ого
прохода.
     -  Архитектура  удивительная,  -  сказал  Дьювал.  -   Должно   быть,
восхитительно наблюдать закрытие этого клапана с этой  стороны,  когда  он
удерживается живыми опорами, сконструированный для выполнения своей работы
столь тонко и  одновременно  столь  прочно,  что  человек,  при  всей  его
учености, еще не может это повторить.
     - Если бы мы  увидели  это  зрелище  сейчас,  оно  было  бы  для  нас
последним, - сказал Мичелз. - Увеличьте скорость, Оуэнс, и держитесь левой
стороны ближе к полулунному клапану. У нас есть 30 секунд, чтобы  миновать
эту смертельную ловушку.
     Если это даже и была смертельная ловушка, а, несомненно,  так  оно  и
было, то она была мрачно-прекрасной ловушкой.
     Стенки  поддерживались  мощными  колоннами,  разветвляющимися  словно
корни, которыми они прикреплялись к дальним стенкам.
     Это выглядело так, как если бы они видели гигантский лес  сучковатых,
лишенных   листьев   деревьев,   скорчившихся   и   образовавших   сложную
конструкцию, усиливавшую и поддерживавшую наиболее жизненно важный  мускул
человеческого тела.
     Этот мускул,  сердце,  представлял  собой  сдвоенный  насос,  который
должен  стучать  с  момента,  намного  предшествующего  рождению,   и   до
последнего момента перед смертью  и  делать  это  с  постоянным  ритмом  и
неизменной силой при любых обстоятельствах. Это сердце было самым  большим
сердцем в мире животных. Ни у одного из  млекопитающих  сердце  не  делает
более миллиарда или около того ударов с момента рождения до смерти, даже в
случае самого позднего ее  прихода,  а  сердце  человека  после  миллиарда
ударов находится всего лишь в начале среднего возраста, в расцвете  сил  и
могущества. А продолжительность жизни  мужчин  и  женщин  такова,  что  их
сердце успевает сделать более трех миллиардов ударов.
     Голос Оуэнса нарушил тишину.
     - Осталось только 12 секунд, доктор Мичелз, а я не вижу еще  никакого
признака клапана.
     - Так продолжайте смотреть, черт побери! И было бы лучше, если бы  он
был открыт.
     - Вот он! - напряженно произнес Грант. - Или это не  он?  Эта  черная
точка?
     Мичелз оторвался от своей карты, чтобы бросить  туда,  куда  указывал
Грант, беглый взгляд.
     - Да, это он. И он к тому же частично открыт, вполне  достаточно  для
нас. Сердце находилось в самом начале  систолы,  когда  было  остановлено.
Теперь все пусть тщательно пристегнутся  ремнями.  Мы  вылетим  через  это
отверстие, но удар сердца последует тут же, и когда оно начнет биться...
     - Если оно начнет, - заметил Оуэнс тихо.
     - Когда оно начнет биться, - повторил Мичелз, -  поднимется  страшная
волна крови. Нам нужно в этот момент находиться как можно дальше.
     Решительно и отчаянно  Оуэнс  бросил  корабль  вперед,  к  крошечному
отверстию  в  центре  серповидной   щели   (поэтому   клапан   и   назвали
"полулунным"), характерной для закрытого клапана.


     В операционной наступила напряженная  тишина.  Хирурги,  столпившиеся
вокруг Бенеша, были так же неподвижны, как и он.
     Холодное тело Бенеша и остановленное сердце словно  принесли  дыхание
смерти в  эту  комнату.  Только  непрерывно  гудевшие  датчики  оставались
единственными знаками жизни.
     В наблюдательной башне Рейд говорил:
     - Очевидно, пока все в порядке. Они прошли  трехстворчатый  клапан  и
двигаются по кривой, направляясь к полулунному клапану. Это осмысленное  и
управляемое движение.
     - Да, - сказал Картер.
     Он следил за своими часами с отчаянным напряжением.
     - Осталось 24 секунды.
     - Они уже почти на месте.
     - Осталось 16 секунд, - неумолимо произнес Картер.
     Техники у электронного аппарата бесшумно заняли свои места.
     - Они направляются прямо в полулунный клапан!
     - Осталось 6 секунд, 5, 4...
     - Они прошли!
     Как только он это сказал, прозвучал предупреждающий зуммер, зловещий,
как сигнал смерти.
     -  Восстановить  сердцебиение!  -  раздался  голос   из   одного   из
громкоговорителей.
     Тут же была нажата красная кнопка.
     Синусоидный узел заработал, и ритмическая волна напряжения  появилась
на соответствующем экране в форме пульсирующего качания светового луча.
     - Его заставят работать, - сказал Картер.
     Все его тело напряглось и подалось вперед, мышцы сокращались,  словно
сами разгоняли сердце.


     "Протерус" вошел в проем, который выглядел как пара  слегка  открытых
губ, изогнутых в гигантской обвисшей улыбке.
     Он протиснулся между  верхней  и  нижней  мембранами,  задержался  на
мгновение, когда двигатель  заревел,  вначале  тщетно  пытаясь  освободить
корабль от липких объятий, а затем ринулся вперед.
     - Мы вышли из желудочка, - сказал Мичелз.
     Он посмотрел на ставшую влажной руку.
     - Мы вошли в легочную артерию. Продолжайте двигаться на  максимальной
скорости, Оуэнс. Удар сердца должен произойти через 3 секунды.
     Оуэнс огляделся. Он один мог сделать это, другие  сидели,  беспомощно
привязанные в своих креслах, и могли смотреть  только  вперед.  Полулунный
клапан удалялся, все еще закрытый, его вытянутые волокна были  прикреплены
к присоскам напряженной ткани. По  мере  удаления  клапан  становился  все
меньше и продолжал оставаться закрытым.
     - Сердце не начнет биться, - сказал Оуэнс. - Оно не... Постойте,  вот
он.
     Обе створки клапана  расслабились,  волоконные  опоры  отошли,  и  их
напряженные корневища сморщились и отвисли.
     Проем расширялся, кровь приливали и обгоняла  их,  раздалось  могучее
"бар-румм" систолы.
     Проливная  волна  подхватила  "Протерус"  и  бросила  его  вперед   с
головокружительной быстротой.



                               11. Капилляр

     Первый удар сердца развеял чары в контрольной  башне.  Картер  поднял
обе руки вверх и потряс ими в немом заклинании, обращенном к богу:
     - Сделай это, черт возьми! Помоги нам все преодолеть!
     Рейд кивнул.
     - Вы победили на этот  раз,  генерал.  У  меня  не  хватило  бы  духа
приказать пройти через сердце.
     Глаза Картера налились кровью.
     - У меня не хватило духа не отдавать такой приказ. Теперь,  если  они
сумеют выстоять в артериальном потоке...
     Его голос прозвучал в громкоговорителе:
     - Свяжитесь с "Протерусом", когда их скорость уменьшится.
     - Они снова в артериальной системе, -  сказал  Рейд,  -  но,  как  вы
знаете, они не направляются к мозгу.  Первоначальный  вход  был  сделан  в
соматическую систему кровообращения, в одну из главных артерий, ведущих из
левого желудочка к мозгу. Легочная артерия ведет из  правого  желудочка  к
легкому.
     - Это означает задержку. Я знаю это, - сказал Картер. - Но у нас  еще
есть время.
     Он показал на отметчик времени, на котором стояла цифра 48.
     - Хорошо, но тогда нам лучше  переключить  максимальное  внимание  на
респираторную группу.
     Он произвел необходимые переключения, и на экране  монитора  появился
интерьер респирационного поста.
     - Какова частота дыхания? - спросил Рейд.
     - Вернулась к шести в минуту, полковник. Я не думал,  что  мы  сумеем
сделать это вторично.
     - Мы тоже  не  думали.  Поддерживайте  ее  постоянной.  Вам  придется
позаботиться о корабле. Он вот-вот будет в вашем секторе.
     - Сообщение от "Протеруса", - прозвучал другой голос. - "Все хорошо".
А, сэр? Это больше, чем вы бы хотели услышать?
     - Конечно, я хотел это услышать.
     - Да, сэр. Дальше говориться: "Хотел бы, что бы вы были  здесь,  а  я
был там".
     - Ладно, - сказал Картер, - скажите Гранту, что мне было бы в сто раз
лучше быть... нет, не говорите ему ничего. Забудьте об этом.


     В конце  удара  сердца  волна  крови  стала  двигаться  с  приемлемой
скоростью, и "Протерус" снова  поплыл  плавно,  достаточно  плавно,  чтобы
можно было чувствовать мягкое, колеблющееся Броуновское движение.
     Грант с радостью встретил это ощущение, тек как оно появлялось только
в момент затишья, а именно такие моменты были ему по душе.
     Все снова освободились от своих привязных ремней. И Грант  обнаружил,
что вид из окна совершенно такой же, как был в яремной  вене.  Преобладали
все те же сине-зелено-фиолетовые  тельца.  Далекие  стены  были  несколько
более волнистыми, линии волн совпадали с направлением движения.
     Они прошли мимо какого-то проема.
     - Не этот, - сказал Мичелз.
     Он трудился над своими картами.
     - Можете ли вы следить за моими отметками, Оуэнс?
     - Да, док.
     - Хорошо. Сосчитайте повороты,  которые  я  отмечаю,  а  затем  сюда,
направо. Это ясно?
     Грант смотрел на ответвления, встречающиеся через все более  короткие
интервалы, уходившие влево, вправо, вверх и вниз, в то время как канал, по
которому они двигались, становился все уже, стенки виднелись все  яснее  и
ближе.
     - Было  бы  противно  заблудиться  на  этом  шоссе,  -  сказал  Грант
задумчиво.
     - Вы не смогли бы заблудиться, - ответил Дьювал. - Все дороги в  этой
части тела ведут к легким.
     Голос Мичелза стал еще более скучным.
     - Теперь вверх и вправо,  Оуэнс,  прямо  вперед,  а  потом  четвертый
слева.
     - Я надеюсь, Мичелз, что мы больше не попадем в  артериально-венозную
фистулу, - сказал Грант.
     Мичелз раздраженно пожал  плечами.  Он  был  слишком  поглощен  своим
делом, что бы что-нибудь ответить.
     - Это невероятно, - сказал Дьювал. - Наткнуться волею случая  на  две
фистулы было бы слишком. Кроме того, мы приближаемся к капиллярам.
     Скорость потока крови резко упала, и, соответственно  упала  скорость
"Протеруса".
     - Кровеносный сосуд сузился, доктор Мичелз, - сказал Оуэнс.
     - Так и должно быть. Капилляры -  самые  маленькие  сосуды  из  всех,
совсем микроскопические по размерам. Продолжайте двигаться, Оуэнс.
     В свете носового прожектора можно было  видеть,  как  стенки,  теперь
достаточно близкие, потеряли свои складки и борозды и сделались  гладкими.
Их  желтизна  побледнела  до  кремового  оттенка,  а   затем   они   стали
бесцветными. Они приобрели рисунок четкого мозаичного  образца,  разбитого
на криволинейные многоугольники, каждый из которых ниже центра был  слегка
суженным.
     - Так красиво, - сказала Кора. - Можно увидеть каждую  клетку  стенки
капилляра. Посмотрите, Грант.
     Затем, словно что-то вспомнив, она добавила:
     - Как ваш бок?
     - С ним все в порядке, отлично, правда.  Вы  наложили  очень  хорошую
повязку,  Кора.  Я  надеюсь,  что  мы  все  еще  в  достаточно   дружеских
отношениях, что бы называть вас Корой?
     - Я полагаю, было бы просто неблагодарным  с  моей  стороны  отрицать
это.
     - И бесполезно к тому же.
     - А как ваша рука?
     Грант осторожно прикоснулся к ней.
     - Дьявольски болит.
     - Мне очень жаль.
     Не сожалейте. Только - когда придет время - будьте очень благодарны.
     Губы Коры слегка сжались, и Грант поспешно добавил:
     - Это просто у меня такая несчастная манера казаться веселым.  А  как
вы себя чувствуйте?
     - Я пришла в норму.  Бок  еще  побаливает,  но  не  сильно.  И  я  не
обиделась. Но послушайте, Грант...
     - Когда вы говорите, Кора, я слушаю.
     - Повязка отнюдь не последнее достижение медицины, как вам  известно,
и  не  является  всеобщей  панацеей.  Вы  что-нибудь   сделали,   что   бы
предотвратить заражение?
     - Я помазал йодом.
     - Ну, а вы не хотите посетить врача, когда мы вернемся?
     - Дьювала?
     - Вы знаете, что я имею ввиду.
     - Хорошо. Я сделаю это, - обещал Грант.
     Он снова вернулся к наблюдениям  за  клеточной  мозаикой.  "Протерус"
теперь еле  двигался,  продираясь  по  капилляру.  В  лучах  его  носового
прожектора через клетки просвечивали какие-то странные очертания.
     - Стенки кажутся прозрачными, - сказал Грант.
     - Не удивительно, - заметил Дьювал.  -  Эти  стенки  толщиной  меньше
одной десятичной дюйма. К тому же они усеяны порами. Для  жизни  необходим
материал, проходящий через эти стенки, а так же через  стенки,  образующие
альвеолы.
     - Какие стенки?
     Некоторое время он смотрел на Дьювала, тщетно ожидая ответа.  Хирург,
казалось, больше интересовался тем, что видит, чем вопросом  Гранта.  Кора
поспешила заполнить паузу.
     - Воздух попадает в легкие через трахею, - пояснила  она.  -  Знаете,
это воздушная трубка. Она разделяется, как и кровеносные  сосуды,  на  все
меньшие и меньшие трубки, до  тех  пор,  пока  они,  к  конце  концов,  не
достигают микроскопических размеров, углубленных в легкие, где  приходящий
воздух отделяется  от  внутренностей  тела  только  узкой  мембраной.  Эта
мембрана такая же узкая, как и капилляры.  Вот  эти  камеры  и  называются
альвеолами. В легких их около шестисот миллионов.
     - Сложный механизм.
     - Великолепный. Кислород просачивается через альвеолярные мембраны  и
через капиллярные мембраны. Он попадает в поток крови, и,  прежде  чем  он
успевает просочиться назад, его захватывают красные кровяные тельца. А тем
временем отходы в виде двуокиси углерода просачиваются  в  противоположном
направлении, из крови в легкие. Доктор Дьювал  ожидает  увидеть,  как  это
происходит. Вот почему он не ответил на ваш вопрос.
     - Нет необходимости извиняться. Я знаю, что  такое  быть  поглощенным
чем-нибудь одним до такой степени, что бы не реагировать ни на что другое.
     Он широко улыбнулся.
     - Правда, я боюсь, что у меня и доктора Дьювала разные увлечения.
     Кора недовольно посмотрела  на  него,  но  голос  Оуэнса  помешал  ей
ответить.
     - Прямо впереди! - закричал он. - Посмотрите, что происходит!
     Все глаза  обратились  вперед.  Зелено-голубое  тельце  подпрыгивало,
словно на ухабах, и медленно скреблось своими кромками о стенки капилляра.
Волна бледного соломенного цвета, появившись на кромках, двигалась внутрь,
пока темный цвет не пропал совсем.
     Другие сине-зеленые тельца, двигавшиеся  за  ним,  таким  же  образом
меняли свой цвет.  Носовые  огни  выхватывали  впереди  только  соломенный
оттенок, но в отдалении цвет углублялся до красно-оранжевого.
     -  Видите,  -  сказала  Кора  взволнованно,  -  когда  они  поглощают
кислород, гемоглобин превращается в оксигемоглобин, и кровь осветляется до
красной.  Теперь  они  отправятся  назад,  в  левый  желудочек  сердца,  и
обогащенная кислородом кровь будет под давлением направлена по всему телу.
     - Вы имеете в виду, что мы должны будем снова пройти через сердце?  -
спросил Грант.
     Он немедленно забеспокоился.
     - О, нет, - сказала Кора. - Сейчас мы находимся в капиллярной системе
и сумеем обойти его.
     Однако ее голос звучал не очень уверенно.
     - Взгляните на это богом данное чудо, - сказал Дьювал.
     - Это всего лишь замена газа, - ответил Мичелз твердо. - Механический
процесс, выработанный случайными силами эволюции за два миллиарда лет.
     Дьювал с горячностью повернулся к нему.
     - Так вы утверждаете, что  это  случайность,  что  этот  изумительный
механизм,  доведенный  до  совершенства  в  тысяче   узлов   и   полностью
синхронизированный,   создан   ничем   больше,   как   только   случайными
столкновениями атомов?
     - Да, именно это я и хотел сказать, - подтвердил Мичелз.
     В этот момент оба, стоя  друг  против  друга  в  воинственных  позах,
быстро обернулись на неожиданный пронзительный звук зуммера.
     - Что за дьявол, - произнес Оуэнс.
     Он с отчаянием стукнул по  переключателю,  но  стрелка  на  одном  из
приборов быстро упала к красной горизонтальной черте. Он выключил зуммер и
позвал:
     - Грант!
     - Что там?
     - Что-то не в порядке. Проверьте ручное управление  вон  там,  справа
наверху.
     Грант быстро  направился  туда,  куда  указывал  палец  Оуэнса.  Кора
последовала за ним.
     - Стрелка находится в красной зоне над  чем-то,  обозначенным  "Левый
танк". Очевидно, левый танк теряет давление.
     Оуэнс застонал и оглянулся назад.
     - И еще как. Мы пускаем воздушные пузыри в поток крови. Грант, быстро
поднимитесь сюда.
     Он отстегнул свои привязные ремни.
     Грант   вскарабкался   по    лестнице,    уступая    место    Оуэнсу,
проскользнувшему мимо него вниз.
     Кора ухитрилась обнаружить пузырьки через маленькое заднее окошко.
     - Воздушные пузырьки в потоке крови могут оказаться  губительными,  -
сказала она.
     - Но не эти, - быстро произнес Дьювал. - В нашем  миниатюризированном
масштабе мы выпускаем пузыри, которые слишком малы, чтобы причинить  вред.
А когда они деминиатюризируются, то окажутся слишком раздробленными, чтобы
быть по настоящему опасными.
     - Причем тут опасность для Бенеша, - сурово сказал Мичелз.  -  Воздух
нужен нам.
     Оуэнс  снова  обратился  к  Гранту,  который  снова  сел   за   пульт
управления:
     - Оставьте  все,  как  есть  сейчас,  и  следите  только  за  красным
сигналом, который может вспыхнуть где-нибудь на пульте.
     Проходя мимо Мичелза, он сказал:
     - Это, должно быть, поврежден клапан. Я не могу предположить что-либо
еще.
     Он направился в заднюю часть корабля и открыл панель,  быстро  дернув
ее за один конец с помощью небольшого инструмента,  который  он  вынул  из
кармана форменной одежды. Лабиринт приводов и  реле  обнаружился  во  всей
своей устрашающей сложности.
     Умелые пальцы Оуэнса быстро пробежали по ним, проверяя  и  отбрасывая
их  с  легкостью  и  проворством,  которые  могли  быть   присущи   только
конструктору этого корабля.
     Он отсоединил контактор, быстро вскрыл его и дал возможность  защелке
закрыться, затем пошел проверить  дополнительную  систему  управления  под
окнами на носу корабля.
     - Это, должно быть, внешнее повреждение, полученное, когда мы  попали
в легочную артерию или когда нас ударила волна артериальной крови.
     - Клапан цел? - спросил Мичелз.
     - Да. Я думаю, что от сотрясения он немного сместился, и когда что-то
приоткрыло его, просто, может быть, один из толчков Броуновского движения,
он остался в этом положении.  Я  выровнял  его,  и  теперь  он  больше  не
причинит беспокойства, только...
     - Только что? - спросил Грант.
     - Я боюсь, что это расстраивает все  наши  планы.  У  нас  не  хватит
воздуха до конца путешествия. Если бы это была обычная подводная лодка,  я
бы сказал, что нас следует подняться на поверхность для пополнения запасов
воздуха.
     - Но что же нам делать теперь? - спросила Кора.
     - Всплыть на поверхность. Это все, что мы можем  сделать.  Мы  должны
попросить, чтобы нас извлекли отсюда немедленно, или  через  десять  минут
корабль станет неуправляемым, а еще через 5 минут мы задохнемся.
     Он направился к лестнице.
     - Я сменю вас, Грант, а вы отправляйтесь к передатчику и сообщите  им
новости.
     - Подождите, - сказал Грант. -  Есть  ли  у  вас  какой-нибудь  запас
воздуха?
     - Это он и был. Весь. И весь вышел. Действительно, когда этот  воздух
деминиатюризируется, то по своему объему будет намного больше Бенеша.  Это
может убить его.
     - Нет, не может, - возразил Мичелз. - Те миниатюризированные молекулы
воздуха, которые вытекли из танка, пройдут прямо через  ткани  во  внешнее
пространство,  очень  немногие  из  них  останутся  в   теле   до   начала
деминиатюризации. И все же  я  боюсь,  что  Оуэнс  прав.  И  мы  не  можем
двигаться дальше.
     - Подождите, - повторил  Грант.  -  Подождите.  Почему  мы  не  можем
всплыть?
     - Я же вам только что говорил... - начал Оуэнс нетерпеливо.
     -  Я  не  имею  в  виду  наше  извлечение  отсюда.  Я  имею  в   виду
действительно всплыть на поверхность прямо здесь. Красные кровяные  тельца
захватывают кислород прямо у нас на глазах. Разве мы не можем делать то же
самое? Между нами и океаном воздуха только две  тонкие  мембраны.  Давайте
добудем его.
     - Грант прав, - сказала Кора.
     - Нет, он не прав, - возразил Оуэнс. - Вы забыли чем мы являемся.  Мы
мин