
спасавший мир, в том числе и ваш паршивый остров...  -  Он  сунул  руку  под
пиджак, вытащил  "вальтер"  и  большим  пальцем  сдвинул  предохранитель.  -
Историю, к сожалению, нельзя  исправить,  -  говорил  Гай,  сторожа  стволом
помертвевшее лицо лорда. - Но это только в том случае, если она  развивается
от прошлого к будущему. В случае же, если действительно существует антивремя
-  время,  текущее  вспять  от  будущего  к  прошлому,  -   смерть   потомка
автоматически уничтожает его предков. Вы следите  за  моей  мыслью,  милорд?
Прекрасная гипотеза, вполне в духе Ирреального Мира. Где  вы  предпочитаете,
милорд, - у камина? Мне почему-то кажется, как верному читателю тетки Агаты,
что смерть у камина - искренне английский колорит...
   Как вы думаете?
   Вряд ли милорд способен был думать. Он  встал  и  медленно,  пятясь,  как
хорошо вышколенный слуга, отступал  к  двери.  В  баре  сидели  еще  человек
двадцать, но никто не обращал внимания, не смотрел в их сторону.
   - Ну что же вы? - спросил Гай, надвигаясь на него и поднимая пистолет.
   - Я всегда считал, что истинный джентльмен должен умирать с достоинством.
   Ради бога, не разрушайте  созданный  моим  воображением  образ  истинного
джентльмена, я вас умоляю...  Что  же  вы  дрожите?  Может  быть,  к  вашему
появлению на свет приложил руку или кое-что  другое  какой-нибудь  конюх,  и
этим все объясняется, эта ваша трусость?
   Он выстрелил. Пуля попала в плечо. Гай снова нажал на курок, и еще,  лорд
медленно оседал, потом рухнул на колени, зажимая ладонью плечо. Кровь  текла
по его белоснежному пиджаку, образуя похожие на страусиные перья разводы.
   - Ну что же вы так, милорд? -  спросил  Гай,  остановившись  над  ним.  -
Неужели больно? Ай-ай... Между  прочим,  императора  душили  шарфом  и  били
табакеркой в висок. А сипаев привязывали к дулам пушек. Так  что  я  выгляжу
добрым самаритянином...
   Он выстрелил еще два  раза.  Кровь  растекалась  по  полу,  огибая  ножки
столиков. Соседи с любопытством наблюдали, вытягивая  шеи  на  добрый  метр,
кое-кто пересел поближе, чья-то голова на  длинной  шее,  ставшей  не  толще
гусиной, повисла над плечом Гая,  и  он  раздраженно  толкнул  ее  локтем  в
подбородок.
   Стрекотали несколько кинокамер.
   - Молодой человек! - крикнула седая дама. - Не могли  бы  вы  делать  это
медленнее? Я вам заплачу!
   Казнь превращалась в забаву для скучающих  бездельников.  Сообразив  это,
Гай поднял пистолет и выпустил  три  последние  пули.  Вокруг  разочарованно
заворчали, но Гай, не обращая на них внимания,  вернулся  к  стойке,  забрал
кружку с кофе и, не оглядываясь, пошел к выходу.

10. ИЗ ОКНА ВАГОНА

   Минут через двадцать они сели в машину. Ночью какой-то  воришка  пробовал
ее угнать, но заговоренный "роллс-ройс" откусил ворюге  руку  -  Сукин  Кот,
несмотря на все пьянки, драки и бордели, дело свое знал, и уж  если  он  что
заговаривал, беспокоиться было не о чем. Правда, был у него один  недостаток
- жуткий похабник, он вместе с заговором в два счета впихивал в машину или в
пылесос громадный запас непристойных анекдотов всех стран, времен и народов.
Отчасти это было даже  интересно  -  временами  "роллс"  принимался  травить
анекдоты  атлантов,   лемуридов,   гавайцев   или   малоизвестного   племени
альтаирской расы Дзох, о котором сами альтаирцы ни черта почти не знали. Так
что ехать было весело.
   На площади они едва не нарвались. У памятника какому-то герою,  с  важным
видом  восседавшему  на  толстой  добродушной  лошадке,  изображавшей,  надо
думать, боевого коня, "роллс" вдруг совершенно самостоятельно затормозил.
   Гай едва не расквасил нос о руль и собирался было матерну