ушь собачья! Это опять  твоя  зажатая  пружина,
раскручивающаяся в любой момент...
   Кто твои хозяева? Кто эти жалкие индивиды?..
   Да...  Да!...  Узнаю...  Узнаю  всей  изнанкой  своей  души.  Всем  своим
переворачивающимся нутром... Особенно этого... Усатого. Урода...
   Отпусти меня... Отпусти меня... Не трожь! Уйди...
   Иди к тому, кто своей изнанкой испачкал  меня  и  мою,  ты  слышишь,  мою
любовь! Иди к тому, кто никак не может смириться с тем, что он проиграл, что
он остался в дураках. Дурак, метящий в мстители. Дурак, лезущий мне в душу и
пожирающий там мо„ самосохранение, мою  выдержку  и  мою  уверенность...  Но
которому никогда не добраться до моей любви!
   Потому что он дурак! Дурак, который этого хочет!
   Он мечтает о реванше, глупый и самонадеянный слон. Он мечтает отобрать  у
меня единственное светлое, что осталось в моей душе -  любовь  к  Ней,  моей
единственной и неповторимой...
   Заткнись! Змея! Ты не смеешь слышать о Ней! Ты не смеешь говорить о  Ней!
Ты даже не смеешь думать о Ней! Ты, сосущая  минуты  и  секунды  радости  из
нашей любви! Ты, пожирающая сладкие мечты и закрывающая собой гр„зы!
   Я ненавижу тебя и твоих хозяев! Я ненавижу помойку моей души,  где  ты  -
королева!
   Иди к своим хозяевам! Иди туда, откуда пришла! И уйми эту усатую гадость!
Убери е„ с горизонта...
   Ты мне не нужна... Вообще... Потому что я верю и люблю. Люблю и верю.
   А вера - твоя смерть.
   Умри!
   30.08.99 год.
   Капкан.
   Я зверь в капкане...
   Ловушка захлопнулась для меня так неожиданно, что я  не  успел  выпустить
очередную добычу из своих острых и проникающих зубов... Капкан держит крепко
и шевелит кровь во вс„м теле.  Не  отпускает,  только  сжимается  сильнее  и
сильнее, разж„вывая прошлое и выпл„вывая его на траву рядом с моим телом...
   Охотники смеются. Они не знают, что я в капкане. Они просто видят меня  -
и смеются. Им кажется, что я просто преданная собака. Что я  не  имею  своей
собственной индивидуальности, что я потому рядом и радуюсь  вместе  с  ними,
что я хороший и добрый п„с. Они не знают, что я ш„л им навстречу, подбирался
так близко, чтобы вцепиться в шею и  унести  одного  из  них...  Но  слишком
сладок капкан. Слишком крепка цепь. Я стал предан цепи.
   Люди,  я  умираю.  Я  умираю.  И  не  надо  мне   помогать.   Капкан   не
останавливается. Он вс„ гложет и гложет. Сердце.
   Сердце - самое уязвимое место... Самый уязвимый мешочек без костей и  без
мозгов. Кулачок. Кулачок моей лохматой лапы. Ещ„ трепыхается - и причиняет с
каждым трепыханием разящую и злую боль.  Сердце  за  одно  с  капканом.  Оно
останется с ним. До последнего дыхания, до последней капли  бурлящей  в  н„м
крови.
   Жизнь, почему ты  бросила  меня  в  капкан?  За  что?  Я  жертвы  выбирал
осторожно. Убивал неслышно и не больно. Я  убивал  их,  потому  что  не  мог
иначе. Потому что без них остановилось бы мо„ сердце....
   Жизнь, ты помнишь, как меня обманывала? С дичью? Как уводила из-под носа?
Как заставляла бегать за двумя  зайцами?  Как  показывала  безвольную  тушку
кролика и спрашивала: "Хочешь?". Я клацал зубами, бегал,  принюхивался...  Я
носил свою шкуру и всегда думал, что так и надо, что ты, жизнь, меня чему-то
учишь.... А что сейчас? Чему ты меня сейчас учишь? Почему ты, выучив меня  и
приведя к заветной цели, поставила капкан?
   А это была не дичь...  Смешно.  Так,  что  глотку  режет  смех...  Лай...
Хрип...
   Теперь я собака. Теперь я на поводке.
   Теперь лис умирает...
   Лис умирает, потому что не хочет быть собакой. И потому что не хочет быть
тигром, разгрызающим цепи и капканы. Потому что сам залез в капкан...
   Лис умирает и оставляет вам свою шкуру... В которой не будет  ни  мозгов,
ни сердца...
   Смотрите... Лис умирает...
   5. 02. 99 г.
   Кошки-мышки
   Тишина и лишь тихий говор... Кот, перебирая ч„тки из костей, косит  одним
глазом и мурлычет то, что нужно схватить. Вот она - вот мышка, прыгнувшая из
коготков этого кота, бегущая между всеми, пищащая и молчащая, вгрызающаяся в
мозги и выедающая в н„м то, что нужно, то,  что  необходимо  для  препарации
самой мышки. Вечная борьба - кто кого... Если мышка сгрыз„т то,  что  нужно,
то что нужно в данном случае - знания, умения, выдержку, терпение, интуицию,
- она свободна и будешь выть, узнав, что сожрал не дичь, а кусочек шерсти...
Ещ„ страшней, когда сгрызаешь хвост или даже половину...  Велика  утрата  по
оставшемуся...
   Кот сме„тся, он рад, что обдурил...
   Вокруг гогочут: "Неудачник!". Они не кричат  это  так.  Они  молчат.  Они
орут. Но себе. Но от удовольствия. Ах, как это больно -  чужое  удовольствие
при отсутствии своего...
   Но вот - очередная мышка - и тут же цепкие коготки одного из нас  -  цап.
Не трепыхайся! Не обманывай! Не юли! Молчать всем! Я сам сожру эту пищащую и
выкручивающуюся дичь. Отравлюсь - не поминайте лихом...
   И вот - чужая радость - твоя радость. Чужое горе - твоя радость.
   Кот превращается в большую ч„рную птицу, косит глазом, хлопает  крыльями,
срываясь, летит и кружит  над  головой,  возвращаясь  назад.  Он  вс„  равно
доволен... Круговорот продолжается... Он может пускать дальше...
   Только лапы в середине.
   Только уши на пределе.
   Только носы к носам.
   Только когти на готове.
   Вс„.
   Тишина.
   Хватай е„!
   (это о "Что? Где? Когда?") 5.11.99 год
   30с
   Денис возвращался домой.
   В принципе, сначала он возвращался на автобусную остановку  за  Волгу,  с
которой ш„л каждый день в универ. А потом он возвращался домой с остановки в
Новом городе, на которую уходил утром.  Время  в  автобусе  выпадало.  Денис
пытался занять его чем-нибудь, но читать было вредно для глаз, спать  -  для
своих членов и органов,  так  как  он  уже  не  помнил,  когда  ездил  сидя,
заниматься зарядкой или выполнять физические упражнения,  типа  подтягивания
на поручне, - ущербно для членов и органов  окружающих.  Хотя  сама  езда  в
автобусе была сама собой физической  зарядкой,  от  которой  человек  рос  в
высоту,  так  как  в  ширину  расти  ему  не  позволяли  попутчики,  любовно
окружавшие все поездки.  Разные  поездки  -  разные  попутчики.  Как  сказал
Гераклит, если я не вру, "в один и тот же автобус нельзя  войти  дважды",  в
смысле - то на сиденье уже где-нибудь новое  слово  нацарапают,  то  рекламу
перекрасят на борту,  то  детали  из  венгерских  превратятся  в  российские
ноу-хау...  Чаще,  конечно,  в  автобусах  менялся  народ,  его  населявший.
Текучесть, понимаете, повышенная...
   Н-да...  Так  вот,  возвращался  Денис  с  дискотеки   из   университета.
Педагогического.
   До остановки было пять минут шагом, а на крыльях любви  -  раз  в  десять
дольше... Как говорится, влюбл„нной собаке и  пять  в„рст...  Или  нет?..  В
общем, не важно. Надо было человеку проводить другую... человеку домой.
   Первая половина пути  была  счастливой.  Вторая  половина  -  несчастной.
Грустно и одиноко одному на улицах Ульяновска...
   Ветер  в  известной  всем  "трубе"  -  улице,  ведущей  от  университета,
продуваемой всем, чем можно, при этом всегда, даже во всеобщий штиль -  этот
ветер пробирал до нитки... Осень давала о себе знать. Особенно теперь, когда
рядом нет напоминания о вечной весне... Холодные замогильные руки невидимого
злыдни забирались глубоко в одежду и нахально там шарили, отбирая  последнее
тепло у и так уже обездоленного им Дениса.
   Фонари светили тускло и почти  не  закрывали  света  миллиона  миллиардов
дал„ких светлячков на небе. Денис так ими залюбовался, что чуть не  наступил
на лягушку, сидевшую на самой дороге. Точнее, наступил, но на самый  краешек
лапки. А это, знаете, не очень приятно.
   Лягушка заверещала и отпрыгнула в сторону, где, упав  на  спинку,  начала
квакать со странно человеческими нотками в голоске..
   -Боже мой, извини, пожалуйста... - заспешил  извиниться  Денис.  -  Я  не
хотел... Засмотрелся, понимаешь...
   После слова "понимаешь", он  сообразил,  что  разговаривает  с  лягушкой,
резко выпрямился, буркнул: "Брррред!" - и заспешил  дальше...  Настроение  у
него испортилось окончательно. Мало того, что расстался, пусть и на время, с
объектом обожания, но ещ„ к тому же наступил на лапу несчастному животному и
не помог ему...
   ..."Стоп!.. Что за мысли... - Денис  остановился,  собрался  сделать  шаг
впер„д, но нога уверенно сделала полукруг и заспешила со своей  соучастницей
назад. -  В  конце  концов  надо  хоть  чем-то  помочь  бедняжке!"  -  решил
окончательно молодой человек, но... бедняжки на месте не было.
   Надеясь, что с подбитой лапкой она не могла далеко  уползти...  или  даже
упрыгать, Денис долго шарил в увядающей уже траве... Но  так  лягушки  и  не
наш„л. Зато наш„л блестящий погнутый нап„рсток, зел„ный кожаный  платочек  и
кучу всякой мелочи.
   От усталости и обиды Денис хотел вс„ это выбросить, но потом подумал, что
на это у него нет сил и просто ссыпал вс„ в карман...
   Идти  дальше  было  совсем  уже  печально...  "Да  уж...  Повеселился  на
дискотеке... - размышлял парень. - А еду домой как с похорон..."
   На остановку он приш„л в таком разваленном и смятом состоянии  духа,  что
окружающее посерело и потеряло какое-то естество. Денис чувствовал,  что  не
хватает какой-то завершающей детали, чего-то, что совсем бы угробило день.
   И день угробился. В  прямом  и  переносном  смысле.  Посмотрев  на  часы,
молодой человек с ужасом увидел, как минутная стрелка,  гадюка,  переползает
вместе с часовой за цифру 12...
   ...Это был конец... Дня...
   ...Последний автобус за Волгу уходил  в  23:00,  то  есть  уже  уш„л  час
назад...
   Денис сел на асфальт. Он просто не знал,  что  ещ„  делать...  Дома  его,
конечно же, ждут к 12 ночи, ну к часу,  но  никак  не  к  половине  седьмого
утра...
   "Ну вот... Такой день испорчен... Такой день...".
   Он оглянулся. На остановке он  был  не  один...  Достаточно  много  людей
ходило по остановке и около не„.
   "Неужели столько человек опоздало на  последний  автобус?"  -  эта  мысль
несколько эгоистично подняла ему настроение.
   "Может быть есть ещ„ один, о котором я ничего не знаю?" - эта  мысль  уже
здраво его ободрила.
   Денис встал, отряхнулся и в этот момент на остановку въехал автобус.
   "Ура..." - устало подумал Денис. Взглянул на вывеску - "30с"...
   "Всегда был 30э, теперь  30с...  Хм...  А  чем  э-кспресс  отличается  от
с-корого?.. М-м-м?.." - с этими мыслями он уже засыпал  на  необычно  мягком
кресле в транспорте...
   - ...Нет, ну шла же, никого  не  трогала...  Ведь,  понимаешь,  никого...
Может быть и задумалась ненароком, на зв„зды загляделась... Хорошо же ты  их
натираешь... Диву да„шься... Так вот... Иду себе и тут этот как налетит, как
налетит и прямо мне на ногу! Нет, ты можешь себе представить! На  совершенно
пустой улице! Подвернуться ему под ногу... Он -  на  зв„зды?..  Чушь!  Ни  в
жизнь не поверю! Они сейчас не смотрят на зв„зды!.. - чей-то приятный  голос
так и лез в уши. Сначала Денис подумал, что это  его  Алиса  сидит  рядом  и
разговаривает с ним, потом он понял, что едет  в  автобусе  и  подумал,  что
голос снится... Но сладкий говор не прекращался. - Они не смотрят на зв„зды,
говорю я тебе!.. Хорошо, может, некоторые и смотрят... Но под ноги тоже надо
смотреть! Надо ведь?
   Денис не различал голоса того, с кем разговаривала  особа.  "По  сотовому
говорит, что ли?.. Хотя нет, с сотовыми в автобусах не ездят..."
   Молодой человек открыл один глаз.
   Вокруг люди...
   Внезапно что-то зачесалось в груди... Судя по всему, это была совесть.  А
причиной  пробуждения  оной  была  старушка,  стоявшая  рядом   с   креслом.
Скрюченная такая. С длинным носом. И в добавок ещ„ на протезе  вместо  ноги.
Этот протез как будто иглой воткнулся в Дениса:
   -Садитесь, пожалуйста, бабушка... Что же вы раньше не сказали... Я, уснул
тут...
   -Да ладно уж... - прошамкала бабуля и улыбнулась в полный  рот  здоровыми
крепкими зубами. "Это единственное, что у не„ осталось своего..." - внезапно
подумал Денис.  -  Разбудишь  вас...  Вас  легче  съесть,  чем  разбудить...
Хе-хе... Студент, штолива? - поинтересовалась она, усаживаясь в кресло.
   -Ага... - поспешил оправдаться парень. - Студент... П-педагогического...
   -Физическое воспитание?
   -Нннет... - у Дениса почему-то открылся в  первый  раз  в  жизни  приступ
заикания.
   -А-а-а... - брезгливо  сморщилась  бабуля.  -  Значит  кожа  да  кости...
Странно, что-то я не припомню, чтобы кто-нибудь из наших поступил  в  пед...
Костя! Константин! - позвала она.
   -Что? - из кучи людей  высунулась  голова  сухонького  старичка.  Он  был
совершенно лыс. И выражения на лице не имел никакого. Точнее выражение было,
но оно могло бы получиться, если бы на голый череп натянули кусок кожи.  Как
глаза держались в глазницах, понять было  невозможно.  Но  старик  постоянно
щурился, как будто боялся, что они вывалятся.
   -Ваня  в  педагогический  поступил?  -  глаза  старухи  стали  напоминать
кодаковскую фотографию. Что-то недоброе светилось в них  красным...  "Устал,
наверное..." - подумал Денис и пров„л ладонью по лицу, снимая с него паутину
сна...
   -Какой Ваня? - хрипел старик. - Дурак этот, что  ли?..  Нет.  Он  в  этот
поступил... Университет... Как его? Ну на три буквы-то!.. А, да, УГУ...
   -Какой хорошенький... Какой миленький... - два ласковых голоска сливались
в один протяжный  ш„пот,  перемешанный  со  сладким  подхихикиванием.  Денис
посмотрел на заднюю площадку. Там на двух  инвалидных  колясках  сидело  две
симпатичнейшие девушки. Такие симпатичные, что Денис невольно ущипнул  себя,
чтобы вспомнить, что у него есть уже девушка,  которую  безумно  любит,  что
Алиса жд„т его... И тоже любит... Что он не должен... В  общем,  на  ноге  у
него вскоре был синяк, а в душе печаль. Убедил он себя тем, что не  смог  бы
любить  инвалида.  И  вс„.  Точка.  "Больше  не  смотрю  я  в  сторону  этих
зеленоволосых инвалидок!.. Надо же, моду взяли!  Красить  волосы  в  зел„ный
цвет!.. Из Москвы, что ли приехали?" - и  Денис  с  трудом,  но  отвернулся,
задев внизу кого-то ногой...
   -Эй-эй! Поосторожней! - пробасил кто-то оттуда. - Так и задавить недолго!
- такого карлика Денис не видел ещ„ никогда. Это уже было чересчур.  Мужич„к
с обильной бородой до полу был не выше его колена. Гонору в н„м  было,  хоть
отбавляй! - Расходились тут, своими бутсами вс„ место  загородили!  Кот!  Ты
только посмотри на этого! Что-то я его в первый раз вижу!
   Что-то мягкое и  большое  проскользнуло  вдоль  левой  ноги.  Большой,  с
молоденькую колли, ч„рный кот с ж„лтой цепочкой на шее уселся возле  карлика
и увесисто сказал: "Мурррр..."
   -Сумасшедший дом... - проговорил под нос Денис.  Этот  кот  ему  напомнил
кота Бегемота из Булгакова.
   Парню стало как-то не по себе. Тут ещ„ старуха смотрела своим  немигающим
кодаковским взглядом, а на плече е„ уже сидел большой ч„рный ворон и смотрел
не более добро.
   Денис захотел куда-нибудь уйти, оглянулся, заметил пустое место  в  толпе
людей  начал  проскальзывать   туда,   но   столкнулся   с   непредвиденными
трудностями.
   Во-первых, по дороге еле разминулся с каким-то громилой-металлистом. Весь
в железе. Ругаться начал. Себя стал называть. Денис так  и  не  расслышал  в
толчее... Что-то там типа "Чернов". К тому же этот мужик видимо был рыбаком:
тиной от него несло и рыбой - хоть нос затыкай!
   Во-вторых, пустого места уже как не бывало. В  этом  пустом  месте  стоял
какой-то седой кавказец с пощипанной бородой до пят.
   "Боже мой, вез„т же мне на дураков сегодня!" - подумал парень:
   -Но тут же никого не стояло! - заорал он.
   -Вах, дорогой, зачем так кричать? - засуетился пощипанный кавказец.  -  Я
тут стоял, всегда стоял... Ты меня просто нэ видел, вот и вс„...
   -Ну это уже наглость! - вскипел Денис.  -  Я  понимаю,  чтобы  так  грубо
сидячие места занимали, но чтобы стоячие! Это ещ„ надо уметь! Это  ещ„  надо
успеть!.. Это же... Это...
   -Вах, спокойно, дарагой... Спокойно...  Зачем  тебе  сюда-то  надо  было?
Стоял бы себе там...
   На этот спор начали оборачиваться соседи.
   Какой-то бомж, обляпанный сучьями и листьями сунул свой нос,  запачканный
в грязи:
   - Что случилось? Что за шум? Что происходит?
   -О, достопочтенный! - заговорил старик. - Леш, Лешенька! Скажи  ты  этому
отроку, что я тут стоял!
   -Парень, а парень! - повернул запачканный нос грязный  мужик.  -  Говорят
тебе, что место занято!
   -А я тебя, бомж, вообще не спрашиваю! - Денис распалился и хотел было уже
руки протянуть, как вдруг услышал Алисин голос:
   -Что у вас тут за шум?
   -Помоги, Василисушка! - закричал бомж. - Убивать хотят. Руки тянут.
   -Успокойтесь, ребята, сейчас договорю с папой...
   Т„плая волна  прошла  со  стороны  кабины  водителя.  Денису  расхотелось
"тянуть руки". Он захотел любви. Вспомнил  Алису.  "Как  голос  был  на  не„
похож... - думал он. - Василиса... Редкое имя..."
   -Пап... Папа... И в довершении всего я потеряла себя...  Да...  И  корону
потеряла... - тот же голос, который  разбудил  парня,  продолжал  литься  со
стороны водителя. Денис начал работать локтями и  пробираться  туда.  -  Как
это?... Да не из-за него это!.. Нет... Но я люблю его... Папа!
   В конце концов, молодой человек добрался-таки до этой девушки.
   Она сидела, склонившись над каким-то блюдом и катала по нему мячик. Лампа
над ней не работала,  поэтому  разглядеть  е„  возможности  не  было,  но  в
силуэте, в движениях, в голосе, было столько знакомых и любимых ноток...
   -Извини, папа... - продолжала она. - Тут что-то ребята  повздорили...  Да
ничего  особенного,   может   Константин   опять   свои   бессмертные   руки
распускает...  Только  не  надо  ему  яйцо  ломать!  Жалко   же...   Сначала
разбер„мся... Да... Скажу... Пока, папочка...
   Василиса наконец подняла на Дениса глаза... Тихо охнула, вскочила и стала
пробираться к кабине водителя:
   -Емельян! Емельян! Останови! Посторонний в транспорте!
   -Девушка! Девушка! - забеспокоился Денис. - Я ничего не хотел плохого.  Я
просто опоздал... Я просто... Я не хотел обидеть этого старика...
   Старик возник рядом:
   -Василиса,  пожалей   человека!   Если   он   не   наш,   зачем   же,   о
добродетельнейшая, высаживать его на полпути?..
   -Но... - Василиса не добралась  до  своего  места  и  вещала  из-за  спин
внимательно слушающих и сопереживающих "таких же своих"  пассажиров.  -  Мне
плохо, Хоттабыч... Я не могу вернуться в прежний облик, я потеряла корону...
   -Вах, Василисушка,  найд„м  мы  тебе  твою  лягушачью  кожу...  И  корону
найд„м... -старик успокаивал. - Сам завтра же начну поиски...
   Что-то стукнуло в голове. Какая-то догадка родилась и тут же распустилась
бутоном в голове у Дениса:
   -Извините, Василиса... - он достал из кармана нап„рсток и зел„ный кожаный
платок. - Это, случайно не ваше?..
   -Как же! - обрадовался старик. - Е„, о благодатнейший! Е„!
   Между  людей  просунулась  рука.  Денис  тихонько  положил   "платок"   и
"нап„рсток"  в  раскрытую  ладонь  и  нежно,  ненароком  коснулся  е„.  Рука
вздрогнула. Потом, немного задержавшись, скрылась за спинами пассажиров.
   Вскоре на ладонь Хоттабыча прыгнула лягушка в короне. Прыгнула и  тут  же
подогнула лапку.
   -М-м.. - опешил Денис. - Я... Ещ„ раз приношу свои извинения...
   -Ладно, Денис... - прошептала лягушка. - Забыто...
   -Я же домой ехал... - оправдывался парень. - Сел на 30-й экспресс...
   -Вах, ты ошибся, о достопочтеннейший! - запричитал старик. - Это не цифры
были, а буквы! З.О.с.!
   -Я сразу поняла, что  он  не  наш!  -  пролезла  старуха  на  протезе.  -
Василиса, у нас только ты учишься в педунив...
   -...Замолчите! -  прервала  лягушка.  -  Вс„.  Хваааатит...  -  внешность
лягушки сказывалась и на голосе, она уже начала квакать... - Выссаааадить  у
троллейбуса...
   -Иззвините, Василиса, ещ„  раз,  пожалуйста...  -  лепетал  Денис,  сходя
нед