е так. Лишь бы похныкать, - пробурчал Роалд с
набитым ртом. Сок капал с  подбородка,  он  подставил  ладошку  и  слизнул
упавшие капли. Джейн пришлось-таки прибегнуть  к  помощи  салфетки.  После
чего Роалд невозмутимо продолжил: - Она жаловалась.
   - На что?
   Летиция покачала головой и не ответила.
   Все уже доедали десерт, когда она вдруг хлопнула ладонями по столу:
   - Зачем вы это сделали?
   - Что сделали? - недоуменно спросил отец.
   - Почему Роалд и я - нормальные? Почему вы нас не сконструировали?
   Джейн  и  Дональд  быстро  переглянулись  и   затем   не   сговариваясь
повернулись к Летиции. Роалд посмотрел на нее ошарашенно.
   -  Ну  теперь-то  ты  наверняка  знаешь  почему,   -   сказала   Джейн,
потупившись, то ли в замешательстве, то ли сдерживая гнев.
   Теперь уже Летиции ничего не оставалось как идти напролом:
   - Нет, я не  знаю.  Правда,  не  знаю.  Наверное,  вы  сделали  это  по
религиозным мотивам?
   - Ну, можно и так сказать... - замялся Дональд.
   - Нет, - твердо возразила Джейн.
   - Тогда почему?
   - Мы с твоей мамой...
   - Я не просто их мама, - вмешалась Джейн.
   - Мы с Джейн считаем, что у природы есть свои замыслы, в которые мы  не
вправе вторгаться. Если бы мы,  поддавшись  общему  настроению,  подписали
предродовой контракт на создание ПД и решали бы путем жеребьевки, кого нам
завести - девочку или мальчика, - мы тем  самым  учинили  бы  насилие  над
природой.
   - И все-таки ты пошла рожать в больницу?
   - Да, - признала Джейн, по-прежнему избегая смотреть на детей.
   - Но ведь это не натуральные роды,  -  язвительно  сказала  Летиция.  -
Почему ты не предоставила самой природе решать - мертвыми нам родиться или
живыми.
   -   Мы   никогда   не   претендовали   на   то,   чтобы   нас   считали
последовательными, - сказал Дональд.
   - Дональд... - угрожающе произнесла Джейн.
   - Все имеет свои пределы, - пояснил Дональд, виновато улыбаясь.  -  Для
нас таким пределом является вторжение в организм на хромосомном уровне. Вы
ведь это проходили в школе. Знаешь, сколько протестов было, когда на  свет
появились первые ПД? Твоя бабушка тоже протестовала. Ведь мы с твоей мамой
- НГ. Конечно, среди людей нашего поколения процент НГ гораздо выше.
   - А сейчас мы - уроды, - сказала Летиция.
   - Ну, смотря что ты под этим подразумеваешь. То, что  среди  подростков
мало НГ? Тогда ты, пожалуй, права, -  согласился  Дональд,  взяв  жену  за
руку. - Но с другой стороны, это означает, что ты особенная, избранная.
   - Нет. Не избранная. Вы поставили нас на кон в азартной  игре.  Из  нас
вообще могли получиться НД - недоразумения. Не  просто  ДГН,  а  умственно
отсталые или психопаты.
   Неловкое молчание зависло над столом.
   - Вряд ли, - наконец выдавил Дональд. - У нас  с  твоей  мамой  хорошие
гены. Твоя бабушка настояла, чтобы мама вышла замуж за человека с  хорошим
генотипом. В наших семьях не было людей с врожденными дефектами.
   На это возразить было нечего. Почувствовав,  что  ее  загнали  в  угол,
Летиция отодвинула стул и, извинившись, выскользнула из столовой.
   Поднимаясь к себе, она слышала обрывки  разговора.  Родители  о  чем-то
возбужденно спорили.
   Роалд взбежал по лестнице следом за ней и, обогнав, злобно спросил:
   - Зачем ты все это затеяла? Мало мне в школе этого  дерьма,  так  нужно
было его сюда принести?
   Она вдруг вспомнила сцены из прошлого, показанные АК. В те годы семье с
их доходами дом с четырьмя спальнями был  не  по  карману.  В  Соединенных
Штатах и Канаде жило вполовину  меньше  людей,  чем  сейчас.  Люди  больше
страдали от безработицы и экономической нестабильности. Автоматизированных
рабочих  мест  было  меньше.  Процент  людей,  зарабатывающих   на   жизнь
физическим трудом - строительством, выращиванием и сбором  урожая,  рытьем
траншей, - был в десять раз выше, чем сейчас. Сейчас такого  рода  тяжелой
работой занимались лишь члены религиозных  сект  или  сельскохозяйственных
общин Венделла Барри.
   В те времена Роалда и Летицию считали бы одаренными детьми с прекрасным
будущим.
   Стараясь разобраться в своих ощущениях от этих  картин,  Летиция  вдруг
подумала, что Рина совершенно права.
   Из нее получилась бы отличная старушка.
   Мама вошла в комнату, когда Летиция поправляла волосы. Джейн застыла  в
дверях и заплакала. Летиция смотрела на ее отражение в  бабушкином  трюмо,
завещанном ей четыре года назад.
   - Ты что? - мягко спросила  Летиция,  не  выпуская  изо  рта  старинные
заколки.
   - Это скорее моя идея - моя, а  не  твоего  отца,  -  сказала  Джейн  и
подошла поближе, скрестив на груди руки. -  Я  -  твоя  мама.  А  мы  ведь
никогда не обсуждали эту тему.
   - Никогда, - согласилась Летиция.
   - А почему мы заговорили об этом сейчас?
   - Наверное, потому что я подросла.
   - Да. - Джейн посмотрела на картины, развешанные по стенам, -  какие-то
диковинные лесные пейзажи, выполненные в мягких, пастельных тонах. - Когда
я ходила беременная тобой, мне  было  страшно.  Одна  мысль  постоянно  не
давала мне покоя: а  вдруг,  пойдя  наперекор  всем,  не  послушав  ничьих
советов, мы совершаем непоправимую ошибку? Но я носила тебя  под  сердцем,
чувствовала, как ты шевелишься в моем животе... и знала - ты наша,  только
наша, и мы, только мы в ответе за твое тело и душу. Я была твоей  матерью,
а не доктора.
   Летиция подняла на Джейн глаза,  наполненные  злостью,  отчаянием  и...
любовью.
   - А теперь я слушаю тебя и, оглядываясь назад, пытаюсь представить: что
бы я чувствовала, оказавшись в таком же положении? Наверное, тоже бы с ума
сходила. Роалд еще не успел  ощутить  свою  непохожесть  на  других  -  он
слишком молод. Я пришла, чтобы сказать: я знаю, что  поступила  правильно.
Правильно не по отношению к нам, не по отношению к ним, - тут она показала
на бескрайний мир, простирающийся за окнами, - а по отношению к тебе.  Это
сработает. Обязательно  сработает.  -  Джейн  помолчала  немного  и  вдруг
достала из-за спины книгу в мягком коричневом переплете. - Я решила  снова
тебе ее показать. Ты помнишь прабабушку? Ее бабушка переселилась  сюда  из
Ирландии вместе со своим дедушкой. - Джейн протянула ей альбом.
   Летиция  неохотно  взяла  его  и  принялась  листать.  В  альбоме  были
черно-белые фотографии, отпечатанные на бумаге и поблекшие от времени.  Ее
прабабушка не слишком походила  на  бабушку  -  ширококостную  и  грузную.
Прабабушка, похоже, все жизнь проходила тощей.
   - Пока оставь альбом у себя, - сказала Джейн.  -  И  подумай  обо  всем
хорошенько.


   Утром пошел дождь - строго по  распорядку.  Летиция  ехала  в  школу  в
полупустом вагоне метро, рассматривая сквозь  усеянное  дождевыми  каплями
стекло проплывающие мимо окраинные ландшафты - ухоженные зеленые  террасы,
перемежающиеся с запущенными пустырями. Попав на школьную территорию,  она
направилась к обветшавшей постройке  с  уборной,  старой  и  теперь  почти
неиспользуемой. Это место часто служило ей укромным пристанищем. Несколько
минут она стояла в белом коридоре, глубоко дыша, потом подошла к  раковине
и сполоснула руки - так торжественно, словно  совершала  некий  ритуал.  А
потом медленно, неохотно  повернулась  к  своему  отражению  в  треснувшем
зеркале. Уборщица уже побывала здесь сегодня, оставив  после  себя  свежий
запах чисто вымытой сантехники.
   Ранним утром здесь всегда царило какое-то  оцепенение.  Летицию  иногда
даже пугала изолированность от внешнего мира. Войдя в  старую  уборную,  и
сама она как  бы  исчезала  из  настоящего  и  попадала  в  прошлое  -  на
шестьдесят лет назад...
   А интересно, случись такое на самом деле, как бы она к этому отнеслась?
   На третьей паре  Летиция  получила  письменное  предписание  явиться  в
кабинет Рутгера, "как только будет возможность" - на нормальном языке  это
означало немедленно.
   Проходя мимо Рины, она поймала на себе ее взгляд, ровным счетом  ничего
не выражающий.
   Рутгер был довольно красив - открытая  улыбка,  экстравагантная  манера
одеваться. Возраст - сорок три. Его возраст  отсчитывали  настольные  часы
жизни -  страсть  всех  ПД  старшего  поколения.  К  нему  -  шефу  отдела
консультантов - в школе относились вполне благожелательно.
   Когда Летиция вошла в кабинет, Рутгер пожал ей руку и предложил стул.
   - Итак, вы хотели со мной о чем-то побеседовать?
   - Да, - сказала девушка.
   - У вас есть проблемы? - приятным  баритоном  расспрашивал  ее  Рутгер.
Наверняка он неплохо пел. В прежние годы многие ПД этим увлекались.
   - АК говорит, что все дело в моем собственном восприятии.
   - Да? И каково же оно?
   - Я... я уродина. Я самая страшная девчонка в школе. Я  -  единственная
уродина.
   Рутгер покачал головой:
   - Я не считаю вас уродливой. Но скажите мне, что хуже - быть уникальной
или быть уродливой?
   - Сейчас все по-своему уникальны, - возразила Летиция с едкой усмешкой.
   - Да, так мы вас учим. Но вы в это верите?
   - Нет, - сказала она. - На самом деле  все  одинаковы.  А  я...  -  Она
тряхнула головой. С какой это стати Рутгер копается в ее душе?  -  ...Я  -
атавизм. И при всем желании не могу стать ПР.
   - Думаю, это пустяковая проблема, -  торопливо  проговорил  Рутгер.  Он
даже не присел - наверное, не рассчитывал на длинную беседу.
   - Мне она не кажется пустяковой, -  возразила  Летиция,  чувствуя,  что
гнев ее вот-вот вырвется наружу.
   - Да бросьте вы. В молодости всякая  ерунда  кажется  значительной.  Вы
кому-то завидуете, вы не нравитесь себе, во всяком случае,  внешне.  Ну  и
что - подобные комплексы лечатся диетой или  в  крайнем  случае  временем.
Думаю, с возрастом вы обязательно расцветете.  Уж  поверьте  -  я  в  этом
кое-что понимаю. А что касается отношения к вам  окружающих...  Меня  тоже
когда-то считали гадким утенком.
   Летиция изумленно посмотрела на него.
   - Да-да. Ей-богу. Меня считали уродцем в гораздо большей  степени,  чем
вас. Сейчас в вашей школе  учится  десять  НГ.  А  я  был  в  своей  школе
единственным ПР. Нас постоянно в чем-то подозревали, случалось, доходило и
до беспорядков. В одной из школ родители ворвались на территорию  и  убили
нескольких ПД.
   Другие дети просто ненавидели меня. Нет,  во  внешности  моей  не  было
ничего отталкивающего, но родители постоянно  нашептывали  им,  что  ПД  -
чудовища наподобие Франкенштейна. Вы помните Общество Рифкина? Оно до  сих
пор функционирует, хотя и не пользуется  теперь  широкой  поддержкой.  Так
вот: они считали, что я вылупился в инкубаторе, а затем  рос  в  пробирке.
Думаю, вам не пришлось испытать на себе настоящей ненависти. А вот я узнал
все это сполна.
   - Но ведь вы были красавчиком, - упорствовала Летиция.  -  Вы  знали  -
рано или поздно вы кому-то понравитесь или даже кто-то в вас  влюбится.  А
каково мне? Кому я нужна с такой внешностью? Разве хоть  один  ПР  захочет
иметь дело с замарашкой?
   Она знала, что задает непростые вопросы. А Рутгер не стал притворяться,
что знает на них ответ.
   - Ну хорошо, давайте рассмотрим самый худший вариант, - предложил он. -
Никто вас так и не полюбит, вы закончите  жизнь  старой  девой,  в  полном
одиночестве. Вы этого боитесь?
   Глаза ее расширились от испуга. Раньше она никогда всерьез об  этом  не
задумывалась.
   -  Они  выбирают  для  своих  детей  все  самое  прекрасное:  стройное,
атлетическое тело, блестящий ум. А у вас голова светлая,  но  сложение  не
атлетическое. Или по крайней мере вам это вбили в голову. У меня нигде  не
отмечено,  что  вы  когда-либо  пытались  заняться  спортом.  И  когда  вы
окажетесь в мире взрослых, то будете отличаться от остальных. Но почему бы
вам не обратить это в преимущество? Вы бы очень удивились, узнав, что  мы,
ПД, буквально из кожи лезем, лишь бы чем-то выделиться из общей  массы.  И
как  этого  тяжело  добиться  из-за  того,  что  вкусы   наших   родителей
практически совпадают. А вам это дано от рождения.
   Летиция продолжала внимательно его слушать, но она уже чувствовала, как
между ними нарастает отчужденность.
   - Да, вот уж повезло так повезло, - сказала она.
   Рутгер оценивающе посмотрел на нее и пожал плечами.
   - Ну что же, приходите через месяц. Тогда и  поговорим.  А  пока  пусть
автоконсультанты для вас постараются.


   За обедом разговаривали мало, а после обеда - и  того  меньше.  Летиция
поднялась наверх. Конечно, спать еще рано, но она казалась  себе  какой-то
нескладной, неуклюжей - может, хоть во сне  удастся  избавиться  от  этого
чувства.
   Летиция надела пижаму и легла спать, а через час явился отец с  обычным
вечерним обходом.
   - Ты как следует укуталась? - спросил он.
   - Угу, - сонно пробормотала девочка.
   - Спи крепко.
   Ритуалы. Шаблонные фразы. И так каждый вечер. Вся ее жизнь - шаблоны  и
ритуалы, видно, родителей это вполне устраивает.
   Не успела она заснуть, как что-то ее разбудило. Во  всяком  случае,  ей
так показалось. Сев на кровати, Летиция долго не  могла  понять,  где  она
находится, кто она такая, а поняв, вдруг расплакалась. Ей привиделся  сон,
странный и прекрасный сон, гораздо лучше, чем все, созданное  модулятором.
Подробности этого сна она  не  смогла  вспомнить,  как  ни  старалась,  но
пробуждение было просто невыносимо.
   На первом уроке у  Джорджии  Фишер  опять  случилось  замыкание,  и  ее
отправили в изолятор. Наблюдая за остальными, Летиция  заметила  в  классе
какое-то смутное брожение. Во время второго урока Эдна  Корман  вышла  под
явно надуманным предлогом и вернулась с порозовевшими щеками  и  красными,
опухшими веками. В течение дня  напряженность  все  нарастала,  и  Летиция
удивлялась, что кто-то еще может сосредоточиться  на  занятиях.  Сама  она
училась в этот день безо всякой охоты, все еще находясь  под  впечатлением
сна, стараясь разгадать его подлинный смысл.
   На восьмом уроке она вновь села позади Джона Локвуда.  Получилось,  что
цикл, начавшийся с утра, завершился на последнем уроке. Летиция с тревогой
поглядывала на часы. Мистер Брант казался таким рассеянным, будто ему тоже
привиделся сон, правда, не такой приятный, как Летиции.
   В середине урока Брант прервал их  занятия  с  модуляторами  и  устроил
обсуждение. Это был момент  так  называемой  интеграции,  когда  материал,
полученный через информационную сеть, закреплялся путем  интеллектуального
взаимодействия индивидуумов. Летиция сравнивала эти обсуждения с  судебным
разбирательством в старые добрые времена. Большинство тут же заговорило об
экономике. Рина  Кэткарт  обычно  держалась  особняком  -  слишком  многие
ученики в этом классе затмевали ее своими способностями.
   Джон  Локвуд  прислушивался  к  обсуждению  с  едва  заметной  улыбкой,
повернувшись к Летиции в профиль. Казалось, он вот-вот  с  ней  заговорит.
Летиция положила ладонь на край пульта и подняла палец, стараясь  привлечь
его внимание.
   Он заметил ее руку, отвернулся, потом вздрогнул и еще раз посмотрел  на
нее, на этот раз пристально,  широко  раскрыв  глаза.  И  вдруг  беззвучно
скривил рот, словно в жизни не видел ничего страшнее ее  руки.  Подбородок
его задрожал, потом стали сотрясаться плечи, и, прежде чем Петиция  успела
как-то отреагировать, Локвуд вскочил из-за  стола  и  застонал.  Ноги  его
подкосились, и он рухнул на пульт, безвольно свесив руки, а  потом  съехал
на пол. Распластавшись на полу, Джон Локвуд -  в  первый  раз  в  жизни  -
дергался  всем  телом  и  стонал,  не  в  силах  справиться  с  чудовищным
замыканием.
   Брант нажал кнопку вызова "скорой помощи" и бросился к  его  парте.  Но
прежде чем он дотронулся до Локвуда, мальчик  застыл  в  неподвижности,  с
открытыми глазами, судорожно вцепившись  одной  рукой  в  ножку  стула.  А
Летиция с изумлением смотрела на  своего  врага,  неожиданно  оказавшегося
таким слабым.
   Брант схватил мальчика за  плечи  и,  чертыхаясь,  выволок  из  класса.
Летиция выскочила в коридор следом, собираясь ему помочь.  Эдна  Корман  и
Рина Кэткарт встали возле нее с непроницаемыми лицами. Другие ученики тоже
высыпали в коридор, но  старались  держаться  подальше  от  Бранта  и  его
подопечного.
   Брант уложил Джона Локвуда на бетонный пол и,  надавив  ему  на  грудь,
принялся делать искусственное дыхание. Потом  достал  из  кармана  пиджака
шприц и сделал  мальчику  подкожный  укол  чуть  пониже  грудины.  Летиция
задержала взгляд на шприце и вздрогнула. Подумать только - он  достал  его
не из аптечки, а прямо из кармана.
   Весь  класс  стоял   теперь   в   коридоре,   безмолвный,   потрясенный
случившимся. Прибыл санитар, а следом - Рутгер. Санитар уложил Локвуда  на
каталку, и они помчались по коридору, озаряя его сигнальными вспышками.
   - Вы вводили ему КВН? - спросил робот.
   - Да, пять кубиков. Прямо в сердце.
   Пока каталка плавно скользила  по  коридору,  остальные  ПД,  класс  за
классом, тоже выскочили на шум и теперь стояли, беспокойно  поглядывая  по
сторонам. Эдна Корман заплакала. Рина бросила взгляд на Летицию и  тут  же
отвернулась, словно устыдившись чего-то.
   - Пять, - повторил Рутгер усталым голосом.
   Брант посмотрел на него, потом на учеников и объявил: все свободны.  На
какой-то момент Петиция замешкалась, и лицо  Бранта  исказилось  гневом  и
скорбью.
   - Ступайте! Вон отсюда.
   Она бросилась бежать. Последнее, что Летиция услышала от Рутгера,  были
слова:
   - На этой неделе еще больше, чем на прошлой.
   Летиция  сидела  в  пустой  белой  уборной,  вытирая  слезы  и  стыдясь
собственной слабости. Ей хотелось вести  себя  по-взрослому  -  оставаться
хладнокровной, предложить свою помощь тем, кто в ней нуждался. И  все-таки
ее до сих пор колотила дрожь, а слезы лились в три ручья.
   Мистер Брант разозлился так, как будто весь класс перед ним виноват. Он
ведь был не просто взрослый, а ПР.
   Чего же еще от него ждать?
   Она посмотрелась в треснутое зеркало.
   "Я должна пойти домой или в библиотеку и сесть за учебу, - внушала  она
себе. - Сохранить достоинство - вот что важно".
   Две девочки вошли в туалет, нарушив ее уединение.
   Летиция не пошла в библиотеку. Вместо этого она отправилась в старинный
зрительный зал из бетона и стали. Через заднюю дверь она попала на  сцену,
а оттуда тихонько прошла за кулисы. Три ученицы сидели в первом ряду, ниже
уровня сцены, примерно метрах в десяти от Летиции. Она узнала только  Рину
- две другие были не из ее класса.
   - А ты знаешь его?
   - Ну не то чтобы очень хорошо, - сказала Рина. - Просто  мы  учились  в
одном классе.
   - Да ладно, не скромничай, - хихикнула третья.
   - Триш, не болтай ерунды. Рине сейчас не до шуток.
   - У него никогда раньше не случалось замыканий. Он ведь не  вундеркинд.
Никто такого не ожидал.
   - А когда он был зачат?
   - Не знаю, - сказала Рина. - Мы  все  примерно  одного  возраста,  плюс
минус  два  месяца.  Смоделированы  в  один  год,   питались   одинаковыми
добавками. Если дело в генотипе, в добавках...
   - Я слышала, было уже пять таких случаев.
   - Я тоже.
   - В нашей школе такое если и случалось, то только  с  вундеркиндами,  -
сказала Рина. - И никто из них не умирал.
   Летиция отступила в темноту, зажимая  рукой  рот.  Так  значит,  Локвуд
умер!
   В какой-то момент у нее появилась безумная  мысль  выйти  из-за  кулис,
подойти к креслам и сказать этим трем подружкам, что ей  тоже  очень  жаль
Локвуда. Но она тут же опомнилась - все поймут, что она подслушивала чужой
разговор.
   В голосах девочек слышался страх.
   Утром в аудитории для занятий по медицине Брант сообщил  им,  что  Джон
Локвуд умер от сердечного приступа. Летиция интуитивно почувствовала,  что
он чего-то недоговаривает. Потом зачитали  короткий  некролог.  Студентам,
которым могла понадобиться консультация у психоаналитика, отвели для этого
специальное время.
   За весь день ни Брант, ни кто-либо другой из ПД ни  разу  не  употребил
слово "замыкание". Летиция  попыталась  исследовать  этот