НЫЙ

     Когда самолет идет на посадку в Мирном, то кажется, что садимся прямо в
разверстую пасть километровой огромной ямищи.
     Туда, куда уходит с поверхности тропка:  тончайший сиреневый серпантин.
По нему ползут стотонные жуки-черепахи-лопаты на колесах.
     От их вибрации у шоферов мясо отходит от костей.
     Много людей уже знают об этом, но почему-то молчат.

     *

     СЫТЫКАН

     Весьма примечательно -  сами аборигены страсть как  не любят селиться в
Айхале.
     Они называют это место Сытыкан - Мертвая долина.
     На ее уступах издавна сияли дьявольским блеском уголья глаз.
     А потом человек, видевший их, таинственно пропадал.

     *

     ВНЕ ВРЕМЕНИ

     И снова мы отправляемся в путь.
     За порогом - густая ночь.
     За окнами, да и то  не  за  всеми - умирающие костры  абажуров, и дождь
сыплет горох за одежду.
     Путь наш долог: через все времена - в будущую весну.
     Пусть под ногами колючки - железные и живые - мы дойдем. И наградой нам
будет праздник и радость негаснущей жизни.
     Рано пока говорить о конечной точке пути.
     Мы не скоро вздохнем полной грудью. И песня польется свободно.
     А пока на минутку присядем и помолчим.
     Вот так.
     А теперь возьмемся за руки - и в путь.

     *

     БЕЛОНОЧЬЕ

     Давай побродим вместе по Питеру.
     Побродим среди лета и ни на что не похожей питерской тишины.
     Воздух здесь густой и молочный.
     Изредка  навстречу  будут попадаться тихо-счастливые  люди,  у  которых
распахнуты очи. И тело легко от недосыпания.
     Побредем вдоль  Канавки. На  Невский свернем. Мысленно  осадим  коней у
Аничкова.  Ощущение такое,  что здесь не  может быть  "нелюбимых"  мест. Как
будто город состоит сплошь из любимейших уголков.
     И на каждом шагу - влюбленные.

     *

     ДЮРЕР

     Тишина  и покой -  вкруг стола эрмитажной  библиотеки. Мои руки, совсем
деревянные, где-то  внизу под столом. Скорее всего потому, что эти старинные
эстампы слушаются рук лишь строгой и седой библиотечной служительницы.
     У нее за спиной - два крыла.
     Листаю старинные альбомы жадными глазами.
     Все тело затекло - сижу не шевелясь. Не дыша.
     И яростно умоляю Судьбу, чтобы этот "сон" не кончался.

     *

     МЫ - ДЕТИ ДЕТИНЦА

     Колыбель Великого Новгорода мистически называется Детинец.
     В  нежной  груди  Земли  доныне  зияет  огромная  ямища  -  место,  где
собиралось  новгородское вече. Его звуки  и  полифония  голосов  исходят  из
глубин Времени.
     Непокорному вечевому колоколу  (так  же,  как  позже  и  его московским
братьям) по приказу Ивана Грозного рвали язык. Колокол били плетьми.
     Вся земля вкруг того места - красная.
     И хотели его увезти, но смогли дотащить лишь до Валдая.
     Там "рассыпался звон на звоны", а колокол этот исчез.
     Все мы - дети Детинца.

     *

     СВЯТАЯ ДОРОГА

     По дороге в Пушкиногорье чувствуешь  такой простор и размах, что сердце
поет, рвется ввысь.
     Нежный,  вкрадчивый снег прячет  в своей  пушистой, обжигающей  глубине
звуки шагов да непрошеных и ненужных здесь голосов.
     Подле дома Пушкина  душа каждого  пришельца-странника как  бы встает на
цыпочки. И пушечка с тех самых времен лежит у порога.
     Действительно, что же за дом Пушкиных - да без пушки!
     Даже дыханьем страшно прикасаться к этим задушевным местам.
     К святой тишине.
     К мельнице на том берегу.

     *

     ПЕЧОРЫ

     В схеме монастыря в  Печорах  удивительно точно повторяется в миниатюре
старая часть Пскова.
     Монастырь долго был скрыт от глаз людских и неприступен.
     Вокруг - непроходимые леса.
     "Нашли" его лишь по звукам чудесного пения молодых монахов.
     За  высокими  стенами на  верхней террасе цветут яблони.  Это - райский
сад.
     На нижней террасе - вход к подземным кельям.
     Печоры означает "пещеры". Два кладбища.  Истлевшее (захоронения до 1700
года) вызывает  мурашки  и  дрожь  души.  Гробы  стоят на  гробах до  самого
потолка.  Нижние доски рассыпались под прессом времени. Но  гниения,  запаха
тлена нет.
     Недалеко  от келий  особняком  стоит  гробница  с  опаленным углом.  По
легенде она сама себя защитила огнем,  когда неприятель проник в монастырь и
пытался вскрыть ее.
     И что за рок тебя подвиг спуститься раньше смерти в царство это?

     *

     ТАИНСТВЕННЫЙ КОРИДОР

     Издавна, когда противник русичей был очень силен, его брали хитростью.
     Вот как это было задумано и гениально воплощено в Псковском Кремле.
     Стенобитные орудия врага тщатся разрушить слабейшее  место - крепостные
ворота.  Самые  отчаянные из штурмующих врываются  в цитадель впереди других
воинов.
     И попадают  в "Захаб"  - неширокий ломаный коридор между двумя  стенами
крепости, который  ведет к другим, невидимым поначалу  из-за угла крепостным
воротам.  Сзади  напирают  те,  кто  не  видит ловушки. Этого убийственного,
безвыходного капкана.
     А защитники Псковского Кремля льют сверху кипящую смолу,  сталкивают со
стен припасенные каменные глыбы. Бьют, бьют и бьют врагов.
     Штурм захлебнулся. Цвет войска погиб.
     Потом внешние ворота восстанавливаются. Захаб расчищается изнутри.
     А тот, кто узнал его тайну, никому о ней никогда не расскажет.

     *

     НА ОКРАИНЕ

     На окраине заполярной Воркуты есть гора Пионерская.
     Названа она так в честь здешних первопроходцев-заключенных.
     Отбыв срок,  в родные  края они, как правило, не возвращаются. Кружат и
кружат как волки возле мест, забравших  их молодость  и  здоровье. Проживают
заработанные на "зоне" деньги.  Покупают масло и чай, лепят нехитрые твердые
или жидкие "посылки"  из детских пластмассовых игрушек и бросают их тем, кто
остался  за  высоким ежовым забором. Довольно быстро деньги, полученные  при
выходе  на  свободу,  проживаются,  и  начинается  мучительный  поиск  новых
"источников". Конец зачастую предрешен - снова "зона".
     И жизнь выдувается меж пальцев, словно липкая шахтная пыль.

     *

     МОРСКАЯ ДУША

     Яркое, но уже  немного повыцветшее от  скоротечного времени впечатление
произвел на меня "праздник морской души" в Севастополе.
     Море вскипало от безудержных взмахов весел новоявленных аргонавтов.
     Восхищенные души зрителей, казалось,  возносились косынками-чайками над
морской далью, что сливалась с безоблачным небом. Тогда  все  мы чувствовали
себя русалами-мореходами.
     Крымский берег таял от  звенящей жары и оплавлялся в  песчаные камни  и
гальку.  А каждая русалочка на  прощанье и в память  о сказочном безоблачном
лете хотела иметь монисто из мелких колючих ракушек.

     *

     ЧУФУТ - КАЛЕ

     В крымском пещерном городе Чуфут-Кале есть  "железная дорога наоборот".
В каменной  толще в течение веков колесами пробиты две глубокие колеи. Сойти
с рельсов здесь невозможно. Но теперь эта дорога ведет в Никуда.
     Раньше здесь процветали огромные караимские храмы-кенассы.
     Возникает  стойкое  ощущение,  что  это  город  людей-ласточек, который
находится  на  берегу  разливанного  моря  лаванды,  переполняющего  Крым  и
выплескивающегося вовне. На  еще больший простор. У "фонтана слез" почему-то
всегда  сжимается  сердце. Кровь как бы  замедляет свой  бег.  И  шестеренки
Времени здесь скрипят особенно протяжно, задумчиво и печально.
     Минул недолгий срок беседы и пути: песок, я вижу, новой пылью хлынул.

     *

     СУХУМ

     Старинное название Абхазии означает "Страна снов".
     Поэт назвал эти благословенные края "зеленой калиткой" из суеты больших
городов  -  в  тенистый  парк   особенного  дружелюбия,  гостеприимности   и
душевности.
     Циклопическими шагами  слоновых пальм Сухум подходит к морю и  замирает
на мгновение у самой кромки прибоя.
     Горький ком  подкатывает к  горлу  в обезьяннике,  когда  смотришь  эту
ежедневную бессмысленную  круговерть.  Словно  бесконечные выборы на  важную
обезьянью должность  -  должность человека,  живущего за  пределами железных
прутьев. На свободе.
     И наши  выборы очень все  это  напоминают.  Только выбранный  президент
будет  самым несвободным  из всех нас, людей. Просто свою клетку стальную он
будет обречен вседневно носить с собой - в своем сердце.

     *

     СОКРУШИТЕЛЬНАЯ ТИШИНА ПРИБОЯ

     На  спину бросилась волна  как рысь, рванув  назад за дрогнувшие плечи.
Потом я  ощутил на голой шее ожог  от  холода  и  колкости зубов. И побежала
кровь за воротник.
     Под  свежим  мокрым ветром  рубаха прилипала  к  животу,  вздуваясь  на
изодранной спине.  Вот, горло сжав и навзничь опрокинув, к  виску мне кто-то
подтолкнул  точеный  морем,  сверкающий чужим  холодным  блеском,  как  пуля
веский, пепельный голыш.
     Прибой притих, предчувствуя крушенье...
     Все  это  было так давно  когда-то со мной на Черном море. Как  видишь,
крушение корабль души может потерпеть и на мелководье, и даже на берегу.
     А когда шторм застигает  нежданно сразу  двоих,  то крушение может быть
обоюдным: со-крушение. Совместное - и легче, и трудней.
     Словно сокрушение важнейших основ внутри нас.

     *

     ТОНКИЕ СТРУНЫ

     Человек  с  душой,  обожженной  бедой,  научен  многое прощать и  лучше
понимать других.  Несчастье утончает  его  душу,  снижает  сердечный  порог,
делает самых толстокожих более восприимчивыми к чужому горю.
     А  ведь человек  может замкнуться в своем несчастии и очерстветь. Тогда
поди, достучись до него, проникни  в его душу, искалеченную  добрыми людьми.
Недаром говорится: "Был бы калека, обидчики найдутся".
     К сожалению, страшные  эти слова не уходят  из нашего быта, обретая все
более зловещий,  символический  смысл. Поэтому  самые тонкие "струнки" среди
нас требуют вседневной защиты.

     *

     ВЕРШИНЫ - ШТРИХИ ЖИЗНИ

     Попробую   рассказать  о   двух  незабываемых   тянь-шаньских  вершинах
Возможно, найдется немало и других, но моей памяти дороги именно эти.
     Если  посмотреть  на  первую  из  них снизу, от  подошвы,  то  наиболее
сильное,  безотчетное чувство - священный страх. Особенно при ярком солнце и
чистом небе.  Возникает острое  ощущение того, что  именно здесь, прямо  над
твоей головою  беззащитное небо вспарывается кривым и нестерпимо  сверкающим
ятаганом ледника.
     На  вершине  другой  горы,  называемой  "Черные  камни",  покоятся  две
огромные каменные ладони,  сложенные исполином в  немой молитве перед небом.
На ноздреватом  глетчерном  льду  множество  камней  из "пулеметных  гнезд".
Гнезда  эти  можно  распознать по белесым,  глубоким чиркам  на  скалах. При
спуске  с  этой вершины -  переправа через ледопад. Захватывают  воображение
необыкновенные звуки и краски, феерия ледовых брызг-глыб, когда  эта ледяная
"река", словно кошка, прыгает в новое скальное ложе.
     И часто камень угрожал обвалом под новой тяжестью моей ноги.

     *

     ДОМБАЙ

     Тобою, наверное, замечены просеки на мохнатом теле вон той зеленой горы
- их  прекрасно  видно из  долины. Это - шрамы от ударов  кнута-лавины.  Они
немного похожи на след слезы на закопченном лице человека.
     А знаешь,  какова лавина  изнутри? Человек  как  бы плывет  в  огромном
снежном облаке, в верхние его слои, стараясь "всплыть" как можно быстрее.
     Но  самое  главное -  в момент  остановки  лавины сделать  перед  собой
воздушный  мешок. Отодвинуть  ставший вдруг непосильно тяжелым  мокрый  снег
обеими руками от лица. В этом мешке содержится вся твоя жизнь.
     От объема воздушной "подушки" зависит, сколько еще будешь  жить: час  -
сутки  - дольше. Самому выкопаться из тела лавины  практически  невозможно -
лежишь прочно спеленатым, словно младенец.
     И  выесть,  выгрызть  вокруг  себя  снег  невозможно. Похоронен заживо.
Спасают друзья - на них вся надежда.

     *

     ТЯЖКИЕ ЗВЕЗДЫ

     Над Домбайской поляной нависает одна из красивейших во всем мире вершин
- "Рыжая в пояснице скала".  Она очень  похожа на матерь  альпийских  гор  -
Маттенгорн.  Особенно  живописна  и  хороша   грозная  северная  ее   стена,
украшенная  дорожками семиметровых кварцевых плит - ожерельем цвета слоновой
кости. Тропки вдоль этих плит словно обочины слоновьей дороги, ведущей прямо
в небеса.
     Ночью над  Домбаем  нависают  тяжелейшие, сочные  звезды,  каждая  -  с
яблоко. Они мерно позванивают в тишине и так же близки, как елочные игрушки.
     Незабываемо утреннее омовение в горной речке, когда даже тонкая струйка
меж  лопаток  склоненного к  проворной  воде  человека  порождает  нутряной,
полуживотный, прочищающий легкие крик.
     И совсем  высоко  -  почти  на  плечах  древних  гор -  вдруг  нежданно
встречаешься  с тихою  речкой, с березками, заводями.  Это - Русская поляна.
Кусочек российской души в самом сердце Кавказа.
     Гора так мудро  сложена, что  поначалу  подыматься  трудно;  чем дальше
вверх, тем мягче крутизна.

     *

     БЕЗЕНГИ

     И  еще  несколько  слов  о  горах.  Есть  здесь  нерукотворное  чудо  -
кавказские Гималаи.
     Белозубые  великаны  стоят  как  бы  взявшись за руки.  Словно  плотина
поперек высочайшей в Европе горной "реки".
     Это - Безенгийская стена.
     Там, единственный раз в своей жизни, довелось увидеть "солнечный град".
Это был фронт разбившейся о стену градовой  тучи, что поднималась по горному
ущелью снизу - вверх.
     Можешь  ли представить  себе фантастической  виденье,  когда  в каждой,
падающей с фиолетового, чистейшего неба, градине ликует слепящее солнце?
     Словно дождь: золотой и бесшумный.

     *

     ТЯЖЕЛАЯ СЛЕЗА

     Если  неприступная прежде  скала  вдруг  оступится  и упадет  в  озеро,
выплескивая  почти до  дна,  выворачивая его наизнанку,  окрестные  исполины
шумно вздохнут, а по щеке горного склона скатится тяжелая слеза сели.
     Вот, что довелось увидеть и  почувствовать мне. Наша группа была уже на
подходе к штурмовому  лагерю.  И  этим восхождением  закрывался тот нелегкий
летний сезон. Вдруг тощий горный ручей помутнел:  потом сник и исчез совсем.
В зловещей тиши послышался гул, переходящий в грохот и рев.
     Это было слегка похоже на грохочущий звук неотвратимо накрывающего тебя
локомотива, несущегося  мимо  по высокой насыпи. Грязевой поток сметает все,
подрезает  сыпучие склоны крутых берегов  каньона и кажется, что скрыться от
этой грохочущей и хлюпающей мясорубки невозможно.
     Мы  все   острее   чувствовали   свое   бессилие  перед   селем,   свою
беззащитность. В  нашей  группе у ручья остался  забытым  один ледоруб.  Все
смотрели, как к нему подобралась и медленно поглотила эта  жижа, но никто не
смог  оторваться  от скал и спуститься за ним.  Нам казалось, что это - выше
нормальных человеческих сил.
     Вот, окаймив откос, течет поток кровавый.
     *

     ВЕЧНЫЕ СЕЛЕНЬЯ

     Попав в  горы,  все  конечно замечают,  что здесь темнеет моментально и
густо. Словно кто-то внезапно щелкает выключателем.
     Ночь  как будто таилась неподалеку и только ждала момента - она неловко
падает на каменную кушетку откуда-то сверху и сбоку. Падает навзничь.
     И все проваливается в непродолжительный сон.
     Сон взведенной пружины.
     Горы  коварны  и  покой не дают никому  - только мертвым.  Если  гибнет
товарищ,  то  темнеет  в  глазах  и  в сердцах.  Даже в  схоженной  и вполне
притертой группе  люди начинают  внутренне  дергаться.  Спасательные  работы
смещают акценты, корежат все планы, все расцвечивают и оценивают по-новому.
     Жестче, грубее, рельефней. И сломаться на этом легко.
     Иди за мной, и в вечные селенья из этих мест тебя я приведу.

     *

     КОГОТОК СУДЬБЫ

     Убежден,  что  если кабинетный  ученый или чиновник хотя бы раз в жизни
смог почувствовать аромат  гор,  ощутил их  вкус, их воздух  и  волю,  то он
непременно станет иным. Среди гор чиновники не водятся - там обитают орлы.
     Некто целых семь лет  искушал судьбу в горах, а может быть прятался там
от себя самого. Но  она  нашла его на городской  улице, прямо у дома, только
чуть-чуть промахнулась.  Ковырнула непоседливое сердце коготком. Рука  у нее
почему-то дрогнула  -  и  его  душа  птахой тут  же вырвалась из  крепчайших
силков.
     Иначе  не  встретились бы наши глаза. И  ему  не написать бы  ни  одной
жалкой строчки своей кровью, а тебе бы их не прочесть.

     *

     ДРОЖЬ ЗЕМЛИ

     Если вам доводилось когда-нибудь  бывать в молодых горах,  то наверняка
бросалось в глаза, что они  немного похожи на беспорядочно сваленные в кучу,
запыленные, но живые и подвижные вещи.
     Они дышат.  Периодически стряхивают  со своих плеч  тяжесть  Времени  и
тяжесть Солнца - жару.
     Суховеи  пылью  с  песком  засыпают  глаза  незваным  гостям.  Строптив
характер  у  отрогов Памира -  Фанских гор.  Их жизнь необычна, не похожа на
традиционную каменную жизнь. Они склонны к ознобу и сотрясению.
     Словно сила Земли рвется в этом месте наружу.
     В пустыне горной верный путь обресть отчаялся...

     *

     ПРОЩАНИЕ С ГОРАМИ

     И мне была опора в стопе, давившей на земную грудь.
     Удаляясь от гор, человек чувствует трудновыразимую тоску.
     Психологическое  основание  этого  ощущения,  мне кажется,  усиливается
невозможность сию же минуту рассказать кому-нибудь обо всем происшедшем.
     Обычно,  спустившись  с  гор,  наработавшийся  наверху  и  выложившийся
человек как бы немеет. Сказать слово о горах - веское, такое, чтобы кольнуло
сердце,  ему  помогает   особый  голод   души  и   некоторая   дистанция  от
происшедшего. Дистанция во времени и в пространстве.
     Поэтому главные слова довольно редко произносятся вблизи самих вершин -
там они могут только народиться и  прорасти. Для них нужно  глубокое дыхание
равнины.
     Но  "в  поднебесье"  (от  Саян  до  Гималаев) всегда  удивительно много
озаренных и устремленных людей.
     Их сердца в горах навсегда остаются.
     Я вверх пошел и мне была опора в стопе, давившей на земную грудь.

     *


     "БЕЛЫЕ НОЧИ"

     Раскаленные  в  горах от близости солнца  клинки  требуют  обязательной
закалки  -  благодатной морской влаги.  А измерзшей  на ледниках душе  нужен
щедрый океан зелени.
     Мало  кто знает,  что недалеко от Сочи, в роскошном  ущелье  притаились
диковинные деревья  и  травы,  которых  не сыщешь  в  других местах?  Даже в
субтропиках иных стран северного полушария.
     Это - настоящий австралийский парк.
     Зеленое,  неистовое, ароматное  и  колючее  чудо.  Белоснежный  корабль
питерского санатория так же, как и сам Питер, стоит на колхидском болоте. По
ночам местная "филармония" дает здесь оглушительные лягушачьи концерты.
     А рядом - море иногда показывает свой характер.

     *

     ЗЕЛЕНЫЙ ВЕТЕР

     Эти  коротенькие записки  порой похожи на штрихи.  Скорее  -  на нежные
крики кукушечки. Последнюю  страничку допишу  на  закате. Птица подскажет  -
когда.
     А пока через  эти письмена говорю с тобой и с  природой.  Даже ветер  в
лесу  - зеленый. Кто, например, приходит в парк  для того, чтобы пересчитать
липы, а в лесу - сосны?
     Разделить  с милой сердцу  женщиной  лесную тропинку, окутанную щебетом
птиц, равнозначно тому, как разделить с нею ложе.
     Нельзя это делать сверхчасто.
     Сокровище может превратиться в разбитый пятак.
     Стал  с некоторых пор безумно жаден до  леса.  Словно  сам обуздался и,
пришпоривая, гоню и гоню по жизни вдоль кукушкиных вскриков.
     Хочу повстречать себя в ней - быстротекущей.
     Не промахнуться бы.



     * * *




















     МОСКОВСКАЯ МОЗАИКА


     Москва...
     Как много в этом...

     НОЖ В СПИНУ


     Т
     еперь вернемся домой, к одной из  самых загадочных кремлевских башенок.
Строители Кремля  не  забыли  сделать фортификационную  ловушку -  барбакан.
Замысел здесь был в следующем.
     Осаждающие крепость