Барри Бонгйеар.
   Тихая



     Barry B. Longyear "Silent Her"
     © 2001 by Barry B. Longyear and SCIFI.COM
     © 2001, Гужов Е., перевод
     Eugen_Guzhov@yahoo.com
     Из задуманного составителем-переводчиком сборника НФ-рассказов
     под общим заглавием "Рождение партизанки".
     ---------------------------------------------------------------------




     Свет был лиловым, свет  был  белым,  свет  был  красным. Когда свет был
белым, приходили они, пряча головы под черными вуалями.
     Та, что  с  жестким ртом,  всегда  была здесь.  Иногда  одна, иногда  с
другими, но всегда приходила та, что с жестким ртом.
     Жесткий Рот  приносила с собой  боль и страх. Тихая  ненавидела Жесткий
Рот. Свет приносил Жесткий Рот. Поэтому Тихая ненавидела свет.
     Белый свет пробирался сквозь окно, заползал на стену в пятнах желтого и
голубого,  и Тихая боялась,  глаза  Тихой наполнялись слезами,  размывающими
свет.
     Тихая любила темноту  и  цеплялась за  нее.  Темнота  это безопасность.
Темнота  это  уединение, одиночество, отсутствие боли. Но  только та темнота
была безопасной,  которая наступала,  когда уходил свет. Та темнота, которая
приходила, когда Тихая  пряталась  под покрывало, или  закрывала  глаза, или
зажимала их руками, безопасной не была.
     Тихая верила, что если  б можно было не дать прийти свету, Жесткий  Рот
осталась бы далеко.  Как только краешек света  дотягивался  до  окна,  Тихая
напрягалась,  желая,  чтобы  свет  ушел  обратно.  Тихая  трясла  кулачками,
проливала  слезы, но  свет  не  останавливался.  Свет продвигался,  пока  не
заполнял весь угол комнаты. И тогда приходила Жесткий Рот.
     Один раз свет  начался не  как обычно  с  бледно-лилового,  сменяясь на
белый.  Он  пришел  тусклым и  серым. Таким тусклым и таким серым, что Тихая
едва видела цветные пятна на стене. Конечно, он слишком тускл, чтобы явилась
Жесткий Рот.
     Тихая засмеялась беззвучным смехом, дергая ножками, ибо Тихая победила.
Свет остановился и Жесткий Рот не придет.
     Раздался звук. За ним последовала  голова Жесткого Рта, скрывавшаяся за
черной   вуалью.  Вселенная   Тихой  разбилась  вдребезги.  Тихая  потерпела
поражение,  потерпели поражение ее желания.  Победил свет и его  чудовище  -
Жесткий Рот. Потом последовала боль. Потом последовал гнев.


x x x
     Но приходила и другая  черная вуаль. У другой губы  были добрые. Добрые
Губы всегда стояла по одну сторону и смотрела вниз на Тихую мягкими, темными
глазами. У Добрых  Губ волосы  темные, любящие глаза и рот, который никогда,
никогда не выглядит гневным.
     Когда  Добрые  Губы здесь, Жесткий Рот стоит  по другую сторону. Волосы
Жесткого Рта похожи на желтый свет. Глаза голубые, как маленькие пятнышки на
стене, узкие и гневные. Губы жесткие и крепко сжаты.
     Добрые Губы протягивает руку и гладит Тихую по голове.
     Жесткий Рот протягивает руку и щиплет Тихую за ручку.
     Добрые Губы  отталкивает Жесткий Рот, уши Тихой наполняют звуки борьбы,
но острая боль никак не проходит.


x x x
     Снова по стене крадется белый свет. Пока он движется, Тихая решает, что
Жесткий Рот никогда больше не будет щипать Тихую. Чтобы было так, Тихой надо
остановить Жесткий Рот. Чтобы  остановить Жесткий Рот, Тихой следует сделать
больно  Жесткому  Рту.  Если Жесткий Рот опустит свою  руку  возле Тихой, то
вместо того, чтобы Жесткий Рот  ущипнул Тихую,  сама  Тихая  ущипнет Жесткий
Рот.
     Тихая поднимает руку  вверх. Пальчики на ней гораздо меньше, чем пальцы
Жесткого Рта. Тихая пытается ущипнуть свою ручку, которая болит, но щипок не
причиняет никакой боли.
     Тихая сует  палец в рот,  сильно  кусает его и глаза Тихой  наполняются
слезами.  Значит, укус боль причиняет. Тихая решает укусить  палец  Жесткого
Рта. Это должно остановить Жесткий Рот.


x x x
     Раздается  звук. Тихая  тщательно  прислушивается.  Это  Добрые  Губы и
Жесткий Рот, но как-то по-другому. Другие звуки.
     Появляется  третья фигура.  Она чудовищно розовая  и нагая. На ней  нет
черной вуали, скрывающей черты лица, у нее нет волос  на голове. Жесткий Рот
и Добрые Губы обе закутаны в  черное. Сияющая Голова в чем-то бледно-желтом.
Сияющая Голова стоит в одном шаге от Добрых Губ.
     Тихая смотрит туда и, оказывается,  там стоит  еще одна фигура. На  ней
нет черной вуали и  у новой фигуры светло-каштановые волосы.  Вместо черного
или желтого, Волосатая Голова стоит в чем-то бледно-зеленом.
     Добрые Губы поднимает руку и  шевелит пальцами Сияющей Голове.  Сияющая
Голова хмурится на движущиеся пальцы и  говорит Волосатой  Голове:  "Министр
Амин, я не читаю могам." Забавные звуки.
     "Думаю, все его читают,  кроме  немногих фанатиков", отвечает Волосатая
Голова. "Я, конечно, не хочу думать, что вы фанатик."
     "Разумеется", отвечает Сияющая Голова.
     Волосатая  Голова наклоняется  и подымает одеяльце Тихой.  "Моя  первая
жена показывает,  что  вы должны посмотреть правую ручку дочери моей  второй
жены, отец Ядин. Взгляните сюда."
     Сияющая Голова  встает  перед  Жестким Ртом,  наклоняется и  тянется  к
Тихой. Пальцы его холодные  и влажные, когда они берут ее ручку и вертят ее.
Рука болит.
     "Какие ужасные синяки!" Сияющая Голова  выпрямляется и поворачивается к
Жесткому Рту. "Женщина, разве ты не понимаешь?  Ты  причиняешь  своей дочери
сильную боль.  Это может принести ей непоправимый  вред.  Ты это понимаешь?"
Сияющая Голова  поворачивается  к  Добрым  Губам.  "А  ты вообще  что-нибудь
понимаешь?"
     Добрые Губы кивает и поднимает взгляд на  Волосатую Голову. Добрые Губы
долго шевелит пальцами Волосатой Голове.
     Волосатая Голова говорит: "Она понимает."
     "Простите меня, министр Амин, но мне кажется она показала больше."
     "Да. Больше." Кажется, что Волосатая Голова с болью выдавливает из себя
эти слова. "Моя  вторая жена верит, что ребенок умеет говорить. Причина, что
она ее щиплет заключается в том, чтобы заставить ее  подать голос. Она силой
пытается заставить ребенка заплакать."
     Сияющая Голова хмурится, смотрит сначала на Жесткий  Рот, потом вниз на
ребенка. Через мгновение он поднимает  глаза на Волосатую Голову. "Как долго
это продолжается? Некоторым синякам уже неделя."
     Волосатая Голова исчезает из вида. Его голос раздается издалека. "С тех
пор,  как  ребенок родился." Лицо Волосатой Головы снова появляется на виду.
Он смотрит на Жесткий Рот гневными глазами.
     "Женщина, в родильном доме  священники сказали тебе, что  твоя дочь  не
может говорить. Ты думаешь, эта крошка изменит мир? Заверяю тебя - твоя дочь
говорить не  может. Я сам был  там, когда служительница принесла тебе твоего
младенца. Я видел, что она сказала тебе."
     Волосатая Голова приложил пальцы к губам, потом  опустил руку, сжатую в
кулак. "Тихая - показала тебе девушка. Ты помнишь?"
     Жесткий  Рот смотрит в ответ со страхом,  но также и с  гневом. Жесткий
Рот  начинает шевелить пальцами на Волосатую  Голову,  но  Волосатая  Голова
шлепает Жесткий Рот по руке.
     "Нет!", восклицает Волосатая Голова, "ты не слышала, как она плачет! Ты
не могла слышать ее плач! Ты слышала ее брата-близнеца, твоего сына Рахмана.
Только его ты и слышала."
     Жесткий Рот снова поднимает руку и Волосатая  Голова снова  шлепает ее,
заставляя опустить руку. "Нет! Ты думаешь, что слышала  плач двоих детей, но
священники объяснили тебе, что  это иллюзия, которую с твоим  слухом сыграли
лекарства."  Волосатая  Голова  тяжело вздыхает. "Тебе  надо  перестать  это
делать. Пожалуйста, остановись."
     "Позвольте мне", говорит Сияющая Голова.
     Глаза Жесткого  Рта полнятся слезами. Жесткий  Рот порывисто  отходит и
исчезает из  вида.  Сияющая  Голова  кивает Волосатой  Голове.  "Это тяжелая
проблема, гораздо более частая, чем думают."
     "То есть?"
     "Женщины молятся за окончание Проклятия, и мне кажется,  все до единой.
Кроме  того,  некоторые   так  сильно  верят  в  окончание   Проклятия,  что
погружаются в  мир  фантазий и воображают всякое. У меня был как-то пациент,
старшая  дочь которого  вообразила,  что  может  говорить.  Ей  было  больше
двадцати лет и она стояла, шевеля губами..."
     "Отец Ядин",  прервал его Волосатая  Голова, "пожалуйста,  вернитесь  к
нашей проблеме."
     Сияющая Голова потер подбородок и нахмурился. "Обычно, такие помрачения
длятся всего несколько минут или часов. Несколько дней, самое  большее, хотя
мне известен случай, когда такое продолжалось более девяти лет."
     Волосатая  Голова  взглянул  вниз на  Тихую: "Моей  дочери всего девять
недель."
     "Ваша  вторая  жена нуждается  в помощи,  министр. Я  не слишком обучен
оказывать  такого  рода  помощь.  С  вашего  разрешения,  я  могу  подыскать
подходящее заведение."
     "Подходящее заведение?"
     "Да."
     "Сумасшедший дом?"
     Сияющая  Голова  нахмурился. "Сумасшедший дом -  это древний  вымысел с
планеты-прародительницы. Я говорю о специализированной больнице, где..."
     "Невозможно."  Волосатая Голова  потер глаза, взглянул на Добрые Губы и
сказал Сияющей Голове: "Это совершенно невозможно, отец."
     "Заверяю вас, заведение весьма благоразумное и умеющее молчать..."
     "Благоразумное? Я  и моя семья всегда на виду, отец. Вне моего дома нет
такого понятия, как умение молчать, такого умения чертовски мало даже внутри
его,  отец."  Волосатая  Голова  глубоко  вздохнул  и  длинно  выдохнул.  "Я
извиняюсь за свои выражения, отец Ядин."
     "В этом нет необходимости."
     "Я не могу согласиться с подобным риском. Я  несу ответственность перед
реформистами и моим добрым другом Микаэлем  Ючелем. Кроме того, надо принять
во  внимание  мое положение.  Мой  сын Рахман  когда-нибудь  унаследует  мое
имущество, мое положение, мои вложения и мое влияние в  этом и других мирах,
а также и  ответственность  за все это.  Я не могу рисковать, чтобы узнали о
несчастье его матери."
     Волосатая Голова некоторое время молчал. Потом начал тихим голосом: "Вы
же знаете, что из подобных  вещей могут сделать новости, чужемирные трейдеры
или ортодоксы, особенно ортодоксы."
     "Тогда,  может  быть, приходящий  врач?",  просительно  сказал  Сияющая
Голова.
     Волосатая Голова долго смотрел на Тихую, прежде чем перевести взгляд на
Жесткий Рот. "Хорошо.  Я оставляю на ваше  усмотрение найти кого-нибудь, кто
сможет сохранить наши тайны." Волосатая Голова  посмотрел на Сияющую Голову.
"Об это знают лишь несколько человек  и я доверяю им всем. Если хоть  что-то
вылезет наружу, я буду точно знать, к кому послать своих оперативников."
     "Я понял", ответил Сияющая Голова.
     "Удостоверьтесь, что ваш врач это тоже хорошо понимает."
     "Да, министр."
     "Улаживайте  все  с моим секретарем  Рази",  Волосатая Голова кивнул  в
сторону двери, где стояла еще фигура с чем-то блестящим на шее.
     "Как скажете, министр."
     Волосатая Голова  удалился из вида и  за ним последовал Блестящая  Шея.
Раздался шум.  Добрые Губы наклонилась и  подоткнула одеяльце, когда Сияющая
Голова вернулся.
     "Вот", сказал Сияющая Голова,  вручая  Добрым  Губам небольшой  флакон,
наполненный голубой  жидкостью.  "Втирай ее в область  синяков. Это уменьшит
опухоль, снимет боль и вернет естественный цвет. Ты понимаешь?"
     Добрые Губы кивнула.
     Сияющая  Голова  кивнул в сторону Жесткого  Рта. "Держи ее подальше  от
младенца. Я скажу секретарю министра,  чтобы он запер ее там, где она больше
не будет представлять опасности ни для ребенка, ни для себя. После того, как
врач ее посмотрит..." Казалось, что Сияющая Голова разозлился.  "Посмотри, о
ком я говорю." Он показал  туда, где стояла  Жесткий  Рот.  "Просто держи ее
подальше от этой комнаты. Ты сможешь это сделать?"
     Добрые Губы закрыла лицо руками и поклонилась в сторону Сияющей Головы.
Сияющая Голова прикоснулся к ней рукой и сказал: "Именем Алилаха и вестников
его, именем Просветителя, благослови и защити эту женщину. Аминь."
     Сияющая Голова ушел прочь. Добрые Губы налила немного голубой  жидкости
на  ладонь  и протянула  ее  к Тихой. Тихая испугалась руки,  но  как только
восхитительная прохлада коснулась ее, боль сразу ушла прочь.
     Тихая подняла свою руку, чтобы дотронуться до лица Добрых Губ...
     Внезапно  мир  перевернулся  и  Тихая  упала  вниз,  твердая   холодная
поверхность ударила Тихую по щеке. Наступила темнота и Тихая услышала грохот
и стуки. Тихая спряталась во тьму и заплакала от боли.
     Свет внезапно вторгся в место, где  пряталась Тихая, и она увидела, как
борются  Жесткий  Рот и Добрые Губы. Жесткий Рот  что-то схватила  и ударила
Добрые Губы по голове. Добрые Губы упала на пол.
     Жесткий  Рот опустилась на колени и стала подползать все ближе и ближе.
Жесткий  Рот  стянула   черную  вуаль  со  своих  желто-соломенных  волос  и
остановилась. Жесткий  Рот посмотрела вниз, пошевелила пальцами и указала на
Тихую. Потом Жесткий Рот потянулась и ударила Тихую по лицу  там, где ее уже
ударила жесткая холодная поверхность.
     Тихая плакала и  кричала, но  испускала  при этом лишь  такое  же тихое
шипение, что и Жесткий Рот, а Жесткий Рот все продолжала хлестать и хлестать
Тихую по лицу. Уже Тихая  была на краю мягкой тьмы, когда в комнату ворвался
Блестящая Шея.  Он рукой  схватил  Жесткий Рот  за  горло и  оттащил  прочь.
Блестящая Шея заревел на Жесткий Рот, а мир стал вдруг очень темным.


x x x
     В  чудесно пахнущей  комнате с большими горячими  железными плитами она
махала ручками и беззвучно  плакала, когда  Добрые  Губы  натягивала  на  ее
голову туманную черную вуаль.
     Дважды  она  стягивала ее,  и  дважды  Добрые  губы  набрасывала  вуаль
обратно, каждый  раз  делая пальцами знаки.  Здесь были знаки,  которые  она
могла прочесть, и такие, которые не  могла. Знаки,  обозначавшие ее  -  одни
палец к губам, а потом жест  кулаком вниз - она  прочитать могла. Человек  в
белом, который заставлял еду  вкусно пахнуть и гремел громадными серебряными
кастрюлями,  сказал, что эти знаки означают:  "Она Тихая". Она  не поверила,
потому что ни у кого не было такого глупого имени.
     Добрые Губы делала не эти знаки. Добрые Губы  поднимала  вверх  пальцы,
опускала  вниз  пальцы,  сжимала  кулаки  и  смотрела  очень тревожно. Тихая
подумала,  что  Добрые  Губы играет  с нею,  поэтому  снова стянула  вуаль с
головы. Она беззвучно засмеялась, а Добрые Губы вдруг присела на корточки.
     Тихая  почувствовала тяжелый удар по  ягодицам. От  боли она заплакала.
Невидимая  рука  натянула вуаль  на  ее  голову, и она сквозь слезы  увидела
высокого  мужчину с белой пылью на руках, которую  он стряхивал, удаляясь  к
раковине. У этого в белом было словесное имя, его звали Онан.  Так звал  его
другой мужчина, Набил.
     Она повернулась  и  посмотрела вниз на Добрые  Губы.  "Это единственный
способ, которым можно научить чему-то  Тихую." Онан вытер руки и вернулся  к
гигантским серебряным кастрюлям, за которыми он приглядывал, отдавая приказы
трем помощникам с именами и четырем помощницам, лишенным имен.
     Добрые  Губы  сунула  руку  в складки  своего черного  платья  и что-то
вытащила. Она протянула это, но та, чьим именем был прижатый к  губам палец,
за которым следовал опускаемый кулак, лишь смотрела сквозь слезы и прижимала
руки к заду.
     Через секунду она  всхлипнула и взглянула на предмет в руке Добрых Губ.
Какая-то штучка  на золотой цепочке. Ей захотелось посмотреть поближе и  она
взяла ее под свою вуаль.  Штучка была  такая блестящая.  Добрые  Губы руками
забралась под вуаль ребенка и надела цепочку ей на шею.
     "Если  ты станешь давать подарки  этому  отродью всякий раз, когда я ее
шлепаю, она никогда ничему не научится."
     Добрые Губы  поднялась  и ушла. Онан помешал в кастрюле и скривил лицо,
проговорив: "Пуховерты! Когда Пророки узнают, наконец, о моих страданиях!"
     Он взял  деревянную ложку и  окунул ее  в  серебряную кастрюлю. Вытащив
ложку, он понюхал, сморщил нос и подул на нее.
     "Вот, девчонка." Онан приподнял  краешек  ее вуали  и поднес ложку к ее
губам. Она попробовала горячую жидкость,  острую  и сладкую. Нос  наполнился
хмельным ароматом.
     "Думаю, тебе понравилось. Тогда, наверное, сойдет и для пуховертов." Он
положил  ложку  на  тарелку-подставку и подошел  к  стойке,  где стал что-то
крошить   громадным,  зловещим  ножом.  Посреди  крошева  он  остановился  и
посмотрел на нее.
     "Девчонка, ты когда-нибудь видела этих пуховертов?"
     Она покачала головой.
     Онан  кивнул. "Молись всем  от Авраама  до Камила,  чтобы никогда  ни с
одним не встретиться. Они едят маленьких девочек."
     Она завертела  головой. Слишком страшно, чтобы быть правдой.  Маленьких
девочек никто не ест.
     Повар  поднял брови.  "То она не  хочет держать  вуаль  на голове, а то
теперь ставит  под сомнение слова мужчины. В  тебе присутствует соль  Магды,
это правда."
     Онан вытер руки полотенцем  и  сказал:  "Пойдем  со  мной, девчонка.  Я
покажу тебе то, что на самом деле едят пуховерты."
     Он подошел  к  другой стойке.  "Понимаешь,  сегодня  вечером твой  отец
принимает много важных людей, включая своего друга,  нового первого министра
Микаэля Ючеля." Он руками что-то собрал на  стойке и через плечо взглянул на
девочку.  "Там будут  также пять  пуховертов, и мне наказали  хорошенько  их
накормить."
     Он повернулся и протянул ей пригоршню шелковистых каштановых прядей. Он
швырнул их ей в лицо и закричал: "Волосы! Это волосы, девчонка! Мне пришлось
состричь  с  голов  маленьких девочек  десятки косичек  перед  тем,  как  их
варить!" Повар злобно  ощерился  и сказал:  "Пуховерты  не  выносят  волосы,
понятно? От них плохо перевариваются глаза."
     Он   загромыхал  своим  раскатистым   смехом,  когда  она  заползла  на
четвереньках  между горячими железными плитами в темное  и  безопасное место
возле стены. Пока Онан  все смеялся  своей весьма тонкой шутке, она заметила
много тонких коричневых прядей  на полированном камне  пола. Она кралась меж
горячих плит, пока не смогла протянуть руку и схватить немного этих волос.
     Потом она  уселась в своем темном месте  и  ощупала пряди. На ощупь как
обыкновенные волосы.  Она понюхала их. Среди всех ароматов кухни было трудно
сказать, чем пахнут пряди. Она попробовала их на вкус  и выдернула  изо рта.
Это были просто волосы.
     Она  взглянула между  плитами  и  увидела  еще  пряди.  Они  торчали из
мусорного ведра. Пока Онан  не  смотрел,  она проскользнула  между плитами и
подобралась  к  мусорному  ведру.  Волосы  исходили от  странного  предмета,
который был похож  на  цветок с  громадными,  напоминавшими уши, лепестками.
Цветок вырастал из пурпурно-черной скорлупы.
     Она не знала,  что это такое, но поняла, что это явно не голова мертвой
девочки. Она вытащила предмет из ведра за его каштановые волосы и шла вокруг
плит, пока не обнаружила  Онана, выходящего из чулана с нагруженными руками.
Она встала у него на дороге и подняла предмет вверх.
     Повар,  увидев ее,  засмеялся. Он свалил свое бремя на стойку и сказал:
"Ну, разве ты не маленькая умница? Ты знаешь, что это такое, девочка?"
     Она покачала головой.
     Онан  снова  сходил  в  холодильную  комнату  и  вернулся  с  громадной
пурпурно-черной  шишковатой  глыбой. На ее верхушке был  такой  же  цветок с
вихром торчащих из него каштановых волос.
     "Это называется солдатской  дыней, девочка. Пуховерты так ее любят, что
не могут ею наесться."
     Он подошел к своей стойке для крошева  и снова взялся за  свой зловещий
нож. Им он обкорнал верхушку дыни и отложил ее в сторону. Опустив глыбу дыни
пониже, чтобы  она смогла заглянуть  внутрь,  Онан сказал:  "Ты когда-нибудь
видела что-то похожее, а?"
     Мякоть  дыни  была  бледно-голубой.  В  центре  находились ярко-красные
семена,  погруженные  в лавандовое  желе.  "Давай", сказал повар, "сунь туда
пальчик и попробуй."
     Он